Блудный сын. Рождественская сказка для взрослых

– Ты моя сердечная, – растрогалась старая монахиня, – какой путь себе выбрала! Дай Бог, чтобы у тебя все получилось, и ты ни о чем не жалела!

– Сначала ведь тебя не постригут в монахини, – стала учить маленькая худенькая инокиня, – сначала будут разные послушания. Проверят тебя, к чему ты более склонна.

– Да раз ты деревенская, то работы не боишься, – успокоила ее статная Мария. – Это городским в монастырях поначалу трудно, а деревенские, ко всем привыкшие, руки у них закаленные, вставать спозаранку умеете! Да и монастырю хорошо, когда работящие послушницы приезжают. Ты приживешься! И постригут тебя вскорости! Тянуть не будут.

– Главное, чтоб вера твоя не оскудела, – погладила Варю по голове старушка.

– Как она оскудеет на Святой Земле, когда там все о Господе напоминает? – удивилась статная монахиня.

– А то ты не знаешь, что чем ближе к Богу, тем сильнее искушения! – мудро изрекла старица.

Немного они проехали молча. Худенькая инокиня вдруг что-то вспомнила и спросила Варю:

– А не у вас ли в деревне объявилась девушка, которая с Богом и Богородицей во время литургии общается? Нам про нее много рассказывали. Батюшка из этой деревни звонил, просил в монастырь к нам принять, да она сама вроде бы почему-то не поехала? Не слыхала о такой?

Варя смотрела на нее, не понимая, как нужно отвечать на этот вопрос.

Выручила старушка:

– Да откуда она может знать, что в другой деревне происходит? Оставь сестру в покое. Дай ей отдохнуть перед тяжелой дорогой. Видишь, какая она бледненькая!

11.

Вася брел по городу и думал о том, где он мог бы ночевать. Он вспомнил, что всегда слышал про бездомных, что они спят в метро или на вокзалах. Но чтобы в метро попасть, нужны деньги. А у него ничего больше не осталось. А вот дойти до вокзала ему по силам. Только куда идти? Как можно в городе взять и найти вокзал? Когда Вася проходил мимо остановки, увидел там старичка, обложенного сумками и пакетами. «Это мой клиент!» – подумал Вася. Но не тут-то было. Когда он попытался заговорить, в ответ услышал несвязные звуки, не наполненные никаким смыслом. И побрел дальше. Бабушка катила ему навстречу коляску, по-видимому, с внуком:

– Бабушка! А вокзал какой поблизости отсюда есть? – робко спросил Вася, стараясь встать так, чтобы дырки на коленях его брюк было не видно.

– А тебе что ж, все равно, на какой вокзал ехать? – ответила бабуля.

Мне б лучше не ехать, а дойти.

– А! Так у тебя сложности! – поняла женщина. – Вот смотри! Если вот по этой улице ты выйдешь на Садовое кольцо и пойдешь по левой стороне, то минут через сорок окажешься на Курском вокзале.

– Спасибо!

– Подожди! – окликнула его бабушка, порылась в карманах и достала бумажку в пятьдесят рублей, протянула Васе. – Бери, пригодится!

– Спасибо, Господи! – непроизвольно вырвалось с его губ.

Вася поймал себя на мысли, что впервые за все жизнь обратился к Богу. Обратился, находясь в такой аховой ситуации. И почему-то с благодарностью! Хотя сейчас ему хотелось не благодарить, а найти виноватого в том, что так произошло. Но это было бесполезно, потому что виноватым во всем был только он. Раздумывая об этом, Вася побрел, куда ему указала старушка.

И еще он думал, почему, когда тебе некуда укрыться, сразу дует пронзительный ветер и начинается неприятней дождик. Сколько раз он такое замечал. Но никогда ему не было так плохо, как сейчас. И ветер старался посильнее дать мокрыми дождливыми пощечинами по его лицу. Шапку бы какую. Или кепку! Но все осталось в квартире, которую забрала у него Надя. Она оказалась совсем не ласковой и не покладистой, как ему казалось. И изменилась в одну минуту, как только узнала, что у него за душой нет ничего. Почему он так ошибается в людях? И Семен! Надо ему еще раз позвонить. Василий достал телефон, а тот пикнул и погас в его руках. Разрядился.

Ну вот! Последняя ниточка с прошлой жизнью оборвалась. Надежда погасла. Из миллионера он превратился в голодного человека, который мечтает о чужих объедках и радуется полученному от незнакомой бабушки полтиннику. Впереди был киоск с горячим чаем и булочками. Полтинника могло хватить. Перед ним поставили пластиковый стаканчик, положили завернутый в целлофан бутерброд с колбасой. Но когда он стал за это расплачиваться, неожиданный порыв ветра резко схватил его последние деньги и унес вдаль. Вася поднял полные ужаса глаза на продавца в киоске. Тот секунду помолчал, а затем спросил:

– Ну что? Нет больше ничего?

Вася покачал головой, соглашаясь с этим. Перед ним дымился чай. И ему было так холодно, что он дрожал под своим тоненьким французским плащом.

– Забирай, брат! – вдруг сказал продавец. – Наша жизнь такая! Всякое случается! Забирай! Не выливать же мне чай? Да и бутербродами этими уже третий день торгуем. А ты хоть порадуешься!

Вася дрожащими от холода руками взял стаканчик, упакованный бутерброд и отошел за угол киоска. Он пил сладкий чай, радуясь каждому глотку. Стаканчик поставить было некуда. Поэтому он сначала выпил напиток, грея при этом руки, а уже потом развернул пленку на бутерброде и, дорожа каждой крошкой, проглотил драгоценный подарок судьбы.

До вокзала идти стало легче. Горести жизни воспринимались уже не так печально. Вот как жизнь ему подбрасывает небольшие радости. Значит, еще рано сдаваться.

Но на Курский вокзал его не пустили. Полиция на входе перегородила дорогу. Не сказав ни слова, просто кивнули: мол, иди, откуда пришел. И он развернулся. Огляделся. Таких людей, которых он представлял ночующими на вокзале, глазами не высмотрел. Вдруг его кто-то позвал:

– Василий! Это вы? Что с вами?

Перед ним стоял узбек Тимур, который работал в его доме дворником. Вася частенько, возвращаясь после вечеринок, останавливался с ним переговорить. Угощал ароматными сигаретами, в праздники протягивал одну или несколько купюр. Недавно узбек куда-то пропал. Оказалось, что двор теперь убирают местные службы своими работниками. Что стало с прежним дворником, Вася не знал.

Тимур с удивлением смотрел на всегда респектабельно одетого и доброжелательного жильца со своей прежней работы. И не узнавал: растрепанные волосы, грязное лицо, перекошенный плащ, порванные брюки. Может быть, он хорошо погулял накануне? Но во время загулов с Василием ничего подобного не происходило. Нет! Значит, что-то другое. Значит, что-то произошло.

Вася, увидев знакомого человека, который единственный за эти сутки поинтересовался его ситуацией, не выдержал и расплакался. Он обнял Тимура и проливал слезы на плече у узбека. Потом они сели на каменный бордюр неподалеку от вокзала и долго говорили. Тимур рассказал, что после увольнения все еще остается без работы. Ему мало что подходит из-за здоровья – спина болит. А вот Василий молодой и сильный. Для него работу найти можно будет.

Тимур взял Василия за руку, они спустились в подземный переход и вышли в переулок напротив Курского вокзала. Минут через десять зашли в широкий церковный двор, где около зеленого вагончика толпились люди. Из окошка вагончика им протягивали тарелки с горячим супом и кашей.

Обеды для бездомных!

И не надо ничего отрабатывать! Выносить вонючие коробки, мыть полы! Еда просто так, бесплатно! Настоящая сказка. Вася жадно набросился на горячую похлебку, от неземного вкуса которой у него кружилась голова. С удивлением посмотрел на Тимура и глазами показал на окно раздачи.

– Я уже ел здесь! Я сыт, – ответил узбек, – ты ешь, а я сейчас вернусь.

Он подошел к окошку и о чем-то поговорил с людьми в вагончике. Через какое-то время открылась служебная дверь и Тимуру дали пакет с вещами.

Василий как раз доедал гречневую кашу с куском куриного мяса и благодарил всех, кто есть на небесах, за это счастье.

Тимур принес ему еще стакан с компотом, а когда Василий почувствовал, что он, наконец-то, насытился, выдал ему пакет:

– Вот смотри, Василий, – узбек перешел на «ты», потому что теперь они были уже братьями по несчастью, – здесь свитер, шапка, теплые штаны и даже рукавички! Они тебе сейчас очень нужны будут. Можешь сразу не переодеваться. Завтра наденешь, когда выспишься. Или даже сегодня, перед сном.

– Выспишься! Перед сном! Какие удивительные слова! За пределами самой смелой мечты! Значит, сон у них тоже будет! Сон! Только интересно, где?

Тимур повел Василия куда-то за здание вокзала, в темень без фонарей и людей. Было немного страшновато. Но чего Васе сейчас бояться? Нечего! Наконец, они вышли на железнодорожные пути, где стояло невиданное количество электропоездов. Электрички сюда съезжались после целого дня работы. Их оставляли на ночь до первых поездов, которые отправлялись в пять утра. Ловким движением Тимур развел створки в одном из вагонов. Они вошли в черное пространство поезда и оказалось, что вагон совсем не пустой. Почти на каждом сидении спали люди. Так бездомные, к которым сейчас принадлежали Вася и Тимур, находили себе ночлег в остановленных на ночь поездах.

Тимур протянул Васе пакет с теплыми вещами:

– Теперь можно надеть! Ночью знаешь, какой дубак будет? Мало не покажется.

– А ты? – спросил Вася, натягивая свитер и штаны.

– А у меня есть вот это! – Тимур потянулся под лавку, где скотчем был приклеен его пакет со сложенным покрывалом. – И пуховик мой знаешь, какой теплый! – засмеялся новый-старый друг Васи.

В ответ на смех сразу с нескольких полок на них зашипели. И Тимур притих.

12.

Как хорошо, что Варя встретила попутчиц! Инокини оказались такими деловыми, шустрыми, активными! За ними только поспевай! Как выбрать самый удобный маршрут – они узнали заранее. От Белорусского вокзала взяли такси, потому что на четверых так получалось дешевле, чем на метро. На регистрации оказались первыми и стребовали себе хорошие места у запасного выхода, где не так тесно. Варвара была спокойна, сыта, весела. Матушки то щебетали без умолку, то пели акафист, то замолкали и каждая погружалась в свои миры. Варя смотрела на них и думала, что если инокини везде такие, то в иерусалимской обители она к людям приспособиться сможет!

Потом они сели в самолет. То еще испытание для Вари! Монахини-то по святым местам уже полмира объездили, а она летела впервые! Боялась до дрожи в лодыжках! От каждого стука холодные мурашки у нее бегали от копчика до затылка. Она была уверена, что все сложится хорошо, но стоило ей представить, что сейчас это металлическое сооружение поднимется в небеса, а под ними будет нескончаемая бездна, как у нее все во рту пересыхало. И она приняла единственное верное решение – заснула. И только когда стюардесса спросила «мясо, курица или рыба?», встрепенулась, попросила рыбу и снова заснула с обедом в руках. Перед прилетом ее растолкали попутчицы:

– Варвара! Просыпайся! Самолет уже на посадку пошел!

Она удивленно смотрела по сторонам, пытаясь понять, где находится. В этот момент раздался звук выдвигающихся шасси, от которого Варя вскрикнула.

– Да не бойся ты, – ласково сказала ей старая инокиня, – все идет как надо, с нашим самолетом все в порядке. Ты лучше отдай стюардессе свой обед, пока он у тебя не выпал!

Варя вспомнила про коробку из серебристой фольги с рыбой и еще чем-то, которую она так крепко сжала, что продавила вмятины в крышке. Но деревенская девушка разбрасываться едой не могла:

– Еще чего! У стюардесс и так обедов навалом, а я потом съем, когда прилечу.

– Ну, как хочешь, – заулыбалась монахиня, – ты лучше в окно посмотри, какая красота.

Валя посмотрена в круглое окошко и обомлела. Такой красоты она не видела никогда: голубое море, желтовато-белая полоска пляжа и пальмы. Пальмы! От этого кружилась голова! Пальмы, как в детском мультике про Чунга-Чангу! Как на обертках шоколада в сельпо и на обложке книги про «Остров сокровищ». Ей и в голову не приходило, что Иисус Христос жил среди пальм! И кактусов! Что вокруг летали попугаи! Это же что-то немыслимое!

И в этот момент колеса самолета коснулись рулежной полосы. В салоне все захлопали, а Варя на мгновение потеряла сознание, отчего обед все-таки выпал из ее рук, но по счастью, упаковка не раскрылась, хотя и перевернулась вверх дном.

– Ну что, сестры, с прибытием! – поздравила всех статная монахиня.

– Сейчас сразу поедем в Иерусалим? – заволновалась Варя.

– Подожди еще, – сдержала ее худая Мария, – сначала будет очередь к пограничникам. Они паспорта проверят. Потом багаж получим.

– А у меня нет багажа.

– Ну, ты можешь сразу ехать, а лучше нас подожди. А потом мы возьмем такси и поедем по своим монастырям. Завезем тебя на Елеонскую гору, а сами отправимся дальше. Нас в Горненском ждут.

– Меня в Горненский монастырь тоже приглашали, но я хотела поближе к центру Иерусалима.

– Не знаю, права ты или нет, – заметила статная ее попутчица. – Пешком оттуда до Храма Гроба Господня, конечно, не пойдешь. Но место благодатное! Ведь туда Дева Мария пришла к своей родственнице Елизавете, когда узнала о своем непорочном зачатье!

– А сколько она туда шла? – спросила Варя.

– Из Назарета – дней пять! И три месяца там прожила. Но зато у тебя под боком будет семейная усыпальница рода Христа, где находятся могилы и Девы Марии, и Иосифа, родителей Богородицы Иоакима и Анны.

– А зачем Богородице могила? Ведь ее там нет? – недоумевала девушка.

– Ее в гробе нет, а благодать там есть. Сама все прочувствуешь, – ответила ей старшая Мария.

– А мы можем сразу к Храму Воскресения заехать и Кувуклии приложиться? – переживала Варя.

– Ты сможешь, потому что Елеонская гора близко. А мы приедем туда позже. Храм находится в старом городе, такси туда подъехать не может и ждать водитель не будет. Да и дорого это. Поэтому мы тебя высадим у Яффских ворот и подскажем, куда идти. Ты не потеряешься. Обязательно найдешь дорогу, – успокоила ее Мария статная.

«Какое счастье!» – подумала про себя Варя.

13.

Было очень рано, когда Тимур растолкал Василия и прошептал ему на ухо:

– Надо уходить, потому что сейчас придут вагоны убирать, на нас кричать начнут. Пойдем к вокзалу. Там купим горячего чая, съедим хлеб с маслом!

– У меня денег нет! – ответил Вася.

– У тебя раньше были – у меня не было! Теперь у меня совсем немного есть, а у тебя нет. Ничего страшного! – успокоил его узбек.

Обитатели ночных поездов высовывались из всех дверей и разбредались по окрестностям. На улице было зябко и туманно. Изо рта выходил белый пар, даже когда они не разговаривали. С вокзала их в такую рань никто не гнал – охраны не было. Они зашли в теплое помещение. Какая радость, что еду здесь продают круглые сутки! Выпили по стаканчику горячего напитка с мягкими булочками и хлебом с маслом. Тимур протянул деньги, но продавщица, крупная румяная баба в мохеровой шапке, от него отмахнулась:

– Что ты мне, сердечный, свои деньги каждый раз предлагаешь! Знаешь ведь, что у меня для вас всегда специально отложено! Захочешь еще перекусить – еще подходи!

– Спасибо вам! – в два голоса ответили приятели.

– Затем так же, без денег, Тимур провел Васю в туалет. Их туда пропустили бесплатно по другой причине: человек, который продавал билеты на входе, оказался земляком Тимура. Они немного пообщались на своем языке, и Вася получил возможность впервые за почти два дня умыться, прополоскать рот, посмотреть на себя в зеркало. Это был другой человек! Не тот, которого он знал. Другая одежда. Изменившееся лицо. И совсем неузнаваемые глаза. Таких у него не было никогда. Словно бы невидимый хирург вырезал у него прежние, с насмешливым и лихим взглядом и вставил новые, тихие и печальные, которые боялись лишний раз взглянуть на этот мир и на людей вокруг.

На вокзале они просидели часов до восьми утра, а потом Тимур повел Васю на автобусную остановку. Как несоциальные элементы, они позволили себе поездку без билетов. Как назло, в автобусе скоро, буквально через три остановки, появились контролеры. Но и они не кричали на друзей и не требовали штрафа, а просто кивком головы показали, чтобы Вася и Тимур вышли отсюда на улицу.

– Как они понимают, что мы бомжи? – спросил Вася, – ведь на мне дорогой плащ, я не пахну, я умыт. У меня хорошая обувь. Но буквально сразу, как только я попал в эту ситуацию, люди безошибочно видят, что я нахожусь на социальном дне. Кто-то помогал, кто-то гнал. Но не ошибся никто.

– Нам не надо пахнуть и ходить в лохмотьях, – ответил Тимур, глядя не на Василия, а куда-то в сторону, – наша человеческая природа изменилась. Считается, что собаки чувствуют, когда пешеход их боится, и налетают на трусливого человека с лаем. Нас остальные тоже чувствуют, как собаки. У нас другой голос, другая осанка, взгляд, даже движения рук, походка – все из другого мира.

– Из мира униженных и оскорбленных, – уточнил Вася.

– Ну, пойдем! А то можем опоздать, – скомандовал узбек.

– Куда мы идем? Куда ты меня хочешь привести? – наконец-то, Вася решил спросить об этом.

– Я веду тебя устроиться на работу.

– Да что ты? А я думал, что так теперь и буду кормиться в вагончике у Курского вокзала, спать в электричках, – удивился Вася, – думал, что это и есть моя новая жизнь.

– Тебе нельзя! – серьезно ответил Тимур, – Ты еще молодой и сильный. Ты еще можешь сам зарабатывать и когда-то найти что-то новое. Ты не должен оставаться бомжом.

– А ты должен?

– И я не должен. Но мне из-за больной спины работу трудно найти. Я пытаюсь! Каждый день пытаюсь. Обязательно найду как-нибудь! А пока побомжую.

– Куда ты хочешь устроить меня работать? – интересовался Василий.

– Строить дороги. Там все время люди нужны. У них есть общежитие. там ты будешь в тепле. Деньги будут на еду. Там люди хорошие. Много моих земляков. Они тебя не оставят. Всегда помогут. Идем!

– Уже в этот день Вася работал в дорожной бригаде. Было удивительно, что никто ни на кого не кричит, никто не матерится. Все спокойны и добросовестны. У него спросили только паспорт. А у Васи-то из имущества только и оставалось, что два паспорта – обычный и заграничный. Бригадир, полистав страницы документа, заметил, что Вася будет у них первый человек с московской пропиской. Сказал, чтобы паспорт убирал подальше! Для остальных работников такой документ – просто мечта.

– Украсть могут? – испугался Вася.

– Нет! Наши не воруют, – успокоил его бригадир, – но если потеряешь, восстановить будет трудно. А жилье тебе нужно?

– Нужно! Обязательно нужно!

– Подойди ко мне после работы, когда будем деньги за день выдавать, я скажу, где есть свободное место. А пока бери лопату и иди остальным помогай щебенку под асфальт раскидывать. Только комбинезон возьми, как у остальных, вон из того автобуса.

Вася орудовал лопатой и думал, как же ему повезло! И работа есть! И ночевать устроят! И деньги уже сегодня дадут! Мечта!

Очень быстро он заметил, что его непривычные к работе руки начали сигналить еще немного и от черенка лопаты пойдут по ладоням мозоли! Ну, конечно же! Его руки после отъезда с фермы отца ничего серьезного не делали! Вася вспомнил, что в пакете с вещами из вагончика с Курского вокзала, который дал ему Тимур, были еще и перчатки. Он переложил их в карманы плаща, который оставил в рабочем автобусе, когда переодевался в комбинезон. Вася сходил за ними. И эта защита сработала. Теперь он мог махать лопатой до вечера, не опасаясь за свои изнеженные руки.

14.

Варвара со своими спутницами вышла из здания аэропорта. И встала прямо в дверях, потрясенная: воздух на улице был горячим. Даже непонятно, зачем нужна одежда, когда ты находишься в бане. Ну, пусть не в самой парилке, а в предбаннике точно! Инокини потянули ее за обе руки, чтобы Варя отошла немного от дверей, где мешала пассажирам выходить из здания. А еще Варвару поразили запахи. Невероятные. Каких только цветов в них не было намешано! В деревне даже в период августовского сенокоса пахло проще. А здесь были и мед, и кокос, и малина, и ваниль, и шоколад, и еще много-много чего. Старшую Марию оставили с Варей, чтобы она присматривала за растерянной девушкой, а статная и худенькая побежали узнавать по поводу такси.

И только в машине Варя чуть отошла. С удивлением она смотрела в окно на новую жизнь, которая теперь должна ее окружать. Теперь этот мир мог стать ее миром. Старушка толкнула ее в бок:

– Знаешь, что это за дорога, которую мы сейчас проезжаем? Это дорога на Эммаус. Помнишь в Святом Писании?

– Конечно, помню! – почти беззвучно ответила Варвара.

– Два человека шли из Иерусалима на Эммаус. Они шли, потому что их надежды были разбиты: Иисуса распяли. Он не освободил Палестину от римских иноземцев, не дал своему народу свободу, как от него ожидали. Его последователи расходились по своим землям. Мне так говорили, что один из этих двоих был евангелист Лука, у которого мы читаем про этот случай. И как раз этим путникам встретился Христос. Они Его не узнали. Уговорили, чтобы он остался с ними, потому что час поздний, продолжать путь опасно. Что сделал Христос? Он преломил хлеб и дал его этим людям. Он их причастил! Только тогда они Его узнали. А он стал невидимым. Тогда они, несмотря на поздний и опасный час, возвращаются в Иерусалим, чтобы всем рассказать о происшествии. Они снова обрели надежду. К ним пришло понимание, что смерть Иисуса не была напрасной, а за ней стоит что-то такое удивительное, что они сейчас еще не могут осознать! А это уже Иерусалим! Варенька! Мы въезжаем в вечный город!

Все сестры перекрестились. А статная Мария спросила Варвару:

– Ну как тебе? Что первое скажешь о Иерусалиме?

– Он белый! Он такой белый! И горячий!

– Белый и горячий! Ну, ты и подметила! – засмеялась худая инокиня.

Через полчаса они подъехали к высокой стене, которая обрывалась большими воротами. Старая Мария повернулась к Варе:

– Ну что ж, моя золотая. Нам ехать дальше, а ты выходи здесь. Пойдешь к Гробу Господню?

– Конечно, пойду!

– Тогда я тебе покажу. Подожди! Выйду из машины, немного пройдусь с тобой. Вот смотри. Иди прямо, а на том повороте, видишь, где белая вывеска, поверни налево. Это большая улица, мимо не пройдешь. Иди по ней. И считай улочки, которые будут отходить от тебя вправо. Их будет пять. На пятой остановись. Как особый ориентир, там должен будет стоять продавец гранатового сока. У него такая давилка будет для гранатов. Если его увидишь, значит, все правильно. Принюхайся. От улочки справа должно идти особое благоухание. Как в храме. Явное. Сильное. Вот на него и иди. По этой улочке придешь к Храму Воскресения. А там разберешься. А после Кувуклии, как приложишься, подойди к любому монаху в храме. Они, скорее всего, окажутся греками. Скажи им одно слово: «Елеон»! Они тебя поймут. И покажут, куда идти. Там недалеко. Не пропадешь. И экскурсий там полно. Любой гид тебя направит. Главное, не бойся! Господь поможет!

Варя слушала ее и старательно кивала головой. Ей не терпелось быстро-быстро пойти к заветному месту, о котором она столько думала. Монахиня перекрестила ее. Слегка оттолкнула от себя:

– Ну, иди. Иди к своему заветному!

И Варя засеменила в указанном направлении.

А монахиня ее окликнула:

– Варвара!

Девушка оглянулась.

– Варвара! А ведь это ты на литургиях с Господом и Девой Марией общалась?! Ты ведь? Нам про тебя рассказывали?

Варя только засмеялась и помчалась к Храму Воскресения.

15.

Вечером Васе дали первые деньги. Совсем небольшие за такой тяжелый труд. Но он и им был рад. Наконец-то, сможет сам купить себе еды! Одного из рабочих попросили отвезти его в общежитие. Молодой парень молча кивнул и они пришли к рабочему автобусу. Он ехал минут сорок. Пошли какие-то серые районы. Вася и не думал, что в Москве такие есть. Здания были все небольшие, пятиэтажные. Автобус затормозил возле одного из них, с желтыми полосками. На входе в общежитие сидела полная, ярко накрашенная женщина в парике. На ней был синий халат. Вася обратил внимание, что все ее руки в перстнях и браслетах. Она громко разговаривала, отмечая по замусоленной тетради всех прибывших. Когда все прошли, парень подвел к ней Василия:

– Это новенький.

– Фамилия! Паспорт есть? – строго на весь коридор спросила дама.

Вася назвался, дал ей паспорт. Она начала записывать его в тетрадь. Открыла прописку и, как сирена, огласила на весь коридор:

– Ой, да посмотрите! К нам москвичи теперь стали заселяться! Что ж такие уважаемые люди здесь среди нас делать будут?

И громогласно рассмеялась.

Таджики и узбеки, которые толпились у входа, тоже засмеялись.

– Я тебя заселю в 47 номер на третьем этаже. Там твоя бригада – не проспишь. Сейчас выдам тебе белье. Относись к нему бережно. Пока весь комплект не сдашь, я тебя отсюда не выпишу. Белье меняем раз в две недели по четвергам до обеда. Запомнил? – дала ему женщина краткий инструктаж.

– Вася кивнул. Получил пододеяльник, простыню, наволочку и полотенце. Все было влажным и серым. Но все равно лучше, чем сидения в ночной электричке. Робко Вася зашел в свою комнату и обомлел, потому что совсем не ожидал увидеть, что кровати здесь стоят в два яруса, заполняя все пространство комнаты, оставляя только узенький проход к столу, заставленному банками и кружками.