Хоббит
– Ну и ну! – воскликнул кто-то. – Вы только поглядите! Хоббит Бильбо верхом на пони! Вот это зрелище!
– Чудеса! Восхитительно!
Зазвучала новая песня, столь же нелепая, как и первая. Молодой высокий эльф соскочил с дерева и поклонился Гэндальфу с Торином:
– Добро пожаловать в Раздол.
– Благодарствую, – сурово ответил Торин. Гэндальф же спрыгнул с лошади, смешался с эльфами и завел с ними веселый разговор.
– Вы чуть сбились с пути, – продолжил высокий эльф. – Но мы с радостью укажем вам ту единственную тропу, которая ведет к Обители. Идти лучше пешком, покуда не перейдете мост. А может, посидите с нами? Попели бы вместе… Впрочем, в Раздоле вас ждут и уже готовят праздничный ужин. – Он потянул носом. – Пахнет костром.
Уставший Бильбо предпочел бы задержаться. В конце концов, когда еще он услышит песни эльфов? И потом, не мешало бы перекинуться парой слов с теми, кто неизвестно откуда знает, как его зовут. Может, удастся выведать что-нибудь этакое о предстоящем приключении. Ведь эльфам ведомо многое – обо всем, что творится на свете, они узнают так же быстро, как течет вода в реке, и даже быстрее.
Однако гномам не терпелось поужинать, поэтому задерживаться не стали. Путники спешились и, ведя своих пони в поводу, двинулись к реке. Поток, начинавшийся высоко в горах, там, где солнечные лучи растапливали снег, был быстрым и шумным. Через него осторожно, по одному, перебрались по узенькому мостику без перил. Между тем эльфы с фонарями в руках высыпали на берег и принялись дразниться.
– Эй, папаша! – кричали они Торину, который не шел, а почти полз по мосточку. – Не замочи бороду! Она у тебя и так длинная! Что будешь делать, когда отрастет до пят?
– Бильбо, смотри не слопай все пироги! Вы уж за ним приглядывайте! Иначе он точно не пролезет в замочную скважину!
– Тихо, тихо, Добрый Народ, – проговорил Гэндальф, замыкавший цепочку. – Даже у долин есть уши, а у некоторых эльфов слишком длинные языки. Спокойной ночи.
Двери Последней Приветной Обители были распахнуты настежь. Гостей ждали.
Как ни странно, о днях безмятежного покоя и отдыха, о приятном времяпрепровождении – словом, обо всем хорошем скучновато рассказывать и скучновато слушать; вот если происходит что-нибудь неприятное или плохое, из этого можно состряпать отличную историю, которую всегда будут принимать на «ура». Путники надолго задержались в Обители – по меньшей мере на четырнадцать дней, – и уходить было тяжко. Бильбо с готовностью остался бы там на веки вечные: ему так понравилось в Обители, что он почти перестал тосковать по своей уютной норке. Но – о пребывании путников в Раздоле мало что можно поведать.
Последней Приветной Обителью управлял друг эльфов Элронд, один из тех, о чьих предках складывали небылицы еще до начала Истории, во времена жестоких сражений между злобными гоблинами и эльфами, которым помогали люди с севера. В дни, о которых мы повествуем, встречались еще те, кто вел свой род от эльфов и северных воинов, и Элронд был их предводителем.
Ликом он был прекрасен, как князь эльфов, силен и доблестен, как великий воин, мудр, как чародей, важен, как король гномов, добр и ласков, как лето. О нем сложили множество преданий; но Бильбо, Торину и прочим – в этом вы убедитесь сами, если мы благополучно доберемся до конца нашей повести, – он помог только советом, что, впрочем, тоже немало. В Обители Элронда каждый занимался чем хотел – ел, спал, работал, болтал, пел, размышлял, или все это вместе. А вот злу дорога в Раздол была заказана.
С каким удовольствием я бы пересказал хотя бы несколько преданий и песен, услышанных гостями в Обители! Увы, это увело бы нас далеко в сторону. Скажу лишь, что все путники хорошо отдохнули и подкрепились, заштопали одежду, подлечили дорожные ушибы и воспряли духом.
Но всему хорошему приходит конец. Приближался день летнего солнцеворота, и пора было отправляться в путь. На пони вновь навьючили мешки и сумки, битком набитые эльфийской едой. Ее вполне должно было хватить на предстоящий переход через Мглистые горы.
В день перед расставанием Гэндальф показал Элронду мечи, которые они с Торином нашли в логове троллей.
– Это очень древние клинки, – сказал Элронд, знавший все на свете руны. – Они когда-то принадлежали моим родичам, Вышним Эльфам с Запада. А выковали их в Гондолине в незапамятные времена. Должно быть, они стали добычей какого-нибудь дракона или гоблина, попали в чужие лапы, когда вражеские полчища разрушили и разграбили Гондолин. Твой клинок, Торин, на древнем наречии зовется Оркристом – Гоблиносеком. Этот меч прославлен в легендах и песнях. А твой, Гэндальф, зовется Гламдринг, то есть Вражемолот. Им некогда сражался сам король Гондолина. Берегите свои мечи.
– Интересно, как они попали к троллям? – проговорил Торин, с любопытством изучая свой клинок.
– Наверняка не скажу, – ответил Элронд. – Быть может, ваши тролли ограбили других воров или случайно наткнулись в горах на припрятанную добычу. Я слыхал, что в рудниках Мории до сих пор находят древние сокровища, укрытые там предками нынешних гномов.
– Я сохраню этот меч во что бы то ни стало, – поклялся Торин. – Надеюсь, он еще покосит гоблинов.
– Твои надежды могут сбыться в горах, – отозвался Элронд. – Разрешите, я взгляну на вашу карту.
Он взял пергамент и долго смотрел на него, качая головой. Элронд недолюбливал гномов, снедаемых страстью к золоту и самоцветам, но с гномами все же можно было как-то договориться, а вот вразумить обуянных звериной злобой и жестокостью драконов не удавалось еще никому. Где ныне веселый город Дол с его колоколами? Одни развалины да опаленные драконьим пламенем берега Бегущей… Элронд поднял карту и принялся разглядывать ее в лунном свете.
– Что это? – воскликнул он вдруг. – Тут не только простые руны, видите? Какая-то надпись лунными рунами…
– А что такое «лунные руны»? – прошептал сам не свой от восторга хоббит. Помните, он обожал всякие карты, а еще был без ума от затейливой вязи старинных букв и рун, хотя сам писал почти как курица лапой.
– Лунные руны можно увидеть, только если на них упадет свет луны, причем луна должна быть в той же самой четверти, как и в ту ночь, когда были начертаны руны. Эти руны изобрели гномы, наносившие их на пергамент серебряными перьями. Спроси у своих товарищей, они тебе расскажут. Похоже, эту надпись начертали тоже в канун солнцеворота…
– Что она гласит? – спросили хором Гэндальф и Торин. Им обоим было немного досадно, что надпись обнаружили не они; оставалось утешаться тем, что до сих пор у них просто не было случая тщательно изучить карту.
Элронд стал читать:
– «Встань у серого камня, дрозд когда запоет и закатного солнца последний луч на замочную скважину упадет в День Дарина».
– День Дарина, – повторил Торин. – Дарином звали самого первого гнома, старейшину Длиннобородых – это наш королевский род. Между прочим, я – потомок Дарина.
– И что же такое День Дарина? – справился Элронд.
– Первый день нового года по календарю гномов, – ответил Торин. – Всем известно, что в этот день на пороге зимы луна входит в последнюю четверть и встречается с солнцем. Вот что такое День Дарина. Но вряд ли надпись чем-то нам поможет, ведь нынче никто не угадает, когда наступит нужный срок.
– Это мы еще посмотрим, – заявил Гэндальф. – Больше там ничего не написано?
– Как будто нет, – ответил Элронд и вернул карту Торину. Потом все спустились к реке – посмотреть, как танцуют эльфы, и послушать их песни.
Следующее утро выдалось таким чудесным, что лучшего и желать нечего: небо безоблачное, солнце ослепительно яркое, речная вода вся в бликах. Путники решительно двинулись вперед, а вслед им неслись прощальные возгласы, пожелания удачи и песни эльфов. Впереди возвышались Мглистые горы, которые нужно было преодолеть во что бы то ни стало.
Глава 4
Через горы и под горами
К горам вело множество троп, а через горы – множество перевалов; но тропы в основном были дикие, неверные и заводили они или в тупик, или вообще никуда, а перевалы и того хуже – на них кишела тьма злобной нечисти и творились ужасные вещи. Впрочем, путники не плутали – спасибо Элронду за совет и Гэндальфу за его памятливость! Они поднимались по верной тропе к верному перевалу.
День за днем, выбравшись из долины и оставив позади Последнюю Приветную Обитель, они поднимались в гору. Дорога вела вверх, и вверх, и вверх. Это был нелегкий путь, опасный путь, извилистая тропа, неторная и долгая. И вот однажды, оглянувшись, они увидели землю, которую покинули, – увидели всю, от края до края. И далеко-далеко на западе, там, где мир терялся в голубоватой дымке, там – Бильбо знал, – где-то там лежала милая сердцу Хоббитания, где-то там ждала своего хозяина уютная норка. Он поежился.
Было жутко холодно, завывал ветер. Порой со склонов срывались валуны, вытопленные из снега полдневным солнцем; огромные камни то проносились со свистом между путниками, то пролетали над самыми их головами, и тогда все испуганно вздрагивали. Ночи тоже не приносили покоя; петь и даже громко разговаривать никто не отваживался – горное эхо разносилось на многие мили окрест, и чудилось, что царящей вокруг тишине не по нраву чужеродные звуки – ведь привыкла она разве что к журчанию воды да к вою ветра и грохоту камнепадов.
«А внизу еще лето, – подумалось Бильбо. – Сенокос, праздники… Прежде чем мы перевалим через горы, там, у нас, уже поспеют ягоды».
Мысли гномов были ничуть не веселее. Все приуныли, хотя, когда прощались с Элрондом, были радостны. Частенько поминали они свои планы, казавшиеся теперь несбыточными, – с ходу перебраться через Мглистые горы и двинуться прямиком к Одинокой горе. Гномы рассчитывали достичь цели путешествия к первой осенней луне: «Может, это будет как раз День Дарина», – говорили они. А Гэндальф, слушая их, качал головой, но помалкивал. Он-то знал, сколько опасностей ждет их на пути, сколько всяких злобных тварей появилось в Глухоманье с тех пор, как драконы изгнали оттуда людей, а гоблины сумели проникнуть в пещеры Мории. Мудрым магам и добрым друзьям вроде Элронда хорошо известно, что Глухоманье очень даже просто может расстроить самый удачный план; а мага мудрее Гэндальфа и друга надежнее Элронда надо еще поискать.
* * *Гэндальф знал, что может случиться всякое, и догадывался, что Мглистые горы с их высоченными пиками и глубокими ущельями, давно забывшими о королях былого, так просто путников не пропустят. Его опасения оправдались. Началась буря – да какая там буря, самый что ни на есть настоящий ураган. Когда два могучих ветра сталкиваются на равнине или в речной долине, – и то бросает в дрожь. Попробуйте же представить, что творится в горах, когда сходятся в битве стремительные вихри с запада и с востока! Грохочет гром, молнии вонзаются в скалы, сотрясая их до основания, огромные камни взлетают в воздух, катятся по склонам, разбиваются вдребезги, а ночную тьму вспарывают ослепительные вспышки, вослед которым раздается чудовищный грохот.
Бильбо никогда ничего подобного не видел и даже вообразить не мог, что такое бывает. Буря застигла путников в узком ущелье высоко в горах: с одной стороны была почти отвесная каменная стена, с другой – затянутая туманом и наверняка бездонная пропасть. Выбирать не приходилось, поэтому заночевали в этом ущелье, укрывшись под выступом скалы. Хоббит закутался в одеяло, но все равно дрожал с головы до ног – от холода и от страха. При вспышках молнии он видел каменных великанов, которые, откровенно радуясь непогоде, затеяли игру – швыряли друг в друга громадные валуны, ловили их и бросали вниз, на невидимые в темноте деревья, где они разбивались вдребезги. Буря разгулялась не на шутку, ветер задул резкими порывами, хлынул дождь, забарабанил по скале град. Вскоре все вымокли до нитки; пони опустили головы, поджали хвосты и только испуганно ржали. А великаны громко вопили и гоготали; казалось, они потешаются над промокшими и продрогшими путниками.
– Худо дело, – мрачно промолвил Торин. – Нас или сдует, или затопит, если раньше не испепелит молнией. А не то еще великаны заметят и решат, что мы вполне сойдем за мячики.
– Коли знаешь местечко получше, отведи нас туда, – раздраженно бросил Гэндальф. – А коли нет, так нечего ворчать.
Перепалка завершилась тем, что Фили и Кили, как самые молодые – лет на пятьдесят моложе прочих гномов – и самые зоркие, отправились искать укрытие понадежнее. Им было не привыкать к подобным поручениям (вы, конечно же, понимаете, что посылать на разведку Бильбо не имело ни малейшего смысла). Кто ищет, тот всегда найдет – приблизительно так высказался Торин, напутствуя молодых гномов. Но учтите, прибавил он, находишь обычно не то, что искал. И как в скором времени выяснилось, напутствие Торина оказалось пророческим.
Разведчики вернулись быстро – приползли, цепляясь за камни, чтобы не сдуло в пропасть.
– Мы нашли пещеру, – выпалили они в один голос. – Совсем рядом. Там сухо и просторно, мы все поместимся, даже пони.
– Вы хорошо ее осмотрели? – спросил маг, отлично знавший, что горные пещеры редко бывают бесхозными.
– А как же! – откликнулись Фили и Кили. – Она не слишком большая и не слишком глубокая, но места в ней хватит всем.
Честно говоря, разведчики вряд ли успели обследовать пещеру как следует – уж больно недолго они отсутствовали. Но путники настолько продрогли, что им было не до осторожности. А между тем, когда имеешь дело с пещерой, самое главное – выяснить, насколько она глубока, куда ведет и не живет ли там кто. Все кое-как поднялись и потащились по тропе, волоча за собой упирающихся пони. Натужно ревел ветер, свирепо грохотал гром. По счастью, идти было недалеко – до скалы, возвышавшейся чуть в стороне от тропинки. Обойдя ее, путники увидели темное отверстие – широкое ровно настолько, чтобы в него могли протиснуться пони без седел и без поклажи. Все забрались внутрь. Это было просто великолепно – наконец-то укрыться от ливня с градом и от великанов с их каменюками.
Один лишь Гэндальф не утратил благоразумия. Он засветил свой посох – как в тот далекий день в норе Бильбо – и заставил компанию тщательно осмотреть пещеру.
Она была не то чтобы маленькой – вполне подходящего размера; в ней имелось несколько уютных закутков, а главное – под ногами сухо и с потолка за шиворот не капает. Мокрые и продрогшие пони радовались перемене ничуть не меньше своих хозяев, их отвели подальше от входа и оставили в укромном уголке. Глоин с Оином собрались развести костер, чтобы согреться и высушить одежду, но маг запретил. Поэтому путники попросту переоделись в сухое, а мокрое разложили на полу пещеры; затем расстелили одеяла, вынули трубки и закурили. Гэндальф развлекался – окрашивал кольца дыма в разные цвета и заставлял танцевать под сводом. О ненастье забыли, завязался разговор: обсуждали, что каждый сделает с причитающейся ему долей сокровищ, на что ее пустит (то, что сокровища будут добыты, казалось само собой разумеющимся). Мало-помалу начали засыпать. И никто из компании не догадывался, что больше не будет у них ни пони, ни дорожных котомок, ни мешков с инструментами – словом, ничего из того, что было у них до сих пор.
Хорошо еще, что в эту ночь с ними был маленький Бильбо. Хоббит долго не мог заснуть, а когда все же задремал, ему привиделся ужасный сон. Будто трещина в стене, в дальнем конце пещеры, стала вдруг расширяться, становясь все больше и больше, и будто он настолько испугался, что не посмел даже пискнуть – лежал да смотрел. Затем пол пещеры словно накренился, и Бильбо заскользил, падая невесть куда…
Хоббит вздрогнул – и понял, что это не сон. В дальнем конце пещеры и вправду разверзлась дыра, в которой на глазах Бильбо исчез хвост последнего пони. Он завопил – так громко, как может вопить только хоббит (а такого крика, ручаюсь, вам слышать не доводилось).
И тут из дыры полезли гоблины – огромные, дюжие, отвратительные гоблины. Их было по меньшей мере шестеро на каждого гнома, а двое накинулись на Бильбо. Прежде чем кто-либо успел шевельнуться, гоблины схватили пленников и потащили в дыру. Враги застали врасплох всех – всех, кроме Гэндальфа. Маг пробудился от вопля Бильбо и мгновенно все понял. И едва гоблины бросились к нему, пещеру озарила ослепительно яркая вспышка, словно сверкнула молния, запахло порохом, и несколько гоблинов пало замертво.
Трещина с грохотом сомкнулась – Бильбо с гномами очутились за стеной. А где же Гэндальф? – спросите вы.
Этого не знали ни пленники, ни налетчики, которые, впрочем, не имели ни малейшего желания разыскивать чародея. Они не мешкая двинулись по вырубленному в скале проходу, в котором было так темно, что хоть глаз выколи. В такой тьме могут жить одни лишь горные гоблины. Подземные коридоры сходились и расходились, пересекались под всевозможными углами, во всех направлениях, но гоблины знали свой путь, как вы – дорогу до почты. Все ниже и ниже, все глубже и глубже; становилось нестерпимо жарко. Грубые гоблины немилосердно щипались, фыркали и мерзко гоготали. Хоббиту было страшно – страшнее даже, чем тогда, когда его схватил за шиворот тролль. Он вновь пожалел о своей опрометчивости. Оказаться бы сейчас в уютной норке на Круче…
Впереди замерцал алый огонь. Гоблины загорланили песню, отбивая такт своими плоскими лапами и встряхивая пленников.
Хрум! Хруп! Гоблин груб!Грабь! Гробь! Дроби дробь!Вниз, вниз – заждалисьТам вас, мил друг.Кряк! Бряк! Да как – шмяк!Ключ – замок, дверь – порог!Плеть! Клеть! Гляди, впредьДам в глаз, мил друг!Вам и впредь будет плеть!На бегу обожгу! У меня чтоб ни гу-гу!Вас тут ждут труд да труд,Чтобы гоблин жил, чтобы гоблин не тужил!Вниз, во мрак! Вот так,В самый раз, мил друг!Звучало это поистине ужасающе. Особенно «Хрум! Хруп!» и «Кряк! Бряк!». Эхо вторило гнусному смеху гоблинов. Потом эти лиходеи вытащили кнуты – хлысть! свисть! – и велели пленникам бежать бегом, и гномы не раз и не два отведали по дороге гоблинского кнута.
Наконец достигли громадной пещеры, посредине которой пылал костер. На стенах чадили факелы. В углу стояли пони, поодаль валялись мешки и котомки, разграбленные, вывернутые, что называется, наизнанку. По правде сказать, своих пони – и того крепкого белого конька, которого Элронд подарил Гэндальфу, – пленники, как это ни жаль, видели в последний раз. Ведь гоблины всегда голодны и охотно едят лошадей, пони, ослов (и не только их – брр!..).
Гоблинов в пещере было полным-полно. Завидев гномов, позади которых ковылял несчастный Бильбо, они загоготали, затопали и захлопали, а гоблины-надсмотрщики завыли и защелкали кнутами. Пленников согнали в кучу, надели на них ручные кандалы, потом обмотали всех одной веревкой и поволокли в самый темный угол пещеры.
Там восседал на большом плоском камне омерзительный гоблин с огромной головой. Вокруг него стояли другие, вооруженные топорами или кривыми мечами – излюбленным оружием гоблинов. Да, ныне гоблины уже не те, что прежде, – они стали злы и жестоки, их сердца зачерствели. А когда-то они были искусными мастерами и никто не мог сравниться с ними в умении рыть подземные ходы. Молоты, мечи, топоры, кинжалы, кирки, гонги, а также пыточные инструменты они великолепно ковали сами – или заставляли ковать своих рабов, которые быстро умирали под землей от нехватки воздуха и от жажды. Может быть, именно гоблины изобрели машины, поколебавшие устои мира, в особенности – машины для убийства; в конце концов, им всегда нравились колеса, двигатели и взрывы. Грязнули и неряхи, они всячески отлынивали от работы, заставляя трудиться на себя своих пленников. Гномов гоблины ненавидели не то чтобы так уж сильно – скажем прямо, не сильнее, нежели всех остальных (среди гномов попадались и такие, кто сумел заключить с гоблинами союз). Но вот род Торина они поклялись истребить – еще давно, во времена войны, о которой уже упоминалось.
Вдобавок, гоблинам было все равно кого хватать – лишь бы жертвы не сопротивлялись.
– Кто эти жалкие твари? – осведомился Верховный Гоблин.
– Гномы. И этот. – Один из надсмотрщиков дернул за веревку, и Бильбо рухнул на колени. – Прятались у парадного входа. Там мы их и взяли.
– Интересно. – Верховный Гоблин повернулся к Торину. – Что все это означает? Небось вынюхивать явились, а? Подслушивали да подглядывали? Тати гнусные! Хотели нас ограбить! Уж я знаю вас, убийцы, приятели эльфов. Чего молчишь?
– Меня зовут Торин, – сурово произнес Дубовый Щит. – Все свои домыслы можешь оставить при себе. Мы просто укрылись от бури в пещере и вовсе не собирались подглядывать за гоблинами. Нам это ни к чему, у нас другие дела.
– Рассказывай! – Верховный Гоблин презрительно хмыкнул. – Как вы вообще оказались в горах и куда идете? Ну-ка отвечай! Всю правду, не увиливай! Хотя это тебе вряд ли поможет, Торин Дубовый Щит, я и так уже слишком много знаю о твоем жалком племени. Но утоли мое любопытство. А коли обманешь – пеняй на себя!
– Мы идем навестить наших родичей, наших племянников, братьев и сестер и всех остальных. Они живут на восточных склонах сих гостеприимных гор, – сказал Торин, чуть помедлив (ведь ясно было, что правду нельзя говорить ни в коем случае).
– Врет он, о всеужаснейший! – вмешался надсмотрщик. – Мы вежливо пригласили их спуститься с нами, и тут в пещере сверкнула молния и наши товарищи попадали замертво. А еще он не объяснил, откуда у него вот это. – И гоблин показал своему главарю меч из логова троллей.
Верховный Гоблин взвыл от ярости, а все прочие заскрежетали зубами, застучали в щиты и затопали ногами. Они сразу узнали клинок, сразивший сотни гоблинов в те времена, когда кудесники-эльфы из Гондолина осаждали вражеские крепости. Эльфы именовали меч Оркристом, то есть Гоблиносеком, а гоблины называли его просто Кусачом. Они ненавидели лютой ненавистью и сам меч, и всех, кто им владел.
– Убийцы и дружки эльфов! – завопил Верховный Гоблин. – Бей их! Кусай! Рви! Бросьте их в темницы к змеям, и да не увидят они вовек света! – Он так разъярился, что спрыгнул со своего трона и ринулся на Торина, широко разинув пасть.
Вдруг в пещере погасли все факелы. Громадный костер потух, на его месте возник столб голубого светящегося дыма, поднимавшегося к потолку и рассыпавшего вокруг белые искры.
Вопли, визг, лепет, вой, рык, всхлипы и проклятия, которыми огласилась пещера, не поддаются никакому описанию. Даже если поджаривать живьем на медленном огне сотню-другую диких кошек или волков – и то получится не так громко. Искры прожигали гоблинов насквозь, густой дым не позволял им что-либо разглядеть. Скоро все попадали друг на дружку и, точно обезумев, принялись кататься по полу, пинаться и кусаться.
И тут лезвие Оркриста в лапах стражника налилось светом. На глазах Бильбо из мрака возник еще один меч, и мерцающее лезвие пронзило Верховного Гоблина, застывшего в изумлении возле трона. Главарь рухнул как подкошенный, а его охранники, спасаясь от клинка, с воплями скрылись во мраке.
Меч потускнел.
– Идите за мной, – велел суровый голос. И Бильбо, прежде чем понял, что, собственно, происходит, уже мчался как угорелый за гномами по подземному коридору, а крики гоблинов постепенно затихали в отдалении. – Скорее, скорее! – подгонял голос. – Вот-вот зажгут факелы!
– Я сейчас! – Дори, бежавший впереди Бильбо, остановился, подождал хоббита, заставил его забраться к себе на закорки и кинулся следом за остальными. Кандалы позвякивали, гномы часто спотыкались и падали – ведь руки у них были скованы и хвататься за стены, чтобы сохранить равновесие, было нечем.
Остановились нескоро – лишь когда очутились в самом сердце горы. Гэндальф засветил свой посох. Разумеется, это был Гэндальф, как всегда, подоспевший на выручку вовремя. Впрочем, выяснять, откуда он взялся, было некогда. Меч в руке мага мерцал холодным голубоватым светом – гоблины были где-то поблизости. Тем же самым клинком, которым сразил Верховного Гоблина, владыку подземелья, Гэндальф рассек оковы на руках гномов. Этот меч, как вы помните, звался Гламдринг, то есть Вражемолот.
Гоблины называли его Било и ненавидели даже сильнее Кусача, если такое возможно. Гэндальф с поклоном протянул Торину Оркрист: воспользовавшись суматохой, маг вырвал клинок у одного из охваченных паникой гоблинов. Вообще Гэндальф позаботился о многом, и не его вина, что гномам и хоббиту пришлось пережить несколько неприятных минут.
– Все тут? – спросил маг. – Поглядим. Торин – раз. Так, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать… Где Фили и Кили? А, вот они. Двенадцать, тринадцать, и господин Торбинс – четырнадцатый. Великолепно! Могло быть или гораздо хуже – или гораздо лучше. Пони сгинули, еда тоже, мы не знаем, где находимся и в какую сторону идти, а за спиной у нас орда разъяренных гоблинов… Ладно, пошли.
Они двинулись наугад. Довольно скоро послышался топот множества ног – гоблины оправились от изумления и пустились в погоню. Путники ускорили шаг, и бедный Бильбо сразу же отстал. Его снова посадили на закорки и понесли, передавая по очереди друг другу.