Молох войны
– Так точно.
Я навел объектив камеры на лежащий на земле дрон, и как только БПЛА поднялся в небо, стал «вести» беспилотник. Небольшой дрон низко стелясь к земле, держась от поверхности буквально в полуметре-метре, набирая скорость, полетел в речке, а потом понёсся вдоль затянутой льдом водной поверхности. Из нас троих Баранов самый опытный оператор беспилотников, только он может вот так вот филигранно вести небольшие «самолетики», управляя ими. На учениях старший лейтенант Баранов с легкостью засаживал дроны-камикадзе в небольшие форточки и амбразуры, буквально, забивая «шар в лузу». В назначенном мной месте, дрон стал взмывать в небо. Я только было приготовился дать отмашку прапорщику, но в этот момент справа раздался короткий треск, как будто великан наступил на ворох сухих веток и над дрон рассыпался облаком обломков.
– Твою-жжжь мать! – расстроенно сквозь зубы процедил Баранов. – Опередили! Гады, ушлые!
– ГэБэ, – раздался в динамике рации Баранова довольный голос. – Ты продул! Жду свою текилу в самое ближайшее время.
ГБ, КБ, КГБ или гэбист – это все прозвища старшего лейтенанта Баранова. Он же у нас – Кирилл Геннадьевич Баранов, соответственно, инициалы у него – КГБ. Но надо отметить, что это прозвище распиарил сам же старлей, потому что когда у тебя фамилия Баранов и ты считаешься чуть ли не первым хулиганом во всем военном округе, то трудно заставить обращаться к тебе не сокращая фамилию.
У нас в группе, вообще подобрался уникальный по своим инициалам состав. Баранов – КГБ, я – АКС (Александр Константинович Смирнов), прапорщик Дрынов – СВД (Сергей Викторович Дрынов), ну и старшина Шушин – ППШ (Павел Петрович Шушина), к которому прицепилось – Папаша.
– Так вот на что вы спорили? – догадался я. – На текилу. А не на мою ли бутылку «Саузы» вы рассчитывали, пан лейтенант?
– Я рассчитывал, – хмуро буркнул старлей, – выиграть спор. Как же они опередили? Минимальная дальность «Панциря» – двести метров, место запуска, с их позиции визуально не видно, я дрон провел вдоль речки, а они его сбили, когда он только начал подъем, – бубнил себе под нос Баранов, распаковывая второй дрон.
– А ты не подумал, что они тоже могли повесить в небе беспилотник и отследить твои манипуляции? – предположил я.
– Да, ну на фиг! – Баранов метнулся к люку в крыше бронеавтомобиля. – Точно! Гляньте, товарищ майор, вон же висит зараза, – старлей азартно тыкал пальцем в небо. – Давайте тоже их дрон собьем!
– Совсем что ли? – покрутил я пальцем у виска. – Да, это и не их дрон, вовсе, у зенитчиков в «Панцире» отродясь беспилотников не было. Это дрон разведчиков-артиллеристов. Скорее всего, пацаны из «Панциря» вступили в преступный сговор с разведкой артиллеристов. Спроси у Медведева за сколько он продался зенитчикам? – пошутил я.
– Медведев? – хищно ухмыльнулся Баранов. – Так он, лукавый, презлым заплатил за предобрейшее, сам захотел царствовать и всем владеть! Поймаю – посажу на кол!
– Дрон запускай, – прервал я поток угроз. – Только в начале предупреди зенитчиков по общему каналу, что это наш беспилотник, а то они его тоже собьют.
Надо было зафиксировать поражение беспилотника, зритель по ту строну телевизионного экрана, очень любит разглядывать всякие разрушения и обломки, особенно это касается военной техники. Можно было бы, конечно, и пешочком прогуляться, но хрен его знает где тут мины понатыканы. Все-таки приграничная полоса и украинские погранцы могли засеять здешние поля противопехотными минами. Поэтому безопасней подлететь к месту падения дрона, на таком же беспилотники и с помощью его камер все зафиксировать.
Старлей выполнил мой приказ быстро и точно: продолжая распаковку и подготовку беспилотника к работе, связался с расчетом зенитчиков, сперва, мой помощник высказал своё «фе», обвинив расчет «Панциря» в мухлеже, но тут же был послан куда подальше, потому что предварительно ничего не обговаривалось, а значит можно использовать любые технические устройства в споре, потом, Баранов все-таки предупредил, что мы сейчас запускаем дрон, для визуальной фиксации останков сбитого БПЛА.
То, что дрон сбили зенитчики – это хорошо, весьма показательно для отчета и пропаганды. Ну, а то, что он оказался «наш», так-то особо и не важно. Получиться сбить укропский «байрактар» и зафиксировать это – хорошо, не получиться – не страшно. В конце концов, можно найти обломки турецких беспилотников где-нибудь на разгромленных аэродромах и снять их. Наша задача – выдавать красивую картинку в эфир.
Мы же пропагандисты. Мы должны давить на умы «ветряной» российской молодежи, которая должна поддерживать власть, а не идти против неё. Уж, я, как никто другой знаю, как это бывает? От уголовного срока за активное участие в «событиях на Болотной» меня спасло только вмешательство состоятельных родителей и немедленная отправка в армию. Отец посчитал, что год «пиджаком» в российских ВС пойдет мне на пользу. Честно говоря, все мои друзья и знакомые думали, что я тут же дезертирую и подамся в бега за кордон. Но, я, в начале, подписав контракт, остался в армии назло отцу и матери, а потом, как-то прикипел и уже служил по своей личной инициативе. В конце концов, кто будет поднимать военно-патриотических дух солдат и офицеров, если не потомок прославленных декабристов и героя-поэта Кавказской войны девятнадцатого века?
– Товарищ майор, звук потом накладывать будем? – выдернул меня из раздумий вопрос Баранова.
– Ага, – буркнул я, глядя на экран планшета, куда передавалось изображение с камеры дрона.
На льду речки лежали обломки беспилотника. Хорошо был виден огрызок тротиловой шашки с вставленным в него детонатором. Баранов приблизил беспилотник максимально близко и объектив камеры зафиксировал все, что нужно с разных ракурсов.
Отлично! Картинка – то, что надо: красиво, эффектно и доходчиво. Нет никаких размытых ракурсов или дребезжащих фонов. Все четко и лаконично, звук потом наложим, чтобы тоже был чистый без посторонних примесей, вроде свиста ветра или матов на заднем фоне.
Три года назад, когда я только начал доставать вышестоящее командование со свое идеей мобильных групп, призванных создать высококачественный и одновременно простой, доступный контент для наполнения российского сегмента интернета нужной и правильной с точки зрения пропаганды информацией, мои идеи казались для окружающих шишек в погонах, бредовыми. Все из-за того, что в наших правящих военных и политических кругах правят твердолобые выходцы из СССР, которые до сих пор, предпочитают хранить информацию на бумажных носителях и верят в светлые идеалы правды и общепринятых норма морали, то мой проект завернули, вернее, урезали его, кастрировав до всего одной группы. Ну и на том спасибо!
Это еще повезло, хотя, наверное, нельзя так говорить, в общем, если бы не события последних шести месяцев вокруг Украины и агрессии Запада в СМИ, то хрена лысого мне бы и одну группу утвердили, никто бы этой пропагандой не занимался бы. Зачем, ведь у нас есть государственные каналы на телевидении и в газетах, вот только современная молодежь, в возрасте – до 35 лет, класть хотела на телек, им тырнеты подавай.
Но, ничего, на войне люди быстро растут и командование быстро учится и умнеет. Даст бог, кое-кто там, наверху поймет, что нынешним миром правят СМИ и красочная картинка в экране смартфона. Да и современные войны делятся на несколько фронтов: один – боевой, второй – информационный. И еще не известно, какой из этих двух фронтов важнее.
Ну, а то, что видео со сбитым дроном было постановочное, так это не страшно. В конце концов, почти все знаковые фото времен Второй мировой войны были постановочные, так, что для благого дела можно немного и приукрасить действительность. Даже америкосам до сих по не верят, что они высаживались на Луне только из-за того, что видео и фото, подтверждающие это сняты на их американском «Мосфильме». Видимо, реальные фото, сделанные на лунной поверхности, оказались настолько жуткого качества, что их было стыдно показывать привередливой американской публике.
Забрав вернувшийся дрон, Баранов, отказался от еды и отправился к зенитчикам ругаться. Старший лейтенант был категорически недоволен тем, что проиграл спор.
– Товарищ майор, а вы мне точно не продадите свою бутылку текилы? – перед выходом спросил старлей.
– Точно, – твердо ответил я, – и не надейся, текила припасена для моего ДэРэ, надеюсь, что будет один очень важный для меня человек, который предпочитает именно этот напиток.
– Дык, у вас же днюха в начале июня. По-любому к тому времени вернемся в расположение, ну, или здесь все нормализуется и алкомаркеты будут работать. Товарищ майор, может, все-таки продадите текилу?
– Нет! Хрена лысого здесь все так быстро закончится, поверь моему опыту, мы зашли на Украину минимум на пару лет. Вали быстрее, одна нога здесь, другая там. Тебе еще отснятое упаковывать и в ЦУП отправлять.
ЦУПом мы с Барановым называли наш отдел, который сейчас временно располагался в региональном управлении ФСБ в Симферополе. Расшифровывалось как – Центр Управления Пропагандой, название, как вы уже поняли, придумал старший лейтенант Баранов, у него похоже был какой-то пунктик по поводу всяких аббревиатурам и сокращениям.
– Суп поешь, – крикнул в спину убегающему старлею старшина Шушин.
– Потом, – отмахнулся Баранов.
– Товарищ майор, ваша тарелка, – старшина протянул мне небольшой пузатый термос, для первых блюд, который заменял мне тарелку.
– Спасибо, – я забрал емкость и здоровый шмат серого хлеба.
Хлеб был мягкий и вкусный. Старшина заранее закупился провизией на всю группу. Папаша был моим зампотылу, он отвечал не только за техническое состояние нашего скакуна – бронеавтомобиля «Тайфун-к», но и за еду. Причем, несмотря на то что по званию Шушин был самым младшим в группе, но в негласной иерархии, которую я тут же определил в коллективе, он шел следом за мной, а в некоторых вопросах, я смело отдавал ему роль первой скрипки. Всегда полезно учится и получать новые знание от более опытных и матерых товарищей, и пусть они при этом всего лишь старшины, а ты цельный майор, зато этот старшина прошел несколько войн: Афганистан, Приднестровье, Югославию и первую Чеченскую, и ему есть, что передать более молодым товарищам.
Так вот, про хлеб, Шушин покупал хлеб в какой-то небольшой пекарне, где его готовили из обойной муки и на закваске. Из-за этого хлеб не портился, не черствел и оставался пышным и свежим несколько недель подряд. Правда, столько он никогда не лежал, но во время учений, нам завидовали все близлежащие экипажи, видя, как мы трапезничаем свежим хлебом и ароматной похлебкой, в отличие от остальных, которые давились консервами и галетами из сухпая.
Глава 3
Перехватив завистливый взгляд солдатика из соседнего БТРа, я ему подмигнул, а потом меня посетила здравая мысль.
– Старшина, передай мне целую булку хлеба.
– Зачем? У вас, вон, кусок не тронутый.
– Надо! Не жадничай.
– Солдатиков, что ли кормить будете? – догадался старшина, видя, как из нутра БТРа показалась еще одна голова в шлеме. – У них свой сухпай есть, да и домашние пирожки из «чипка» еще не поели. Обойдутся! – старшина погрозил соседям кулаком.
– Давай хлеб, – потребовал я. – Мне для дела!
– Добрый вы товарищ майор человек, вечно жалеете всяких там кошечек-собачек, да солдатиков всяких, – проворчал старшина, передавая мне небольшую, круглую булку хлеба, упакованную в бумажный пакет.
Вот ведь зараза, самую маленькую булку выбрал. Как знал, что я буду соседей угощать. Я забрал хлеб, взял фотоаппарат и полез наружу.
– Товарищи бойцы, хотите Родине послужить? – обратился я к торчащим из люка головам в шлемах.
– Так точно, товарищ майор, – ответила одна голова, – а что надо делать?
– Хлеб есть, – ответил я. – Вылезайте наружу, я вам сейчас все объясню.
Из десантного отсека БТРа тут же показались еще две головы. Пехотинцы тут же пожелали служить Родине и поедать свежий хлеб. Приказав снять защитные маски, я внимательно оглядел лица и выбрал двоих с наиболее плакатными, по моему мнению, внешностью бойцов. Первый – невысокий щуплый сержант азиатской внешности, он был родом из Сибири, а по национальности – тувинцем, а второй, напротив, классический рязанский парень – широкое, доброе, открытое лицо, с крупными чертами и носом-картохой.
– Значит так, оба залазаете на морду БТРу, сидите по разные стороны от боевой башни, ноги вот так, ты – сними шлем и положи его на колени, а ты, расстегни ремешки шлема и сдвинь его на затылок. Отлично, по моей команде, ты, – я ткнул пальцем в «рязанца», – ломаешь хлеб пополам и половину отдаешь товарищу. Дальше просто жрете хлеб, но аккуратно и без спешки. А, нет, стоп, не так! А, ну позови сюда мехвода, – приказал я.
Тувинец стукнул по люку водителя-механика, и как только крышка люк поднялась, из неё показалась голова в шлемофоне. Вопреки всем киношным штампам лицо водителя было чистое и не испачканное машинным маслом. Между прочим, БТР-82 укомплектован кондиционером. Но, нам надо чтобы было как в кино.
– Водила, а, ну испачкай харю чем-нибудь, а то ты на гражданского таксиста похож, а не на армейского водителя. Короче, по моему сигналу, ломаешь хлеб на две неравные части: малую часть отдаешь соседу, потом ломаешь большую часть еще на две половинки и делишься с водителем, но он должен сидеть внутри и высунуться только после того, как ты стукнешь по люку. Запомнили? Сделать надо с первого дубля. Просто молча жрете хлеб! Не лыбьтесь, не разговаривайте, не смотрите в камеру, не пытайтесь изображать актерскую игру. Просто жрете хлеб. Уяснили? Водителю можно сразу же спрятаться внутрь. Если хорошо отработаете дам на полчаса телефон с доступом в интернет.
Солдатики, услышав о награде, тут же воодушевились и нешуточно возбудились. Ну, еще бы, они без связи с родными уже несколько недель. Все воинские подразделения, участвующие в СВО на Украине еще с пятнадцатого февраля, находятся в режиме боевой готовности, а это значит, что все электронные гаджеты под запретом, и ни о какой связи с родными через интернет не может быть и речи. Ну, по крайне мере, офицеры предпринимали для этого все возможные и невозможные меры.
Над башенной установкой водрузили триколор, а символ «Z», на морде БТР обновили свежей краской. Когда все приготовления закончились и несколько раз прогнали короткую репетицию, я навел объектив цифрового фотоаппарата на БТР и дал отмашку:
– Начали!
Рязанец разломил ковригу, тут же протянул часть тувинцу, потом стукнул ногой по крышке люка и оттуда сразу же, как чертик из табакерки выскочил водитель. На его щеках красовались по три жирных черных маска с каждой стороны. Ёпта, Шварценеггер из фильма «Коммандос», хренов! При этом щуплый паренек состроил такую серьезную и одновременно суровую моську, что я едва сдержался, чтобы не заржать в голос. Стиснув челюсти, всячески сдерживал поднимающийся из глубины души хохот. Сквозь стиснутые зубы прорывалось едва слышное хрюканье. Солдатики слышали мое хрюканье, но не понимали, что происходит, и от этого нервничали и делали лица еще более суровыми и мужественными.
Мехвод получил свою пайку хлеба, но вместо того, чтобы скрыться внутри бронемашины, как ему было приказано, достал здоровенный тесак, смахивающий очертаниями на кукри, явно не уставного образца, принялся нарезать им хлеб на части, держа кусман на весу. Поскольку хлеб был мягким, а нож здоровенным, то получалось это из рук вон плохо. Но самодеятельность мехвода на этом не закончилась, он зачем-то насадил отпиленный кусок хлеба на острие клинка и принялся есть мякиш прям с ножа. Сука, Денди по прозвищу Крокодил! Лицо мехвода выражало такую мужественную суровость и сосредоточение, будто он есть не хлебный мякиш, а свежезажаренный филей Зеленского. Черт, я же просил не изображать актерскую игру!
Рязанец видимо решил поддержать своего мехвода и тоже состроил суровую и мужественную мину, но при этом он еще и развернул голову в сторону, чтобы в объектив камеры попадал только профиль. Смотрел при этом парень куда-то в небо, сурово прищурившись, как будто пытался что-то рассмотреть в небе, а может и сразу в космосе. Вражеские спутники что ли высматривает?
Только тувинец не подвел, и просто, как и требовалось, меланхолично жевал хлеб. В итоге, его лицо я больше всего раз и запечатлел на цифровую память фотоаппарата.
– Стоп, снято! – рявкнул я и тут же согнулся в приступе дикого хохота.
Фу, отлегло, полегчало! Нет, ну вот тысячу раз зарекался не снимать на камеру не подготовленных к этому людей, надо было, как всегда, снимать скрытой камерой.
– Ну, как? – тут же спросил рязанец. – Нормально получилось?
– Вот у него, – ткнул я пальцем в тувинца, – нормально получилось. Боец, если захочешь после окончания контракта сменить профессию, то иди в актеры, – обратился я к тувинцу. – А вы двое, хреново отработали. Вам сказано было, просто жрать хлеб, а вы начали суровые морды корчить. Мы же не дешевый индийский боевик снимаем, а нормальную российскую пропаганду, поэтому все должно быть четко и понятно.
– Так вы телефон дадите или нет, товарищ майор?
– Держи, – протянул я телефон тувинцу. – Сам решай, давать мобилу этим двум лоботрясам, или нет.
Пока я просматривал отснятый материал, удаляя неудачные фото, к нашему бронеавтомобилю подскочил «Тигр» комбата.
– Так, бойцы, я сколько раз вам говорил, чтобы вы никогда не брали ничего у чужих людей, особенно подозрительных дядек из ФСБ! – выпрыгнув из салона «Тигра» весело крикнул комбат. – А, ну, отдали мобилу обратно, не дай бог, кто-то из вас тиснет хоть один пост в соцсети, выверну наизнанку!
– Там доступ к соцсетям запаролен, – хмуро буркнул я. – Чего ты такой веселый?
– Ну, так ты же майор Смирнов, мой талисман, накосячил, а получилось всё, наоборот, в лучшем виде. Как тут не радоваться, командование решило отправить нас в бой. Наконец, дождались! Так, что правду про тебя баяли Смирнов – ты действительно удачу приносишь!
– Стоп, я не понял, а где это я накосячил? – переспросил я.
– Ну, как где? – хитро прищурившись и делано удивившись, вопросом на вопрос, ответил майор Самохвалов. – Сам посуди: левый дрон твои бандосы запустили, зенитчики его сбили, а потом сообща с Барановым выдали за украинский ударный беспилотник. А между прочим, зенитчикам, за то, что они подпустили вражеский дрона так близко влепили люлей, но они на тебя все спихнули, объяснив тем, что это ты их заставил сбивать украинский БПЛА так близко, чтобы вы, товарищи пропагандисты могли снять красивую картинку, а мое непосредственное командование, так возбудилось от того, что тут шныряют чужие дроны, что нас теперь снимают с резерва и, наконец-то, отправляют вперед. Теперь понятно, где ты накосячил? А мне, между прочим, приказано выписать тебе устных звиздюлей, так, что если будут спрашивать, то я на тебя орал, брызжа слюной.
– Договорились. Есть хочешь?
– Хочу. Но хочу горячего и жидкого, а то мне сухпай за три дня осточертел уже.
– Держи, – я отдал Самохвалову свой термос с супом и куском хлеба. – Только термос потом верни, а то это подарок отца.
– Не проблема, в Лопани заберешь. Через двадцать минут выдвигаемся. Твоя задача – на центральной площади Казачий Лопани провести беседу с гражданским населением, батальон берет под контроль железнодорожную станцию и таможенные терминалы в этом селе. Надо наладить контакт с местными. Объясни им, чтобы они ныкались по подвалам и носа наружу не казали, а то получится как в Цуповке – укры начнут по нам работать, а заодно и своих побьют, а нас потом в этом обвинять будут. Сделаешь?
– Договорились, но я хотел еще проход колонны батальона зафиксировать, чтобы на фоне флага и с песнями.
– С песнями? – нахмурился майор. – Это еще зачем?
– Ты не понял, песня будет греметь из репродуктора, никому ничего петь не надо. Твои орлы просто проедут, а мы все это зафиксируем для истории.
– От меня, что надо?
– Дай мне еще одно транспортное средство. Я Баранова, оставлю здесь на «тигре» с экипажем Свистунова, а сам поеду в Лопань, нужна одна единица для прикрытия, все-таки сам понимаешь, надо выглядеть в глазах украинской общественности весомо и авторитетно.
– Одного БТРа хватит? – деловито спросил Самохвалов.
– Конечно.
– Ну тогда вот этот и забирай, – махнул рукой майор в сторону ближайшего БТР-82. – Эй, Птицин! А, ну, вылазь наружу!
Из нутра БТРа появилась голова в шлеме и тот самый боец в внешностью рязанского парня, выбравшись наружу, встав по стойке смирно, бодро отрапортовался.
– Товарищ майор, старший сержант Птицин по вашему приказанию прибыл.
– Сержант, вместе с экипажем и БТРом поступаешь под начало к майору Смирнову, будешь прикрывать его команду. Слушать его, как меня, но если он вас будет втягивать в откровенную авантюру, типа, поехали, захватим в плен Зеленского, то сразу же мне с докладом. Понял?
– Так точно, товарищ майор.
– Свободен.
– Спасибо за суп и за твой косяк с дроном, – пожал мне руку Самохвалов, – удачно все сложилось, хоть поработаем чуть-чуть, а то вот так бы тут и проторчали, а к вечеру, завернули бы назад.
– С чего бы это? – удивился я такому выводу.
– Ну, так понятно же, что уже сегодня к обеду, край к вечеру, Харьков будет наш. Как только выйдем на окраины этого города, так местные сразу же сбросят ярмо нациков и вывесят российские флаги на каждом балконе, а русские песни будут литься из каждого окна. Завтра будем Харьковскую область называть – Харьковская Народная Республика. Обидно было бы не поучаствовать во всем этом. Так, что фартовый ты тип, майор, повезло мне с тобой, хоть успею поучаствовать в реальном деле.
– Ну-ну, – скептически хмыкнул я, когда майор умчался на своем «Тигре» в хвост колонне.
В нашей, да и не только в нашей бригаде, думаю во всех воинских подразделениях, которые были задействованы в специальной военной операции на Украине бытовало стойкое мнение, что эта компания закончится за считанные недели. Блицкриг, мать его так! Вроде, кто, знал, кого-то, у которого был зять в генштабе, который своими глазами видел секретный формуляр, подписанный лично главнокомандующим, что к 9 мая этого года операция должна быть полностью завершена. Нам надо только зайти на Украину и ВСУшники сразу же сдадутся в плен, украинские мирные жители выбегут навстречу нашей военной технике как в 1943 году и будут забрасывать броню живыми цветами, плакать от радости и целовать в засос смущенных таким вниманием вояк. Хорошо было бы, но весь мой опыт подсказывал, что вместо цветов и поцелуев мы получим выстрелы и гранаты в нашу сторону. Ладно, поживем, посмотрим, может я и ошибаюсь.
– Птицин! – позвал я командира БТРа.
– Вызывали, товарищ майор? – показалась голова старшего сержанта из люка.
– Видел, где дрон упал?
– Так точно!
– Сможете из пушки их достать, надо похоронить обломки дрона, а особенно тротиловую шашку и детонатором надо утопить, а то негоже её просто так оставлять.
– Конечно, сможем, – браво доложил старший сержант. – У меня знаете какой стрелок меткий. Белку в глаз бьет!
– Ну, тогда выполняй, только сперва вот эту камеру закрепи на башне, так чтобы объектив смотрел по курсу стрельбы орудия. Там болтовой крепёж на зажимах. Справишься?
– Легко, на недавних учениях, на наш БТР уже вешали камеры, я знаю, как это делать.
– Совсем хорошо, тогда вот тебе еще одна камера, закрепишь ей на носу бронетранспортера, с правой стороны, чтобы была видно правая обочина дороги. У вас десять минут на всё про всё. Потом следуете за нами, у тебя сколько бойцов?
– Нас всего четверо: я, мехвод – Пашка, стрелок – Юрка и Чингис.
– Чингис – это тувинец?
– Так точно.
– Позывной или реальное имя?
– Реальное имя. Чингис Андреевич Монгуш. Второй год на трехлетнем контракте. Пулеметчик, еще за ним закреплен РПГ-7.
Вообще в БТР-82 должно быть три члена экипажа и семь десантников. А тут получается экипаж есть: водила, стрелок и командир машины, а десанты нет, вернее он есть, но представлен всего один бойцом, пусть и вооруженный одновременно пулеметом и гранатомётом. И это проблем не конкретного бронетранспортёра, а всей группировки российских войск, участвующих в вооруженном конфликте с Украиной. По бумагам численность войск одна, а по факту другая, намного меньше. Проблема в том, что за «ленточку» приказано брать только контрактников, солдат срочной службы брать нельзя. Вот и получается, что бой пойдут не семь десантников, а всего один.
– Отлично. Чингиса я заберу к себе в машину, вместо старшего лейтенанта. У вас все нормально? Раненые, жалобы есть? Есть хотите или сыты?
– Все хорошо. Раненых нет, жалоб нет, сыты!
– Молодцы, так держать. Как приедем в село, вылезаете наружу и следите за местными в оба, если, что не теряйтесь, будут проявлять агрессию, не тушуйтесь, аккуратно, вежливо, но жестко пресекать любые попытки нападения и блокировки. Мы теперь здесь главные. Понял?