Достав из рюкзака термос, он прополоскал рот, смывая кислоту и горечь, и, отдышавшись, включил передачу, торопясь уехать от страшного места. Найдя очередной съезд с трассы, парень выкатился на асфальт и, прибавив газу, погнал машину дальше, даже не пытаясь оглянуться. Слава исходил из простой логики. Если пробка возникла из-за аварии, то все, кто оказались перед ней, успели уехать. А значит, дальше дорога должна быть пустой. Но и расслабляться он себе не позволял. Подъезжая к каждому крутому повороту, Слава останавливался и брался за бинокль.
Убедившись, что дорога свободна, он ехал дальше. Часа через полтора, после очередного поворота, парень съехал в небольшую низину и с тихим матом нажал на тормоз. Из кустов на дорогу выкатилась инвалидная коляска. Сидевший в ней человек, остановившись посреди дороги, вскинул обе руки, словно сдаваясь в плен. Переключившись на пониженную передачу, Слава медленно подъехал к нему и, плавно объезжая неожиданное препятствие, сделал вид, что собирается остановиться, поравнявшись с коляской. Но как только инвалид оказался с правого борта, парень нажал на газ, снова разгоняя машину.
Он и сам не понимал, почему это сделал. Его словно что-то толкнуло изнутри. Одновременно с этим ощущением парень вспомнил и рассказы Александры Васильевны. И, как вскоре выяснилось, поступил он правильно. На дороге послышалась ругань разозлённого человека, а потом застучали выстрелы. Выругавшись, Слава пригнулся и прибавил газу, торопясь уйти из зоны поражения, спрятавшись за хребтом подъёма. По кузову пару раз что-то щёлкнуло. Потом пуля, пробив заднюю стенку, срикошетила о потолок и вонзилась в спинку правого сиденья.
– Ну, сволочи, сами напросились, – выругался Слава, до глубины души возмущённый таким обращением с его машиной.
Съехав с очередного холма, он свернул в первый же съезд с дороги и, закатившись за кусты, заглушил двигатель. Убедившись, что с дороги машину не видно, парень срезал несколько веток, прикрыв передок – чтобы восходящее солнце не бликовало на фарах и краске. Быстро проверив оружие, Слава отправился в обратную сторону. По его мнению, люди, использовавшие человеческое сострадание для грабежа, не должны были жить. Да и за машину нужно было посчитаться.
Придорожные кусты отлично скрывали его от посторонних глаз, и привычка двигаться бесшумным шагом на охоте никуда не делась. Спустя двадцать минут парень расслышал голоса на дороге и, удвоив осторожность, медленно двинулся на звук. Ещё минут через десять он тихо проскользнул из кустов в кювет и, чуть высунувшись над дорогой, всмотрелся в группу людей, ругавшихся между собой.
Пять человек, забыв обо всём на свете, отчаянно спорили, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Больше всего доставалось молодому тощему парню, игравшему роль инвалида. Два крупных, жилистых мужика и две потасканные, замызганного вида бабы наседали на парня, что-то ему доказывая. Но что особо примечательно, оружие было у всех пятерых. Не бог весть что, но это было оружие. Понимая, что особого выбора нет, Слава прижал приклад к плечу и плавно поднял автомат.
* * *
– Не убивай. Слышишь? Не убивай, – хрипел изображавший инвалида парень, брызгая кровью из окровавленного рта.
– А ты многих пощадил? – тихо спросил Слава, глядя на него как на полудохлого таракана.
Ничего кроме брезгливости вся эта компашка не вызывала. Грязные, одетые в какие-то лохмотья, словно не молодые здоровые люди, а кучка старых бомжей, забывших, что такое человеческий облик.
– Так многих? – продолжал настаивать Слава, медленно поднимая пистолет.
– Слышь, у нас много чего есть, – продолжал хрипеть раненый. – Тряпки, консервы, топлива немного. Даже золото. Всё твоё будет. Только не убивай.
– Ради тряпок и цацек убивали тех, кто пытался тебе помочь, а теперь скулишь? – всё так же тихо спросил Слава, сам не понимая, к чему продолжает весь этот разговор.
Грохнул выстрел, и под головой парня начала быстро разрастаться кровавая лужа. Убрав пистолет в кобуру, парень настороженно огляделся и, вздохнув, принялся собирать трофеи. Как сказал майор-омоновец, никогда не оставляй за спиной то, что может выстрелить тебе в спину. Слава решил положиться на опыт боевого офицера и, кривясь от вони немытых тел, быстро обыскивал трупы, собирая патроны и оружие. Два охотничьих ружья двенадцатого и шестнадцатого калибра, знававшие лучшие времена. Пистолет ПМ, карабин СКС и изрядно поцарапанное весло, к которому нашлось два с половиной магазина патронов.
Из всего этого арсенала только СКС был более-менее ухожен. Всё остальное словно из грязной лужи вынули. Мрачно оглядев добычу, Слава вздохнул, но бросать оружие не стал. Из ружей можно будет сделать обрезы, а нарезные стволы обменять на что-то нужное, или, на худой конец, пустить на запчасти. Ссыпав найденные патроны в подсумок с достойным названием мародёрка, Слава повесил всё оружие на левое плечо и быстро зашагал к своей машине.
Усевшись за руль, парень привычным движением запустил двигатель и, выехав на трассу, поехал дальше. Трепать себе нервы и рефлексировать из-за кучки подонков он не собирался. Слава никогда не считал себя святым, но и полным отморозком тоже не был. Но после гибели семьи в его мировоззрении что-то сломалось. В характере появилась жёсткость, даже жестокость. Но только по отношению к тому, кто пытался творить зло в понимании самого Славы.
Он не стал считать себя богом или судьёй, но был уверен, что способен отличить подлость от честности, а справедливость от изворотливости. Да и мир спасать он тоже не рвался. Он просто хотел найти в этом мире подходящее для него место и попытаться начать жизнь заново. С чистого листа. Ведь как ни крути, а того, старого мира уже нет. Как нет и того, старого Славы. Сына, мужа, отца. Есть просто человек. Один. Против всего мира. Пафосно? Наверно. Но он считал именно так. Ведь у него никого не осталось, и этот мир отличался от того, в котором жил прошлый Слава.
К вечеру, проехав со всеми остановками ещё километров триста, парень начал искать место для ночлега. Соваться в развалины он, помня о собственном опыте, не решился. Выбрав подходящий перелесок, Слава загнал машину в кусты и, быстро нарубив веток, замаскировал её. Убедившись, что транспорт с дороги не видно, парень занялся ужином. Как говорится, война войной, а обед по расписанию. Сварив на плитке гречневую кашу, он вывалил в котелок банку тушёнки и, понюхав нехитрую снедь, с довольным видом кивнул.
– Харч богов, едрёна кочерыжка, – тихо хохотнул он, доставая из коробки сухари.
Пока Слава утолял голод, на плитке вскипел чайник, и парень, предвкушая неспешное чаепитие, принялся собирать свою импровизированную кухню. Залив чай в термос, на дорогу, Слава присел с кружкой на землю, прислонившись спиной к дереву. В дорогу он взял несколько больших фарфоровых чешек. Навалившаяся тишина давила на уши, заставляя невольно прислушиваться и искать знакомые звуки. Даже лёгкого ветерка не было, не говоря уже о ночном зверье. Слава почти уснул, когда вдруг чуткий слух охотника уловил странный звук.
Неподалёку кто-то тихо, на пределе слышимости, стонал. Чуть вздрогнув, парень аккуратно отставил кружку с чаем и, поднявшись, принялся шарить по карманам в поисках фонарика. Как всегда бывает в подобных случаях, нужный прибор обнаружился совсем не там, где его искали. Для готовки Славе вполне хватало салонного освещения, а бродить по кустам он не собирался, так что его суета была вполне обоснована.
Наконец найдя фонарик и попутно обозвав себя тупым ослом, Слава достал пистолет и, взяв его наизготовку, бесшумно двинулся в сторону, откуда слышал стоны. Метров через сорок он наткнулся на собранный кое-как шалаш, точнее навес. Использованные для его изготовления ветки уже успели пожухнуть и стать ломкими. Из-под навеса торчали чьи-то ноги. Оттуда же раздавались и слабые стоны. Обойдя навес по кругу, Слава наткнулся на брошенный в кустах автомобиль. Осторожно посветив фонариком в салон, парень убедился, что с этой стороны нападения ждать не приходится, и медленно двинулся к шалашу.
Стоны сменились хриплым дыханием. Сдвинувшись так, чтобы не попасть под выстрел, Слава присел на одно колено и направил луч фонаря на лежащего. Разглядев, кто перед ним, Слава вздохнул и, подвинувшись поближе, тихо окликнул:
– Эй, мужик, помощь нужна?
Вздрогнув, мужчина застонал и, медленно повернув голову, открыл глаза. Сухие губы, серое от боли, заросшее щетиной лицо – всё говорило о том, что пролежал он здесь долго. Руки мужчины зашарили вокруг, а потом он вдруг тихо прошептал:
– Стреляй. Чего тянешь?
– С чего это я в тебя стрелять буду? – растерялся Слава. – Я спросил, тебе помощь нужна?
– Поздно, – прохрипел мужчина.
– Уверен? А то смотри, аптечка у меня есть, – не унимался Слава.
– Спасибо, но действительно поздно. Лучше воды дай, – слабо улыбнулся мужчина.
– Сейчас, – кивнул Слава, вскакивая на ноги.
Сбегав к машине, он притащил литровую бутылку воды и, протягивая её мужчине, спросил:
– Что с тобой случилось?
– Ранили, когда пытались ограбить. Добрался сюда, кое-как сделал шалаш, а потом свалился, – ответил мужчина, залпом выпив полбутылки воды. – Когда пришёл в себя, понял, что всё гораздо хуже, чем казалось. Кость раздроблена, большая потеря крови… В общем, недолго мне осталось.
– Может, к врачу тебя отвезти? – тихо спросил Слава.
– Поздно.
– Почему?
– Гангрена, – выдохнул мужчина, откидывая куртку, которой укрывался.
Только теперь Слава рассмотрел окровавленные повязки и услышал слабый запах тления.
– Ты хорошо держишься, – собравшись с мыслями, сказал Слава.
– А что ещё остаётся? – слабо улыбнулся мужчина.
– Что делать будем? – помолчав, спросил Слава.
– Ты сильно торопишься? – собравшись с силами, вдруг спросил мужчина.
– Некуда мне торопиться, – вздохнул Слава.
– Просьба у меня к тебе будет. Ты вроде мужик нормальный. Не подлый. Побудь со мной, пока всё не кончится, а потом похорони по-человечески. Ты не думай, я не просто так прошу. После меня тебе много чего останется. Ружьё, пистолет, патроны, машина. В общем, наследником станешь. Только не дай мне тут гнить. Не хочу. Похорони по-людски.
К концу этого монолога силы почти оставили мужчину, и он говорил всё быстрее и тише, словно боясь, что не успеет сказать всё, что хотел. Глядя в его горящие лихорадочным блеском глаза, Слава понимал, что не сможет бросить его здесь.
– Лопата нужна, – дождавшись, когда новый знакомый замолчит, вздохнул Слава. У него в машине была только сапёрная лопатка.
– Есть. Там, в кустах, моя машина стоит. В ней всё. Всё твоё будет, только не бросай, – снова завёлся мужик.
– Не брошу, – пообещал Слава. – Только без домовины всё равно не очень правильно получится.
