Типологически и функционально к мойрам близки римские богини судьбы парки: Нона, Децима (покровительствующие рождению ребенка на девятом, десятом месяце) и Морта (от mors, смерть). Близка к мойрам славянская богиня Мокошь, германские норны, прядущие нить судьбы, хеттские богини подземного мира – пряхи и т. д. Мотив прядения распространен повсеместно. Его можно найти в мифах, сказках, преданиях у всех народов, и это дает право рассматривать его как проявление архетипа. Продуктом прядения является нить, которая символизирует синтез, соединение, преемственность, связь таких категорий, как время, пространство, причина, следствие, социальная связь и т. д.
Выбор царя основан на обещании младшей сестры родить необыкновенного ребенка, богатыря. Очевидно, царь при выборе невесты руководствуется не рассудком, а верой в обещание потенциальной невесты, которое приносит ему умиротворение и уверенность в будущем счастливом браке: «Речь последней по всему полюбилася ему». При выборе спутницы (спутника) жизни человек часто руководствуется иррациональными перцепциями (восприя тиями): ощущениями и интуицией. Такое впечатление, что не Я, а «нечто во мне» совершает выбор будущей матери (отца) твоего ребенка, и это «нечто» обладает инстинктивным «знанием» евгеники (улучшения породы). Может быть, причиной многих случаев психогенного бесплодия является «знание» архетипа евгеники? Ничто так не говорит о творце, как его творение. Природа аристократична, она стремится улучшить самою себя, и в этом смысле евгенику можно рассматривать как архетипический аттитьюд, финальной «целью» которого является создание совершенного человека. С точки зрения аналитической психологии парадигмой совершенного человека является личность с четырьмя развитыми высокодифференцированными функциями сознания (ощущением, чувством, интуицией, мышлением), обладающая «непосредственной» связью с коллективным слоем бессознательной психики через безупречно функционирующую трансцендентную функцию anima (animus). Говорить о таком сверхчеловеке можно, разумеется, только гипотетически, имея в виду Совершенную Самость, иными словами, архетип Бога.
Далее события в сказке разворачиваются в соответствии с типологическим мотивом «Чудесные дети». Внешне герои сказки чувственно соотнесены между собою и с событиями, происходящими с ними. Сестры и Бабариха завидуют царице, царь испытывает заботливую нежность к беременной супруге, царица переполнена материнскими чувствами к ребенку и т. д. Это мир человеческих, субъективных переживаний, в котором чудес вроде бы и нет, а если таковые происходят, то они воспринимаются как счастливый или несчастный случай или совпадение. Такой мир не символичен, он психологичен. Однако герои сказки одновременно существуют в мифологическом пространстве, где «случай» или «совпадение» – проявление сверхчеловеческой воли, воли богов. В таком пространстве нет эмоционально-чувственной соотнесенности героев с происходящими вокруг них событиями. Событиями правит рок. Визионерское наблюдение за персонажами позволяет интерпретировать их как некие символические образы, несущие в себе архетипические содержания, и с этой точки зрения герои сказки не чувствуют, не сомневаются в происходящем, они инстинк тивно знают, что им делать, ведь за их поступками стоит таинственная предопределенность. Мы встречаемся с моральным суждением только на психологическом уровне произведения. Так, например, с точки зрения морали поступки сестер и Бабарихи, вне всякого сомнения, подлежат моральному осуждению, но если их интерпретировать с визионерской позиции, то можно сказать, что архетипическое зло, которое они несут в себе, переходит в свою противоположность – архетипическое добро. И действительно, их поистине демоническое упорство, проявленное в разрушении счастливого брака Салтана, приводит к созданию двух счастливых союзов.
В начале сказки кватерион представлен тремя женскими и одним мужским персонажем. Вступление в брак – это инициация, т. е. переход сознания на более высокий уровень развития. На архетипическом уровне бессознательное создает предпосылки для объединения всех четырех функций сознания. Рассматривая сказочный мотив через призму аналитического толкования, можно сказать, что четыре персонажа (кватерион) актуализируют затруднения сознательной установки перед неизвестностью, в нашем случае выбором Салтана. Архетипический мотив выбора требует от сознания полного всеведения. Другими словами, в такой ситуации должен проявиться весь человек. Ведущая функция сознания, персонифицированная царем, должна «довериться» низшей, вторгающейся из бессознательной психики, неизвестной для сознания и потому пугающей анима-функции, представленной младшей сестрой. Две сестры персонифицируют вспомогательные функции сознания. Они известны (Ткачиха и Повариха объективируют материальный мир) и потому не пугают, но и не вызывают интереса у царя. Анима-функция создает интригу рождения божественного ребенка и поэтому в буквальном смысле завораживает сознание Салтана.
Непременным условием качественного изменения сознания является ассимиляция им ранее неизвестного ему содержания, и в этом смысле любое вторжение «чужеродного» материала можно назвать инициацией, просвещением, которое ведет к расширению границ эго-сознания. Три функции представлены женским элементом. Сознание Сал тана как бы на три четверти феминизировано, и, хотя ведущая функция (одна четверть) маскулинная (царь), она все же остается заблокированной, а значит, неполноценной. В психологии Салтана безраздельно властвует женщина (материнский архетип). Долго с таким положением вещей нельзя мириться: «стареющая», односторонняя установка сознания должна обновиться через инициацию браком. Низшая функция (младшая сестра) – самая недифференцированная. «А я ни прясть, ни ткать не умею», – говорила меньшая (версия Афанасьева). Но, несмотря на свою неприспособленность к внешнему миру, она обладает чудесным даром – в ней заключены потенции (обещание рождения божественного ребенка), а значит, надежда исцеления царя. Говоря психологически, подчиненная функция, представленная образом младшей сестры, вторгаясь в сознание, создает здоровую оппозицию триединому (Бабариха, Ткачиха, Повариха) негативному материнскому комплексу. Конфликт, возникший в психике Салтана при новом соотношении сил в сознании, персонифицируется мотивом войны («в те поры война была»). И действительно, нарушается привычное равновесие в дуаде «Салтан—Бабариха». Образуется новый кватерион, в котором наступает динамическое равновесие мужских и женских элементов. Но так как негативный материнский комплекс достаточно сильный (негативная женская триада), то ведущая функция (царь) блокируется, иными словами – отправляется на войну. На деле это означает, что старые сознательные установки и ценности, определяемые ведущей функцией, устаревают. Царь не может жить по-старому, а новое содержание, устремленное в будущее, в силу того, что оно инфантильно и функционально недифференцированно, еще не способно взять на себя ведущую роль. Ассимиляция нового содержания сознания, как правило, протекает достаточно долго, и поэтому Салтан «бьется долго и жестоко». В действительности Бабариха и сестры, описывая рожденного царицей ребенка в своем послании к Салтану, были не так уж далеки от истины: «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь; не мышонка, не лягушку…» Именно так безобразно воспринимает консервативное, одностороннее сознание чужеродное ему архетипическое вторжение.
По этому поводу Юнг в своем эссе «Божественный ребенок» писал: «Вместе с потерянным прошлым, которое враз стало «невзрачным», обесцененным и более уже не возвеличиваемым, пропал также носитель исцеления, потому что носитель исцеления является либо этим самым «невзрачным», либо исцеление из него проистекает. Он провозвестник и первенец нового поколения, который неожиданно обнаруживается в невероятном месте (порожденный камнем или деревом, в пахотной борозде или воде) и в двусмысленном облике (карлик, ребенок, мальчик-с-пальчик, животное и т. д.)». Чтобы возродиться в совершенном облике, другими словами, стать зрелым мужчиной, героем, мудрецом, ребенку необходимо пройти ряд трудных испытаний. В мифах и сказках ему содействует некая таинственная сила, способная помочь герою преодолеть любые трудности. С точки зрения юнгианской психологии речь идет о божественном родителе, архетипическом центре психики – самости.
В психике мужчины (например, в сновидениях) самость объективируется через женский образ. В сказках этот образ в зависимости от того, какое содержание (негативное или позитивное) он несет, представлен колдуньей, Бабой Ягой, волшебницей, феей и т. д. «Заблокированная» ведущая функция (Салтан) пытается восстановить свои права, используя весь свой царский авторитет, но все попытки сводятся на нет, так как, с одной стороны, нет зрелого преемника, с другой – слишком сильно влияние негативного материнского комплекса (женская триада). Можно сказать, что ведущая функция сознания «заражена» эмоциональной компонентой материнского комплекса.
Когда бессознательное содержание вторгается в сознание, оно привносит с собой архетипическую энергию, чуждую для сознания. Метафорически этот процесс можно сравнить с весенним половодьем. Сознание как бы выходит из своих берегов, получая дополнительную энергию. «Эго» в таком энергетическом потоке не различает своих привычных границ и поэтому находится в состоянии неведения и самообмана в отношении своих реальных возможностей. Ведущая функция, утрачивая способность волевого контроля над ситуацией, вынуждена создавать альянс с вспомога тельными функциями сознания. Оказавшись в состоянии слияния (идентификации) с ведущей функцией, вспомогательные функции теряют дифференциацию, приобретая деструктивные, теневые свойства. Такое положение дел создает момент временного безвластия сознания, потери контроля над реальностью. Образовавшийся временный функциональный триединый альянс направляет сохранившуюся энергию на стабилизацию положения через вытеснение, подавление вторгнувшегося архетипического образования. Так как триада (Бабариха и две сестры) стремится к завершенности – кватериону, ей необходим четвертый элемент. Поначалу таким элементом представляется Салтан. Образуется нестабильный кватерион. Архетипическое образование, дуада (царица-мать, чудесное дитя), нарушающее равновесие в образовавшемся кватерионе, вытесняется в бессознательное, т. е. заключается в бочку и выбрасывается в море.
Мать и дитя, как новое архетипическое образование, представляют опасность власти материнского архетипа, так как привносят мужской элемент (царевича). Чтобы сохранить власть, Великая Мать способна на любые, даже самые ужасные с точки зрения морали, поступки: ложь, убийство, клевету и т. д. Ее неблаговидные деяния можно обнаружить во многих мифах и сказках, что указывает на архетипическое зло, априори присущее этому архетипу. С психологической точки зрения обман, как это ни парадоксально, целесообразен и «правдив» по отношению к моменту переживания. Действительно, человек часто сталкивается с ситуациями, болезненными для восприятия сознанием. В таких случаях психика инстинктивно вынуждена подавлять, вытеснять или приуменьшать их травматическое воздействие. Примером такого явления могут служить различные формы амнезий. Психотерапевту известно, как трудно пробиваться через «баррикады лжи» так называемых покрывающих воспоминаний, личных мифологем и т. д., которые можно отнести к естественным психическим защитным механизмам. Не следует забывать, что, лишив пациента защитной иллюзии (личного мифа) и не дав ничего взамен, терапевт рискует спровоцировать у него серьезный психотический срыв. Создается впечатление, что человек сознательно держится за иллюзии, но это лишь отчасти так. На самом деле процесс искажения реальности, обмана, иллюзии архетипичен и инстинктивен и в этом смысле парадоксально правдив, т. е. психологически верен. Мы не знаем реальности, мы имеем представление о ней, основанное во многом на архетипических проекциях. Оттягивая проекции из окружающего мира, мы узнаем его.
Богини-девственницы, уязвимые богини и алхимическая богиня
Большинство из нас слышали об олимпийских богах хотя бы в школе и видели их статуи или изображения. Римляне поклонялись тем же божествам, что и греки, однако называли их латинскими именами. Согласно мифам, обитатели Олимпа были очень похожи на людей по своему поведению, эмоциональным реакциям и внешнему облику. Образы олимпийских богов воплощают архетипические образцы поведения, которые присутствуют в нашем общем коллективном бессознательном. Именно поэтому они близки нам.
Наиболее известны двенадцать олимпийцев: шесть богов – Зевс, Посейдон, Гермес, Аполлон, Арес, Гефест и шесть богинь – Деметра, Гера, Артемида, Афина, Афродита и Гестия. Впоследствии место Гестии, богини домашнего очага, в этой иерархии занял бог вина Дионис. Таким образом равновесие было нарушено – богов стало больше, чем богинь. Архетипы, которые мы рассмотрим в начале книги, – это шесть олимпийских богинь: Гестия, Деметра, Гера, Артемида, Афина, Афродита и, кроме них, Персефона, миф о которой неотделим от мифа о Деметре.
Мы классифицируем этих богинь следующим образом: богини-девственницы, уязвимые богини и алхимическая богиня.
Богини-девственницы вычленялись как отдельная группа еще в Древней Греции. Две другие группы определены автором книги. Для каждой из рассматриваемых категорий характерно особое восприятие мира, а также предпочитаемые роли и побуждения. Богини отличаются по своим привязанностям и по тому, как они относятся к другим. Для того чтобы женщина глубоко любила, с радостью работала, была сексуальна и жила творчески, в ее жизни должны быть выражены все вышеназванные богини, причем каждая в свое время.
В первую из описанных здесь групп входят богини-девственницы – Артемида, Афина и Гестия. Артемида (у римлян – Диана) – богиня охоты и Луны. Владения Артемиды – дикая местность. Она – не знающий промаха стрелок и покровительница диких животных. Афина (у римлян – Минерва) – богиня мудрости и ремесел, покровительница названного в ее честь города. Она также покровительствует многочисленным героям. Афину обычно изображали одетой в доспехи, поскольку она была известна еще и как превосходный военный стратег. Гестия, богиня домашнего очага (у римлян – Веста), из всех олимпийцев наименее известна. Символом этой богини был огонь, пылавший в очагах домов и в храмах.
Богини-девственницы – воплощение женской независимости. В отличие от других небожителей они не склонны к любви. Эмоциональные привязанности не отвлекают их от того, что они считают важным. Они не страдают от неразделенной любви. Как архетипы они являются выражением потребности женщин в самостоятельности и сосредоточении на значимых для них целях. Артемида и Афина олицетворяют целеустремленность и логическое мышление, и потому их архетип ориентирован на достижения. Гестия – архетип интроверсии, внимания, направленного во внутренние глубины, в духовный центр женской личности. Эти три архетипа расширяют наши представления о таких женских качествах, как компетентность и самодостаточность. Они присущи женщинам, которые активно стремятся к собственным целям.
Вторую группу составляют уязвимые богини – Гера, Деметра и Персефона. Гера (у римлян – Юнона) – богиня брака. Она – жена Зевса, верховного бога Олимпа. Деметра (у римлян – Церера) – богиня плодородия и земледелия. В мифах особое значение придается Деметре в роли матери. Персефона (у римлян – Прозерпина) – дочь Деметры. Греки также называли ее Корой – «девушкой».
Эти три богини представляют традиционные роли жены, матери и дочери. Как архетипы они ориентированы на взаимоотношения, обеспечивающие переживания целостности и благополучия, иначе говоря, на значимую связь. Они выражают потребность женщин в прочных связях и привязанности. Эти богини подстраиваются к другим и потому уязвимы. Они страдают. Их насиловали, похищали, подавляли и унижали боги-мужчины. Когда разрушались их привязанности и они чувствовали себя оскорбленными, у них проявлялись симптомы, подобные симптомам психических расстройств обычных людей. И каждая из них в конце концов преодолевает свои страдания. Их истории дают возможность женщинам понять природу собственных психоэмоциональных реакций на потери и найти в себе силы справиться с душевной болью.
Афродита, богиня любви и красоты (у римлян – Венера), – прекраснейшая и неотразимая алхимическая богиня. Она единственная, кто подпадает под третью категорию. У нее было много романов и как их результат множество отпрысков. Афродита – воплощение эротического притяжения, сладострастия, сексуальности и стремления к новой жизни. Она вступает в любовные связи по собственному выбору и никогда не оказывается в роли жертвы. Таким образом, она сочетает самостоятельность богинь-девственниц и близость в отношениях, свойственную уязвимым богиням. Ее сознание одновременно и сосредоточенно, и восприимчиво. Афродита допускает отношения, которые равным образом затрагивают и ее, и предмет ее увлечений.
Архетип Афродиты побуждает женщин искать во взаимоотношениях скорее интенсивности, чем постоянства, ценить творческий процесс и быть открытой для изменений и обновления.
Чтобы лучше понять сущность каждой из богинь и их взаимоотношения с другими божествами, вначале следует рассмотреть их в мифологическом контексте. Такую возможность дает нам Гесиод. «Теогония», его главный труд, содержит сведения о происхождении богов и их «семейном древе».
Вначале, согласно Гесиоду, существовал Хаос. Затем появились Гея (Земля), мрачный Тартар (неизмеримые глубины подземного мира) и Эрос (Любовь). Могучая, плодоносная Гея-Земля родила сына Урана – голубое беспредельное Небо. Затем она сочеталась браком с Ураном и произвела на свет двенадцать титанов – первобытные природные силы, которым поклонялись в Греции в древности. По гесиодовской генеалогии богов, титаны были первой верховной династией, предками богов-олимпийцев. Уран, первая патриархальная, или отцовская, фигура в греческой мифологии, возненавидел своих рожденных от Геи детей и не позволял им выйти из ее чрева, тем самым обрекая Гею на страшные муки. Она призвала титанов помочь ей. Но никто из них, кроме самого младшего, Кроноса (у римлян – Сатурн), не решился вмешаться. Кронос откликнулся на мольбу Геи о помощи и, вооружившись полученным от нее серпом, стал поджидать Урана в засаде.
Когда Уран пришел к Гее и возлег с ней, Кронос взял серп, отрезал у отца гениталии и выбросил их в море. После этого самым могущественным из богов стал Кронос. Вместе с титанами он управлял Вселенной. Они породили множество новых богов. Одни из них представляли реки, ветры, радуги. Другие были чудовищами, олицетворяющими зло и опасности.
Кронос сочетался браком со своей сестрой – титанидой Реей. От их союза родилось первое поколение олимпийских богов – Гестия, Деметра, Гера, Гадес, Посейдон и Зевс. И снова патриархальный прародитель – на этот раз уже сам Кронос – попытался уничтожить своих детей. Гея предсказала, что ему суждено быть побежденным собственным сыном. Он решил этого не допустить и проглатывал всех своих детей сразу же после их рождения, даже не выясняя, мальчик это или же девочка. Так он поглотил трех дочерей и двух сыновей. В очередной раз забеременев, оплакивающая судьбу своих детей Рея обратилась к Гее и Урану с просьбой помочь ей спасти своего последнего ребенка и наказать Кроноса. Родители посоветовали ей удалиться на остров Крит и, когда наступит время родов, обмануть Кроноса, дав ему завернутый в пеленки камень. В спешке Кронос проглотил камень, думая, что это младенец.
Спасенного ребенка звали Зевсом. Позднее он сверг своего отца и стал править всеми богами и смертными. Выросший втайне от Кроноса, он впоследствии обманом заставил его извергнуть обратно своих братьев и сестер и вместе с ними начал длительную борьбу за власть над миром, закончившуюся поражением титанов и их заключением в мрачных безднах Тартара.
После победы над титанами три брата-бога – Зевс, Посейдон и Гадес – разделили между собой Вселенную. Зевс взял себе небо, Посейдон – море, Гадес – подземное царство. Хотя земля и Олимп, как предполагалось, были общими, тем не менее Зевс распространил свою власть и на них. Три сестры – Гестия, Деметра и Гера – согласно патриархальным греческим верованиям не имели существенных прав. Благодаря своим любовным связям Зевс стал отцом следующего поколения богов: Артемида и Аполлон (бог Солнца) – дети Зевса и Лето, Афина – дочь Зевса и Метис, Персефона – дочь Зевса и Деметры, Гермес (посланник богов) – сын Зевса и Майи, Арес (бог войны) и Гефест (бог огня) – сыновья законной супруги Зевса, Геры. Есть две версии происхождения Афродиты: согласно одной из них, она дочь Зевса и Дионы, в другом случае утверждается, что она предшествовала Зевсу. Благодаря любовному роману со смертной женщиной Семелой Зевс также стал отцом Диониса.
Мифология, посвященная описываемым нами греческим богам и богиням, является отражением исторических событий. Это патриархальная мифология, возвеличивающая Зевса и героев. В ее основе – столкновение людей, исповедовавших веру в материнское начало, с захватчиками, которые поклонялись воинственным богам и создавали основанные на мужском начале религиозные культы.
По оценкам ученых, культура Старой Европы сформировалась по крайней мере за пять (а возможно, и за двадцать пять) тысяч лет до того, как возникли патриархальные религии. Эта матриархальная, оседлая и миролюбивая культура была связана с землей, морем и культом Великой Богини. Сведения, собранные по крупицам в ходе археологических раскопок, показывают, что общество Старой Европы не знало имущественного и социального рас слоения, в нем царило равноправие. Старая Европа была разрушена в ходе вторжения полукочевых, иерархически организованных индоевропейских племен с севера и востока. Захватчики были воинственными, равнодушными к искусству людьми патриархальных нравов. Они с презрением относились к порабощенному ими более развитому в культурном отношении коренному населению, исповедующему культ Великой Богини, известной под многими именами, например Астарта, Иштар, Инанна, Нут, Исис. Ей поклонялись как животворящему женскому началу, глубоко связанному с природой и плодородием, ответственному как за созидательные, так и за разрушительные проявления силы жизни. Змея, голубь, дерево и Луна – священные символы Великой Богини. До появления патриархальных религий полагали, что Великая Богиня бессмертна, неизменна и всемогуща. Она брала себе любовников не для того, чтобы у ее детей был отец, но исключительно для собственного наслаждения. Боговмужчин не было, а в контексте религиозного культа не существовало такого понятия, как отцовство.
Великую Богиню свергли с престола в ходе следующих одна за другой волн вторжений индоевропейцев. Авторитетные исследователи датируют начало этих волн между 4500 и 2400 гг. до н. э. Богини не исчезли совсем, а вошли в культы захватчиков на второстепенных ролях.
Захватчики навязали свою патриархальную культуру и свой воинственный религиозный культ завоеванному населению. Великая Богиня в различных своих ипостасях стала играть подчиненную роль супруги богов, которым поклонялись завоеватели. Силы, первоначально принадлежавшие женскому божеству, были отчуждены и переданы божеству мужскому. Впервые в мифах появилась тема изнасилования; возникли мифы, в которых герои-мужчины убивали змей – символ Великой Богини. Атрибуты Великой Богини были поделены среди многих богинь.
Великая Богиня, как в разбитом зеркале, отразилась во многих меньших богинях: Гера получила обряд священного брака, Деметра – мистерии, Афина – змею, Афродита – голубя, Артемида – функцию хозяйки дикой природы.
Окончательное низвержение Великой Богини произошло позднее, с приходом иудаизма, христианства и мусульманства. Мужское божество заняло главенствующее положение. Женские богини постепенно отодвинулись на задний план; женщины в обществе последовали их примеру.
Великой Богине поклонялись как Создательнице и Разрушительнице, ответственной за плодородие и катаклизмы. Великая Богиня все еще существует как архетип в коллективном бессознательном. В психиатрической практике есть такой удивительный пример. Молодая мать после родов отождествила себя с Великой Богиней в устрашающем ее аспекте. Вскоре после рождения ребенка она пережила психоз. Эта женщина пребывала в состоянии депрессии, видела галлюцинации и винила себя в том, что поглотила мир. Она расхаживала по больничной палате, несчастная и жалкая. Когда к ней пришел психиатр, она рассказала, что «жадно съела и разрушила мир». В течение беременности она отождествляла себя с Великой Богиней в ее положительном аспекте Создательницы, однако после родов почувствовала, что имеет власть разрушить все, что было ею создано, и сделала это. Ее эмоциональная убежденность была столь велика, что она игнорировала очевидность того, что мир по-прежнему существует как ни в чем не бывало.
Этот архетип актуален также и в его позитивном аспекте. Например, образ Великой Богини как животворящей силы овладевает человеком, убежденным, что его жизнь зависит от сохранения связи с определенной женщиной, которая ассоциируется с Великой Богиней. Это довольно распространенная мания. Иногда мы видим, что потеря такой связи настолько опустошительна, что приводит человека к самоубийству.
Архетипу Великой Богини присуща сила, которой обладала сама Великая Богиня в те времена, когда ей действительно поклонялись. И потому из всех архетипов именно этот в состоянии оказывать наиболее сильное воздействие. Этот архетип способен вызывать иррациональные страхи и искажать представления о реальности. Греческие богини были не столь могущественны, как Великая Богиня. Они более специализированны. Каждая из них обладала собст венной сферой влияния, и их силы имеют определенные пределы. В женских душах греческие богини также не столь могущественны, как Великая Богиня; их способность эмоционально подавлять и искажать восприятие окружающей действительности гораздо слабее.
Из семи греческих богинь, представляющих главные, самые общие архетипические модели женского поведения, наиболее влиятельны Афродита, Деметра и Гера. Они гораздо теснее связаны с Великой Богиней, чем остальные четыре богини. Афродита – ослабленный вариант Великой Богини в ее ипостаси богини плодородия. Деметра – уменьшенная копия Великой Богини как Матери. Гера – лишь эхо Великой Богини как Повелительницы небес. Однако, хотя каждая из них «меньше» Великой Богини, вместе они представляют те силы в душе женщины, которые становятся неодолимыми, когда требуют отдать им должное.
Женщины, на которых воздействует любая из этих трех богинь, должны учиться сопротивляться, поскольку слепое следование повелениям Афродиты, Деметры или Геры может неблагоприятно сказаться на их жизни. Подобно самим богиням Древней Греции, их архетипы не обслуживают интересы и взаимоотношения смертных женщин. Архетипы существуют вне времени, им нет дела до жизни женщины или ее нужд.
Три из оставшихся четырех архетипов – Артемида, Афина и Персефона – это богини-дочери. Они удалены от Великой Богини еще на одно поколение. Соответственно как архетипы они не обладают такой же поглощающей мощью, как Афродита, Деметра и Гера, и влияют главным образом на особенности характера.
Гестия, самая старшая, мудрая и наиболее почитаемая богиня среди всех, полностью сторонилась власти. Она представляет духовную составляющую жизни, которую следует чтить каждой женщине.
Греческие богини – это женские образы, которые живут в человеческом воображении уже более трех тысячелетий. Они олицетворяют женские устремления; в них воплощены поведенческие модели, которые исторически не дозволялись женщинам. Греческие богини прекрасны и сильны. Они следуют исключительно собственным побуждениям, не зная диктата внешних обстоятельств. Как архетипы они способны определять и качество, и направленность жизни женщины.
Эти богини отличаются друг от друга. У каждой из них есть свои положительные и свои потенциально отрицательные свойства. Мифология показывает, что именно для них важно, и в метафорической форме говорит нам о возможностях похожих на них женщин.
Греческие богини Олимпа, каждая из которых уникальна, а некоторые из них даже враждебны друг другу, представляют собой метафору внутреннего разнообразия и внутренних конфликтов женщины, тем самым проявляя ее сложность и многогранность. В каждой женщине потенциально присутствуют все богини. Когда несколько богинь сражаются за господство над женщиной, ей необходимо самой решить, какие аспекты ее сущности и в какое время будут доминирующими, иначе она будет метаться из крайности в крайность.
Греческие богини, как и мы, жили в патриархальном обществе. Боги-мужчины управляли землей, небом, океаном и подземным царством. Каждая богиня приспособилась к такому положению дел по-своему – кто посредством обособления от мужчин, кто благодаря присоединению к мужчинам, кто посредством ухода в себя. Богини, ценившие патриархальные взаимоотношения, были уязвимы и относительно слабы в сравнении с мужчинами-богами, которые властвовали в сообществе и могли отказывать им в их желаниях. Таким образом, греческие богини воплощают жизненные модели женщины в патриархальной культуре.
Рассмотрим теперь взаимоотношения мужского и женского с точки зрения изложенных в предыдущих главах принципов. Разделение на ян и инь – эта форма проявления Абсолюта. Отсюда реальность существует между двумя полюсами – мужским и женским. Другими словами, все сущее представляет собой всевозможные сочетания мужского и женского.
Свойство проявляется в сравнении с другим, отличным. Для проявления инь необходимо присутствие ян; соответственно ян проявляется в иньском окружении. Существо вать в определенном качестве означает находиться в сфере противоположного. Ян всегда находится внутри инь, в свою очередь инь – внутри ян. Поэтому в целом женщина живет в мужском мире, для мужчины внешний мир представляется женским.
Если с одного полюса мир представляется женским, а с другого – мужским, чем тогда является так называемая объективная реальность? Стрелки часов с прозрачным циферблатом вращаются в противоположных направлениях в зависимости от того, с какой стороны мы на них смотрим. Посмотреть на прозрачный циферблат с противоположной стороны равносильно отражению в зеркале. (Вспомним иллюзию бесконечности, возникающую между двумя параллельными зеркалами.) Слоеный пирог реальности состоит из бесчисленных взаимных отражений мужского и женского. При этом правое становится левым. Проявления подобных инверсий можно проследить на разных уровнях: застежки на одежде, направление письменности, православное и католическое крестное знамение, правополушарное и левополушарное восприятие.
Люди принадлежат к конкретному полу, определяющему основные стереотипы поведения. Однако внутри себя каждый человек содержит множество взаимопроявляющих иньских и янских качеств. Эта внутренняя многослойность позволяет взаимодействовать с миром на различных уровнях. Человек различает нечто внешнее, узнавая это в себе. Невозможно различить то, о чем не имеешь представления.
Объективность представлений о мире подразумевает не только реальность существования, но и тождественность восприятия. Если каждый воспринимает реальность по-своему, какова эта реальность «на самом деле» и есть ли она вообще? Воспринимаемый мир может быть и иллюзией. Но факт жизни вполне реален. Возможно, надо искать не объективность, а собственную точку зрения в соответствии со своим предназначением. Воспринимать мир по-разному означает находиться по отношению к нему в различных точках. Множество отличий и формирует Единое. Если бы все люди имели абсолютно тождественное представление о мире, он перестал бы существовать, свернувшись в точку. Выделение себя из мира (дифференциация) означает жизнь, полное слияние с миром (интеграция) означает смерть. На уровне атомов при этом ничего не изменяется.
Множество индивидуальных отличий, составляющих Единое, подразумевает множество путей соединения с Единым, которые и формируют пространство жизни. Религии группируют людей, находящихся рядом в пространстве жизни, указывая им единый путь. Можно сказать, что религии, каждая в своей полосе, осуществляют резонансную настройку единичных эманаций человеческих жизней. С этой точки зрения переход к единой религии мог бы способствовать большему энергетическому резонансу, но одновременно он бы означал процесс сворачивания пространства жизни.
Еще одна важная цитата – из Рене Генона из «Очерков о традиции и метафизике»: «…бытие и знание о бытии есть в принципе одно и то же; это два, если можно так сказать, неотделимых аспекта одной-единственной реальности, которые уже нельзя различить на уровне “недвойственности”». То есть качество жизни даже в обыденных, бытовых проявлениях напрямую связано с уровнем представлений о мире. При этом любые межличностные отношения являются проявлением всеобщего взаимодействия ян и инь. Отношения между мужчиной и женщиной складываются в соответствии с их системами представлений об этом взаимодействии. Системы же представлений заведомо различны, поскольку женщина живет в мужском мире, а мужчина – в женском.
