Развод. Я не хочу её терять
– Я даже понимаю, что это все значит и до него донесу. Тебе стоило подумать обо всем этом, когда пошел к другой. Я все сказала.
На этот раз я ухожу, и он не останавливает.
– Вань, сейчас оденусь и пойдем погуляем на улицу.
– Круто, мам, – кричит и убегает к себе в комнату.
Беру небольшую передышку, когда переодеваюсь.
Понятия не имею, что у Игоря на уме и что он планирует делать дальше. Все, о чем я думаю это наш сын и та самая правда, в которой он не хочет признаваться.
Не удивительно судя по тому, как он дал мне телефон. Неужели я не видела ничего? Неужели я была так наивна, что он обманывал изо дня в день? И как долго?
Становится и больно, и противно одновременно.
Собравшись, я вижу, что Игорь и свои лыжи намылил.
– Это твой шанс, сделать вид, что ты уезжаешь. Забери свои вещи и возвращайся с правдой, а с ней и заявление о разводе, или же оставайся там, куда поедешь со своей ложью, – шепчу ему, ожидая очереди в прихожей, чтобы одеться, она очень узкая.
– Отличный вариант, но я выбираю тот, где мы спокойно говорим и забываем все это недоразумение.
– Ты только что назвал свою дочь недоразумением?
– Опять ты за свое.
– Я только начала, Игорь.
– Мам, пап, быстрей, – забирает внимание Иван, застегнув свои сапоги.
– Выходи в подъезд, а то мы тут как слоны в посудной лавке.
Я быстро надеваю пуховик, что служит курткой для прогулок, а не на выход или для работы. Угги и шапку с шарфом, и не дожидаясь мужа, ухожу, взяв за руку сына.
Прогулка в итоге выходит самой ужасной пыткой. Игорь не сдается и постоянно пытается приблизиться. Такое ощущение, что в тиски захватывает, не позволяя дышать. Это ужасно злит.
Готовить ужин совсем не хочется. Но муж будто предсказал это и нам привезли еду из ресторана, где мы частенько бываем.
И как вишенка на этом торте абсурда его подарок.
– Милая, у нас с Ваней для тебя подарок.
– Правда? Я думала, ты уже подарил свой подарок в новогоднюю ночь.
Щурюсь, смотря на него.
– Нет мам, мы с папой вместе выбирали, – и я уже не могу злиться.
Поэтому улыбаюсь сыну.
– Правда?
– Да. Они такие красивые.
Игорь приносит из гостиной синюю бархатную коробочку, продолговатую. Внутри которой лежит цепочка с кулоном и браслет.
– Солнце? – трогаю кончиками пальцев кулон.
– Ты часто говоришь так на меня, – улыбается сынок и я чувствую, как слезятся мои глаза.
Потому что я понимаю, что это и правда выбирал он, а не Игорь.
– Наденешь на меня его? – прошу Ивана, когда муж уже тянет руки.
– Правда? – глаза загораются блеском, и он встает на свой стул ногами.
Спустя пять минут, пока он пытался сделать все сам, а мужчина напротив, сканировал нас обоих пристальным взглядом, я прикоснулась украшения.
– Спасибо большое, – целую его и обнимаю.
– Ну а браслет… – начинает муж.
– Надену сама, – заканчиваю за него.
– Мам, это не честно. Папа выбирал тоже, – сын лучезарно улыбается.
Боже, какой коварный подлец. Как он смеет так играть на чувствах сына?
Мне становится физически больно от его прикосновений. И когда браслет оказывается на моем запястье, Игорь его еще и целует.
После ужина мы идем в гостиную. Раскладываем часть дивана и ложимся смотреть то, что выбирает Ваня. Наша традиция…
А спустя час он засыпает.
Мы лежим в тишине какое-то время. И с каждой секундой, разделяющей нас, я будто остываю. Чувства леденеют, внутри вся будто морозная пустыня.
А он все молчит и становится только хуже.
– Если тебе несложно, отнеси его в детскую, – прошу Игоря и ухожу умываться и чистить зубы.
Слышу, как он входит за мной, не проходит и пары минут.
– Родная…
– Даже не начинай, – стираю влагу с лица. – Довольно, Игорь. Ты не имеешь права продолжать все это. Это действительно конец, – стараюсь говорить ровным тоном, сгорая от боли по факту.
Я ухожу в свою спальню и ложусь в постель слыша, как он ходит по квартире. Шуршащие пакеты. А потом… я слышу, как закрывается входная дверь, и срываюсь на слезы, а мое сердце останавливается на пару мгновений, но начинает биться снова.
Глава 8. Все хорошо
Сон не шел.
Я лежала в постели одна много раз. Но именно сейчас это одиночество было совсем другим. Оно причиняло страдания.
Даже несмотря на то, что все это правильно, я была замужем десять лет. Десять лет делила постель и свою жизнь с человеком, который так подло меня предал.
Чувства не проходят быстро, привычки тем более.
Этот диссонанс вводит в панику, а потом окунает с головой в злость… на саму себя.
У моего мужа другая женщина. Другой ребенок… даже жизнь оказалась другой. И вот этот кошмар свалился на мою голову. На моего сына.
И что самое ужасное, я понимаю, что это лишь начало.
Медленно выползаю из-под одеяла. Надеваю на ночную пижаму халат и выхожу из комнаты. Крадусь так, словно вор в собственном доме.
Мне кажется, что Игорь вот-вот выйдет из-за угла или окажется на диване сидящим. Но тишина настолько оглушительная, что в ушах стоит звон.
Я испытываю на фоне боли облегчение, оттого что он ушел. И стараюсь сделать вид, что меня не интересует куда, да и к кому тоже.
Я делаю несколько кругов по гостиной. Ухожу на кухню, не находя себе места. Вижу грязную тарелку и принимаюсь ее мыть. Затем мне кажется, что стол грязный и намочив тряпку, мою столешницу. И пошло-поехало.
Когда я заканчиваю гладить последнюю простыню, часы показывают три часа ночи.
Я убралась почти во всем доме за пять часов и не чувствую никакой усталости. Одно радует, мыслей почти нет. Слез тоже.
Убрав белье в шкаф, я иду в спальню, где поменяла постельное и сразу же загрузила машинку стирать с кучей полотенец.
Ложась в кровать, приятно пахнущую свежестью весенних лугов, беру в руки телефон.
Открываю чат с мамой, которая что-то мне прислала и улыбаюсь.
Я обещала ей позвонить, как буду готова к разговору. С картинки, присланной ею на меня, смотрел анимированный зайчик и гладил малыша, а сверху над ними светилось красным «Все будет хорошо».
Мама у меня в возрасте, как я говорю «женщины в соку». И она очень молодежная. Мы с ней порой ходим в бар выпить пива. Гуляем вдвоем и едим мороженое, или ходим за покупками.
Папа был таким же. Весь такой суровый, а нас любил и баловал, превращаясь в плюшевого главу семьи.
Закрываю чат. Выключаю телефон и засыпаю.
Утро проходит странно.
Вроде бы и спокойно на душе, но в то же время и нет. Я злая. Именно так я бы назвала те самые чувства, которые испытываю наряду со спокойствием. Может, со мной что-то не так?
Даже подумала прибегнуть к браузеру и поискать там ответ, но поняла абсурдность моих мыслей.
Выпив свой утренний кофе, я пошла будить сына.
Смотрю на его сонное личико, с едва приоткрытыми глазками и улыбаюсь.
– Пора солнышко.
– Ну мам…
– Ты попросил тебя разбудить очень рано, чтобы поехать к бабушке.
– А может это слишком рано?
– Девять часов утра.
– Это столько же как я встаю в школу?
– Нет, ты проспал на два часа дольше.
– Эх, -поднимается и сидит, свесив ноги.
– Знаешь, ты можешь остаться дома. А мы с бабушкой поиграем в твой дрон, так и быть, – дразню его и сон как рукой сняло.
– Ты его сломаешь. Ты девочка. И ты мама.
Я смеюсь от его почти разумных пояснений.
– Тогда я жду тебя на кухне.
– Уже бегу.
Заливистый смех пронзает пространство минутой ранее грустной квартирки, в воздухе которой витала боль, и я улыбаюсь.
Стоило закончить завтрак, в дверь входит Игорь.
– Папа, – сын бежит к нему и обнимает. – А ты куда ходил?
Скрестив руки, я жду немного других пояснений. Куда уходил все равно, зачем вернулся, вот что интересно.
– Занимался машиной, Вань. А ты куда так рано?
– К бабуле. Лиза тоже приедет сегодня. А ты с нами поедешь?
– Я не могу, сынок. Мне нужно на работу.
Фыркнув, я не желаю больше слушать этот бред и прочие его слова. Потому что… просто чувствую его ложь теперь во всем, что говорит и даже в движениях.
Они продолжают говорить, а я иду в спальню. Одевшись, я выхожу и наталкиваюсь на мужа.
– Думала, ты ушел.
– Ушел. Ты сама меня об этом просила.
– Я подразумевала нечто длительное. Из разряда навсегда. Надо было уточнить.
– Родная, – он двигается ко мне, и я не успеваю отреагировать, как оказываюсь в захвате его рук, прижатых к стене, а я между ними.
– Выпусти, – шиплю тихо, потому что рядом открытая комната сына.
– Не хочу уезжать на работу, когда мы с тобой в ссоре.
– В ссоре? Игорь, ты издеваешься? Я сейчас подниму ногу и ударю тебя в промежность, если ты не отойдешь.
– Настя, – переходит на свой соблазнительный шепот.
Я поддаюсь и, оказавшись возле его уха, говорю:
– Я тебя любила сильнее всего на свете. Просто представь, как это было, вспомни… Сейчас я тебя также сильно презираю, Наумов.
Ударяю по руке со всей силы и его рука, ослабнув, падает вдоль его тела, а я выхожу из захвата.
– С твоей правдой или без нее разводу быть.
– Нет…
– Я не задавала тебе вопрос. Я говорила тебе то, к чему стоит готовиться, Игорь.
Захожу за сыном, беру его игрушку с собой и мы уезжаем к маме.
С каждым метром, отдаляющим меня от него, я ощущаю, как тиски ослабевают.
– Все в порядке, – шепчу себе под нос.
– Что? – доносится голос сына с заднего сидения.
– Я говорю, что у нас все хорошо, да? – смотрю на него в зеркало заднего вида и вижу, как он счастливо кивает.
– Лучше всех.
Так и есть.
Глава 9. Мама
Доезжаем до квартиры мамы довольно быстро. Или просто я не замечаю времени в пути.
Стоит припарковать автомобиль, я смотрю на экран мобильного. Мне что-то приходило, но я не стала отвлекаться и смотреть. И вот передо мной смс от Игоря. О том, что он вернется домой завтра вечером.
– Ма, пойдем? – отвлекает от глубоких мыслей сын и я решаю проигнорировать.
Хватит уже.
Мы поднимаемся к маме и стоит войти, я бросаюсь на ее шею с крепкими объятиями.
– Так, ясно, – мама оставляет меня стоять на месте и поворачивается к своему внуку. – Почему бы тебе не пойти к бабушке Зое?
– А она не спит?
– Нет. Она ждала, когда ты приедешь и покажешь свои игрушки.
Он кивает и убегает к ней в комнату.
– Теперь ты. Раздевайся и на кухню.
Я стягиваю куртку и сапоги, затем ползу за мамой.
Какой бы сильной ни была, все равно хочется пореветь на плече материнском.
– Садись, – снова командует она и отворачивается к чайнику.
– Капельку коньяка в кофе можно?
– Обойдешься. Ты мне, итак, все расскажешь.
Она ставит передо мной кофейную чашечку с ароматным кофе и смотрит.
– Что?
– Говори давай.
– Ой, мам, – хватаюсь за голову и понимаю, что слезы даже не думают вытекать из глаз.
Вместо того чтобы размякнуть, как печенье в молоке я принимаюсь злиться.
– Он такой подлец, мама. У меня просто нет слов. В лицо лжет. Смотрит в глаза, и такую чушь несет. Я собрала его вещи и выставила, так вернулся. Разложил свою щетку, полотенце… Я так злюсь.
– Насть, по порядку.
– Я его встретила с утра. Говорю же, не спала ночь, собирала вещи. Он около шести вернулся. Весь такой как ни в чем не бывало. Я говорю, телефон дай. И понеслось. «Настя, успокойся», «Ты себя накрутила» и все в этом роде. Я и указала на дверь. Вытащила все его шмотки и оставила в гостиной и спать ушла. Только бы не видеть его лживое лицо.
– Так, а телефон?
– А что телефон. Проснулась, он Ваньку привез, давай манипулировать. Типа все хорошо у нас. Подарки притащил. И весь такой великодушный телефон дает. Представляешь, скотина такая.
– Он что, думает ты дура?
– Вот, – бью по столу заведенная. – И я о том же. Выбросила в мусорку его телефон. Почистил все и сует мне его. И опять весь такой невинный «Ну ты же просила телефон». Ой мама, я потеряла пятьдесят процентов нервных клеток за эти сутки. Потом же ночью, как сын уснул, ушел.
– Куда?
– Да черт знает. Зато утром опять заявился. Ваня говорит, поехали с нами к бабушке, и что он ответил?
– Не может?
– Ага, у него работа, – закрываю лицо руками и сильно тру его. – Мам, ты представь, он считает, что это ссора. Пытался выставить меня идиоткой, которая себя накрутила. И мне просто надо упокоиться. Мам, ну хоть ты скажи, а?
– Что?
– Что я не… не знаю. Что я не спятила. Что я… Что не схожу с ума. Я же с ним десять лет, мне кажется, я так срослась с ним, что не вижу дальше своего носа.
– Дочь, – она берет меня за руки, которые я оставила на столе. – Я не считаю тебя обезумевшей. Не считаю, что ты спятила. Думаю, ответом был телефон, который ты в руки не получила.
– Я будто слышу твое «но».
– Да, оно есть. Ты что собираешься делать?
– С браком имеешь в виду?
– Да.
– Развод, мам. Я и ему об этом сказала, когда мы с сыном уезжали к тебе.
– Я поняла. Думаю, надо узнать всю правду наверняка.
– Это сводит с ума, согласна. Я вроде бы знаю частично, понимаешь. Но когда не вижу второго пазла или картины целиком… Это в глаза бросается. Ну не нанимать же мне детектива за ним следить. Мы же не в фильме каком-то.
– Но это будет иметь смысл. Милая, развод – это не так просто, поверь мне.
– Мам, – шепчу еле слышно, – я за Ваню боюсь. Что я скажу ему?
– Правду, Насть. Ты не сможешь красиво преподнести второго ребенка мужа от другой женщины. Ну никак ты не обезопасишь его от этого. Ты ему расскажешь обо всем, а как он воспримет, от тебя это не зависит.
– Какой-то кошмар, вот честно. Это и бесит больше всего. Я недоумеваю, мам. Пошел, гульнул с кем-то, а последствий на всю жизнь. Он не подумал ни обо мне, да и ладно, но Ваня.
Со стороны входа слышится стук, и входит Юля. Потому что тут же начинает говорить Лиза.
– Бабуля, я приехала. А Ваня тут?
Мы обе встаем, с улыбками выходим к ним.
Сестра обнимает меня в ответ. Лизу целую в макушку.
Мама отправляет вторую внучку в гостиную, и мы втроем заходим на кухню.
– О, можно и мне кофе? – Юлька трет руки в попытке согреть и смотрит на меня. – Ты ревела, что ли?
– Юлия, – мама предостерегает от тона.
– Ну что, у нее глаза красные.
– Ревела, Юль.
– Случилось чего?
– Ага.
– Ну что мне по слову вытягивать из тебя?
– Да нет, – почти безразлично пожимаю плечами. – Я просто узнала, что у мужа второй ребенок есть, только его рожала не я. Выгнала его из дома. Поэтому полагаю у меня есть право, как следует пореветь.
Опускаю глаза на свой кофе и понимаю, что… не услышала, например, как от мамы тяжелый вздох. Все же я рассказала не о приобретении пылесоса, что можно, узнав, не обозначит никакой реакцией. А тут, тишина.
Я поведала о том, что мне изменил муж.
Поднимаю глаза снова на нее и… Ну а что тут скажешь. На лице все написано. Будто выгравировано:
«Я все знаю».
– Юль? – зовем с мамой в один голос, обе потрясенные.
Глава 10. Сестра
– Не надо на меня так смотреть. Я случайно увидела, – заявляет Юля, так обыденно, будто мы уличили ее в том, что она купила что-то, что очень хотела я.
Или… да что угодно. Но это не поведение сестры, которая увидела мужа родного человека с другой и просто промолчала.
Мне хочется разом выпалить сотни вопросов и получить на них ответы залпом, но я остаюсь неподвижной и внезапно вспоминаю ее слова на Новый год о ее муже, о работе.
– Ты надо мной смеялась, – выдаю вслух потрясенно. – Насмехалась…
– Я скорее шутила, – отмахивается.
Шутка? Так вот что это было для нее? Моя супружеская жизнь, просто шутка в ее глазах.
– И когда? Как давно ты их видела. И как это было? И… Боже, просто расскажи мне все, что ты знаешь.
Мама садится на свое место, по-прежнему держа чашку кофе для Юли, кажется, боясь вспугнуть ее и та, передумает рассказывать обо всем.
– Да было как-то, – пожимает плечами. – Издалека увидела его и блондинку с ребенком.
Замолкает.
– Ты блин издеваешься? – рычу на ее поверхностный тон.
– Ты поори еще, – отвечает мне так же высокомерно.
– Тебе что сложно побыть нормальной сестрой и все разом рассказать?
– Ты еще на меня всех собак спусти и…
– Тихо, – прикрикивает мама, стукнув по столу.
Мы слышим две пары детских ног, несущихся к нам и тут же поворачиваемся к входу на кухню.
– Мам, – тянут Лиза и Ваня, выглядя подозрительно разглядывая нас троих.
– Все хорошо, мы тут спорим кое о чем, – быстро говорю, чтобы больше не было вопросов. – Бегите, играйте.
Они переглядываются и тут же уносятся.
Как только шум детской игры возобновляется, мы снова смотрим друг на друга.
– Мы семья, девочки, – строго говорит мама. – Юлия, если есть что сказать, говори.
Та недовольно ворчит себе под нос.
– Говорю же, встретила их случайно. С Темкой поехали на левый берег. Не помню, что мы там искали. Заблудились. А там твой Игорь в обнимку с блондинкой и ребенком лет пяти. Девочкой.
– Пя… Пяти? – мое горло перетянуло тугим жгутом и воздух со свистом исчез из моих легких.
Пять лет?
Лет! Не месяцев… Не разовая измена, в результате которой появился ребенок.
Господи. Сколько лжи… Годы вранья, и он посмел смотреть в глаза и говорить, что я единственная? Юлил с телефоном и смской.
Оттягиваю кофту от шеи, будто это избавит от жуткого удушья. Отворачиваюсь и встаю на ноги, двигаясь к окну.
Нужен кислород. Пот просачивается сквозь мелкие поры моей кожи и оставляет влагу на ней так быстро, будто меня выжимают как ткань.
– Настя? – голос мамы доносится из-за спины, и я выставляю руку назад, прося не подходить.
Годы.
Это не новорожденный ребенок. Это большая девочка… Дочка. Ошибка в смс, которая была правдой.
Я думала, что сойду с ума, пока не узнаю правду. Строила догадки. Но сводит в бездну безумия именно эта самая правда.
– Когда? – хрипло спрашиваю, без шанса обрести голос. – Перед Новым годом? К-когда ты видела, Юль?
Пытаюсь вспомнить его рабочие поездки… Господи, его работа. Идеальное прикрытие для того, кто имеет второго ребенка от другой женщины.
– Ну ты нашла что спросить. Думаешь, я помню? – возмущается сестра и я медленно оборачиваюсь.
– Ты… Стой, это было давно? – новый шок проносится по натянутым нервам, которые едва ли держатся, чтобы не разорваться.
– Летом. В августе, кажется, – так безразлично отвечает.
Это похоже на то, как вырывают сердце.
Таким видится мне это не менее отвратительное и больно жалящее предательство сестры.
– Пять месяцев назад?
Даже в голове цифра не казалась такой ужасающе большой, когда я посчитала, пока не озвучила ее вслух.
– Юлька, – с ужасом шепчет мама, прикладывая дрожащие пальцы ко рту. – Что ж ты наделала?
Из материнских глаз скатываются слезы, и боль пронзает все мое тело, разрывая и душу.
– Почему ты не сказала? Господи, Юля… пять месяцев молчала…
– И что? – она встает и смотрит на нас. – Ты все ходила и гордо представляла свою семью. Задрала свой нос и гордилась своим муженьком, – кривясь говорит. – А мне было любопытно наблюдать за тем, как перед твоим гордым носом «идеальный», – изображает кавычки, – Игореша делает тебя рогатой который год.
С ее губ срывается злорадный смешок.
– Нет, ну правда, это было уморительно.
– Ты сказала гордость?
– Ага.
– Гордость за свою семью? Так это мой порок? Любовь к семье? – голос становится выше.
– Ой не надо драмы, начинаешь тут все перекручивать.
– А почему я не могу этого делать? Разве ты не гордишься тем какая твоя семья? Разве не считаешь ее для себя, для твоего мировоззрения идеальной и самой крепкой?
– А че ты обо мне? Ты считала ее таковой, и что в итоге?
– Считала, Юля и ни разу не увидела в этом ничего плохого. Это моя семья. Часть меня. И я имела право гордиться тем какая она.
– И к чему тебя это привело?
– Неважно чем обернулось для меня предательство мужа. Важно то, что за свою семью я была готова на все пойти. Ради мужа и сына. Зато ты, закопаешь своего близкого и глазом не моргнешь.
– Ну, зато не я сейчас на моль похожа с разбитым корытом.
– Юлия, – кричит мама.
– Что, мама? Я виновата в том, что ее муж ее обманывал бог знает сколько времени? Она прекрасно жила и нормально себя чувствовала.
Я подхожу к ней вплотную и смотрю в глаза.
– Знаешь Юль, несмотря ни на что, я желаю тебе, чтобы ты никогда не оказалась в роли обманутой жены.
– А ты моего мужа не сравнивай со своим.
– Не сравниваю. Просто не желаю тебе этой боли. Поверь, в ней нет гордости, нет злорадства и места полуправде. Это просто боль и дыра в груди.
Закончив свою мысль, я подхожу к маме и целую ее.
– Оставлю Ваню у тебя сегодня. Завтра заберу.
– Насть…
– Все в порядке. Мне нужно поехать домой и кое-что сделать.
– Не заставляй меня переживать еще больше.
– Хорошо. Я позвоню.
Она обнимает меня, и я прохожу мимо сестры, сворачиваю в гостиную.
– Привет, бабуль, – обнимаю сидящую в кресле любимую старушку.
– Настенька, – она улыбается и, как всегда, гладит по щеке. – Как ты? А где же Игорь?
– Работает, ба. Утром уехал. Как ты себя чувствуешь?
– Я хорошо.
Похлопывает меня по ладони.
– Глаза красные, внуча. Что случилось?
– Плохо спала.
Мне не нравится ей лгать, я очень люблю свою бабушку. Но она уже не в том возрасте, чтобы переживать за меня и при этом не страдать от давления или боли в сердце.
– Ванюш, я поеду домой.
– Хорошо, мам, – отвечает тут же, отвлекаясь на игрушку.
Как же я рада, что у меня есть время подготовиться к разговору с сыном. Учитывая, что Игорь строит из себя невинность и выставляет меня истеричкой, он не скажет правды Ивану. Что еще хуже, может сделать меня злодейкой, пусть я в это и не верю. Не до такой же степени он подлец?
Вопрос без ответа.
Словно мужа я и не знала вовсе.
Целую племянницу, сына и бабушку, ухожу.
Юля так больше ничего и не сказала, я ей тем более.
Сомневаюсь, что и видеть захочу так скоро. Она не виновата в ситуации между мной и мужем, но ее молчание с целью злорадства – это низко и подло.
Сев в машину я откидываюсь на кресло и долго смотрю в одну точку.
Укладываю в голове то, что узнала, а оно просто никак не хочет… Не могу.
Я вспоминаю своего мужа. Наши моменты откровений. Наши ночи и вечера. Прогулки. Улыбки и смех. Я не могу втиснуть туда ложь. Я не могу даже представить и отделить, что было из всего что мы пережили правдой, а что игрой.
На глазах наворачиваются слезы, но воспоминания подкидывают недавний разговор и глаза моментально высыхают.
– Хватит, – почти рычу сквозь зубы и завожу двигатель.
В дороге, остановившись на светофоре, я набираю номер обслуживающей компании нашей многоэтажки и прошу предоставить плотника.
– Полчаса, идеально. Как раз успею доехать, – снова говорю самой себе.
Тянусь к магнитоле и включаю музыку.
– К черту все.
***
Моя жизнь – чистый лист, предо мною на стол положенный,
Я на нем напишу все, что я для себя пожелаю.
В голове целый список женским разумом ловко изложенный,
Но на белом листе, слова главные: Я отпускаю!
Глава 11. Вторая любимая женщина
Игорь
Принимаю таблетку от боли в голове и по-прежнему слышу, как захлопнулась входная дверь, когда Настя с сыном ушли.
Все полетело к черту. Проклятая смска была прочитана. Я так и думал, что это произошло. Но пока ехал домой, успел убедить себя, что возможно она расчувствовалась, так как мне пришлось пропустить Новый год. Впервые за эти годы.
Не обошлось. В итоге привело к последствиям, которые сравнимы с катастрофой.
Моя семья и ее потеря, больше, чем катастрофа.
Я до сих пор не верю в то, как прошли эти сутки. Моя любимая жена перестала быть узнаваема мной и что самое дерьмовое… Та боль, что она и не пыталась скрыть, была связана со мной.
Проведя ночь в машине на стоянке, я не только замерз, но и не придумал ничего, чтобы все повернуть вспять.
В том стрессе, в котором ехал всю ночь домой, забыл про переписку с Идой и не удалил. А прочитав ее, Настя все бы поняла уже по последнему смс, где мы прощались.
И что я должен был делать? Мне просто пришлось сыграть на том, что смс была ошибкой, а жена все выдумала и накрутила. Выставить ее истеричкой. Я не хотел, но и признаваться, значит, навсегда все разрушить.
Дерьмовая в итоге оказалась идея.