Миа: Тьма над Горным краем – 1
– Еще одна человечка. Ну и куда прикажешь тебя заселять? Комнаты для девиц под завязку забиты. – Она перевела взгляд на сундучок, который я, замучившись носить за ручку, прижимала к груди. – Это что, все твои вещички? Не густо. Тетрадки хоть есть?
– Нет, госпожа.
– Отлично. Чем вы все только думаете, когда собираетесь на учебу, хочу я знать? – она достала из ящика в своем столе несколько толстых тетрадей. – Вот три штуки, больше пока нету. На, вот еще стилус. Учти, обращаться аккуратно! Нового не дам, это ценный артефакт! Формы для физических тренировок тоже, небось, нет?
– Тренировок? – я ошеломленно уставилась на гномку. В смысле – физических? Это гимнастика, что ли?
По испуганно вытаращенным на нее глазам комендант поняла, что я ни о чем таком и не слыхала, и утомленно вздохнула:
– Ой, горюшко! Откуда ты такая дремучая явилась? Даже в приграничье, поди, знают, что в академиях развивают не только дар, но и тело.
Она скрылась в смежной комнате и, вернувшись, бросила на стол передо мной какие-то скомканные тряпки вроде нижнего трико, а также спортивные тапочки с плоской мягкой подошвой явно большего размера, чем мне нужно, зато новые.
Затем гномка выдала комплект постельного белья и два полотенца. И только после этого водрузила передо мной аккуратно свернутую мантию адепта факультета зельеварения. Она была практичного, с учетом местной пыли, темно-серого цвета с зеленым кантом по вороту.
– Ну, пойдем, заселю тебя куда-нибудь. Вроде у семнадцатой еще нет соседки. – Она отыскала нужный ключ среди множества других на стене и вперевалочку направилась к двери.
Мы поднялись на второй этаж. По дороге мне читали наставления:
– Магией не пользоваться, в драках не участвовать; попойки запрещены, молодых людей к себе не пускать, и самой к ним ни под каким видом не ходить – за это отчисление. На улицу после десяти вечера носа не показывать. Имущество не портить. Отбой в одиннадцать, вставать по сигналу общей побудки.
Также я узнала, что душ и удобства – на этаже, и это меня огорчило сильнее, чем весь этот тхаров сегодняшний день. К такому я долго буду привыкать.
Мы прошли по длинному коридору мимо ряда одинаковых темно-коричневых дверей с облупившейся краской. Гномка остановилась перед дверью с криво намалеванным номером “17” и, щелкнув замком, поманила меня внутрь.
Вот комната, где я буду жить следующие пять лет, – узкая и тесная. Окно без занавесок, с видом на печальное лысоватое деревце и университетскую стену. Справа от входа – небольшой платяной шкаф, слева – маленькая раковина с умывальником и квадратное зеркальце. Наличие воды в комнате порадовало – можно хотя бы руки помыть да постирать. Перед окном уместились небольшой письменный столик и стул грубой работы. Две кровати – слева и справа. На одной неаккуратной горкой свалены учебники. На стене над каждой кроватью небольшая полка для книг. Гномка бесцеремонно заглянула в шкаф. Он был почти пуст, только с правой стороны висели на вешалке два платья и форменная мантия.
– Ага, так и есть: у Генти нет соседки. Помнится, ту отчислили в прошлом году – замуж выскочила. Так что занимай свободную койку.
Я поставила сундучок у кровати слева и пристроила на покрывале полученную стопку белья и одежды.
– Не теряй, – гномка неуловимо ловким движением бросила ключ мне прямо в руки. Наверное, я выглядела растерянной и подавленной, потому что госпожа Дорджи вдруг немного смягчилась и посоветовала: – Привыкай, беляночка. Сходи-ка пока и учебники получи. Библиотека в главном здании, где ректор сидит, только на втором этаже. Столовая в корпусе четыре, рядом с твоим зельеварением. Обед закончился; ужин в шесть, не опаздывай.
Она вышла, а я уселась на кровать и вслушивалась в удаляющееся шарканье ее ног.
***Перемены в жизни пока что казались абсолютно безрадостными и, как ни старалась, особых плюсов я сейчас не видела. Ну, не будет муштровать меня герцог, теперь этим займутся наставники. И вместо дополнительных задач по магической математике и заточения в своей комнате, я каким-то образом стану «отрабатывать» проступки. То, что нарушения будут, у меня не было никаких иллюзий. Вопрос только, где заставят работать? На кухне? Ну, это с удовольствием, мне привычно: я часто проводила время именно там и не сидела сложа руки. Какая еще работа может называться неприятной? Убирать за наалами? А здесь вообще имеется стойло для них? Да, подобная нагрузка меня расстроит, говорить нечего. Они очень… нехорошо пахнут! Так что, надеюсь, наалов здесь не держат. А что если?.. А, впрочем, к чему гадать?
Отыскала среди вещей листок с расписанием. Зельеварение – теория и практика едва ли не ежедневно. Похоже, в первый же день осени я и узнаю, что за зверь такой – отработка. Просмотрела названия остальных предметов и не нашла ничего, что могло бы представлять интерес для человека, которого воротит от приготовления магических настоек и выращивания лекарственных трав. Зато по часу физической подготовки в среду и в пятницу. Спрашивается, кого из нас готовят – будущих аптекарей и травников или солдат?
С этими мыслями я задвинула сундучок под кровать, решив, что разберу его позднее, а пока прогуляюсь за учебниками. Любопытно, что можно найти в местной библиотеке по моей любимой теме?
На дорожке перед входом в общежитие щебетала группка девиц. Я скользнула взглядом по светлым, нарядным платьям, которые, впрочем, довольно странно смотрелись на фоне унылого пейзажа. Словно яркие бабочки облепили горелую корягу. Вероятно, адептки только что вернулись в университет с каникул и делились впечатлениями.
– Девочки, представляете, я обручилась! – блондинка в открытом светло-синем платье с кружевной пелериной гордо продемонстрировала колечко подругам. – Он булочник с соседней улицы. И…
– А это что за бродяжка? – прервала ее вдруг одна из девиц – высокая худощавая брюнетка. Ее голос прозвучал неприятно громко.
Я как раз поравнялась с девушками, и исподтишка огляделась – вокруг не было ни души, только я и они. Невозможно и предположить, что термин «бродяжка» относится не ко мне. Как невежливо! Постаралась не сбиться с шага, гордо расправила плечи, обдумывая, стоит ли отвечать и вообще как-то реагировать.
– Новенькая? – высказала разумное предположение обрученная с булочником блондинка.
– Почему сразу бродяжка? – возмутилась их подруга – стройная шатенка с длинной косой, в светлом милом платье в горошек. Наряд плохо гармонировал с хищным зеленым блеском ее глаз – явным наследием крови оборотня. – Может, просто уже познакомилась со здешней всепроникающей пылью и решила не портить хорошие наряды? Нам тоже бы надо переодеться, девочки! Посмотри-ка, Элла, у тебя весь подол уже серый!
Высокой брюнетке, когда она рассмотрела широкую грязную кайму на платье, стало не до меня и моего скромного наряда – она взвизгнула, словно ей под юбку забрался ядовитый цапстрох [1] и, высоко подобрав подол, со всех ног кинулась ко входу в общежитие. За ней потянулись и остальные.
А я пошла дальше, пробираясь пыльными дорожками к главному корпусу. И уже не получалось не замечать косых взглядов некоторых студентов на мой потрепанный временем плащ. Как могла, демонстрировала невозмутимость и равнодушие, шагала с настолько прямой спиной, будто палку проглотила. Наверное, со стороны это смотрелась смешно и глупо: изображать королеву в рубище, но, к счастью, оскорблений до меня больше не долетало. Да и что за дело кому-то до маленькой девчонки? Студентам было что обсудить и без меня! Они собирались в группки по пять-шесть юношей или девушек и обменивались впечатлениями. Те, у кого имелись личные маговизоры, хвастались снимками с летнего отдыха.
В главном корпусе народу прибавилось. Навстречу то и дело попадались адепты, нагруженные стопками учебников, так что библиотеку на втором этаже я нашла без труда. К сожалению, она не особенно порадовала. Сейчас студентам выдавали только заранее подобранные по курсам учебники, а поискать дополнительную литературу или засесть в читальном зале можно будет лишь с началом занятий. Что мне делать еще два дня, интересно? Ну и порядки!
Поворчав – правда, про себя – на нудного старика-библиотекаря, я взяла стопку учебников и потащилась в общежитие. Внезапно я уперлась книгами в чей-то торс, обтянутый синим камзолом щегольского полувоенного покроя. Несмело скользнула взглядом вверх по ряду блестящих пуговиц. И с удовольствием встретилась глазами с Лессли Финно.
_________________________________________
[1] Цапстрох – ядовитое насекомое тропических лесов Андора размером с ладонь.
***– Светлого дня! Давай помогу! – друг детства протянул руки к моей стопке книг.
– Привет, Лесс! Мне не тяжело.
– Давай, Миарет! – юноша, смеясь, отнял учебники. Мы вышли из главного корпуса и медленно побрели по угольно-черным дорожкам по направлению к общежитию.
– Лессли, я не шутила насчет имени, – напомнила я. – Теперь я – Миа.
– Понял-понял. Похоже, герцог утром сильно разозлился. Тебе не попало? – Лесс поежился, видимо, нечасто сталкивался с его светлостью. А я уже не особенно реагирую на его выговоры. Привычка.
– Нет, герцог всегда такой. Не обращай внимания, он просто не в духе был.
– Что все-таки произошло, Миа? – продолжал допытываться Лессли. – Почему ты скрываешь настоящее имя?
Сказать или нет? Надеюсь, он удовлетворится краткой версией.
– Ничего нового, Лессли. Все так, как было всегда. Магии у меня почти нет, ты же помнишь? Вот отец и отослал сюда, подальше от столицы, чтобы развивала дар. Ну, а имя рода только привлекло бы ко мне ненужное внимание. Понимаешь теперь?
– Я уж испугался, что отец от тебя отрекся, как грозился когда-то, – его темные глаза смотрели так сочувственно.
Он помнит все резкие слова, что говорил герцог когда мы были детьми. Конечно, помнит. Говорят, жалость унижает. Глупости! Сейчас мне так тепло на душе от нескольких участливых слов старого приятеля. Как хорошо, что мы встретились здесь!
– Нет, ему это и тогда не нужно было, а сейчас и подавно… Кого же в таком случае он продаст замуж?
– И ты согласишься? – спросил Лессли, голос прозвучал излишне резко.
Он сразу помрачнел, как-то весь подобрался. Хороший он все-таки, переживает. Но у дочери магического рода нет выбора. Все, что у меня есть – обязанность быть кроткой и послушной. Не то, чтобы я действительно так считала, но о своих намерениях пока никому не расскажу.
Я покачала головой и вздохнула:
– В планах герцога мое согласие не предусмотрено. – Но все-таки не удержалась и добавила с лукавой ухмылкой:
– Но это не значит, что брак по расчету числится в моих планах.
– У тебя будет целых пять лет, чтобы изменить это. – Взгляд темных глаз Лессли оставался серьезным и задумчивым. – Ты ведь знаешь, что отец не сможет забрать тебя, пока ты учишься в университете?
Я всем корпусом развернулась к нему:
– Правда? Почему ты так решил? Он же мой отец и…
Но Лесс прервал меня:
– Просто прочитал Устав университета, там все подробно разъяснено.
Я радостно рассмеялась и даже в ладоши захлопала:
– Лессли, я тебя обожаю! Это прекрасная новость!
Болтая и обсуждая подробности, мы вошли в холл общежития и направились к лестнице, ведущей на женскую половину, но едва поравнялись с комнатой комендантши, как оттуда выскочила госпожа Дорджи и завопила на весь холл:
– Девочки налево, мальчики направо! Финно, Дарн! Разошлись по своим этажам! Я кого сегодня предупреждала – не таскаться на чужую половину?
– Госпожа Дорджи, я ведь только учебники донес. Уже ухожу!
Лессли не терпелось быстрее убраться с глаз громкоголосой гномки. Я смущенно улыбнулась, принимая стопку книжек, и направилась к себе в комнату номер семнадцать.
– Ох, бедовая ты девка, Дарн! Не успела появиться, за ней уже парни увиваются… – понеслось мне вслед.
Дверь оказалась не заперта, и я поняла, что сейчас познакомлюсь с соседкой. Едва зашла внутрь, как встретилась с яркими сверкающими глазами той самой шатенки в платье горошками, что спорила с подругами у входа.
– Ага, так это ты вселилась ко мне, бродяжка?
6. Мир оказался сложнее
Прием не обрадовал. Хотя мне, привыкшей к одиночеству, вообще трудно принять мысль, что отныне нужно делить кров с соседкой. А тут еще с порога оскорбляют! При этом девушка стрельнула в меня раздраженным неприязненным взглядом и быстро отвернулась, словно и смотреть-то на меня противно.
Во мне такое пренебрежение всколыхнуло волну возмущения. Дома я старалась казаться тихой и скромной, принимала оскорбления и тычки, покорно склоняя голову. Позволяла такое обращение отцу, которого панически боялась с детства, спускала колкости мачехе, ведь она могла нажаловаться герцогу. Но если промолчу сейчас, это прозвище – «бродяжка» – привяжется ко мне на все пять лет.
Резко выдохнула и шагнула в комнату, с шумом захлопнув дверь. Небрежно сбросила на кровать книги и повернулась к соседке:
– Здравствуй. Ты, верно, обозналась, оборотница, никакая я не бродяжка. Я такая же студентка, как и ты. И чтобы у тебя не возникло желания называть меня как-то еще, сообщу свое имя. Меня зовут Миа Дарн. Запомни это и передай подругам.
Девушка резко обернулась и снова смерила меня с головы до ног зелеными фосфоресцирующими глазами. На этот раз откровенно угрожающе. Она точно оборотень. Может, даже чистокровный. Жуткие глаза испугали меня до тхара. Я почему-то представила, как они будут светиться ночью в темноте, и морозные мурашки пронеслись по коже – брр!
Но нужно держаться во что бы то ни стало: нельзя отводить глаза. Покажи оборотню страх и станешь его рабом. Не позволю считать себя слабой и трусливой, хватит!
Соседка вновь первой отвернулась и уткнулась в книгу.
Я села на кровать. Внутреннее напряжение не спадало, и пришлось сжать кулаки, чтобы не показать, как дрожат руки. Затем вытащила свой сундучок из-под кровати и принялась выкладывать мелочи на полку. С видимым спокойствием занялась учебниками, все они также поместились на полке.
Соседка долго читала, в тишине только страницы шелестели, потом молча вышла из комнаты. За окном начало темнеть, и я догадалась, что настало время ужина. Нужно идти в столовую, я не ела нормально со вчерашнего обеда, стакан молока на ночь только временно усыпил голод.
Но прежде необходимо решить, что же надеть. Плащ вызывает нездоровую реакцию окружающих, а мне бы не хотелось с первых часов стать изгоем для всего университета. Платье еще ужаснее – после ужина займусь им. Также не уверена, что надеть форменную мантию – хорошая идея. Прямо сейчас форма может вызвать законные насмешки, а в будущем все равно успеет надоесть.
Не зная, на что решиться, я все-таки примерила мантию. Она представляла собой широкий прямоугольный отрез дешевенькой саржи с круглым отверстием для головы в середине. Спадая складками до пола, она полностью скрыла мою фигуру. Иначе как балахоном такое не назовешь. На боках предусмотрены завязки, чтобы края ткани не расходились при движении – это хорошо, хотя я бы предпочла поясок. Ворот был оторочен кантом зеленого цвета, это служило единственным украшением данного изделия, а заодно и отличием факультета.
Охваченная сомнениями, я пыталась вместить свое отражение в небольшой квадратик зеркала. Наверное, можно скрыть зеленую окантовку, выправив воротничок платья, и тогда, возможно, ее примут за плащ?
Хотя… Какого тхара я вообще раздумываю о чьем-то мнении?! Я столько времени боялась сделать что-то не так и вызвать гнев герцога, а сейчас мне категорически не хотелось подчиняться кому бы то ни было. У меня новая жизнь и я свободна.
Я быстро сменила мантию на плащ, поправила косу перед зеркальцем и побежала искать столовую.
***Столовая для адептов помещалась в корпусе номер четыре. Вход был прямо с улицы, с невысокого крыльца в торце здания. Широкие деревянные двери то и дело хлопали, впуская и выпуская адептов.
Я не без опаски вошла внутрь и оказалась в небольшой прихожей, по сторонам которой, по три в ряд, размещались умывальники довольно неприглядного вида. Мыть руки здесь не захотелось, хотя во время учебы, наверное, придется.
Мимо меня уверенной походкой прошли два адепта. За ними проскользнула девушка. Я пристроилась следом и вошла в общий зал. Мои невольные провожатые сразу же направились к длинному низенькому прилавку, который находился тут же, слева от входа.
Раздачей еды из котлов заведовала пожилая женщина в белой косынке, беспрестанно сползающей ей на глаза. Перед раздачей выстроилось с десяток голодных студентов; когда подходила очередь, перед каждым оказывался помятый от длительного употребления металлический поднос, на который повариха ставила тарелку. Затем огромной поварешкой зачерпывала из котла и наливала порцию какой-то жидкой кашицы. К основному блюду сегодня на ужин полагался не слишком щедрый кусок простого черного хлеба и густой кисель в жестяной кружке. Адепт брал ложку из небольшого судка. Других столовых приборов нам не полагалось.
Пока стояла в очереди, успела рассмотреть зал. Это было довольно широкое и не слишком светлое помещение. Зал был разделен проходом ровно пополам. Правая половина была отдана мужскому полу – тут преобладали спокойные темные тона. Левая половина – девичья – напомнила по яркости и разнообразию оттенков цветник. Обращало внимание, что многие из девушек одевались не просто ярко, а как столичные модницы на светский раут. Это разительно контрастировало с неказистой обстановкой столовой и выглядело довольно смешно, ведь мне с детства внушали, что благородная сьерра везде и всегда обязана одеваться уместно.
Я попыталась отыскать взглядом Лессли на мужской половине, но столкнулась только с любопытными или насмешливыми взглядами адептов.
Получив поднос с порцией непонятного варева, я повернулась к залу, чтобы занять первое же свободное место за одним из столов. За ближайшим к раздаче столом, рассчитанным на шестерых, сидели пять разряженных девиц. Свободным оставался только стул с краю. Но стоило мне подойти, как девица с рыжими кудряшками в наряде пурпурного цвета возмущенно сверкнула глазами: – Занято! – голос был пронзительным и резким, как скрип несмазанного колеса, что удивительно гармонировало с ее режущим взгляд нарядом. Острый длинноватый нос и взбитые у висков локоны придавали ей сходства с верткой рыжей юваттой [1].
Я невольно усмехнулась – сравнение показалось удачным. Отвернувшись, хотела было двинуться к другому столу, но за спиной раздались смешки. Я остановилась.
Другие тоже не позволят мне сесть, если я спущу этой нахалке дерзкий тон.
Растянула губы в улыбке: – Извините, но я хочу сесть именно сюда, – намеренно резко, со стуком, опустила поднос на стол так, что кисель из кружки щедро плеснул через край и пролился. Я отодвинула стул и села рядом с опешившей от такого поведения пурпурной девицей. Ее щеки сейчас соперничали по яркости с платьем.
– Вы возражаете? – громко поинтересовалась я, пытливо всматриваясь в остальных девушек за столом.
Пока я разыгрывала эту сценку, в зале установилась почти мертвая тишина. Затихли все: даже раздатчица за стойкой перестала звенеть крышками от котлов. Девушки сидели напряженные, явно не зная, что предпринять. И я ждала. Что они сделают? Нападут и устроят безобразную свалку на глазах у молодых людей? Магией пользоваться вне учебных аудиторий запрещено, применять силу тоже. Я не часто встречалась со своими сверстницами, но знала, что они предпочитают действовать исподтишка.
Я ждала, но ничего не происходило. Постепенно шум в столовой возобновился: забрякали столовые приборы, мерно зажужжали разговоры. А мои девы за столиком все еще оторопело хлопали глазками. Они собираются ужинать или нет? Я спокойно взяла ложку и начала запихивать в себя непонятное клейкое варево – предположительно, кашу. Под пристальными жгучими взглядами пятерки трудно было проглотить лишь первый кусок, дальше пошло легче.
– Девочки, пойдемте за другой столик! Сидеть с такой… Это оскорбительно! – пурпурная, наконец, отмерла и, резко поднявшись, подхватила свой поднос. За ней повскакивали и ее подружки. Я внимательно следила за бегством противника, а сама – все так же, ложка за ложкой, уничтожала ужин, не чувствуя вкуса и даже не пытаясь понять, из чего сварено сие блюдо.
До конца обеда никто ко мне так и не подсел, что меня не особенно расстроило. Когда каша была съедена, а несладкий вязкий кисель выпит, я поднялась, расправила плечи и направилась к выходу. И снова в столовой, где на тот момент находилось около двухсот адептов обоего пола, воцарилась тишина. До дверей дойти не успела – мне в спину ударилось что-то небольшое и довольно легкое. Я замерла и оглянулась, – кто-то бросил в меня куском хлеба. В поисках «пункта» отправки «подарка» я наткнулась на глумливые взгляды пятерки моих бывших соседок по столу.
– Иди, иди, убогая, – выдавила их предводительница-юватта.
– Бывает, что дети шутят смешнее, – громко ответила я. – Ты ничего умнее не придумала, пурпурное… чудо? – хотела сказать «чучело», но удержалась. Переходить грань ругани рановато.
Кругом раздались сдавленные смешки. Вероятно, эту задаваку здесь не все любили.
__________________________________
[1] Юватта – хищный зверек с острой мордочкой и длинным подвижным телом, обитающий в зоне тропических лесов. Спину и часть головы покрывают твердые чешуйки рыжего или коричневого цвета. Хорошо лазает по деревьям. Охотится на птиц, мелких животных, разоряет гнезда. Юркий, верткий, ловкий.
***
Ответа я ждать не стала и той же ровной походкой вышла из столовой. Глаза щипало от злых слез, но я, крепко сжав кулаки, старалась их сдержать. Не время раскисать, военные действия только начались: я верю, что у моей пурпурной неприятельницы хватит воображения еще на пару неприятных сюрпризов.
Сзади послышались шаги и со мной поравнялся Лессли; дыхание у приятеля немного сбилось – видимо, бежал, догоняя меня.
– Скажи, Лесс, какого тхара произошло в столовой? Погоди, не отвечай, сама знаю: все дело в том, как ужасно я одета…
– К сожалению, Миа. Извини за прямоту, но удивлен, что герцог отправил тебя сюда, не обеспечив приличным гардеробом. Странно это: помню, раньше тебя одевали в соответствии со статусом. Что случилось? Не настолько его светлость скуп, мне известен его характер.
– Он тут ни при чем, ему нет дела ни до меня, ни до моей одежды. Раньше о гардеробе заботилась экономка. А когда герцог женился, мачеха взяла траты на меня под контроль. Ну, ты видишь результат, – я покружилась перед ним, давая возможность рассмотреть наряд лучше.
– Хм, хороший был плащ много зим тому назад. – Лессли поморщился и несколько смущенно предложил: – Миа, может, позволишь одолжить тебе мой…
О, нет! Благотворительность, пускай и с добрыми намерениями… Ужасная, неловкая ситуация!
– Нет, прошу, не надо, – я подняла руки в протестующем жесте, обрывая друга, возможно, резче, чем следовало.
– Это действительно по-дружески, Лесс. Но позволь мне сохранить немного гордости и самоуважения… – Темные брови приятеля сошлись на переносице, но он не стал спорить и кивнул. Я продолжала уже более спокойно: – К тому же, я не собираюсь уступать чьему-либо мнению. Какое им дело до моей одежды? Они что, все поголовно настолько богаты, что так презирают бедность? Уверена, знатные снобы из столичной академии мой наряд гарантированно осмеяли бы, но здесь, в университете, где учатся дети простых людей, я ждала большего понимания. Неужели здесь так же важны яркие наряды и побрякушки? Что с ними такое?
Лессли некоторое время молча шел рядом, мрачно уставившись в мертвую выжженную землю.
– Поздравляю, принцесса, – наконец вымолвил он, – ты попала в параллельный мир. И во многом он – кривенькая копия того, из которого ты пришла, – те же условности, то же преклонение перед богатством и силой, только в миниатюре, с учетом ограниченных возможностей, – на его губах появилась горькая и презрительная усмешка, а я нервно захихикала, выражая сомнение и неверие. – Может, тебе покажется это странным, но я столкнулся со строгим разделением по положению среди простолюдинов, едва пошел в школу. Пока жил в поместье, я общался среди своих. Казалось, все мы – слуги, крестьяне, торговцы – равны между собой. Я думал, что мир устроен просто: есть мы – единая масса простого народа, и есть вы – знать, разделенная по родовитости и по мощи: высшая, титулованная, без титулов. Но едва подрос – открылись глаза. Нет, и мы тоже поделены на страты. Дочь торговца средней руки не выйдет замуж за крестьянина без дара, но и сын богатого мага-ремесленника не сможет на ней жениться, потому что она стоит намного ниже его.
– Невероятно! Как, оказывается, все сложно устроено. Все простые люди, с которыми я общалась, в основном, были такими приятными… Хотя, ты прав: если подумать, даже у нас в доме слуги делились по рангам, и горничная герцогини задирала нос перед остальными. Значит, и в университете тоже есть своя верхушка, свои «герцоги» и «графини»?