Человек с высшим образованием

Вступление

Тучный полицейский с черными, густыми усами на рябом, морщинистом лице быстро перебирая полными, неуклюжими ногами семенил по пешеходному переходу к своей служебной машине, припаркованной на углу двести седьмой стрит и десятой авеню. В одной руке он сжимал бумажный пакет с которого прищурив хитрые глаза ехидно скалилось изображение красного перца в ковбойской шляпе. Надпись сверху гласила: "горячие начос". Коротенькие, толстые пальцы другой руки цепко впились в скользкую, норовящую выскользнуть из потной ладони, стеклянную бутылку пепси-колы. Мелко перебирая ногами, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам на пропускающие его машины, он наконец то добрался до своего автомобиля, открыв дверцу бросил пакет и бутылку газировки на пассажирское сиденье, втиснул свое грузное тело в салон и хлопнув дверцей отсек себя от всего шума и суеты огромного человеческого муравейника под названием Нью-Йорк сити. Взглянув на цифры, зеленым пунктиром высвечивающиеся на панели приборов, он отметил про себя что до конца смены осталось каких-то пятнадцать минут и довольный таким положением дел запустил руку в бумажный пакет. Несколько маленьких баночек с острым соусом стройно расположились на откидном подлокотнике. Пухлая, волосатая ручонка вновь шмыгнула в пакет, извлекла оттуда хрустящий начос, и обмакнув в томатный соус поднесла его было ко рту, как вдруг взгляд полицейского упал на двух, неизвестно откуда взявшихся, дам. Обе держали в руках по увесистой пачке листовок. Одна – высокая, чернокожая с шапкой густых курчавых волос, раздавала листовки прохожим. Вторая – щупленькая, белая женщина с наивно детскими чертами лица, юрко сновала из стороны в сторону по тротуару расклеивая свои листовки на все что приходилось ей под руку.

–Ну не-е-е-т… – с досадой простонал полицейский бросая даже не надкушенный начос обратно в баночку с соусом – Почему дерьмо всегда случается за пять минут до конца смены? Черт!

Его ладонь скользнула по выпачканным в соусе усам, а затем по штанине брюк. Он поправил кепку, открыл дверь и шагнув из машины, уверенно и вальяжно, придерживая одной рукой болтающуюся на левом боку резиновую дубинку, зашагал вниз по улице по направлению к нарушителям общественного порядка. Женщина, раздававшая листовки заметив поспешно приближающегося к ним стража порядка попыталась подать знаки глазами своей коллеге, наклеивавшей в этот момент листовку на фонарный столб, он та никак не могла понять, что ее подруга пытается выразить своей кривляющейся мимикой, принимая ее знаки за обыкновенное дурачество. Полицейский приближался к ней со спины, и подойдя вплотную застал ее врасплох встретив своими сердитыми глазами ее растерянный от неожиданности и немного виноватый взгляд. Внезапный порыв ветра вырвал из пачки, которую она сжимала под мышкой пару листовок и понес их меча из стороны в сторону вдоль по улице. Девушка растерянно-выжидающе смотрела на офицера.

–Боюсь, вам придется снять это, мэм! – Строго отчеканил полицейский схватив девушку за руку, в которой она держала прозрачную бутылку с клеем. Но тут его сердитый, нахмуренный взгляд упал на листовку, которую девушка только что наклеила на столб.

С нее в анфас красовались две колоритных физиономии судя по свежей краске не так давно отпечатанных на принтере. С правой части листовки офицеру улыбалось крупное лицо с широким лбом, огромным ноздреватым носом, мясистыми, темно-бордового цвета губами и неестественным для такого типа лица белым цветом кожи. В левой части листовки, через сплошную черту, проходящую сверху вниз располагалось другое – черное, худощавое, морщинистое лицо с тонкими, длинными усиками и большими выразительными, но в то же время адски усталыми, голубыми глазами, равнодушно глядящими сквозь все и вся куда-то в незримую даль. Глаза эти показались полицейскому невероятно знакомыми, как будто он видел их много раз, но сейчас он не придал этому значения, его внимание сосредоточилось на другом. С этими лицами явно что-то было не так, как минимум цвет кожи явно не соответствовал типу лица. Обе эти физиономии выглядели настолько неестественно и забавно что у офицера тут же созрела мысль.

–Что, цирк в городе? —хохотнул он коротко, самодовольно наслаждаясь только что придуманной шуткой, но тут же взгляд его скользнул вниз по листовке к надписи:

“Черный ты, белый или “фиолетовый” – невинно пролитая кровь всегда одинаково красная”

Самодовольная улыбка тут же сползла с лица офицера оставив на нем выражение недовольства и усталости от приевшейся будничной рутины.

–Ну, ну… – протяжно пробормотал он себе в усы и уже потянул было руку, чтобы сорвать листовку со столба, как его глаза вновь встретились с усталыми глазами чернокожего парня равнодушно глядящими на него с левой части листовки и ощущение невероятной знакомости этих уставших глаз захватило его в этот раз с головой. Несколько секунд, не отрываясь он глядел на это лицо с видом загипнотизированного в то время как мозг его перебирал тысячи вариантов того откуда ему могут быть так знакомы эти глаза, как вдруг лицо его просияло.

– Этот парень чертовски похож на бывшего комиссара нашего департамента – Стивенсона – пробормотал полицейский словно, не веря самому себе и расплываясь в идиотской улыбке. – Но этот парень черный, а тот…

И он вновь бросил быстрый косой взгляд на надпись под портретами.

– Кажется я начинаю кое-что понимать – довольно ухмыльнулся он.

Глаза полицейского скользнули немного вправо и остановились.

– А это тогда кто? – мельком взглянув на девушку ткнул он своим волосатым пальцем в располагавшееся рядом белое лицо.

– Как? —на лице девушки взыграло искреннее удивление с еле уловимой ноткой презрения – Вы не знаете кто такой Джейкоб Форс?

Глава 1

Джейкоб Форс проснулся, как всегда, поздно. Будильник опять не сработал.

– Черт бы тебя побрал! – выругался Джейкоб и одним махом ладони снес ненавистный девайс с прикроватной тумбочки.

– Следовало бы выбросить тебя и купить себе новый, все равно не работаешь как надо!

Несмотря на твердое обещание данное самому себе – лечь в этот раз

как можно раньше, он по привычке лег спать как всегда, после

полуночи и проснулся в полдень, и в дурном настроении.

Рука потянулась к пульту от телевизора.

– Может ты меня чем-то обрадуешь дружок? – произнес он, нажимая на кнопку "power"

Темная зашторенная наглухо комната залилась синим светом.

"Сегодня прямо в центре Нью-Йорка при задержании полицейскими был задушен по неосторожности тридцатисемилетний чернокожий мужчина, который подозревался в нелегальной торговле марихуаной- объявила ведущая новостей серьезным тоном.

–Твою мать. – выругался Джейкоб. В этой стране жизнь чернокожего похоже не стоит и пени. Всю жизнь они нас держали в рабстве и убивали, сейчас же они нас просто убивают, серьезный прогресс мать твою.

В гостиной зазвонил телефон.

– Да помню я про вас, помню, чего трезвонить – раздраженным голосом произнёс он и побрел в гостиную.

– Алло! – в трубке послышался приятный женский голос.

– Мистер Форс? Здравствуйте! Это Энни Петерсон – ассистент главного редактора ток шоу «Градус». Звоню вам напомнить, что вы приглашенный гость в нашем шоу в эту пятницу, и мы с нетерпением ждем вас в нашей студии.

– Да помню я про вас, буду завтра, ко времени.

– Мистер Форс… Пятница сегодня.

Джейкоб почувствовал, как холодная дрожь пробежала по всему его телу, в голове зашевелились тревожные мысли:

"Как сегодня? я же не готов, как я мог вообще потерять целый день из своей жизни? " Но он тут же взял себя в руки.

– Я знаю! – холодно произнес он – Я просто оговорился… Я буду сегодня… ко времени" – выдохнул он сухо и положил трубку.

Мистер Форс являлся довольно-таки неглупым человеком. Чернокожий журналист любящий свою работу больше жизни и невероятно презирающий саму жизнь, искренне верующий в то что она полна дерьма и несправедливости с которой он как журналист призван бороться, изобличая и выставляя на показ все те нечистоты, которые она пытается скрыть за толстыми стенами казенных учреждений и не менее толстыми кошельками неблагочестивых людей. Он вел весьма закрытый и замкнутый образ жизни, не то чтобы сторонился людей, а скорее тщательно присматривался к каждому прежде, чем впустить его в свою жизнь, оставляя многих топтаться на пороге или вовсе давая прямой и грубый "от ворот поворот". К жизни он относился весьма серьезно. К каждому ее аспекту. Что создавало дополнительные проблемы в общении с людьми, хотя все та же серьезность, на работе создавала ему репутацию весьма пунктуального и ответственного человека, за что его собственно и ценило руководство.

"Будь проще!" – частенько доводилось ему слышать от своих знакомых и коллег по работе. Но это пресловутое "будь проще" он понимал по-своему. В его понимании это звучало как: "расслабь булки Джейк и не мешай жерновам жизни перемолоть тебя в муку и скормить тем, кто их никогда не расслабляет". Эту философию жизнь втирала в него с самого детства через жестокие законы улиц его родного и откровенно криминального Бруклина, через жесткий опыт школьного буллинга, жертвой которого он частенько становился в силу своего мягкого и покладистого характера и через военную службу в рядах “ВМС США”, где он уже усвоив предыдущие уроки категорически отказывался быть мягким и пушистым, частенько вступая через это в стычки с офицерами. Казалось сама жизнь говорила ему: "Не расслабляйся и не доверяй! Нет для тебя надежнее товарища чем ты сам!" И он целиком и полностью отдался этой немудреной философии, не допуская даже тени сомнения в ее праведности. И может быть эта простая до неприличия жизненная философия и придавала ему той бычьей, несокрушимой упертости которой он буквально пробивал себе дорогу в жизнь, и которая после множественных попыток и следовавших за ними отказов помогла ему наконец поступить в колумбийский университет на факультет журналистики, безмерно осчастливив тем самым свою горячо любимую мать.

“Я сильно за тебя переживаю сынок – говорила она ему в его первый день учебы в университете – Ты сильно изменился за последнее время. Из скромного и послушного мальчика ты превратился в настоящего бунтаря. Я понимаю, это всё гормоны и переходный возраст, но всё же я тебя прошу – будь помягче к людям. Я очень боюсь, что мне однажды позвонит окружной шериф и скажет, что на одном из студенческих митингов ты полез на рожон и схватил случайную пулю. У копов ведь это запросто!

Будучи студентом второго курса, он настолько увлекся изучением идей и личности чернокожего правозащитника Малколма Хекса, что они поглотили его без остатка. В те студенческие годы он твердо решил для себя что он должен продолжить ее дело и во что бы то ни стало. Так и случилось.

Расовый вопрос стал самой важной и животрепещущей частью его жизни, и он не мог бы спокойно спать ночами зная, что где-то попирают права чернокожих. Еще две недели назад ему позвонил его давний знакомый Тони, главный редактор ток шоу "Градус" и пригласил на свое шоу в качестве оппонента приглашенному гостю комиссару Эндрю Стивенсону – Главе департамента полиции Нью-Йорка. Форс терпеть не мог полицейских, любого чина и звания, ибо искренне считал, что в любом чернокожем каждый из них видит преступника. Ему и на себе приходилось испытывать мощь их электрошокеров, когда, однажды будучи еще молодым студентом возвращаясь домой его остановила пара полицейских для проверки документов. Он тогда был молод и горяч и конечно начал дерзить офицерам, а когда все же полез в карман за документами получил удар током такой силы, что он моментально свалился на землю содрогаясь в конвульсиях. А когда немного оклемался и попытался встать, второй полицейский приложил его еще раз и все повторилось сначала. Полицейские потом написали в отчете что он слишком резко потянулся к карману что они оценили, как угрозу и их действия впоследствии признали правомерными. Этот момент Джейкоб запомнил на всю жизнь.

– Они обошлись с тобой так просто потому что ты черный. – объясняли ему потом его чернокожие товарищи. – Они черных за людей не считают. Думают если черный идет руки в карманы и не смотрит на них значит он что-то украл, или у него пушка в кармане, и он непременно задумал что-то плохое. А уж если у копов будет информация что черный убил кого-то в твоем районе, то тебя схватят, как живодеры хватают котят в подворотне, просто потому что ты идешь по улице. Все просто. Мы для них не люди, Джейк.

– Чертовы копы, чёрный для вас не человек- выругался он и взмахнул рукой будто пытаясь разогнать облако давних, неприятных воспоминаний.

Кто-то очень сильно и весьма бесцеремонно забарабанил кулаком в дверь и Джейкоб явно недовольный этим, ворча на ходу медленно поплелся к двери. Посмотрев в глазок, он еще больше раздосадовался, потому что увидел на пороге соседа напротив – щуплого на вид, но весьма наглого, безработного чернокожего, который бессовестным прилипалой и нахлебником проживал в квартире своего вечно пропадающего на работе родственника и имел привычку нагло долбить в дверь Форса всегда с единственной целью.

Форс терпеть не мог пересекаться с ним, но тем не менее всегда открывал ему дверь и давал то за чем он пришел, теша себя мыслью о том, что, помогая черным он делает благое.

– Здорово нигер! —услышал Форс едва приоткрыв дверь.

Форсу сильно не нравилось, когда его называли нигером, но будучи выходцем из бруклинского гетто он прекрасно понимал, что в этой среде такое обращение – это что-то вроде нормы поэтому всегда закрывал на это глаза подавляя свое раздражение, всегда, но не в этот раз. В этот раз все случилось совсем по-другому потому что он встал не стой ноги.

– Чего тебе? – раздраженно пробубнил Джейкоб.

– Ты же знаешь какие нынче времена. – сосед умиленно посмотрел на Форса и добавил. – Займи двадцаточку до следующей недели, ей-богу, в этот раз точно отдам.

Форс засунул руку в карман своего махрового халата и нащупав двадцати долларовую купюру, которую на такой случай он всегда имел с собой, просунул ее в щель между косяком и дверью. Заметив, как просияло лицо соседа, при виде банкноты, он как бы случайно разжал средний и указательный пальцы, которыми он ее держал, и купюра, лавируя по воздуху упала на пол.

Как только сосед нагнулся за тем чтобы ее поднять, Форс молниеносным движением руки схватил его двумя пальцами за нос и сильно его сжал.

– Еще раз назовёшь меня нигером, мой черномазый нахлебник, и я в придачу к двадцаточке, дам тебе такого пинка, что ты будешь бежать вприпрыжку до своего родного Бадленда из которого ты сюда переехал по какому-то огромному недоразумению. Ты меня понял?

– Понял. – прогундосил сосед, сжимая в руке купюру тем сильнее чем сильнее Форс сжимал его нос.

– Вот и молодец – констатировал Джейкоб отпуская его налившийся кровью, похожий на спелый баклажан, нос и захлопнул дверь.

День только начался.

Глава 2.

Полуденное солнце в Нью-Йорке жарило так что асфальт становился горячим и мягким словно пластилин, там куда попадали его лучи, и марево, исходящее от него волнообразной призмой, расплывалось повсюду.

– Да, денёк предстоит жаркий во всех отношениях – произнес Джейкоб своим низким, чуть хрипловатым голосом стоя у тротуара собственного дома.

– Такси! – он выбросил вперед руку и попытался остановить проезжающий мимо желтый седан с шашечками на крыше.

Водитель такси смерил Джейкоба равнодушным взглядом и проехал мимо будто, не понимая, чего от него хотят.

– Такси! – снова сделал он выпад в сторону дороги заметив в потоке приближающийся похожий автомобиль за рулем которого сидел чернокожий водитель.

Когда машина приблизилась к нему, Джейкоб встал на самый край тротуара и что есть мочи стал размахивать рукой пытаясь таким образом привлечь к себе внимание водителя.

Водитель такси одарил его не менее равнодушным взглядом и спокойно показал ему что-то жестами.

–Ты же черный! Будь человеком! – с досадой в голосе произнес он и оступившись едва не упал с бордюра на асфальт под колеса проезжающего мимо автомобиля.

– Будь ты проклят! – выпалил он вслед уезжающему автомобилю – мы все черные – братья, должны помогать друг другу… – продолжил он, паясничая в бессильной злобе – черта с два…

В потоке машин показался еще один седан желтого цвета. Джейкоб взволнованно взглянул на часы и решил, что этот автомобиль он не упустит во что бы то ни стало. Он встал на самый край дороги и когда такси было в нескольких метрах от него резко выскочил на дорогу широко расставив руки.

Визг тормозов сильно ударил по ушам и автомобиль клюнув носом остановился в полуметре от него.

Из окна машины показалось сморщенное, недовольное лицо таксиста.

– Тебе что жить надоело?! Ты чего на дорогу выскочил?! Ополоумел совсем?!

– Манхэттен, Тайм сквер, Двойной счетчик! – выпалил Форс все еще стоя на дороге с раскинутыми в стороны руками и ошалело глядя на водителя.

Фраза про двойной счетчик подействовала как транквилизатор на терьера, водитель в миг успокоился и расплылся в довольной улыбке.

– Садитесь сэр, домчу быстрее пули.

Форс открыл заднюю дверь и бросив на сиденье увесистый кожаный портфель, довольный, удобно расположился рядом с ним.

– Домчу быстрее пули – повторил с улыбкой водитель, налегая правой рукой на рычаг переключения передач, и старенький форд продавливая шинами мягкий асфальт тронулся с места оставляя за собой облако сизого дыма. Старик не обманул, он и вправду домчал до тайма сквер за каких-нибудь полчаса учитывая пробки и расстояние поездка заняла бы не меньше часа, но ловкий старикан, не нарушая правил, какими-то дворами и закоулками объезжая пробки и светофоры лихо подвез его прямо к огромному сияющему зданию из стекла и бетона.

– С вас сорок долларов сэр!

Джейкоб достал бумажник и задумавшись на секунду достал из него двадцатидолларовую купюру, затем вышел из машины и подал ее водителю через окно

– Здесь только двадцать, сэр! – все так же улыбаясь произнес водитель.

– Эта поездка ровно столько и стоит. – ответил Форс холодным тоном – плюс, я думаю ты неплохо сэкономил на бензине.

– Но мы договаривались на двойной счетчик сэр.

Джейкоб лукаво ухмыльнулся

– Мы не о чем не договаривались – и довольный пошел прочь.

Уже поднимаясь по массивному лестничному маршу он почувствовал какое-то еле уловимое беспокойство и непривычную легкость в правой руке, будто чего-то в ней не хватало. И в то же мгновение он остановился и оцепенел. Портфель! Он оставил в машине портфель!

Форс опрометью бросился вниз по лестнице, выскочил в дверной проем и даже немного обрадовался, увидев старенький форд желтого цвета на том же месте. Подойдя к машине, он постучал костяшками пальцев в водительское окно.

– Простите сэр… – выдавил из себя Форс, не глядя в окно с явно фальшивым раскаянием в голосе – я думаю я поступил с вами нечестно.

Он вытянул из кармана пухлый бумажник, достал из него очередную двадцатку и прижал к стеклу.

Тонированное стекло жужжа приводом стеклоподъемника медленно поползло вниз, и чья-то рука словно зажим крепко ухватила купюру между средним и указательным пальцем.

– Всем раздаешь? – из салона раздался звонкий, с нотками наглости, голос явно непожилого человека.

Форс наклонился и заглянул в салон. За рулем сидел молоденький чернокожий паренек лет двадцати, с дредами под вязаной, цвета радуги шапкой, этакий Боб Марли.

– Чего вылупился? – Паренек протянул купюру на себя, и она, шурша о край стекла выскользнула из-под ладони Форса и пропала в кармане широких шорт Растамана.

– Чего вылупился? – повторил паренек, озираясь по сторонам – Здесь копов больше чем тараканов в квартире твоей мамаши. Говори, чего тебе надо, бери и проваливай.

П.… п.… портфель – промямлил Форс явно обескураженный происходящим. – Здесь был старик…

–Ты что курил мужик? Отсыпь, я тоже хочу, чтоб меня так вставило.

К этому моменту Форс уже немного пришел в себя, он наклонился к заднему стеклу и приложив ладонь ребром ко лбу попытался вглядеться в заднюю часть салона.

– Эй! Эй! – паренек явно занервничал – ты чего там ищешь?

На горизонте показалась пара полицейских.

– Твою мать, да ты… переодетый легавый! – парень ловко повернул ключ в замке зажигания, нажал на акселератор и старая легковушка, визжа шинами резко сорвалась с места, едва не сбив Форса с ног.

– Черт! – Форс уже окончательно пришел в себя – Да что ж за день то такой?!

Истерично посмеиваясь он побрел в обратно к главному входу.

"Вот и не верь после этого в карму"

. Он прибавил шаг. "не хватало еще опоздать на шоу"

Миновав улыбчивого консьержа и поднявшись на второй этаж Джейкоб остановился перед массивной деревянной дверью с табличкой, на которой золотыми буквами на черном фоне была выдавлена надпись "Mr. Garry”. Форс пригладил волосы, поправил галстук и подойдя к двери уверенно в нее постучал.

– Войдите – послышался из кабинета хрипловатый бас.

Джейкоб распахнул дверь и оказался в просторном кабинете, искусно отделанном благородными породами дерева. На стенах висели трофеи в виде голов различных животных, по-видимому добытые хозяином этого кабинета на охоте. Здесь были косули, зебры лось и даже голова носорога. На полу перед массивным столом из красного дерева распластавшись во все стороны лежала шкура медведя с головой, чьё выражение моды застыло в свирепом оскале со стеклянными, не менее свирепыми глазами, которые сейчас смотрели прямо на Джейкоба.

– Ну наконец то! Мы тебя уже давно ждем! Шоу вот-вот начнется!

Из-за стола встал щуплый интеллигентного вида мужчина с аккуратно подстриженной бородкой на довольно морщинистом лице.

– Энни звонила тебе утром. Говорит ты запутался в днях недели. Ты готов? Шоу вот-вот начнется. Тебе срочно нужно в гримерку и на площадку. Пойдем я провожу тебя.

Вместе они вышли из кабинета и пройдя немного по коридору остановились возле лифта.

– Дерьмово ты выглядишь парень – усмехнулся Форс ткнув пальцем в свое отражение в металлических дверях лифта, которые были отполированы и блестели так что в них можно было смотреться словно в зеркало.

Его спутник явно принял это на свой счёт.

–Да знаешь – промямлил он – работа. Я ведь не отдыхаю совсем. Отпуск брал, наверное, лет пять назад последний раз. Я так мечтал об этом кресле, когда был рядовым сотрудником. Много пахал чтобы занять его, утешая себя мыслями что, когда я стану главным редактором я буду только отдавать распоряжения офисным клеркам, сидя в дорогом кресле курить кубинскую сигару и планировать свой отпуск где-нибудь на Гавайях. – Ха-ха. – Он протяжно рассмеялся и добавил:

–С большими полномочиями приходит большая ответственность.

– Да, нет. – выдохнул грустно Джейкоб, – я про этого парня говорю – и уже более демонстративно снова ткнул пальцем в свое отражение в дверях.

Кнопка лифта, горевшая все это время красным к этому моменту, потухла, и они вошли в распахнувшиеся двери лифта.

На семнадцатом этаже того же здания уже творилось что-то невообразимое. По коридору взад и вперед сновали люди появляясь из одних дверей и исчезая в других. Высокий, щуплый мужчина в зеленом рабочем комбинезоне волоком тащил елку вдоль коридора делая вид что он внимательно слушает идущую рядом, с увесистой папкой в руках, женщину которая с учительским выражением лица явно его за что-то отчитывала. На встречу им словно гусыня со своим выводком двигалась женщина лет сорока, с целым отрядом юных девочек в чешках и балетных пачках.

Откуда-то из дверей студии показалась голова клоуна в огромном рыжем парике повертелась в разные стороны и видимо не найдя взглядом искомого снова исчезла за дверью. Все это происходило под смешавшиеся в какую-то дикую какофонию звуки различной музыки, оров, и монотонных диалогов доносившиеся со всех сторон. На противоположной стороне коридора распахнулись двери лифта и из него словно дирижёр всего этого хаоса вышел Главред в сопровождении своего гостя.

– Прямо по коридору, комната номер 308 – это гримерка, там тебя загримируют, и гример проводит тебя в студию. А я на этом вынужден откланяться. Зайди ко мне как все закончится. Я думаю у меня найдется немного времени чтобы поболтать с тобой о делах.

Мистер Гэрри зашел обратно в кабину лифта и исчез за его массивными металлическими дверями оставив Джейкоба наедине с этой сумбурной вакханалией.

– Триста восемь значит.

Он двинулся прямо по коридору оглядываясь на право и налево в поисках заветной таблички пока наконец не нашел ее на весьма обшарпанной деревянной двери с массивной латунной ручкой по которой было заметно что ее терли весьма часто.