В аду горячо целуются

Формальные вопросы только подтверждали осведомленность полиции и руководства интерната в причастности Сергея к смерти физрука. Когда участковый достал из пакета и поставил на стол красный термос, парень схватился за голову и заплакал. Обвинению не требовалось его признание, они уже все знали. Отпираться было бессмысленно.

Сотрудники патрульно-постовой службы проводили Сергея до его комнаты. Ему дали пять минут на сборы. Удрученный Андрей смотрел в пол, зареванные Ванька с Колей помогали потерянному Сергею собрать вещи. Мальчишки пихали в клетчатую сумку свои собственные сухари и конфеты.

– Тебя Чуб сдал Танку, – еле слышно прошептал Ванька на ухо Сергею, когда застегивал сумку.

Парень встретился глазами с мальчишкой, и тот молча кивнул. Сергей непонимающе посмотрел на Андрея, и сосед впервые после допроса глянул в ответ. В его взгляде читалось сожаление, но никак не предательство. Сергей почувствовал себя ничтожеством из-за пустых подозрений в адрес соседа.

– Я когда зашел туда, – сказал Андрей. – Они мне показали термос Елены Андреевны и сами все рассказали. Сказать, что я охренел, ничего не сказать.

– А как Чуб то узнал? – ошарашенно спросил Сергей у Ваньки.

– Тебя Степа с Женей Косым видели, когда ты в зал ЛФК заходил, – пояснил мальчик. – Потом уже, когда все узнали об отравлении Ма… Елены Андреевны, они сидели у колясочников в сто первой и там рассказали, как ты туда зашел и вышел перед уроком. Чубу, видимо, доложили колясочники.

Сергей вспомнил, как Степан с Женей Косым стояли у шведской стенки и шушукались, глядя на него. Тогда он не придал этому значения, предположив, что они вспомнили курьез на ипподроме. Парень понурил голову, проглотил слезы в горле и протянул руку Андрею. Тот встал и с серьезным и сочувствующим видом пожал ее. Потом Сергей приобнял Ваньку, после него Колю и произнес:

– Спасибо, ребят. Не поминайте лихом.

Парень вместе с ППСниками вышел из комнаты и прошел до самого выхода мимо столпившихся в коридоре ребят. Все они громко перешептывались, тыча в него пальцем. Директриса на улице что-то там говорила о позоре, который он навлек на «спернат», но Сергей не слышал ее слов. Он молча сел в «Козел» и покинул стены спецучреждения.

Эпизод 4. Неволя

Сергея из участка, где он провел ночь, привезли в СИЗО. Ему выдали робу и постельное, а «ништяки» из сумки забрали при обыске. Затем проводили в камеру. На следующий день его вызвал на допрос следователь и заставил написать письменное показание. Но при виде медленно и коряво пишущего обычной ручкой парня седой полноватый мужчина потерял терпение и отправил его обратно в камеру. Когда его вызвали второй раз, заявление уже было составлено, якобы со слов парня, и Сергею оставалось его лишь подписать. Исходя из написанного, парень осознанно отравил человека, что повлекло за собой его смерть. Плач и раскаяние Сергея не помогли разжалобить хмурого дядьку, следователь даже бровью не повел, а только прикрикнул, чтобы тот подписал и убрался в камеру.

Сергей ждал суда и одновременно боялся, что этот день наступит. Своему защитнику, Сергею Петровичу, уверенно говорившему и выглядевшему мужчине средних лет, парень долго и слезливо оправдывался, что не хотел никого убивать и не знал, что там, в термосе, был алкоголь. Защитник не очень внимательно слушал, равнодушно кивая головой в такт рассказчику, а затем заверил, что выйдут на «условку», получив сто одиннадцатую – по неосторожности. Но Сергея не покидало чувство тревоги, словно от него что-то скрывают. Перспектива попасть в воспитательную колонию парня совсем не радовала. Он не мог спать из-за раздумий о содеянном и мыслей, что попадет в тюрьму к настоящим преступникам. Его будут бить, унижать, скорее всего опустят. Однако, в душе теплилась надежда на смягчение. Ведь он – несовершеннолетний, к тому же еще болен ДЦП, ему никак нельзя в колонию с таким здоровьем. Нужен массаж, ЛФК и так далее. А в тюрьме всего этого нет.

Здесь, в СИЗО парня посадили в одиночку. С остальными ребятами он пересекался в столовой и на общем дворе во время прогулок. Много было таких же напуганных мальчишек, не понимающих, как они сюда попали. Те, кто загремел второй раз, отличались наглым и самоуверенным поведением, но и в то же время потухшим взглядом. Видимо, они осознавали, что им светит «строгач», а «условки» точно ждать не стоит.

Сергей, когда его только привезли в ЦВСНП (центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей), пытался косить под инвалида. Но его быстро раскусили и «вежливо» объяснили, что обманывать нехорошо. От подзатыльников у парня два дня болела голова. Однажды случился панический приступ в душе, этому поспособствовали судороги от холодной воды. Врач в медпункте вколол лошадиную дозу успокоительного, и в ту ночь Сергей спал как убитый. В целом парень быстро сообразил, что, если вести себя тихо и соблюдать правила, никто тебя не тронет. Возиться с малолетками никому не хотелось. И вскоре Сергей перестал плакать, стараясь не думать о вердикте судьи. Да и внутренний голос неустанно нашептывал, что все обойдется.

***

Спустя два месяца пребывания в СИЗО назначили суд по делу Сергея. Решили провести закрытое слушание с присяжными – мэр не хотел огласки. Когда судья, полноватая женщина предпенсионного возраста, обратилась к Сергею, у парня начался приступ. Он задыхался и кашлял, в горле клокотало, Сергей не мог выдавить из себя и слова. Ему разрешили присесть. Присяжные занервничали, кто-то вслух восклицал, можно ли с таким здоровьем в колонию. Защитник налил ему стакан воды. Сергей отдышался, успокоился и отпил немного, держа стакан трясущимися руками. Ему разрешили дать показания с места. Парень как можно жалобнее рассказал, что натворил, стараясь избегать таких слов, как «отрава» и «яд». Также он, глядя на присяжных, добавил:

– Я конечно же не знал, что в термосе алкоголь.

– Действительно, медицинское заключение тебе и твоему защитнику не показывали до вашего допроса следователем, Сергеем Петровичем, – ехидно заметил прокурор, мужчина с зализанными назад волосами. – Почему ты постоянно утверждаешь, что не знал про алкоголь? В термос обычно чай наливают или кофе.

Сергею стало нехорошо. Зал поплыл перед глазами. Он не слышал и не видел присутствующих. К горлу подкатывала тошнота. Парень понял, что сам себя сдал присяжным, сделав себе еще хуже. От холодного липкого пота по телу пробежали мурашки. Защитник что-то говорил прокурору, но Сергей не понимал ни слова. От давления в ушах шумела кровь.

Судья в итоге зачитала приговор по сто пятой статье, части первой, дав Сергею три года воспитательной колонии и два года взрослой. Парень упал в обморок и очнулся уже в медпункте под капельницей. Лежа на кушетке и разглядывая обшарпанный потолок, он еще не осознавал в полной мере, что его ждет.

– Крысиным ядом ты отравил питье Мамонта и свою жизнь, – прошептал внутренний голос.

– Это была твоя идея, придурок! – злобно процедил сквозь зубы Сергей.

– Тебе от этого легче? – саркастично спросил внутренний голос.

Сергей засмеялся. Заливистый смех перерос в гомерический хохот. Горло, не выдержав такой нагрузки, запершило, и парень начал выплевывать смешки сквозь кашель, не в силах остановиться. Врач, забежавший к нему в палату, осмотрел Сергея и, недолго думая, вколол ему дозу успокоительного.

***

Сергея привезли в воспитательную колонию, где содержались малолетние преступники, севшие за тяжкие преступления. Большинство ребят – от шестнадцати до восемнадцати лет. Далее их отправляли в общую колонию отбывать срок. По УДО выходили крайне редко. За счет активистов – старших по отрядам – администрация держала порядок в колонии. Опасения Сергея в том, что здесь одни блатные, которые вертят четки и пьют чефир, не оправдались. Все оказалось гораздо хуже. Строжайшую дисциплину соблюдали все заключенные независимо от их возраста, статьи, положения в хате. Более того, активисты, то есть смотрящие за порядком в комнате, следили за всеми и по любому поводу могли всыпать провинившемуся зэку по первое число.

Дневной распорядок, кроме приема пищи и прогулки, включал в себя школьные занятия до девятого класса у младших и ПТУ у старших, а также труд в деревообрабатывающем цеху. Несмотря на возраст Сергея, его определили в восьмой класс, так как уровень образования не соответствовал его пятнадцати годам. На работе парня поставили подающим брус на конвейер, не обратив внимание на его недуг. Скидку на ДЦП вообще никто не делал – ни сотрудники колонии, ни соседи по хате. Первые две недели Сергея не трогали, давая освоиться. Приставленный к нему парень по имени Стасик и по прозвищу Штык – худощавый высокий юноша шестнадцати лет показывал и рассказывал новичку что и где, объяснял правила и положения в колонии. Сергей быстро осознал, что, если соблюдать установленный порядок, то в принципе жить можно. Да, массаж здесь никто не делал, да и работа оказалась нелегкой. Но в остальном жизнь в воспитательной колонии мало чем отличалась от «сперната».

За скрюченные пальцы Сергей получил прозвище «Корявый». К нему так стали обращаться все без исключения, про имя словно забыли. Он пытался поначалу поправлять ребят, но понял, что без толку.

Без ЛФК и массажа у Сергея болело все тело. От работы ныли суставы, горели мышцы, к вечеру часто кружилась голова с тошнотворными позывами. Жалобами в медпункт парень выбил себе аспирин, временно облегчавший недомогание. Отлынивать от подачи бруса не получалось. Если Сергей не успевал вовремя поставить доску на конвейер, то ждала вся лента, работа у всех стопорилась. Сколько он ни просился перейти на другой участок, бригадир всегда отказывал.

***

Обучение давалось Сергею еще тяжелее. Преподаватели и активисты не жалели парня. Из-за скрюченных пальцев он не успевал писать с доски примеры и упражнения. За почерк парню тоже влетало. После занятий в хате Сергей брал тетради у одноклассников и дописывал классные работы, а потом еще делал домашние задания. Почти все свободное время уходило на уроки. Весь отряд учился на «хорошо» и «отлично», и ребята без энтузиазма, но с чувством долга помогали Сергею с «домашкой».

Парень по негласным правилам отвечал услугой на услугу, убирался за них в хате и в таком духе. Понятия «стремно» в отряде не было. Драить очко могли поставить любого провинившегося или недавно пришедшего зэка. И Сергей носа от такой работы не воротил, иначе за несделанные уроки по головке не гладили. Был случай, когда сильно накосячившего парня спустили в тумбе со второго этажа. Он неделю пролежал на больничной койке. Поэтому Сергей не огрызался, ни с кем не конфликтовал, старался не встревать. Он рассчитывал выйти после «малолетки», надеясь, что во взрослую колонию его не отправят.

В целом, его отряд представлял собой дружный коллектив, где активист, Миша Сиплый, здоровенный семнадцатилетний парень, не беспределил и считался строгим и справедливым старостой. На Сергея активисту иногда достаточно было косо глянуть, и парень тут же старался исправить ошибку. Но в силу ограниченных возможностей Сергей все равно не поспевал ни в учебе, ни на работе. Миша Сиплый неоднократно просил начальство дать поблажку или перекинуть Сергея в другой отряд, однако, получал отказ. Судя по всему, из-за случая в «спернате» администрация колонии решила устроить парню ад, обеспечив ему равные условия обучения и труда. Жаловаться было некому. Замечая старания Сергея, Миша Сиплый его не бил, лишь косился, да покрикивал изредка. «Подсрачник» Сергей получил от активиста один единственный раз, но запомнил надолго. Таким ударом можно было бы забить мяч в ворота с середины настоящего футбольного поля.

Незаметно пролетела осень, и началась бесснежная морозная зима.

***

Сергей научился более-менее сносно писать и успевал за одноклассниками списывать с доски. Благодаря приобретенным знаниям он мог самостоятельно решать несложные задачи. Натренированная память позволяла быстрее учить и запоминать параграфы. Появился интерес к истории и биологии.

На работе парня перевели на станок для обработки торцов черенков. Физическая нагрузка повлияла на суставы и мышцы Сергея, теперь он без особого труда обращался с легкими черенками после тяжелого бруса.

В коллективе его не обижали, сам он тоже никого не задирал. Вспоминая, как он плохо общался с соседями и одноклассниками в «спернате», Сергею становилось стыдно. Особенно тяжело приходилось бессонными ночами, когда перед глазами маячил красный термос, а в ушах стоял голос Мамонта, упрекавший его за содеянное. Парень наряду с сожалением чувствовал и досаду, ведь он мог избежать тюрьмы. Иногда он корил себя часами напролет за то, что пошел на поводу собственной гордыни. Внутренний голос молчал с тех пор, как Сергея привезли в колонию. Бормотание в голове и даже вслух не вызывало тот самый внутренний голос. Сергей думал, что это к лучшему.

В «спернате» Сергей не задумывался о своем будущем. Здесь же не проходило недели, чтобы парень не мечтал о том, как выйдет на свободу, устроится на работу.

Ребята в хате часто говорили о девушках, некоторые доставали телефоны и с кем-то общались. Кого-то из парней там на воле ждали подруги. Сергей, никогда раньше не проявлявший интерес к противоположному полу, слушал истории соседей и представлял себе этих девушек, красивых и грациозных, желающих заниматься с тобой любовью.

Огромной удачей было всем отрядом в выходной попасть на просмотр телевизора, когда шел фильм, типа боевика, где мимолетом шла постельная сцена. Ребята жадно глядели, как совокупляется экранная пара. У Сергея в такие моменты эрекция достигала пика, и он смущенно поправлял штаны. Какие-то парни в хате после таких фильмов ходили к «обиженкам», другие уединялись в углу и довольствовались своей рукой. Сергей из-за неумения и стеснения не мог мастурбировать, досадуя на скрюченные пальцы и тридцать человек в помещении. С другой стороны, он мысленно радовался тому, что не попал в «обиженки». Хоть здесь его ДЦП помогло, и парни брезговали.

Эпизод 5. Смерть

Свет фонарей пробивался в хату через решетчатое окно. Ветер протяжно выл, забрасывая стекла мокрым снегом. Сергей, как это часто бывало, тяжело дышал, и воздух шумно, с хрипом вырывался из его груди. В такие моменты сосед по койке толкал парня в плечо. Иногда это помогало, а иногда Сергея сбрасывали на пол. В подобных случаях парень искренне радовался тому, что спит на нижнем ярусе.

В эту ночь Сергею снился жуткий кошмар, и парень стонал в голос. Толчки соседа не могли его унять, и тогда Сергея пнули в спину с такой силой, что он слетел на пол и ударился о стену лбом. Спросонья парень подскочил и накрыл трехэтажным матом своего обидчика. Им оказался тринадцатилетний Леха Свист, крепкий и высокий для своего возраста парнишка. Он вылез из шконаря и навис над Сергеем. Леха Свист на воле ходил на секцию бокса. Но Сергея с его ДЦП мог побить и вполне обычный мальчик младше него. Леха Свист церемониться не стал и незаметно ткнул левым апперкотом в печень. Сергей охнул и сложился пополам, извиваясь и корчась на полу в судорогах.

– Мало того, что стонешь как шлюха, – процедил Леха Свист. – Так еще и матом орешь. Пацанов разбудишь, устроят тебе.

Несмотря на боль в животе и спазмы, Сергей понимал, что Леха Свист его пожалел. Он мог ударить гораздо сильнее, если бы действительно разозлился, или просто сказать Мише Сиплому утром.

– Ну и чему ты радуешься? – язвительно спросил внутренний голос. – Тряпка.

– Да пошел ты, – еле слышно прошептал Сергей, приходя в себя.

– Ты труслив и слаб, – продолжал внутренний голос. – Может, тебе пойти в «обиженки»?

– Заткнись! – выдохнул парень, поднимаясь с пола. – Без тебя гораздо лучше.

Сергей забрался на свою койку, держась за ноющий бок. К горлу подступила тошнота, не давая уснуть. Парень закрыл глаза и, морщась, потрогал шишку на лбу. Под плотно сомкнутыми веками зияли радужные круги. Через какое-то время Сергей начал проваливаться в дрему. Прерванный сон продолжился.

Он стоял посреди выжженной пустоши не в силах определить время суток – бездонное небо мерцало звездами на фоне гаснущего в закате солнца. Реалистичность не отпускала Сергея: он чувствовал прикосновение воздуха, пепельно-красный песок под ногами и слышал давящую тишину.

Вдали перед собой Сергей заметил серую точку, постепенно приближающуюся к нему. Присмотревшись, парень различил длинное мускулистое туловище на четырех крепких ногах и… с четырьмя руками! В каждой по копью, как ему показалось. Крупная голова оскалила зубы, правая верхняя рука чудища поднялась, целясь в Сергея. Парень оглянулся вокруг себя в поисках чего-либо, но рядом не было ни укрытия, ни оружия. Тогда Сергей развернулся и побежал, сначала неуверенно, оглядываясь. Вдруг со свистом мимо него пролетело толстое копье, вонзившись в нескольких десятках метров. Парень охнул и приспустил что есть силы.

Он добежал до копья и дернул его из земли, но тщетно. Орудие наполовину вошло в песчаный грунт. Тогда Сергей навалился на древко и сломал его у самой земли в тот момент, когда в сантиметре от лица просвистело еще одно копье. Парень вскрикнул и обернулся к четырехногому четырехрукому чудищу – оно неумолимо приближалось к нему. Между ними оставалось меньше ста метров. Существо ловко перебросило оба копья из нижних рук в верхние и, прицелившись, метнуло разом в Сергея. Парень инстинктивно упал на землю и, скорее всего благодаря этому, остался жив. Копья с жутким свистом пролетели над ним.

Сергей поднял голову и увидел, как чудище скачет прямо на него. «Оно меня растопчет!» – с ужасом промелькнуло в его мыслях, и парень резко подскочил на месте. Существо было неимоверных размеров, оно легко бы достало головой до крыши двухэтажного дома, а Сергей, не наклоняясь, смог бы пройти под ним. Эта мысль немного воодушевила парня, и он приготовился нырнуть под чудищем в нужный момент.

– Корявый, я тебе сопелку разобью! – злобно прошипел Леха Свист. – Что же ты никак не уймешься, а?

Сергей закряхтел и перевернулся на бок, думая о том, что Леха Свист спас его от неминуемой смерти, пусть и во сне.

***

Сергей проснулся в очень скверном настроении. Внутренний голос не утихал, а голова разрывалась от пульсирующей в висках крови. Парень едва сдерживался, чтобы не рявкать на соседей по хате, осознавая последствия. Леха Свист злобно поглядывал на Сергея, судя по всему, из-за того, что тот не дал ему выспаться.

В течение дня парень как-то ухитрился ни с кем не повздорить, лишь тихонько переругивался со своим внутренним голосом, который никак не хотел замолкать. Сергей понял, что это как-то связано с головной болью. Аспирин почти не помогал, и парень нетерпеливо ждал время отбоя.

Гул станка на работе сводил Сергея с ума. Он то закрывал ладонью ухо, то прижимал его плечом, только бы унять шум в голове. Кто-то хлопнул его по плечу. Парень резко обернулся с черенком в руках и нечаянно заехал Мише Сиплому в пах. Парень удивленно охнул и согнулся пополам. Сергей выключил свой станок, бросил черенок и принялся бормотать извинения. Миша Сиплый отдышался, хмуро посмотрел на Сергея и на остальных ребят, которые тут же перестали улыбаться и вернулись к своей работе.

– Тебя начальник вызывает, – просипел Миша Сиплый, указав большим пальцем к выходу.

– Бригадир? – недоверчиво переспросил Сергей.

– Начальник колонии, Пал Петрович, – уточнил Миша Сиплый и ушел к своему станку, потирая промежность.

Сергей подошел к бригадиру, чтобы отпроситься, но тот махнул рукой на дверь, не отрываясь от чертежей на столе. Парень вышел из цеха и направился в небольшое двухэтажное здание, располагавшееся в дальнем углу территории воспитательной колонии. Под ногами чавкала грязь вперемешку с мокрым снегом. Сергей стряхивал с себя опилки и древесную пыль, вдыхая свежий воздух и откашливаясь. Ежась от пронизывающего ветра, парень добрался до здания, у которого стоял охранник. Молодой мужчина спросил его номер и без проблем открыл входную дверь, подсказав направление. Сергей зашел внутрь, неуверенно прошел по коридору и постучался во вторую дверь справа с табличкой «начальник воспитательной колонии Осипов Павел Петрович».

– Войдите, – негромко отозвались за дверью.

Парень робко приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Павел Петрович внимательно взглянул на него и кивнул, приглашая войти.

– Как тебе здесь, Дугин? – спросил начальник колонии, закрывая папку на своем столе.

– Ничего вроде, – пожал плечами Сергей. – Попривык.

– Плохо, что «ничего вроде», – покачал головой начальник. – Разве ты не раскаиваешься в содеянном? Ты убил человека, помнишь?

Сергей потупил взгляд и кивнул. Головная боль усилилась, перед глазами заплясали круги, к горлу предательски подступила тошнота. Парень, так и оставшийся стоять в дверях, оперся о косяк, чтобы не упасть.

– Ты проходи, садись, – по-дружески позвал парня Павел Петрович. – В ногах правды нет.

Сергей кое-как дошел до стула и сел.

– Тебе нехорошо? – удивленно заметил начальник. – Может, воды?

Сергей покачал головой, борясь с головокружением. Он подпер локти коленями и опустил чугунную голову на ладони, спрятав в них лицо.

– Я знаю обстоятельства и подробности твоего дела, Дугин. Это вышло по неосторожности. Тебе с твоим недугом приходится здесь непросто, – голос начальника слышался издалека, через какие-то помехи сломанного радиоприемника. – Учитывая твое здоровье и хорошее поведение за эти несколько месяцев, руководство колонии подало ходатайство на твой перевод в другое воспитательное учреждение. Так что ждем ответа. Ты рад это слышать, Дугин?

Сергей кивнул головой, по-прежнему держа ее руками. Боль немного ушла, и парень выпрямился на стуле. Он почувствовал слезы на щеках и быстро вытер их рукавом.

– Спасибо, Пал Петрович, – проговорил Сергей. – Я стараюсь.

– Это никак не умаляет того, что ты сделал, Дугин, – начальник строго посмотрел на парня. – Тебе с этим жить. Наша задача перевоспитать человека, чтобы подобное он впредь не совершил. Ясно?

Сергей кивнул, поерзав на стуле. Павел Петрович удовлетворительно откинулся на спинке стула и махнул парню рукой на дверь. Сергей едва ли не поклонился, кивая головой, и торопливо вышел из кабинета начальника.

Настроение парня улучшилось, головная боль отступила, он радостный вернулся на работу и успел выполнить норму. Ребята смотрели на него и шушукались за спиной, но Сергей их не замечал. Он предвкушал перевод в другую колонию с мягкими условиями содержания и ходил окрыленный весь остаток вечера.

После ужина отряд отвели в душевую. Сергей, как обычно, задерживался, балдея под теплой водой. Он не заметил, как еще один парень остался в раздевалке, чтобы подкараулить его. Сергей, мурлыча под нос песенку, направился к вешалкам, вытираясь полотенцем. Одеваясь, Сергей услышал шорох и обернулся, но никого не увидел. Сославшись на игру воображения, парень продолжил натягивать свитер через голову.

Сергей едва услышал взмах позади себя и почувствовал, как ему раскроили череп, удар откликнулся глухим звоном в ушах. Упав на колени, парень лишь ощутил теплые струйки крови на шее и потерял сознание.

***

Сергей приоткрыл глаза и увидел несущиеся мимо него стены коридора. Мерцающие на потолке лампочки словно отсчитывали пройденное расстояние. Он не сразу догадался, что его в полулежащем состоянии несут несколько ребят.

Тихо стонущего от боли Сергея притащили в больничку. Врач, седой мужчина в очках, осмотрел его, посветил фонариком в глаза и развел руками, мол, нужно в стационар, здесь он не доживет и до утра. Пробитая голова, однозначно сотрясение, парню грозила кома.

Врач промыл рану, намотал «чепец» на голову больного и дал обезболивающее. Из услышанного Сергей понял, что его повезут в настоящую больницу на операцию, будут вынимать осколки черепа, чтобы те не проткнули мозг. В случае успеха он выживет.

Позже к нему зашел начальник колонии. Сергей не мог вспомнить его имя. Он и свое вспомнил с трудом, любое обращение к памяти отзывалось трескучей болью в голове. И парень старался не напрягаться лишний раз. На вопросы начальника «что случилось», «кто ударил» и так далее Сергей лишь беззвучно бормотал и тихонько выл. Парень действительно не знал, что случилось.

Когда начальник вышел из комнаты, к Сергею подошли Леха Свист и Стасик Штык.

– Корявый, тебя зачем к себе начальник вызывал? – озадаченно спросил Стасик Штык.

– Перевод, – еле-еле прошептал Сергей. – Хорошее поведение.

– Тут слух прошел, что ты стукачом заделался. Видимо, решили погладить тебя по головке, – догадливо произнес Леха Свист. – Предупреждение сделали.

– Офигенное предупреждение! – воскликнул Стасик Штык. – Башку проломили.

– Да, перебор, – согласился Леха Свист. – Ну, ничего, сейчас «таблетка» приедет, и отвезут в нормальную больничку. Держись, Корявый.