– О чем? – Лиза все еще не поняла, о чем идет речь, и, соответственно, аппетита не потеряла.
– «Себерский курьер» с ноября месяца публикует переводы из чикагской «Трибьюн»… – Надежда смотрела на Лизу и явно ожидала от нее какой-то реакции.
– Ну? – кинула реплику Лиза, одновременно пережевывая квашеную капусту, хамон и хлеб. – И что?
– Серия очерков об экспедиции в Ярубу…
– В Ярубу?! – вот тут до Лизы и дошел смысл происходящего. – Чьи очерки?
– Не знаю, – пожала плечами Надежда и, усмехнувшись, принялась разливать по второй. – Какой-то тип по фамилии «Питсбургер». Псевдоним, вероятно.
– Питсбургер, говоришь? – Лиза знала одну дамочку из Питсбурга, которая могла так назваться, и подозревала, что это именно у Рейчел Вайнштейн прорезался вдруг литературный дар.
– Газеты ты, конечно, не сохранила. Или да?
– Сохранила, – улыбнулась Надежда. – Но сегодня я их тебе не дам, завтра насладишься! А пока скажи только: ты что, действительно, льва завалила?
– Думаешь, слабо? – прищурилась Лиза, «опрокинув» не глядя вторую рюмку.
– Значит, да? – обернулась к ним Клавдия.
– Минуту! – Лиза опрометью выскочила в прихожую, нашла тяжелый брезентовый кофр или, скорее, тюк с номером «5» на боку и не без усилия отволокла его в гостиную.
– Все сюда!
Она споро срезала пломбы, развязала шнур, удерживающий края укладки, – тюк раскрылся, распадаясь в обе стороны, и глазам «почтеннейшей публики» предстала великолепно выделанная шкура огромного льва, причем голова зверя с оскаленной пастью и черная грива шли в комплекте.
– Ох ты ж! – всплеснула руками Клава.
– Ну, и зверюга! – поддержала Надежда. – Где положишь?
– Думала, в спальню, но у меня уже есть прикроватный коврик из леопарда.
– Про леопарда мы тоже читали, и про гепарда, и про кабанов… – улыбнулась Надежда.
– Ну, вот я и говорю, прикроватный коврик у меня есть.
– Ну и что! – возразила Надежда, с восхищением рассматривавшая шкуру. – Брось перед камином. На нем и покувыркаться при случае можно…
– Покувыркаться, если приспичит, можно и в гостиной, – не согласилась с подругой Лиза. – Но мы это еще успеем обсудить, а пока – раздача слонов!
– Кого-кого? – не поняла Клава.
Этой идиомы здесь никто не знал потому, наверное, что Ильф и Петров в этом мире занимались чем-нибудь другим.
– Подарки дарить буду!
– А! – кивнула Клава и шевельнула носом. – Сосиски горят!
Прервались на сосиски, но под них накатили еще по паре рюмок. Хлебная шла легко и просто, как и должна идти хорошая холодная водка под отличную закуску. Однако Лиза про подарки не забыла!
– Где что находится, убей бог, не припомню! – заявила она, потроша чемоданы и баулы. – Найду, наверное, постепенно… Но кое-что…
С этими словами она достала из чемодана две одинаковые шкатулки, искусно вырезанные из темно-красного африканского тика.
– Вуаля!
– Прелесть какая! – всплеснула руками Клавдия.
– Да, – согласилась Лиза, – неплохая работа. Я их в Хартбарте купила на обратном пути. Но главное все-таки не форма, а содержание. Вы бы, девки, открыли их, что ли!
Надежда и Клавдия переглянулись, почти синхронно перевели взгляды на Лизу, улыбнулись «многообещающе» и, наконец, открыли шкатулки. Каждая свою. Да и реакция, как выяснилось, у них была похожая. Обе поначалу даже слова вымолвить не смогли. Что называется, онемели от изумления. Только стояли, держа открытые шкатулки перед собой, таращили глаза и «бурно дышали».
«От восхищения в зобу дыханье сперло!»
– Ох ты ж! – сказала, раздышавшись, Надежда.
– Да уж! – выдохнула Клавдия.
Они были правы, обе две. В шкатулках лежали серебряные ожерелья или мониста – бог весть, как их следовало называть, – созданные мастерами яруба лет триста-четыреста назад. Точной датировки никто пока сделать не смог, но про триста лет говорили с определенной уверенностью. Они были разными эти ожерелья, но в то же время похожими: собранные из колец, украшенных тонкой резьбой, со множеством подвесок в виде искусно отлитых фигурок животных, рыб и птиц на серебряных цепочках разной длины. И все это великолепие было инкрустировано не огранёнными алмазами, сапфирами и гранатами.
– Умереть не встать! – Надежда достала свое ожерелье и теперь рассматривала его на свет. – Откуда это? Вы же вроде не нашли сокровища Кано?!
– Не нашли! – Лиза изобразила интонацией горькое разочарование, демонстрировать которое вполне научилась за последние три месяца. – Но зато нашли «храм Ноху».
Лиза так ничего никому о своем открытии и не рассказала. Не из жадности или коварства, а потому что не совсем ясно представляла себе значение этих сокровищ, их назначение, цель, которую преследовали яруба, скрывая эти богатства в сердце пустыни. Свою роль во всей этой мистической драме Лиза не понимала вообще. Вот поэтому ничего о сокровищах Кано никому не рассказала. А «храм Ноху» она нашла случайно. Ну, почти случайно, поскольку афаэр и тут сыграл определенную роль.
В пирамиде оказалось куда меньше сокровищ, чем ожидали найти, но тем не менее они там были. И оценивались в три с половиной миллиона золотых флоринов. Впрочем, Лиза, как и некоторые другие компаньоны, предпочла взять часть причитающейся ей доли натурой. Деньги у нее, в принципе, и без того водились, а вот таких украшений, как эти, не было.
12 января 1932 года
После девичника, устроенного подругами, Лиза спала, как ребенок. Даже снов не видела, а, проснувшись и постояв под холодным душем, и вовсе почувствовала, «что жизнь удалась». Сварила кофе, закурила сигару из тех, что подарил ей благодарный до омерзения Нольф, и села читать «Себерский курьер» за ноябрь-декабрь 1931 года.
Ну, что сказать? Рейчел нигде не соврала, ничего не перепутала и лишнего не сказала. Рассказ получился увлекательным и в меру драматическим, и Лиза играла в нем отнюдь не последнюю роль. Были там, правда, пару сцен, которые она предпочла бы не афишировать, но сделанного не воротишь, не правда ли?
«Написанное пером… – вздохнула Лиза. – Эк она меня подставила! И ведь не специально, не со зла! Исключительно любя!»
Однако всех последствий этой нежданной «публичности» Лиза не знала. Она не могла даже вообразить, какую странную роль сыграют «путевые заметки» госпожи первого трюмного инженера в Лизиной судьбе.
Однако все это случилось позже, а сначала позвонил Петр.
– Э-э… – сказал он в трубку. – Я… Но… Ты…
– Петруша, – улыбнулась Лиза, которую и раньше-то не слишком трогала личная драма капитана Браге. Теперь же, после того как она с Петром переспала лично, и по прошествии шести месяцев – и каких месяцев! – она и вовсе не рассматривала «своего бывшего мужа» в качестве полноценного антагониста. Есть и есть, ей-то какое дело?
– Петруша, – сказала она в трубку, – ну что ты как маленький, ей-богу! Ты был на мне женат со всеми вытекающими последствиями. Что же ты теперь мнешься, как девица на первом свидании? Убивать я тебя передумала, уводить у Варвары и не собиралась, так что расслабься и получай удовольствие!
– Значит, мы…
