Сегодня – позавчера. Испытание временем
Тут как раз целая дальнобойная батарея врага отметилась.
Пошёл покликать добровольцев, а там беседа увлекательная. Лектор – Бородатый. Тема доклада: «Не всё ладно с историей». Ха-ха, год назад я, так же в окружении, бойцам втирал те же байки. Но заинтересовался. Такого я ещё не слышал. Бородатый рассказывал, как он отдыхал в Испании. Ну, не хреново живут сисадмины в Хохляндии – по Гишпаниям катаются! Водил их экскурсовод по виллам древним, построенным сразу после освобождения Испании от мавров. А там – фрески. Он описывает, сокрушается, что не может показать. На телефон фоткал. Я – заинтересовался. Не поленился – сходили, нашли мы с Басей его телефон, нашёл я его карту памяти, Бася – вернул заряд в батарейку.
А фотки и правда интересные. Панно называется «Победа над таврами». Не маврами, а – таврами. Да и эти пленные, братья-близнецы Тараса Бульбы, на мавров – не похожи. Испанские конкистадоры мутузят людей со славянскими чертами лица, бритыми головами, на которых оставлены только длинные чубы-оселедцы, вислые усы, широкие шаровары, яловые сапоги, кушаки. Сейчас хохлы как раз в такие рядятся. В испанцев. Тавры. Как раз на Украине Таврия и располагается. И автомобиль был такой. Апгрейд «Запорожца».
И ещё фотки. Суд Христа. Как, блин, специально! Смотрю на картинки. Видимо, Понтий Пилат. Судя по красному стягу с надписью S.P.O.Q. Но Пилат – в горностаевой шубе, в шапке, подбитой мехом. Не римский прокуратор, а типичный барин толстовского романа. В Испании, ага! А нарисованные события, если не ошибаюсь, произошли в Палестинах израильских. И скоморох стоит рядом с Понтием Пилатом в горностаевой шубе на картине, снятой Бородой в Испании. Типичный наш скоморох на нетипичной картине казни Христа в совсем не нашей Испании.
Россия – родина слонов?
Смотрят на меня выжидательно. Видят же, есть мне что сказать. Конечно, я же эксперт по загадкам былых времён. С гриднем князя киевского общался. Чё, ребят, правды хотите? А хрен вам! Правду нельзя услышать. До неё додумываться надо! Всем и каждому – в индивидуальном порядке. Сначала – мозги себе отформатировав, а то будет – как со мной – сдвиг по фазе.
А говорить что-то надо. У нас нет политработника. Потому я буду врио. Сейчас я вам на уши присяду с мотивирующими офисными байками, используя прошлогоднюю тему, что хорошо сработала тогда:
– Испанию называли раньше Гишпанией, Францию – Воронцией, Венецию построили славяне венеды, в Германии жили полабские славяне. А Киев строили поляне, позже ставшие половцами, а ещё позже – поляками. А сейчас – Украина – цэ Европа. Вот так же, ребята, и тогда было. Всё это продолжается до сих пор. На своей шкуре испытали. Киев – мать городов русских. Даже его отобрали. А Рюген, семейный остров Князя Сокола – Рюрика, чей фамильный знак вы своим гербом носите – давно уже немецкий. Чему вы удивляетесь? Вы историю своими руками делали. Не при вас проводили десталинизацию, десоветизацию, декоммунизацию, дерусификацию? Там так же всё было. В Виталии, ставшей Италией, – этрусков просто перевели как явление. Прислушайтесь – этруски. Эти русские. Там, в Италии таких картинок тоже море. И в Египте. Про Венецию и остальное и говорить не стоит. А в Англии, на Оловянных островах, на могиле воспетого аглицкими легендами Артура написано: Яр Тур, рус царь. Знаешь, как учёные читают? Артуриус. А я тебе перевожу с русского на русский – Великий Тур, полководец. И наш с вами великий Святослав. Слава его – свята, и свят он своей славой – и Великий Хан, по-тюркски – Чингисхан – один и тот же человек. Как Иосиф Виссарионович Джугашвили, товарищ Сталин и Коба. Собрались они как-то втроём, Джугашвили, Сталин и Коба… а, ладно, в другой раз анекдоты. Всё очень просто в этом мире, хохлы вы мои ненаглядные.
– Кто это всё делает? Зачем? – родился вопрос. Хороший вопрос. Своевременный. Хоть и бородатый.
– Вот за этим я и подошёл к вам. Имеется у меня возможность вам их лица показать. Есть добровольцы-смертники? Кровушки супостата попить, пролить? Биатлоном позаниматься? Побегать, пострелять, опять побегать? Исконно славянским спортом – бегом с врагом на опережение? Выживший – переходит в следующий тур. Перс Кир, Александр Македонский, Наполеон – не прошли отборочный тур. Сейчас очередь – пруссаков и их приятелей. Результат вам тоже известен. В полуфинал вышло НАТО. Будем ставки принимать на финалистов?
Ха-ха! Как вас много! В тот раз только двое «хохлов» вызвались, сейчас – дюжина. «Гэрэушники», как всегда – все. И осназ – толпой. Со своим молодящимся командиром. Что, ребята, заскучали на местном укропе? Застоялись в стойлах? Все вопросы – к товарищу генералу. И к его радионяням. Так, ты, ты, вы – двое, да, и вот – вы. Хватит! В другой раз. Да не дуйтесь вы! Этих приведу, вас потащу. А сейчас – отдыхать! Силы вам понадобятся. А я что? Я же железный. У меня ничего не болит. Уже. Не трёт, не жмёт и не потеет. Душа? Потерпит. В гробу отоспимся. Попрыгали, зайки мои хищные!
– Это не то, – опять Борода. Что за въедливый тип!
– Показать, кто всё это делает? В зеркало иди посмотри. Он и делает. Демон – в тебе. И во мне. Отец лжи. Сатана. Слышал? А ангел во мне и в тебе – сопротивляется, по таким вот виллам тебя таскает, носом тебя тычет, что слепого кутёнка.
– Ты хочешь сказать, что мы – богоизбранный народ?
– Нет, что ты! Это иудеи – богоизбранные. А мы просто потомки богов. Внуки Сварога.
Да, надо бы и в самом деле пообщаться с тем попаданцем, что мечом порубал осназ. Одно дело – людям байки втирать, а другое – самому знать, как там было? Кельш вот говорит, что они этого гридня до сих пор не поймали. Лохи. Как так-то? Как мог человек из средневековья раствориться? Вы так ловко вычисляете импортных шпионов, а тут средневекового человека потеряли? Да он же на русском даже не говорит! Какая-то смесь церковнославянского, русского, украинского и белорусского. Как вы его потеряли? Опять самому? Мне его искать? А придётся! Должен же я наконец-то разобраться, как на самом деле было?
Но это позже. Если оно будет, позже. Сейчас – бой. Ох! Как же надоело! Война превратилась в скучную беготню. А всё Бася виноват. В нём меня даже адреналин не щекочет!
Гоп-стоп. Или как мы выпили и остановили самолёт
И вот – свершилось! Рассыпанным строем выдвигаемся в ночь. На то мы и дозор. За нами идёт колонна. План – раскурен, тьфу, проработан, утверждён, согласован, поставлены подписи и печати, ха-ха.
Малёха потряхивает. Как всегда. Переживаю. Когда долго-долго ждал, а теперь менжую – как пойдёт? Как всегда бывает, если план так детально проработан, так много взаимозависимых деталей и условий – обычно всё идёт наперекосяк. И поперёк. Помолиться, что ли, Тебе, устроивший ливень роялей? Не подведи, насыпь пианинов по кустам на нашем пути!
По этому пути я уже бегал с прокачанными «призраками» Лёликом и Боликом. Тихо-тихо. Никого даже не убили. И вообще, никому не показывались. Так, воздух понюхали, занесли на карту объекты – и назад.
Я опять бегу впереди. Моим сканерам нет аналогов. Одно плохо – меньше двух процентов осталось. Плохо, но я рассчитывал, что и на это не хватит. Сколько я уже в костюме? Всей встроенной электроникой пользуюсь, плазмой стрелял, летал, точнее, замедленно падал, с мостом вместе. Надеюсь, хватит. А там, на Большой земле – найдём способ зарядить батарейку.
Вскинул руку. Показал два пальца и направление. Два тёмных силуэта скользнули в ту сторону.
Дальше бегу. Теперь – темп. Дискотека началась!
В руках у меня трофейный МГ. Мне, в костюме с его экзоскелетом, не нужны сошки. А с прицелом Баси и его баллистическим вычислителем – не нужен оптический прицел. Скорострельная дальнобойная снайперская винтовка. А на плече – противотанковый плазмомёт. Огнемёт, само собой. И электромагнитный ускоритель. Тот же пулемёт, только не пороховой, а электромагнитный. Рейлган, если не ошибаюсь.
За спиной у меня – танковая рота, по сути, и сводная бригада пехоты. А что? БМД по боевым характеристикам Pz-III не уступит. А этот «пазик», третий, на данный момент основной боевой танк вермахта.
Задача наша – быстро взять взлётно-посадочную полосу, обеспечить её оборону, посадить самолёты, погрузить хроно-«зайцев» и их манатки, отправить в Москву.
Всего дел-то! Как два пальца об асфальт! Да-да, мотивирую сам себя.
Всё, броня наша встала, дальше – пехотой. У каждого отряда – своя задача.
В лоб идут «пленные». Дважды пленные. Так и идут в форме хивиков. Они – наш штрафбат. Всё привычно. Будут искупать кровью. Им был дан выбор – или атака в полный рост на пулемёты, или висеть на дереве. Умереть сейчас или умереть позже.
«Хохлы» и «гэрэушники» идут с бронёй. Под конвоем осназа. «Буйные» «хохлы» и «импортные» пленные едут в броне. В качестве мешков с дерьмом. Связанные, упакованные, как бандероли. Бандерлоги. Грохнуть бы их! Но уж я-то прекрасно знаю, как мозгокопатели НКВД умеют добывать информацию. Может, что и просеют в их гнилых мозгах.
Так, вот и зенитная батарея. Мелкашки скорострельные. А вот и часовой. Показал его сопровождающим меня волкодавам осназа. Беззвучными тенями они скользнули туда. Бесшумно. Завидую.
Слежу за тепловыми отпечатками. Возня, ручеёк тепла. Боец снимает перчатку, сигналит мне тёплой ладонью. Как я и просил.
– Вперёд! – вполголоса говорю я, не используя голосовые модуляторы Баси.
Берем имеющихся немцев в ножи. Тут же люди занимают места расчётов орудий. Стволы опускаются к земле.
По радио доложил Кельшу обстановку. Попросил разрешалова на дальнейшие безобразия. И… не получил его. Не понял?! Время – уходит. Рассвет нас ждать не будет!
– Подожди, Витя, чую – рано.
Чуешь, говоришь. Ну-ну! Поверим-проверим.
Ёжкин кот! Тарахтение двигателя, тень над головой, на ВПП заходит маленький самолётик. Связной какой-то.
– Теперь – пора! – в эфир сообщил генерал.
Вскочил, бегу. А быстро генерал освоился с рациями «гэрэушников».
Над головой с шипением взлетает зелёная ракета.
– Алярм! – кричит темнота передо мной.
Ух ты! Как ты закутался – замаскировался от моего теплового зрения! Мой пулемёт коротко рявкнул, уже мёртвое тело упало.
Кругом нарастала какофония боя. Люди кричали, стонали, визжали, ружейно-пулемётная трескотня. Глухие и звонкие взрывы гранат. Во! Со всех сторон нарастал гул: «А-а-а!» Это «штрафбат» пошёл в атаку. Ура! – кричат. Как будто наши.
Так, здесь тоже всё.
– Брат, – обратился я к старшему из сопровождающих меня осназовцев, – надо стоянки самолётов проконтролить.
– Самолёты жечь?
– Не хотелось бы. Но немцам на них улететь нельзя. Смотри – вон из того барака уже бегут к стоянкам. Вперёд!
Встал на колено, взял на прицел дверь барака. Те, что уже выбежали – хрен на них, осназ разберётся.
Свалил троих. Поняли, что дверь – на прицеле, полезли в окна.
Блин! Как же я забыл! Этот самолётик, из-за которого Коль-Коль задержал атаку! Что-то там важное, если этот волчара чекистский учуял. Срезал ещё двоих шустрых, добил ленту, перечертив барак очередью туда и обратно. Не стал менять ленту – долго, побежал.
Самолёт выруливает на взлёт, вокруг него суетятся люди. Блин, пулемёт-то я оставил незаряженным. Бася!
Огнемёт – далеко, электромагнитный пулемёт – там такой диаметр пулек! Много мелких дырочек – самолёт не остановят. Высокотемпературный заряд? Попадём?
– Легко! – ответил Бася. Кремниевый болванчик стал говорить человеческим голосом. Самообучающийся, кули.
Светящийся заряд сорвался с моего плеча, стремительно перечертил тьму, догнал разгоняющийся самолёт, впился ему в красный капот, прямо за прозрачным диском пропеллера.
Всё? Приплыли? Двигло барахлит? Горит, говоришь? Что, не получается взлететь?
А кто это по мне стреляет? Вскинул руку. Выстрелов ЭМУ – электромагнитного ускорителя – я даже не почуял и не увидел. Цель – поражена всеми тремя шариками. А вот человеческому телу хватило трёх маленьких, но сквозных отверстий, чтобы почувствовать себя настолько неуютно, что жить расхотелось. Ещё бы – два тоннеля в черепе вносят такой сквозняк в головной мозг, что смерть от простуды неизбежна.
Никого. Самолётик стоит пустой. Куда они могли подеваться? А, вот и мышки. Бегут. Ну-ну! Два тела засучили ногами, поднятые мной за шкирки. Стукнул их друг об друга. И нечаянно уронил. На голову. Перевернув. Ну, нравится мне этот приём! Надёжно успокаивает нервы оппонентов.
И что теперь с этими летучими мышками делать? Оставить тут? Там вон барак никак не угомонится. Весь дырявый от попаданий зенитных снарядов. Рукопашная схватка кругом кипит. Пулемёт я выронил где-то. Из ЭМУ стрелять – глупо. Шариков мало. Из плазмобоя – ещё глупее – он жрёт заряд батарейки.
1,78 процента. Обвоюешься!
А что это я?! Я что, один тут?
– Коль, тут я птичек поймал. Мне они помеха.
– Видел, жди.
Вот и смена караула. И пулемёт мой принесли.
– Самолёты подходят, – прохрипел запаленный от бега генерал. Бегающий генерал! Пора уже паниковать?
– Надо ВПП освобождать! – продолжил он.
Понятно. И сопротивление бывших хозяев ВПП пора задавливать.
Бегу со скоростью спорткара мимо барака, закидываю импульсы огнемётные в разбитые окна, двери, дыры в стенах. Бегу дальше по кругу, на любое неповиновение раскидывая файерболы.
Этакий круг почёта. За моей спиной – ад. Будто демон из преисподней пронёсся. Вот вам, небесные шоферы, ориентир!
Всё, можно выдохнуть. Остальных – дотопчут. Допинают.
Глотнуть бы чего жидкого, перезарядить пулемёт. Пора уже и внешний периметр организовывать.
Ан нет! Надо обломки с ВПП раскидать. Бульдозеров нет – броня ещё не подошла. Боязно их в бой бросать. Спалят их, с перепугу. А нам они целые нужны. Со всей их начинкой. Наши кулибины и сами раскурочат. Или себе мозги. А в сгоревшем что они поймут?
Ну, Бася, посмотрим, что такое – экзоскелет! Сможем мы всё это раскидать по кустам? Смогу я ощутить в себе Халка? Какая у меня сейчас грузоподъёмность? Выясним на практике.
Над головой уже купались в небе краснозвёздные истребители прикрытия.
Я работал, как ломовая лошадь. Конечно, не один. Всем миром готовили посадочную полосу для тяжелогудящих транспортов.
Вот и они – появились над чёрной стеной деревьев и сразу пошли на полосу огней. Да, те ещё мастодонты! Я в шоке. А шасси у них не убирающиеся. Старьё.
Небесный лифт
Старьё. Допотопные бомбовозы тяжело плюхались на землю. Блин, у них даже кабины пилотов не остеклены!
Но эти древние мамонты, как волжские бурлаки, притащили за собой огромные планеры, что так же тяжело плюхались на землю.
Всё, больше я не мог любоваться посадкой наших спасителей. Надо теперь бежать от ВПП как можно дальше – врага встречать.
Немцев придурками считать – себе дороже. У них сейчас такой алярм-арбайтен настанет, что мама не горюй! Всё, что есть – как наскипидаренное будет ломиться сюда. Не дам!
У всех своя задача. И проблем много. И у меня – своя задача.
Да, мой нож сейчас пригодился бы в раскраивании боевых машин из будущего на аэромобильные куски.
А немцы? Кто другой сможет метаться с такой скоростью вокруг аэродрома и кто сможет привнести такой бардак, как я? Я же – олицетворение Хаоса! Буду преумножать энтропию всеми возможными способами. Как Ватутин говорил – немец, столкнувшись с непоняткой, впадает в ступор. Демона Хаоса хотите? Получите, распишитесь. Будет вам не то что ступор – столбняк! Жаль, огнесмесь заканчивается. Она – прямо в тему пошла. И ещё пошла бы на ура, но всё хорошее всегда заканчивается слишком быстро.
Бегу, слышу – двигатели, хватаюсь за дерево – резко поворачиваю. Хрустит сдираемая моими пальцами кора. Десятки двигателей. Не вижу ещё, но Бася уже сканирует. Их я и искал. Пеленгом радиочастот их засёк, к ним и бежал. Вот они – тепловые выхлопы сквозь деревья. Колонна бронетехники. Впереди – мотоциклы. Болт на них! Их легко остановить. Надо тормозить танки. Выпили мы фанты и остановили танк! Так и будет. Захожу сбоку, как раз на передовой танк. Бася, помнишь, где у них двигатели, баки, боеукладки? Молодец!
Там, в будущем, вышла какая-то белорусская игрулька про танки, дико популярная, наверное, если в ноутах и «гэрэушников», и «хохлов» была установлена. Зачем, если в «поле» нет онлайна? Не важно. Важно то, что Бася сумел расковырять эту игрульку и воспользовался данными по бронетехнике. А сейчас проверим, насколько белые русы приверженцы историзма в игрульках.
– Бася! Плазмоган – на тебе! – даю я команду, мыслеусилием утапливая проекционную кнопочку перед правой скулой.
Выхватываю нож. Перед лицом – трассер плазмозаряда. Уходит от меня молнией, впивается в броню танка. Горит! Сразу горит!
– Бася, замыкающего! – мысленно кричу я, пробегая прямо сквозь заметавшихся немцев, махая ножом, как казачьей шашкой – широкими взмахами пластаю тела.
Заученными до автоматизма действиями пехота противника спешивалась, залегала, искала глазами и стволами оружия противника, но тёмный лес молчал. Только в колонне – крики боли, треск, рёв горящих танков, оглушительный взрыв боеукладки.
Где противник? Сколько их? Видно только одного сумасшедшего, с неестественной скоростью и резвостью с одним только ножом метавшегося меж солдат. Он один, почти не вооружен. Задавят!
Ага! Ща-аз-з! Раздавитесь меня давить!
Ну, вот и последний танк выбросил флаг капитуляции алыми языками пламени.
Чиркнув виброклинком по силуэту ближайшего немца, бросаюсь головой вперёд, кувырок, перекат вбок, чиркнул клинком по бедру ближайшего, ещё кувырок, откат, встаю на ноги в низком старте и рву когти. Адьё, ребята!
У меня не стоит задача перемножения вас на ноль. Мне нужно вас остановить. Эти – встали. Надолго. А другие – идут. А там вот пушки тащат. Штук двадцать. Много. Так они мне всех на аэродроме с землёй перемешают. Надо им стволы-то позатыкать.
Опять об дерево меняю траекторию бега, мчусь к этому артполку. Доложился генералу.
– Оставь. Я людей туда вышлю. С этим сами справимся. Ты танки останови. Это главное! Нам их пробивать нечем. И сообщай, что увидишь. Нам тут ещё людей привозят.
Твою мать! Опять, сдирая кору, поворачиваю. Это, получается, на планерах – подмогу привезли? Смертников? Дураку ясно, что всех – не увезти. Многие – останутся на позициях, когда улетит последний самолёт.
Я заскрипел зубами. Суки! Попаданцы! Из-за вас погибнет столько хороших парней. Замечательных, изумительных! Эти смертники – добровольцы же. А на смерть падлюка не вызовется. Не сделает два шага вперёд. Ну что вам за Уралом-то не переноситься?!
Бася развернул полупрозрачную интерактивную карту. Ага, ещё семь передатчиков компактно движутся по одной из дорог. Ну, Бася, план тот же! Я – танцую, ты – стреляешь.
1,23 процента.
Усталый, голодный и злой возвращаюсь я домой. Ну, как домой? На аэродром. За моей спиной столбы чадящих дымов. Я окружил аэродром кольцом дымов, остановив все танки, все самоходы, запалив автоколонны. Такое вот утро у меня выдалось. Насыщенным.
Навстречу мне спешили бойцы в пятнистых камуфляжах егерей – понравилась осназу экипировка егерей, салютовали, улыбались, криками приветствовали. Кивал в ответ. На большее сил не хватало. Как я устал! И батарейка села – 0,32 процента. Отвоевался. Я уже убрал шлем, деактивировав костюм и почти все службы, приложения и оружие. Проекционные пиксели больше не висели перед лицом. Только мини-карта.
Встретил меня сам товарищ генерал. Лично обнял, поблагодарил-расцеловал.
– Тридцать две сотые процента, – ответил я ему. – Отвоевался я. Чудес больше не будет.
– Жаль, – вздохнул он, потом махнул рукой. – Справимся! Главное ты уже сделал. Дал им по сопатке. Пока очухаются, пока пересчитаются, пока сориентируются – мы свои дела успеем сделать. Иди, отдохни. На тебе лица нет.
– Хрен на него! Какие потери?
– Нормально, – махнул рукой генерал. – Главное – «хроников» не потеряли.
– «Хроников»?
– Ну да. Так стали называть наших подопечных. Первую партию уже отправили. Как ты говоришь – самых токсичных.
– Лучше бы лучших отправили. А этих тут передушили.
– Иди, поспи, Витя. Ты не в себе.
Я открыл рот, хотел его разъ… поругаться. Рот захлопнул и побрёл на источник вкусных запахов. Пусть. Пусть идёт как идёт! Сам же отказался от главенствующей роли. Вот и сопи в две дырки. Уснул я, сидя на ящике, с ложкой и тарелкой в руках. И даже не почувствовал, как меня толпой (тяжелый я) отнесли, положили на ворох матрацев, укрыли несколькими одеялами. Не видел, что около меня расположились дюжина попаданцев и две дюжины осназа. Не видел. Разогнал бы. Не кучковаться!
Медвежьи сны
Мысли мои стали путаться, сплетаясь в клубок, который продолжал расти, пока в чреве клубка не зародился сон и не потёк по потокам мыслей в обратном направлении.
Но вместо темноты сна, поток этот принёс мне яркий свет. Я осознал себя стоящим под ярким солнцем где-то в бескрайней степи, по колено в высокой, душистой траве. На мне была белая (почти) холщовая рубаха и коричневые штаны из этого же материала. Ноги мои были босы.
– Здрав будь, человече! – услышал я голос. Ясный и сочный, как голос Левитана.
Я посмотрел туда, откуда услышал приветствие. На вросшем наполовину в землю камне сидел довольно колоритный персонаж. Был он молод. Лысая голова. Из макушки на плечо свисает заплетённая русая косичка, светлая кожа, русые брови, чёрные ресницы, светлые глаза насмешливы, в усмешке кривится и рот. Подобно черепу подбородок – тоже гладко выбрит. Такой, знаете ли, казачок. Сейчас на Украине модно стало так. Самостийно так. Ряженые.
Только этот не ряженый. Он был в доспехе. Настоящем. Кольчуга, панцирь, красный щит у ног, футляр, из которого торчал самый настоящий лук. И другой футляр, тула, со стрелами. Два меча, булава, два копья – длинное и короткое. Пояс, расшитый золотом. Золотые украшения. Всё это потёртое, бэушное, битое, чиненое.
А прямо над его головой развевался на слабеньком ветерке прапор. С очень необычным изображением – герб российский, но орел трёхголовый. То есть в середине, там, под третьей короной – третья, самая крупная голова. Видимо, главная.
– Гой еси ты, добрый молодец, или тьма в душе твоей? – спросил он меня.
Блин, сказка мне, что ли, снится? А что там, в сказках, Иванушки-дурачки отвечают?
– Ты сначала накорми, напои, спать уложи, а потом и спрашивай, – ответил я. Это довольно дерзко. А ну как он меня сейчас в капусту порубает этими мечами? Но я же в сказке?
Он довольно заржал, широко открыв рот, полный белых зубов, откинувшись, схватившись за живот. Отсмеявшись, он пристально всмотрелся в меня.
– Да ты же беспутный! – вынес вердикт он.
– Да ты что?! – всплеснул я руками. – Вот напасть-то! Так и заблудиться недолго!
– Ток, думаю, неспроста ты тут оказался. Урок у тебя?
– Да нет – школу я давно закончил.
Он нахмурился:
– Ты и урока своего не знаешь, – вздохнул он, – счастливый безумец. А я вот свой урок усваиваю. И признаю его невыносимо тяжким.
– И в чём урок твой? – спросил я его. Рубить он меня, похоже, не собирается. И это уже хорошо.
– Обернись, – велел он мне.
Я обернулся. И увидел (почему только сейчас?) дымы от горизонта до горизонта.
– Вот и урок мой идёт. Изменник ведёт орду пёсьеголовых. А это горят города и посады людские. И некому их остановить. Не до них людям. Пока пёсьеголовые к тыну не подойдут – не почешутся. Так и гибнут в их потоке, как сухостой под паводком.
– Как обычно. А кто это пёсьеголовые?
– Увидишь. Они уже близко.
Он горестно склонил голову. Стал вещать мне ли или себе – непонятно:
– Прав брат – поросли души людей жиром, подобно сухим мозолям. Перестали Свет от Тьмы отличать. Правду от кривды. И сердца их поросли мхом. Любить не способны стали. И чресла их не дают потомства. И тела их заросшие жиром. Как пороси, на ноги сели. Отвернулся Бог от нас, неблагодарных. Не достучался я до их разумов, коростой закрытых. Злом обросли.
Хм-м, а ведь прав витязь, так и есть.
– А много их, пёсьеголовых? – спросил я.
– До неба. Они же без Яна плодятся подобно скоту. В скотстве и в грехе живут. Да и мы-то чем лучше?
Он без Яна. Обезьяна! Твою мать! Обезьяны! Пёсьеголовые! Голова обезьяны похожа на собачью! Это что за сказка такая? «Планета обезьян»?
– А ты один собрался с ними биться?
– Придётся.
Дурак? Герой? Ие-эх! Я тоже дурак.
– Я – с тобой! – заявил я ему. – Вон, я вижу – топор у тебя лишний. Уж с топором-то я управлюсь.