У порога

– Это ты правильно сказал, Игорь Николаевич, и я твое предложение искренне поддерживаю, – кивнул диктатор и молча разлил себе и Николаевой по второй. – Эту – молча и не чокаясь.

Они встали и, не говоря ни слова, выпили за тех, кого уже никогда не будет рядом. Сели и академик продолжил начатое:

– Однако и похвастаться есть чем. За три месяца своего существования, мы не только организовали мощный научно-производственный кластер, в котором собрали лучшие квалифицированные кадры, но и добились реальных результатов в деле создания целой сетки протонных ускорителей, предназначенных для работы в различных средах. Во-первых, довели до ума стационарную установку, которую уже вполне можно принимать в опытно-боевую эксплуатацию. Она уже полностью готова к защите северных и северо-западных рубежей. Осталось только произвести отбор квалифицированных операторов, которые могли бы заменить собой наш технический персонал. Дело это непростое и готовить операторов надо по программе гораздо более жесткой, чем дежурные смены в РВСН.

– А в чем видите главные сложности? – поинтересовался диктатор, прижмуриваясь от нестерпимого холода мороженого на зубах.

– В психологической подготовке, прежде всего. Если на дежурных расчетах РВСН лежал риск развязывания локального ядерного конфликта, когда есть возможность, хоть и гипотетическая, перехватить ракеты на начальной или конечной траектории, ибо предположить, что все они разом могут сойти с ума – чистой воды фантастика, то на операторах ускорителя лежит ответственность куда более масштабного характера. Потому, как в их руках будет судьба всей Солнечной системы. И это без всяких допущений. Ни остановить, ни перехватить пучок протонов, несущихся со скоростью света, не удастся никому и никак. А защита от «дураков» нами только еще прорабатывается.

– Каким образом вы видите такую защиту? – встряла Николаева, которую тоже интересовали подобные вопросы.

– Главным образом путем ограничений на манипуляцию мощностью исходящего потока. Это, как в «ядерном» чемоданчике, – взялся пояснять академик. – Для того, чтобы увеличить мощность на определенный процент от абсолютной, необходимо будет получить разрешение «сверху».

– Ну, так это плёвое дело, – решил отметиться Афанасьев.

– Плевое, да не совсем, – покачал головой Вострецов. – Каждой конкретной угрозе надо противопоставлять адекватную ей мощность, а угрозы, мало того, что могут быть комплексными, так еще и все эти согласования изрядно увеличивают время ответной реакции, а это в боевых условиях вещь недопустимая. Плюс ко всему, мы должны быть готовы к тому, что противник применит, так называемый «Искусственный Интеллект» интегрированный в системы нападения. А значит, время нашей реакции скукожится до микроскопических величин. Я, наверное, проявлю бестактность, если предположу, что вы, Валерий Васильевич, вряд ли даже успеете набрать нужный код для дачи разрешения на ответный удар.

– Не спорю, – примирительно ответил Валерий Васильевич, – но полагаю, что всё же смогу пособить в этом деле. Вам знакомо имя Игнатия Олеговича Шерстобитова – однофамильца моего водителя?

– Э-э-э, – неопределенно протянул Игорь Николаевич, силясь припомнить кого-то из коллег с такой фамилией, но не смог, как ни старался.

– Это директор НИИАА5, тоже, кстати, академик. Прелюбопытнейшая личность, смею вам доложить. Вы с ним, примерно, ровесники, поэтому найти общий язык, полагаю, не составит труда. Если вы с ним познакомитесь, а паче того – подружитесь, то уверяю вас, что нисколько об этом не пожалеете.

– А чем же он может быть полезен нам при решении проблемы скорости реагирования?

– Он математик. И как раз под его руководством был создан последний вариант моего «ядерного» чемоданчика. Сядете вдвоем, потолкуете по душам, авось и придумаете что-нибудь этакое, позаковыристей.

– Замечательная идея! – воскликнула старушка, уже слегка разрумянившаяся от выпитого и уплетающая заварное пирожное. Много ли ей надо? – Мне тоже, пожалуй, придется в свое время обратиться к нему за помощью.

– Да. Согласен, – кивнул академик. – Если вы мне скинете его координаты, то я с удовольствием воспользуюсь вашим советом.

– Непременно скину. Завтра возьму телефон у кавторанга Вальронда и передам вам. Однако, мы несколько уклонились от основной темы, – вернул беседу в прежнее русло Афанасьев. – На чем мы остановились?

– Мы остановились на том, что стационарная установка полностью готова к эксплуатации, – продемонстрировал ученый отменную память.

– Тогда прошу прощения, можно задать еще один вопрос?

– Прошу, – милостиво согласился Вострецов.

– Как вы полагаете, каково может быть оптимальное количество стационарных установок для надежного прикрытия наших рубежей по периметру? – задал животрепещущий вопрос Валерий Васильевич. – Я ведь не из праздного любопытства, как вы сами наверняка догадываетесь. Финансовую составляющую мы не вправе не учитывать, тем более в такой сложный для страны отрезок времени.

– А когда он был простым-то!? – задал встречный риторический вопрос ученый. – Но я понимаю вас. Учитывая угол уверенного сканирования, который уже проверен на практике и составляет 120˚ по азимуту, то достаточно будет трех установок, если они будут располагаться к тому же на поворотных платформах. Но в боевом режиме поток надо будет в значительной мере концентрировать. И для этого режима максимальным будет разведение потока соответствующего не более 60˚, а то и, вообще, 40˚.

– Гмм…, – перестал вкушать мороженое и на несколько секунд задумался Афанасьев, – стало быть, шесть установок является оптимальным количеством, если я вас правильно понимаю?

– Совершенно верно, – согласился Вострецов, открывая краник самовара, чтобы налить себе кипятку. – Что же касается, как вы выразились, финансовой составляющей, то могу вас успокоить. Я тут недавно побывал на Воткинском заводе по сборке межконтинентальных баллистических ракет и поинтересовался стоимостью их производства, включая шахтное оборудование. И к удивлению для себя обнаружил, что конечная стоимость изделия в комплектации с этим оборудованием практически не отличается от затрат на изготовление и постановку на боевое дежурство нашего ускорителя. С нашим даже проще, ибо ему не требуется такое количество регламентных и профилактических работ. В нашей установке основные затраты выпадают на изготовление реактора. А ускоритель с магнитной «ловушкой» стоят сущие копейки на его фоне. Первый ускоритель мы, вообще, на коленке делали.

– Вот это хорошо, – с нескрываемым удовлетворением причмокнул Афанасьев. – Вот этим вы меня весьма обрадовали.

– Обрадую еще больше, – усмехнулся Вострецов. – Когда мы после первой штатной установки отработаем технологию по оптимизации её изготовления, то она, станет еще дешевле, думаю, что процентов на 15-20. Мало того. После отработки технологии и избавления от всех «детских болезней», изготовление серийных комплексов уже не будет составлять никакого труда. Оно, в общем-то, и сейчас не составляет. Раз уж мы в полукустарных условиях смогли собрать первую действующую модель, то для промышленности это окажется задачей легко выполнимой. За год она сможет изготовить всю серийную партию из шести установок. В изготовлении установки ничего особенного нет, как я уже говорил. Её главная «фишка» состоит в конструкционных особенностях создания магнитного поля определенной конфигурации, служащего для разгона протонов. И хотя изготовление протонного ускорителя сравнительно недорого, но на его базирование и охрану придется раскошелиться, разумеется. Установка не должна находиться на поверхности, дабы избежать превентивного удара из космоса. Её нужно располагать так же, как и на Новой Земле – глубоко в скалах.

– А как насчет времени реагирования?

– Скорость реагирования важна при непосредственном отражении атаки. А наблюдать за приготовлениями супостатов к ней, можно и иными средствами, – нашелся с ответом Вострецов.

– Это вы верно подметили. Средства космической разведки не должны дремать, – пророкотал диктатор, опять с наслаждением уплетая остатки уже подтаявшего десерта. – А что насчет воздушного и космического варианта? – спохватился он.

– С воздушным вариантом не всё так страшно, как могло бы показаться на первый взгляд, – шмыгнул носом Вострецов. – Хотя самолет-носитель, как вы помните, и был уничтожен диверсантами, но этот печальный факт почти не отразился на темпах изготовления опытного образца. Сама установка воздушного базирования смонтирована и находится на производственных стапелях в Белушьей. Она уже испытана в заводских условиях. Я вчера беседовал по ЗАС6 с Алексеем, и он подтвердил её готовность к установке на новый носитель. Самолетов этого типа у нас достаточно – бери любой. Что до технологических отверстий в фюзеляже, то и с этим проблем нет. На предыдущей ЛЛ7 мы уже под наблюдением изготовителя сумели проделать их, не нарушая целостности конструкции. Сумеем и в этот раз, как по накатанной. Специалисты из КБ Ильюшина провели необходимые расчеты по центровке. Установка в заданные параметры вполне укладывается. Если уж «Буран», в свое время переносили на внешних креплениях, то уж с нашим ускорителем будет все намного проще, тем более, что он гораздо легче его.

– А как вы собираетесь перемещать её из подземных цехов на поверхность и монтировать на носителе? – поинтересовался Афанасьев, пододвигая Вострецову свою чашку, чтобы тот налил из самовара и ему. – Я смотрел кадры видеохроники. На них установка выглядела весьма впечатляюще не только с точки зрения своих габаритов, но и с технологической.

– Очень просто, – пожал плечами академик. – Разберем и смонтируем заново, но уже внутри самого носителя. Процедура только кажется сложной, а на самом деле, при наличии квалифицированного персонала займет от силы пару-тройку дней.

– Что ж, Игорь Николаевич, у меня нет причин не верить вам. Осталось только послезавтра пронаблюдать за испытаниями запуска макета космического варианта установки.

– А вот с этим-то, как раз и могут возникнуть некоторые шероховатости, – слегка поежился ученый.

– Вот, как?! – встрепенулся диктатор, а молчавшая Николаева даже отложила в сторону недоеденное пирожное. – Выкладывайте!

Вострецов провел ладонью по лицу, как бы стирая накопившуюся усталость и продолжил:

– Что собой представляет, по сути, протонный ускоритель? Ничто иное, как ядерный мини-реактор. Опасности неуправляемого "разгона" реактора, как это было в Чернобыле, не существует в принципе, вследствие отсутствия цепной реакции. Реактор можно просто выключить в любой момент, как банальный выключатель в квартире, даже не беспокоясь о снятии остаточного тепловыделения дочерних изотопов, потому что их ничтожно мало по сравнению с обычным реактором. Но вот настройка конфигурации магнитного поля требует особой тщательности и почти ювелирной точности. В статических условиях осуществить настройку не составляет никакого труда. Вариант воздушного базирования тоже не создаст особых сложностей, так как система амортизаторов нивелирует риски сбоя настроек.

– Ага, – перебил его Афанасьев. – Я вас понял, Игорь Николаевич. Вы опасаетесь, что настройки могут сбиться при старте ракетоносителя?

– Совершенно верно. Сильнейшая вибрация и перегрузки при старте могут доходить до 7g, а это, как вы сами понимаете, непременно скажется на тонких настройках, что в свою очередь подорвет наши усилия по выводу на орбиту флотилии наших космических стражей.

– И каков, по-вашему, выход из сложившейся ситуации? – заерзал на стуле Афанасьев, который был неприятно обескуражен обнаруженными препятствиями.

– Выхода, как мне видится, тут только два, – продолжил глухим голосом «академик-сверчок». – Первый заключается в том, чтобы всячески усилить конструкцию и применить всю гамму имеющихся защитных мер, начиная от амортизаторов последнего поколения и кончая экзотическими решениями, типа помещения конструкции в жидкую среду, что, конечно же, усложнит, как саму конструкцию, так и существенно отодвинет сроки ввода в опытную эксплуатацию. Послезавтрашние испытания массогабаритного макета, который мы снабдим некоторыми особо чувствительными элементами конструкции, подтвердят или опровергнут наши опасения.

– Да уж, – посопел носом, порядком расстроившийся от полученных известий Афанасьев, – но тут же встрепенулся. – А второй выход?! Вы ведь упомянули два выхода.

– Второй – ненамного лучше первого, – поморщился Вострецов, – хоть и считается менее затратным.

– Говорите же! Не тяните!

– Второй выход заключается в том, чтобы послать на орбиту еще один корабль, но уже пилотируемый. После чего состыковать два корабля и силами экипажа осуществить конечную отладку всех механизмов. Это конечно несет риски расширения круга допущенных к государственной тайне лиц из числа космонавтов. Но, полагаю, специальные службы смогут обеспечить сохранность полученной космонавтами совсекретной информации.

– Коштовато, конечно будет, – невольно почесал в затылке Валерий Васильевич, чем вызвал горькие усмешки со стороны гостей. – А нельзя ли сразу – одним рейсом забросить на орбиту, как установку, так и монтажную группу?

– Н-е-е-т, – проскрипел вредный старик, – не получится. Установка, хоть и не слишком тяжелая, однако весьма габаритная, ведь помимо реактора, включает в себя тороидальную камеру с магнитной ловушкой для разгона протонов, вакуумной трубки и выходного устройства – сиречь протонной пушки, а это, сами понимаете, объемы и объемы. И наличие спускаемого аппарата никак не сюда не вписывается, я уж не говорю про системы жизнеобеспечения самих космонавтов.

– Но носители типа «Ангара-5», как я слышал…, – попробовал поспорить Афанасьев, но тут же был неучтиво перебит оппонентом.

– Носители класса «Ангара» сами еще не завершили цикл положенных испытаний по регламенту, – сказал, как отрезал Вострецов, а затем окончательно добил, добавив. – К тому же сверхтяжелая «Ангара» еще даже ни разу не поднималась со стартовых позиций. Так что, нам никуда не деться, и мы вынуждены оперировать тем, что у нас имеется под рукой в данный момент, если хотим в ускоренном режиме обеспечивать свою безопасность в стратегических масштабах.

– Ну, хорошо, – понуро согласился с убийственными доводами академика Валерий Васильевич, который, признаться, всегда пасовал перед подобной аргументацией исходящей из авторитетных уст, – давайте тогда будем держать кулаки за то, чтобы ваша тонкая аппаратура не подкачала при запуске ракетоносителя.

– Давайте, – дружно согласились оба ученых.

– А теперь ты, любезная наша Валентина Игнатьевна, поведай о делах своих скорбных, – обратился он с улыбкой к бодрой старушке.

– От чего же сразу скорбных? – жеманно повела она сухоньким плечиком на манер кокетливой девицы. – Вовсе и не скорбных.

– Неужто не мандражируешь перед завтрашними испытаниями? – удивился бывший генерал, потому как две недели назад подал в отставку, чтобы не заслонять собой идущих следом.

– Отбоялась я своё, Василич, – ответила она, сложив губы бантиком. – Отбоялась и отстрадалась, – повторила она, слегка сузив, свои еще молодые, несмотря ни на что, глаза.

Чтобы как-то сгладить неловкий момент, Афанасьев попытался оправдать свои неловкие слова в её адрес:

– Ты меня не так поняла, Валюша. Я имел ввиду совсем другое. Всегда ведь волнительно, когда плоды твоего разума и труда пробивают себе дорогу в будущее.

– Да, будет тебе, Василич. Не оправдывайся. Всё я правильно поняла. Лучше плесни даме еще жменьку, – подставила она ему свой опорожненный бокал, а пока он с удовольствием наполнял его, продолжила. – И нисколько я не мандражирую, потому как уверена в работоспособности плазмоида. Уверена была тогда. И еще более Уверена сейчас.

– И что служит источником дополнительного оптимизма? – поинтересовался он, передавая бутылку Вострецову, чтобы не обделять академика, и так порядком расстроенного.

– Если уж у нас с покойным Римилием Федоровичем все получилось, когда не было ни нужных материалов, ни технологий, ни такой компьютерной техники, то теперь, когда всё это есть, да при должном финансировании, все сомнения в успехе кажутся абсолютно надуманными.

– Поверь, Валентина Игнатьевна, – приложил он обе ладошки к сердцу, – я искренне рад твоей непоколебимой уверенности в благополучном завершении завтрашнего эксперимента. Установка Игоря Николаевича уже продемонстрировала свои выдающиеся качества, а завтра такие же результаты проявит и твой плазмоид. Вы оба даже не представляете свою ценность для народа и страны! И это отнюдь не пафосное изречение! Это истина, не требующая дополнительных доказательств, – расчувствовался он, поднимая свой бокал. – Давайте, друзья, выпьем за вас, за ваш труд и бессонные ночи, за ваших соратников, что день и ночь куют для страны надежный щит и разящий меч!

– За нас! За вас! И за всю Россию! – с радостью подхватили импровизированный тост старики.

Выпили. Кипяток к тому времени уже порядком остыл, и можно было пить чай не обжигаясь.

– И все-таки, ты уж прости меня Валюша, что чешу и без того болючее место, а никак утерпеть не могу, чтобы не задать вопрос, – хитренько взглянул на бабушку Валерий Васильевич.

– Да, знаю-знаю, о чем у тебя свербит в одном месте не переставая, – хихикнула она в блюдечко, на которое дула, чтобы остудить. – Спрашивай, чего уж там?

Вострецов, которого она уже успела посвятить в суть открытия, подался вперед всем корпусом, выказывая, тем самым, сугубое внимание ко всему, что сейчас предстояло услышать. Он, всегда довольно скептически относился к информации подобного рода, которая то и дело мелькала в околонаучных популярных журналах, почему-то сразу и бесповоротно поверил Николаевой, когда она сегодня посвятила его в самую строгую государственную тайну. И даже не потому, что авторитет покойного Авраменко служил этому порукой и даже не потому, что сама Николаева, насколько он знал и соприкасался с ней по смежным вопросам, в свою бытность, никогда не была склонна к каким либо мистификациям. Нет. А просто потому, что он, боясь признаться в этом даже самому себе, был немножечко романтиком, который несмотря на строго научный и логически выверенный склад ума, не переставал, как маленький ребенок верить в чудо, которое непременно должно свершиться, вопреки научным прогнозам и устоявшимся догматам. Поверил и проникся её идеями так, как это может только умудренный жизненным опытом человек.

– Я тебя все по телефону доставал со своими ожиданиями, но сама, знаешь, что даже шифрованной связи всего не доверишь, а видеть тебя тоже все время было недосуг, – начал он издалека подходить к своему главному вопросу.

– Оставь, ты свои политесы, Василич, усмехнулась она вновь. – Хочешь спросить, как идут дела с установкой проецирующей портал? Ну, так и спрашивай? Чего стесняться своих-то?

– Вот и спрашиваю, – подбоченился Афанасьев, – как идут у тебя с этим дела?!

– Идут потихоньку своим чередом после того, как твой Коченев принес от тебя разрешение на допуск к секретным материалам моих молодых помощников, что прибыли из Шатуры.

– Да, помню такое. Подписывал персональные разрешения, – кивнул в знак согласия Валерий Васильевич.

– Ну вот, мы и занимаемся этим вопросом потихоньку, когда основная масса сотрудников в 17.00 спешит по домам.

– И как продвигаются дела? На какой стадии находится установка? – нетерпеливо перебил её Афанасьев. – Когда можно будет заглянуть ТУДА? – мотнул он головой в далекие дали.

– Ишь ты, какой шустрый?! – подмигнула она ему по-свойски. – Не ты ли все уши прожужжал мне про укрепление обороноспособности, про тревожную политическую обстановку в мире? Что, мне, разорваться теперь, или клонироваться, как та несчастная овца, как там бишь её звали?

– Долли, – вставил машинально Вострецов, который иногда почитывал научную литературу не связанную со своим родом занятий.

– Во-во, – прихлебнула она чаек. – Так её и звали, пока она копыта не откинула от усердия прославиться.

– Одно другому не мешает, Валентина Игнатьевна, – попробовал поупираться диктатор. – У вас теперь целый штат помощников – не то, что двадцать пять лет назад, когда вы одни остались с Римилием Федоровичем. Что вам стоит поручить им изготовление образца плазмоида, а самой заняться доведением до ума портала?

– Вот, по тебе не скажешь, что ты такой торопыжка! – сморщила она свой крючковатый нос. – Тебе что важнее: картинку в иномир показать или осуществить проход экспедиции?

– Конечно, проход! Я уже начал в уме прикидывать состав и количество разведывательной группы. Но для начала, ты, хоть картинку покажи, ради стимула.

– Картинку я тебе смогу показать и на следующей неделе. В этом нет никакой сложности. А вот, что делать дальше – большой вопрос.

– Как это?! – не скрыл удивления Афанасьев.

– Вот так! – жестко парировала старуха Верховного. – Портал находится в нестабильном состоянии. Его края все время пульсируют. При малейшем снижении энергетической накачки он начинает, хоть и медленно, но схлопываться. К тому же очень много расходуется электроэнергии на поддержание портала сечением всего лишь в полтора квадратных метра. А ведь его придется расширять, чтобы можно было просунуть через него габаритную технику, без которой не обойтись. И я даже боюсь предположить, какой океан энергопотока потребуется для его увеличения. Как бы, не в геометрической прогрессии. А это, значит, понадобится целый ядерный реактор в центре столицы. Случись, какой-нибудь сбой в электропитании и никто не сможет гарантировать, что Первая Иновременная Экспедиция застрянет в каком-нибудь третьем веке от Рождества Христова. И еще не факт, что мы при повторном включении сможем попасть именно в то время. Даже расхождение в доли секунды может закинуть спасателей на несколько лет вперед или назад по объективной временной шкале. Мы этого еще не знаем. И процессами этими управлять не можем. Да, мы, вообще, почти что ничего не знаем о портале. Не знаем, ни как он образуется, ни как существует, ни как может воздействовать на организм живых существ, шастающих туда и обратно. Может живые клетки мутируют после прохода? Мы же этого не знаем. А если прохождение было неоднократным, то кто нам гарантирует, что те, кто проходят сквозь время – всё ещё люди? Так что, прежде чем готовить экспедицию надо провести еще кучу экспериментов, которые могут занять месяцы, а то и годы, – сказала она и будто ушатом холодной воды ополоснула Афанасьева, пребывавшего в состоянии полной растерянности.

– Нет у нас в запасе такого количества времени, – уныло констатировал Валерий Васильевич.

– Я знаю, – поджала она губы. – Но и на экспансию в чужой мир у нас пока нет сил. Ни физических, ни материальных. А рисковать, хоть и плохонькой действительностью в угоду призрачной мечте, это непозволительная роскошь, которую ни я, ни тем более ты позволить себе не можем.

– Вот, значит, как? – еще больше погрустнел Валерий Васильевич. – А я уже у внука перетаскал всю фантастическую литературу про «попаданцев».

– Не горюй, Василич, – тронула она его за плечо, – не пропадет втуне твоя литература. Нужно всего-то немножко обождать, поэкспериментировать. Ты, думаешь, я не хочу попасть туда и ощутить запах трав, по которым еще не ступала конница Аттилы?

– Погоди, Игнатьевна, – вмешался неожиданно в разговор, доселе молчавший с открытым ртом Вострецов. – Ты сейчас обмолвилась о том, что края портала вибрируют и при малейшем снижении поступающей энергии он начинает схлопываться, я правильно тебя понял?

– Ну, да, так и есть. И это, на сегодняшний момент, наша главная головная боль, – констатировала Николаева.

– Что-то это мне напоминает…, – потер в задумчивости лоб академик, в то время, как Афанасьев жадно впился глазами в его лицо, в ожидании радостной сенсации.

– Что?! – отставила Николаева блюдце и тоже с надеждой уставилась на Вострецова.

– Была у нас в свое время похожая закавыка, еще, когда мы испытывали наш первый образец ускорителя, – медленно начал Игорь Николаевич вспоминать былые времена. – При подаче напряжения с реактора, разгонявшего протоны через вакуумную трубку, стенки «воронки» ужасно вибрировали, оттого значительная часть протонов ударялась о её закраины, теряли первоначальную скорость и вместо направленного пучка хаотично сталкивались друг с другом. КПД, в результате этого, падал едва ли не на 50%.

– И что вы предприняли?! – зрачки глаз у Николаевой расширились, как у кошки, готовящейся к прыжку.

– Мы тогда с Лёшей посидели, покумекали и решили. А что если внутри воронки соорудить дополнительное электромагнитное поле в виде тороидального кольца и тоже пустить по нему протоны, незадействованные в основной реакции, а значит, не сбивающиеся в кучу. Они создадут гравитационное поле, которое удержит протоны от соприкосновения со стенками «воронки», их выход будет линейным и потерь не станет. Вследствие того, что, протоны обладают массой, почти в две тысячи раз большей, чем электроны то при своей скорости, в условиях отсутствия естественных препятствий, они могут сохранять её на протяжении значительного периода времени в виде постоянного потока, скорость которого можно легко регулировать при сравнительно малых затратах энергии. Это, конечно, не пресловутый «вечный двигатель», но где-то рядом с ним. Этакая самоподдерживающаяся система. И даже при сбоях в электропитании она еще продолжительное время будет функционировать, как говорится, сама по себе. Ну а за это время можно миллион раз переключить установку на резервное питание. Все, что я сказал, касается нашей установки. Но чем черт не шутит?! Может быть, это пригодится и для поддержания портала в стабильном режиме, если электромагнитное поле разместить по его окружности?