Я, как и многих славный путь, после школы не поступила на дневное отделение факультета журналистики и теперь копила стаж для следующей попытки. А в это время моя школьная подружка, не поступившая также в иняз, устроилась на профильную должность лаборанта кафедры иностранных языков во ВГИКЕ. По территориальному принципу, поскольку ближе к ее дому ничего не было.
И, конечно, она позвала меня смотреть кино. Первое, что я увидела, был фестиваль студенческих работ.
В романе Марио Пьюзо «Крестный отец» такое состояние описывается как «солнечный удар». Любовь с первого взгляда, которая меняет всю твою жизнь. Кино, которое в те годы было главной нашей радостью и одним из немногих способов побега от реальности вдруг оказалось от меня в шаговой доступности. Режиссеры сидели с нами на одном ряду и ничем от нас не отличались. То есть, эти горшки, оказалось, обжигают не боги. Не боги.
Дальше все развивалось по законам влюбленности: мир, неожиданно обретший цвет, какая-то сладкая тайна, невозможность признаться себе, невозможность не признаться…
И я проговорилась Люсе. Что я мечтаю о кино, что я ночей не сплю, что это трагедия моей жизни. Что легче слетать в космос, чем поступить во ВГИК, но ни о чем другом я думать не могу.
Вместо того, чтобы поднять меня на смех, как сделали бы это 99 процентов населения, Люся выслушала меня очень внимательно и сказала, что ей надо кое-кому позвонить.
И позвонила – Марлену Мартыновичу Хуциеву, с которым была дружна еще со времен работы переводчиком в Союзе кинематографистов. «Как известно, я родился в Тбилиси» – любила цитировать его Люся.
Хуциев летом набирал мастерскую во ВГИКе. Я подала документы на творческий конкурс, неожиданно прошла его и была допущена к экзаменам.
Тогда Люся позвонила Марлену Мартыновичу во второй раз. Уж не знаю, что она обо мне говорила, но Хуциев решил со мной познакомиться и пригласил меня приехать на «Мосфильм», где он тогда снимал «Послесловие».
Надо сказать, что к «Мосфильму» я тогда приблизилась вообще в первый раз в жизни. Трепеща, сунула голову в окошко бюро пропусков и сообщила свою фамилию. Тетка равнодушно глянула в бумажки и сказал, что мой фамилии в списках нет.
Мобильных телефонов тогда не было.
Я понимаю, что Хуциев меня ждет, а пройти на студию я не могу. Я побродила вдоль открытых ворот и в какую-то секунду, я даже сама не успела понять, что происходит, я побежала. За мной бежали и вслед кричали охранники, только что, кажется, не стреляли – но я понимала, что сейчас решается моя жизнь и я поставила мировой рекорд.
В смысле, я от них убежала.
И нашла здание, и павильон, и познакомилась с Хуциевым и оператором Калашниковым и смотрела, как снимаю сцену с Ростиславом Яновичем Пляттом – уже потом я увидела, в фильме, что это была сцена где тесть вытягивается в струнку, когда по телевизору идет военная хроника: военные корабли и все их орудия бьют, безостановочно, раз за разом.
Следующий день был рабочим, и я доложилась Люсе о своих киноуспехах. Описание в лицах моего побега от охраны развлекло нас на целый день.
Марлен Мартынович по телефону удивлялся и говорил, что пропуск точно был заказан.
Думаю, что так и было. Просто это такая мосфильмовская традиция – не пущать.
Несколько лет назад мы снимали в одном из тамошних павильонов клип для дочкиной фирмы к 23 февраля, и на этот раз нам в бюро пропусков, конечно же, опять сказали: идите-идите, девочки, для вас никакого пропуска нет.
Пока не прибежала ассистент и не провела режиссера на площадку.
Что такое экзамены во ВГИК показывали во всяких кинофильмах. Объективно могу сказать, что на 500, по-моему, абитуриентов, для москвичей было одно место. Остальных набирали по направлению национальных киностудий.
Мы все, 499 обреченных на неудачу стояли под дверью, тряслись и кидались к каждому прошедшему экзекуцию.
Подружка моя торчала со мной на втором этаже и болела вместе со мной. А два красавца-юноши из абитуриентов развлекали нас анекдотами и романсами: «Отцвели уж давно хризантемы в з- аду»
Один из них был сыном ну вот очень пробивного режиссера.
Дальше было так: Хуциев ставил мне 5, а ему 2.
Папа шел к ректору, после чего оценки менялись на прямо противоположные.
В конце концов Марлен Мартынович позвонил Люсе и сказал: я хочу ее взять, она мне нравится, но он, этот отец, такой негодяй, вы не представляете. Я не знаю, как этот студент собирается у меня учиться… Но я ничего не могу сделать.
И, конечно, я пролетела.
Спохватившись и вспомнив о семье, я побежала на факультет журналистики, изложила свою историю .
Все страшно прониклись и потащили меня к Засурскому. И я услышала от Ясена Николаевича: Мы вас взяли бы без проблем, но слишком поздно: ваши уже пятнадцать минут как пишут сочинение. Приходите через год.
Многочисленным родственникам я, конечно, в этом своем безумии не призналась, до сих пор считается, что я просто второй раз не поступила в МГУ. Поступила на третий, и хорошо, что так получилось, потому что профессия дала мне возможность выжить, вырастить и выучить дочку, вообще продержаться и при этом всегда любить свою работу, а в кино и тогда, да и сейчас было… известно, что.
В 45 лет я окончила режиссерскую мастерскую на Высших курсах сценаристов и режиссеров.
Мои подружки расценили это следующим образом: сбылась мечта идиота.
С Люсей мы давным-давно потерялись, с Марленом Мартыновичем с тех пор не виделись.
А телефон у меня был. И мне так хотелось позвонить ему и сказать: Марлен Мартынович, вы не ошиблись тогда. Я все-таки стала режиссером, через 25 лет. Спасибо Вам.
Но всегда в таких случаях начинаешь думать: человек занят, чего зря беспокоить, да и помнит ли он, да и чересчур высокопарно все это прозвучит…
В общем, все откладываешь и откладываешь.
Пока не приходит день, когда уже поздно.
Дневная красавица
Как всегда, смешно. Хотя и чуть-чуть грустно. Кино на самом деле веселое, как кино. Развлекательное. Как жизнь – не то чтобы очень. Случайно вспомнила, чужой пост навел.
"Дневная красавица", 1967 год. Франция. Режиссер Луис Бюнуэль. С Катрин Денев. По роману Жозефа Касселя. Золотой лев венецианского кинофестиваля.
Там по сюжету дамочка живет тайной жизнью. Без нужды работает проституткой. Фильм о внешнем лоске и о внутренних пороках буржуазии. О детских травмах. О том, что душа женщины – загадка. Но. На этот раз расскажу не о том.
Короче, интересно бывает. Все эти идеи в реальной жизни примерить на себя. Забавно. Не столько пожаловаться, сколько поудивляться.
Ну и о внутреннем каком-то ощущении. Которое возникает в фильме. И вообще возникает. Что ничего, кроме отвратительного к себе отношения, ты, в общем, не заслуживаешь. Будь ты хоть какой красивой. Хоть Катрин Денев. Впрочем, отвратительное к себе отношение тоже нужно еще и заслужить.
Это меня мой кавалер называл в юности – Дневной красавицей, потому и вспомнила. Многозначительно так. Нашел, понимаете ли, образ. Был поэт.
Короче, у меня был роман. Почти настоящий. Как полагается, тайный. Причем, в тайне нужды никакой не было, так получилось. Было мне при этом чуть за 20 лет.
И действительно, дома у меня была больная мама и злые родственники, и встречаться на предмет любви я могла только тайком. И только днем. Но, правда, и без мамочки он так ни разу ко мне вечером в гости не приехал и ночевать тоже не остался. Дело было не в этом.
Это была такая – дружба с фараоном. Чтобы фараон всегда первышал других ростом. (Физически меня трудно было бы превысить, но это здесь не при чем))
Это были тайные отношения, никогда не декларировались. Это была по сути полная нелюбовь, доходящая не то чтобы до ненависти, но такое, скорее, ровное и скрытное желание зла. Желание причинить его тебе, оттоптаться на женщине, ничем при этом не рискуя. Зачастую является основой и вполне себе заменяет. Любовь.
Только вот использовать для этого вместо простутутки юную перспективную журналистку.? Да ладно, главное – бесплатно.
(Гордость моя в первый раз в жизни была не то чтобы уязвлена, а просто – убита. Уничтожена. Я-то думала, что я – мечта поэта. Вся эта история породила сомнения в себе.
