– А затем? Вы считаете, что повторения того, что было, все же не случится?
– Смысла нет. Им не нужны руины, им нужна наша инфраструктура. Плантации, фермы, города… Так что, поверь, после уничтожения орбиталок по поверхности будут нанесены только точечные удары.
Он снова наклонился к доске и переместил слона на пару клеток, давая мне иллюзию беззащитности своего правого фланга. Я не купился.
– Вы никогда не говорили толком, что мне придется делать в это время. Собственно, вы мне вообще ничего не говорили.
– Ну, сегодня как раз и скажу, – куратор взглянул на меня с хитринкой. – Заодно и поздравлю.
– С чем? – удивился я, оторвав взгляд от доски.
– Недавно прошло два года со старта нашей программы. И начальство подвело первые итоги.
– И? – я окончательно забыл о шахматах.
– Что «и». По итогам этих двух лет ты попал в группу для продвинутого обучения. Я за тебя очень горд.
Куратор смотрел на меня и улыбался широкой, отеческой улыбкой. Вот гад, наверное, если бы я разговор не завел на близкую тему, то он бы и не почесался.
– И много нас попало в эту группу? – я старался на показывать волнения. Похоже, в моей жизни грядут перемены.
– Секретная информация. Впрочем, скоро ты сам все узнаешь.
– А как шел отбор?
Он пожал худыми плечами.
– Общая успеваемость, психика, самодисциплина, физические показатели, коэффициент интеллекта и интуиции. Не знаю точно, отбор шел без моего участия.
– И что теперь будет?
– Да ничего страшного, не переживай. Переедем на другую базу, обучение продолжится. Скорее всего, появятся новые дисциплины. Ты не отвлекайся, твой ход.
Шахматную партию я бездарно слил. Мне было не до игр. Два года я уже здесь. Почти с тех самых пор, когда на Корону-два обрушилось небо. И вот теперь, похоже, этот этап моей жизни пройден.
Выходя из кабинета куратора, я вспоминал эвакуацию с горящей планеты.
Дым, колеблющейся пеленой заслоняющий горизонт. Неожиданные порывы обжигающего ветра. Едкий запах гари, забивающий нос. Едва различимые вспышки где-то высоко в небе. И посреди всего этого – кучка перепуганных подростков, цепляющихся за двух не менее перепуганных учителей. Потихоньку продвигающийся в нашу сторону пожар. И десантный бот, с ревом приземляющийся поблизости.
Мы все стояли, смотря на покрытую обгоревшей краской машину и не знали, что делать, полагаясь на учителей. Господин Тайлер и госпожа Акато, помню как сейчас, тоже замерли в неподвижности, со страхом рассматривая открывающийся люк. Но больше ничего страшного не произошло. Десантник в форме Коронного Содружества выглянул наружу, осмотрелся по сторонам, а потом закричал нам, чтобы мы забирались внутрь, призывно размахивая рукой. И мы побежали, сразу поверив, что теперь с нами все будет хорошо. Побежали подальше от пылающего леса, гари и жгучего ветра. Побежали с планеты.
Когда наш кораблик оторвался от земли, какая-то девочка спросила, будем ли мы забирать ее маму. Вопрос так и остался без ответа, только госпожа Акато, обняв ее, тихо погладила по голове, баюкая, как новорожденного младенца.
Я ничего не спрашивал. Зачем спрашивать, если видел все происходящее собственными глазами.
Появившаяся передо мной дверь столовой прервала воспоминания. Проголодался я, как обычно, сильно. Кофе у куратора слегка отодвинул голод, но теперь он вернулся с утроенной силой.
К сожалению, обед – это трапеза, отданная под урок этикета. К счастью, обед – эта трапеза, на которую подают всевозможные деликатесы, объясняя, как их правильно есть.
Сегодня, если верить информационному экрану, собравшимся в столовой предстояло попробовать синих мидий. В очередной раз мне в голову пришла мысль, что первые колонисты совершенно не заморачивались с названиями, обзывая представителей флоры и фауны планеты по аналогии с обитателями далекой Земли. Сомневаюсь, что земные мидии имеют в длину полметра и плюются отравленными шипами.
– Синие мидии являются одним из самых распространенных на Короне-один деликатесов, – начала рассказ девушка на экране. – Они могут употребляться сырыми, запеченными и вареными. Сырую мидию перед употреблением в пищу обязательно нужно полить…
Старательно выполняя инструкции, я расправился сначала с порцией сырой мидии, затем – с печеной и, наконец, с вареной.
Печеная мне понравилась больше остальных. Возможно, когда-нибудь мне даже пригодится это знание в жизни.
Остаток дня прошел за выполнением домашнего задания, а вечером я отправился на очередную пробежку. В сумерках бежать было тяжелее, ветки возникали перед носом совершенно неожиданно, а корни, казалось, стали заметно больше и ветвистее. Но дистанцию я все же пробежал. А вот на брусе сплоховал. Свалился вниз, подняв тучу брызг и отбив о водную поверхность бок. Потом пришлось еще и сражаться с рюкзаком, упорно старающимся утащить меня на дно. Выполз на берег мокрым, грязным и злым. Хорошо еще, что непосредственных зрителей у меня, как обычно, не было в принципе. Если не считать нескольких камер, следящих за моими достижениями.
А затем меня ждал сюрприз. Часы на запястье пиликнули и выдали сообщение, предписывающее мне прибыть на посадочную площадку через десять минут.
Наскоро ополоснуться в душе и поменять одежду я все же успел, хоть до места назначения и пришлось потом нестись со всех ног.
– Появился… Орел.
Мой куратор, гулявший по площадке, осмотрел меня скептическим взглядом и отвернулся. Я же, стараясь отдышаться после спринтерского забега, пытался вспомнить, что такое орел. Вроде, какая-то живность с Земли.
На площадке, ярко освещенной посадочными огнями, находилось довольно много народа. Отдышавшись, я насчитал, кроме нас, еще шестнадцать человек. Судя по возрасту – восемь таких же, как я, учеников вместе со своими кураторами. Лица всех смутно знакомы, но не более.
– Куратор? – вполголоса позвал я. – Что происходит?
Он остановился рядом со мной и поднял голову, рассматривая небо.
– Ничего особенного, Крис. Я же тебе говорил днем, что ты прошел на следующий уровень. Так что сегодня мы с тобой и этими парнями, – он махнул головой в сторону остальных, – отправляемся на новую базу.
– Так скоро, – вырвалось у меня.
Куратор неожиданно потрепал меня по волосам, взъерошив прическу.
– Не трусь. Там будет интереснее, вот увидишь.
Флаер появился неожиданно. Просто окружающая базу темнота выплюнула из себя бесшумный черный силуэт, а уже через несколько секунд он, заложив крутой вираж, мягко плюхнулся прямо по центру площадки, тут же выбросив два трапа. Машина спецназначения с пилотом-виртуозом. Я проникся.
– Бегом! – крикнул мне куратор, подавая пример.
Внутри флаер был пропитан функциональностью и одновременно удобством. Противоперегрузочные кресла, тактические экраны, показывающие вид по бокам аппарата, стойки для оружия, сейчас, правда, пустые. Еще я заметил шершавый ребристый пол, а затем куратор запихнул меня в кресло, пристегнул ремнями, нахлобучил на голову шлем, потом точно так же устроившись рядом. Стоящий в центре салона спецназовец – или кто там еще, – одобрительно кивнул и уставился на остальных. Прошло секунд двадцать, прежде чем он снова удовлетворенно кивнул, хлопнул по круглой красной кнопке на перегородке между кабиной пилотов и пассажирским отсеком, а затем шлепнулся в ближайшее свободное кресло.
Трапы шустро юркнули внутрь, двери закрылись, отрезая нас от внешнего мира, а еще через несколько секунд мягкий толчок возвестил о том, что флаер оторвался от земли.
Пара минут ускорения – и мы вышли на эшелон.
– Куратор, далеко нам лететь?
– Секретная информация, – ответил тот. Затем подумал и неохотно добавил: – Я и сам не знаю.
Полет в итоге продолжался около получаса. С какой скоростью мы летели и куда именно – я так и не понял. Но там, где мы оказались, все еще был день. Скорость у флаера была изумительной.
Я вместе с остальными пассажирами выскочил из машины и она практически сразу же унеслась вверх, скрывшись в облаках. А нам осталось только обозревать окрестности.
