Шоу

1.

К полуночи Алине стало жарко. Не просыпаясь, она высунула из-под одеяла сначала ногу, потом руку. Перевернулась на спину. Всё равно жарко. Она раскрылась, откинула одеяло в сторону, осталась лежать в лёгкой голубой пижаме. Душно. Вспотела спина, шея, распущенные волосы стали мокрыми, пижама неприятно прилипла к спине. Сонная Алина подошла к окну и открыла его, впустив в комнату вибрации воздуха. Легла в кровать и заснула, не укрываясь. Комната освещалась бронзовым светом уличных фонарей. Часы капали временем.

Рядом спал Борис. Крепко, как ребёнок после, но сквозняк ледяным шарфом укутал его за шею, добрался до носа и ушей. Неприятно. Холодно. Зябко. Сначала он натянул одеяло почти до носа, но не согрелся. Он терпел, стараясь сохранять сон, но не выдержал. Встал, закрыл окно и снова заснул, а часы вновь начали отсчитывать капли-секунды.

Через пять минут Алине опять стало душно. Она повернулась на бок, потом на другой. Опять встала и открыла окно. Легла, не укрывшись, и снова заснула.

Сквозняк вернулся, набравшись предрассветной прохлады. Потрепал Бориса за ногу, схватил за голое плечо, поцеловал в нос. Разбудил, разозлил, заставил закрыть окно.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Алине жарко. Она открыла окно. Сквозняк.

Тик-так. Тик-так.

Борис опять замёрз. Проснулся. Злой, сонный и путанный. Алина лежала на животе, волосы растрепались по подушке, легли ей на щеку. Одна нога была согнута, другая – свисала с кровати. У неё была голубая пижама, молочная кожа, линии тела, обрисованные густой тенью, и дыхание на две секунды вдох – две секунды выдох. Тик так тик так тик так тик так.

Борис вышел в коридор и вернулся, одетый в футболку с длинным рукавом, штаны, носки и шапку. Лёг и завернулся в одеяло как в кокон. Окно больше не закрывал.

Алина и Борис поженились десять лет назад. Не было никакой «химии», просто оба сразу поняли, что им вдвоём гораздо лучше, чем по одному. Впервые мужчина для Алины стал ближе и дороже, чем подруги. И впервые для Бориса Алина стала важнее, чем родители. Они были как две детали одного устройства, идеально стыкуемые и вместе дающие в три раза большую мощность. Как ось Х и ось Y, вместе образующие пространство. Пара А плюс Б, пара букв, всегда рядом, за которыми – целый алфавит. Сумма двух, которая всегда равна трём. Параллельные линии, которые сблизились настолько, что почти слились. Паранормальные отношения, парадоксальные, пара Алина и Борис.

Они не совпадали лишь в какой-то ерунде – Борис любил джаз, Алина слушала рок, любила художественную прозу, а он – научно-популярную литературу, а потом и вовсе стал в основном слушать подкасты. В остальном они были как оригинал и отражение – похожие и разные одновременно.

Задумываться о детях Алина и Борис начали, когда обоим исполнилось тридцать. Как будто обычная цифра три, сменившая двойку в наименовании возраста, диктовала – в вашей паре нужен третий, нужен третий, третий, три, три, три, три. Борис был уверен в успешном будущем, Алина была уверена в Борисе, и, не сомневаясь, они решили попробовать. Подошли ответственно: анализы, консультации в лучших клиниках, отказ от алкоголя и вредной еды, обязательный приём фолиевой кислоты и подсчёт дней овуляции. Первый год попыток был безуспешен – подумаешь, не получается, зато Мальдивы, Мексика и Париж. Анализы были в норме, врачи говорили «продолжайте». Потом был второй год, потом третий, затем попытки ЭКО – целых пять безуспешных, выкидыш на раннем сроке, снова Мальдивы, Европа, попытка начать бизнес, небольшой интернет-магазин, тоже неудачная, хотя и не такая болезненная, друзья, учёба, опять путешествия.

И каждый раз, когда снова приходили месячные, или знакомая объявляла о том, что беременна, Алина наливала ванну с пеной зажигала ароматическую свечу, включала расслабляющую музыку и сидела молча и почти не двигаясь до тех пор, пока горячая вода совсем не остывала.

Бездетность Алины длится уже пять лет. За это время она успела – получить ещё одно образование, построить карьеру – директор по маркетингу в небольшой компании, занимающей продажей нижнего белья, выучить испанский язык, много путешествовать, завести блог и набрать там двадцать тысяч подписчиков, начать зарабатывать на рекламе, бросить, начать писать книгу и тоже бросить. Каждый раз, когда узнавала, что подруга беременна, она выкладывала в инстаграм, своё лучшее фото из самого дорогого места столицы или вообще в пейзажах экзотической страны – смотри, мир, смотри, невидимый наблюдатель, преданный зритель моего шоу, незнакомый друг и завистливый поклонник – и вдохновляла, вдохновляла, вдохновляла мнимым счастьем, глянцевой радостью, рафинированной энергией; рассказывала о том, как счастлива, показывала, как прекрасна и удивительна её жизнь, и как сбывается всё-всё, будто она сама и сценарист, и режиссёр и продюсер. А потом, разыграв эту карту успеха, добившись восторженных комментариев и многочисленных лайков, Алина снова уходила в ванну, набирала обжигающе-горячую воду, такую, чтобы больно было погружаться, и сидела в ванной молча и почти не двигаясь, мечтая обменять всю свою колоду, которую раздала ей жизнь, на один-единственный козырь.

Алина не спала. Рядом сопел Борис, обмяк, раскинул тело на простыни, укрылся одеялом. Бессонница – опасный мошенник, вынуждает тебя покупать время по самому невыгодному курсу. Бессонница как обновление компьютерной системы – всегда невовремя и надолго. Алина лежала в кровати и слушала тишину. Самые громкие в комнате – часы. Потом – дыхание Бориса. Потом шум на улице – аккуратно подъезжала машина, хлопала дверью, пищала сигнализацией. Алина смотрела в потолок. Ей душно. В дом озорным щенком влетел сквозняк, потеребил шторку, потёрся холодным боком о ноги. Всё равно душно. Часы по-прежнему самые громкие. Алина встала и прошла на кухню. Не включая свет, налила в стакан воды, подошла к окну и делает маленький глоток.

На чёрном матовом, как экран монитора, небе через аккуратно проштампованную дыру светилось жёлтым. Алина открыла окно и вдохнула воздух, выпрямилась, потянулась макушкой к небу, вытянула руки в стороны, стопами ощутила вес своего тела, вдохнула и сосредоточилась на важном. Не открывая глаз, она положила руки на низ живота, почувствовала тепло ладоней и представила, как её живот растёт и шевелится.

Возможно, у вас психологическое бесплодие, так сказал ей психолог. Просто расслабьтесь, постарайтесь вести дневники каждый день. И Алина взяла ручку, дневник и записала:

Привет, малыш. Я знаю, что ты где-то рядом со мной, хоть ещё и не получил тела. Малыш, я хочу, чтобы ты пришёл к нам. Я покажу тебе этот мир. Он прекрасен. Я покажу тебе море, озёра, горы, я познакомлю тебя с искусством. Я научу тебя любить, я подарю тебе столько любви, сколько смогу. У меня много любви, малыш. У меня её так много, что если бы я могла перевести любовь в байты, то не хватило бы самого объемного жёсткого диска. Если бы я могла превратить свою любовь в воду, то на земле никогда бы не было засухи. Малыш, я очень хочу, чтобы ты выбрал нас. Я знаю про привязанность, безусловную любовь и принятие. Я приму тебя любым, каким ты захочешь быть. И если есть на свете человек, готовый стать мамой – то это я. Я буду отличной мамой, малыш, обещаю! Я готова пожертвовать всем, чтобы быть твоей мамой. Малыш, я знаю, ты слышишь меня, и пока тебя с нами нет, я хочу, чтобы ты знал, как я люблю тебя!

Правая рука отпустила ручку. Невыплаканная обида сжала горло. Алина допишет письмо завтра. Сейчас она снова ложится спать. Она точно знает, что после слёз заснуть легче.

Всё хорошо, думает Алина, у меня всё хорошо, успокаивает себя Алина, у меня есть Борис, у меня есть дом, работа, друзья. А у некоторых нет. Некоторые не могут позволить себе смартфон, некоторые страдают от недостатка питьевой воды. А у меня всё хорошо, и будет, будет хорошо, думает Алина. Но надежда истекает кровью, а бездетность оглушила, обесценила счастье. Но Алина воюет. Лучшие больницы, лучшие врачи, заговоры, молитвы, ритуалы. Алина ещё не всё попробовала, врачи не сказали ей строгое «нет». Ещё много времени, думает Алина, и с каждой похожей мыслью ей кажется, что времени всё меньше и меньше. Но каждый месяц, чувствуя привычную боль в животе, Алина понимает, что опять проиграла битву за материнство. Скорее бы заснуть, думает Алина. Скорее бы. Сон зашивает раны. Но сна нет.

На кухне Алина налила себе зелёный чай и включила смартфон.

Сначала пролистала ленту новостей, залезла на сайты интернет-магазинов. Набрала в поиске «Свадебные платья», чтобы контекстная реклама показывала не рекламы репродуктивных клиник, а расшитые бисером и стеклярусом воздушные платья, которые она никогда не сможет купить. Пролистывает заголовки жёлтой прессы. Потом информационный базар надоедает, и Алина запускает ютуб. Алина прилипает к экрану, как пыль к полированной поверхности, и ищет в ярких пикселях спасения. Алина хочет видеть только их, только радостных разодетых ведущих, хочет наблюдать как хамят друг другу и хвастаются своим невежеством на реалити-шоу, как добивают жертв и прославляют садистов на популярных ток-шоу, как гипнотизируют рекламные ролики. Алина хочет видеть их, лучше их, но не свою жизнь. Алина щёлкает контентом и с удовольствием замечает, как её голова наполняется мусором. Это хорошо, это очень хорошо.

Алина опять подошла к окну. Она вдохнула и почувствовала вибрации вселенной. Алина закрыла глаза, выпрямила спину, шею, потянулась макушкой к небу. Мусор в голове перерабатывался – мелькали яркие бестолковые картинки, звучали глупые размазанные речи блогеров. «Я не разрешу своим детям смотреть ютуб лет до пятнадцати, – думает Алина. – А лучше до восемнадцати». «У тебя нет детей», – говорит ей кислый, противный внутренний голос. Алина делает вдох и поднимает руки вверх, медленно дышит, затем кладёт одну руку на живот, другу на грудь. Вдох-выдох-вдох-выдох, как учили на йоге. «И никогда не будет», – заканчивает голос. Алина открыла глаза, выдохнула и опустила руки.

***

Упавшая на пол рука онемела. Алина пошевелила ватными пальцами, разгоняя кровь, поморщилась от неприятного ощущения – будто тысячи иголок впились в кожу, медленно встала. На кухне под аккомпанемент новостного блогера Борис варил кофе. Начиналось обычное утро, но в то утро, Алина снова ощутила необъяснимые вибрации, и от этих вибраций у Алины будто что-то треснуло внутри. Трещина была маленькая, еле уловимая, похожая скорее на царапину. Но Алина уже тогда, стоя на кухне с чашкой кофе, понимала, что скоро трещина превратится в дыру, а из дыры польётся сильный поток чёрной, густой, обездвиживающей лавы. И лава поглотит сначала саму Алину, а затем её семью, работу, планы, мечты и будущее. Такая необъяснимая уверенность в неисповедимом, когда путаешь – то ли будущее уже было предрешено, и поэтому слишком очевидно, то ли уверенность в настоящем настолько возгордилась, что сама сотворила будущее.

Сначала Алина поняла, как сильно её раздражает работа. Коллеги, проекты, необходимость всегда что-то доказывать и куда-то стремиться, развиваться, расти, повышать эффективность, зарабатывать. Вставать по утрам. Прилично выглядеть. Она отказалась вести сначала один проект, потом провалила второй. После разговора с руководителем резко, необдуманно уволилась. Не говорила об этом Борису неделю. Алина не просто уволилась, Алина не хотела больше работать никогда. Так и говорила друзьям и близким – теперь я домохозяйка, ищу себя. И по жалостливым взглядам друзей, по неловкости, пробегающей в компании, когда приходится говорить, что ты – кто ты? – всего лишь безработная – Алине пришлось чувствовать, что она потеряла себя. Потому что нельзя представлять себя просто Алиной, 35 лет, нужно обязательно быть кем-то, и самый простой, уважаемый и одобряемый способ быть этим социально-одобряемым кем-то – иметь работу. Трещина увеличилась, и вязкая, густая, нефтяная жижа испачкала Алинины руки.

Вскоре каждый день Алины стал начинаться с раздражения. Бесило всё – утро, дом, сваренный кофе, даже Борис. То есть в первую очередь Борис. Бесило, когда он был деликатным и заботливым. Раздражало, когда смеялся, слишком увлекаясь фильмом или забавной новостью. Злило, когда он дома. Напрягало, если он задерживается на работе. Выбешивало, если он не реагировал на её раздражённые замечания. Доводило до отчаяния, если всё-таки реагировал. Алина злилась, срывалась на крик, потом запиралась в ванной, чтобы поплакать, а затем, укутанная чувством вины и бессилием изменить свой испортившийся характер, просила у Бориса прощения.

Через месяц вязкая чёрная лава покрыла почти всё тело Алины. Она не могла ни читать, ни смотреть фильмы – это требовало слишком большого эмоционального погружения, ни общаться с друзьями, потому что для этого требовалось выходить из дома, ни строить планы, потому что для этого нужно было верить в будущее, а чтобы смотреть в будущее, нужно хоть немного поднимать голову, а на это у Алины не было сил.

Алине не нравилось это состояние обездвиженности и окоченелости. Где-то в голове жужжало противное слово «депрессия», но Алина игнорировала его так долго, как могла – признать депрессию означало начать с ней бороться. А борьба далеко не всегда ведёт к победе.

Так, Алина почти полгода будто бы сидела в тёмной и сырой яме, лестницы из которой не было, а Борис будто бы так же энергично ходил под солнцем, пил кофе, ел бутерброды и ничего не замечал. Но он конечно же, замечал. Не трогай, не трогай её, Борис, она придёт в себя, женщины тяжелее проживают потери, женщинам тяжелее смириться с бездетностью, с чувством природной неполноценности. Оставь её, Борис, и будь рядом, подстраивайся и живи как прежде, она сама даст понять, если ей нужна помощь, не дави, не тереби, не требуй.

Было сложно, постоянно шумело невидимое раздражение, Алина всё реже смотрела Борису в глаза, да и вообще, на мир за пределами квартиры, Борис уставал от неопределенности и бессилия.

– Ты можешь не стучать так вилкой? – психовала Алина.

– Ты смотришь ютуб уже три часа, может выйдешь из дома? Хотя бы из комнаты?! – молчание.

– Ты опять купил несвежий кофе. Я не буду его пить, – и Алина уходила в спальню, обдавая Бориса холодным воздухом, превращалась в спящую принцессу, да, вот о чём эта сказка, вот какое колдовство на самом деле было сотворено – тяжёлая, чёрная болезнь. Алина ложилась на кровать, включала телевизор и пыталась сдерживать слёзы. Но самообладание подводило, и Алина начинала реветь, и ревела час, два, надеясь, что слёзы когда-нибудь закончатся, не может же их быть так много, но их было бесконечно, и только когда в спальню заходил Борис, Алина затихала, притворялась спящей, чтобы потом, когда он уснёт, встать, тихо выйти, запить водой чувство вины, и снова плакать.

Алина не считала дни, не замечала, как осень состарилась в зиму, а зима породила весну, и как жизнерадостно пролетело лето; линия времени давно размылась в мутную лужу, и в этой мутной луже были только лопающиеся пузыри прожитых дней. Иногда Алина, лёжа в остывшей ванне или на кровати, на которой месяцами не меняла постельное бельё, беззвучно ворочала губами «помогите», но произнести вслух не могла, потому что не знала, или не верила, что ей возможно помочь, не была приучена просить помощи – ведь до этого жизнь приносила ей всё без просьб, ходатайств и требований.

– Может, ты что-нибудь хочешь? В отпуск с девчонками? Шоппинг? На гончарные курсы? – спрашивал Борис, но желаний у Алины не было, желания померкли, выцвели и покрылись густым слоем грязи, и только одно уцелело – желание, чтобы всё это кончилось, но Алина не могла его произнести, потому что для этого нужны были силы.

***

Однажды, проиграв бессоннице, Алина тихо пришла на кухню и увидела, что Борис не выключил свой ноутбук, оставил крышку монитора открытой и прикрепил на клавиатуру стикер с нарисованным сердечком. На мониторе был открыл сайт компании.

«Positive Mentality» – ПЕРВАЯ компания-разработчик инновационного устройства для помощи в лечении депрессивных расстройств набирает в команду таких же увлечённых и энергичных людей, чтобы вместе делать мир лучше».

На этой фразе Алине стало смешно. Во-первых, никогда раньше, и уж тем более сейчас её нельзя было охарактеризовать как позитивную и энергичную. Во-вторых, от слоганов-штампов, мотивирующих попасть в рабство позитива и трудоголизма, Алину уже давно тошнило.

Кто мы? Молодая и амбициозная компания, резиденты Сколково, и мы уверены, что смысл жизни состоит в помощи другим людям.

А вот здесь Алина попалась на крючок.

Мы активно разрабатываем программы, приложения и устройства для повышения продуктивности, работоспособности и для борьбы с легкими видами ментальных расстройств. В данный момент мы активно работаем над созданием и внедрением уникального устройства, позволяющего быстро и эффективно диагностировать ранние стадии депрессии. Изобретения «Positive Mentality» успешно помогают не только в лечении и профилактики депрессивных расстройств, но и позволяет увеличить личную эффективность, усилить внутреннюю уверенность, энергетику, помогают в преодолении внутренних комплексов и страхов, снижают тревожность – и всё без применения антидепрессантов, успокаивающих препаратов или ноотропов. Благодаря инновационному приложению, работающему в виртуальной реальности, вы напрямую обращаетесь со своим подсознанием, даёте ему нужные установки и тем самым решаете свои ментальные проблемы.

В данный момент наша компания успешно развивается. За предыдущий год мы запустили в производство и наладили реализацию двух продуктов, удвоили количество сотрудников и ожидаем такого же роста в новом году. На данный момент мы набираем в нашу команду инженеров, разработчиков, маркетологов, менеджеров и стажёров, готовых поучаствовать в создании продуктов, которые без преувеличения войдут в историю.

Присоединяйтесь к нашей команде, вместе мы удивим этот мир!»

Ниже – перечисление вакансий: инженеры, сборщики, менеджеры по продажам, менеджер по кадрам, руководитель отдела маркетинга, испытатель-тестировщик.

Алина смяла стикер с нарисованным сердцем. Такой неотёсанный, прямолинейный намёк на то, что ей пора бы заняться лечением депрессии, молчаливый, простоватый жест помощи, которую Алина ждала, на которую надеялась, но которую ей так и не принесли, а лишь указали направление, а дальше придётся ползти самой – Алину взбесили и «Positive Mentality», и их обещания избавить от депрессии за несколько сеансов на инновационном устройстве, и Борис, который из всех способов помощи выбрал самый неизученный и странный.

Алина развернула смятый стикер и ещё раз посмотрела на неровное, несимметричное и вытянутое сердце. Ей хотелось избавиться от своей депрессии, но не хотелось её лечить. Ей хотелось помощи, но не хотелось её просить. Поэтому Алина выбрала самый нерациональный, нелогичный и необъяснимый способ борьбы со своим состоянием – вместо того, чтобы попросить помощи, Алина захотела сама помогать другим. Совершила психологический перенос. И желание это было сильным, мощным и триумфальным. Алина пролистала требования к соискателям, внимательнее изучила сайт, погуглила отзывы и новости, посмотрела короткие репортажи о запуске уже готовых изделий и интервью с генеральным директором. Затем скопировала электронный адрес компании, написала о себе пару строк и очень красиво и вдохновляюще описала, почему хочет быть волонтёром – готова безвозмездно работать в маркетинге (есть опыт) или даже над испытаниями нового многообещающего устройства.

Затем выключила ноутбук, закрыла крышку и, небрежно разгладив помятую бумажку, вновь приклеила её на ноутбук. Бумажка сопротивлялась, старалась принять прежнюю смятую форму, сложится по новым складкам; и от этого казалось, что нарисованное сердце ожило и пульсирует.

2.

Сколково пульсировало в непривычном ритме – не в бешеном столичном, не в размеренном университетском, а в джазовом, неровном, не поддающимся описанию. Алина приехала к зданию Технопарка – огромному и чёрному. Неоглядности и необъятности зданию придавало неустроенность окружающей территории – технопарк окружало чистое, в данный момент грязное, поле, где планировалась еще какая-то застройка. Дул непривычный для Москвы сильный и свободный ветер. Машин и людей на улице почти не было, только курящие сотрудники. Чтобы попасть внутрь, пришлось подниматься по скользким ступеням.

Внутри оказалось светло и просторно. Алине пришлось пройти досмотр – положить сумку на ленту транспортёра и пройти через металлодетектор. В холле негромко играла классическая музыка, концерт Моцарта для фортепиано с оркестром. Потолок был слишком высок, наверное, чтобы уместить амбиции всех резидентов. Алина никогда раньше не была в таком современном здании и чувствовала себя в музее будущего.

Алина шла по холлу, засматриваясь на «матрёшки» – небольшие стеклянные залы в форме двух кругов для презентаций и совещаний. В некоторых было пусто, где-то дети занимались робототехникой, где-то что-то презентовали или проводили лекции. Левое и правое крыло технопарка соединялись подвесными мостами. Над проходными в коворкинги и рабочие зоны (хакспейсы) висели огромные оранжевые шары с номерами. Алине нужен был вход №4. Она нашла несколько кофеен, магазин, аптеку, магазин сувениров и ресторан. В противоположном от входа конце холла проходила презентация.

Всё вокруг было такое новое, молодое, яркое, стильное, обнадёживающее и жизнеутверждающее – и даже плакаты с фотографиями счастливых и успешных людей вдоль стен с цитатами о бизнес-успехе. Борьба с неуверенностью, амбиции, жажда конкуренции, мечты об успехе, вперёд, вперёд, будь лучше, богаче, умнее – всё смешать, взбить блендером, как модный ягодный смузи, который Алина заказала в кафе. Всё в Сколково, даже уборщики в модной форме, служили Алине упрёком её собственной никчёмности, безынициативности и амёбной жизни, а также депрессии, за которую Алина также была ответственна. И хотя по сути Алина хотела от жизни совсем другого, не связанного с карьерой и успехом, она всё равно испытывала чувство вины и унижения; вины за то, что вот уже полгода никуда не стремиться, не бежит и не достигает, а унижение – потому что не заслуживает ничего более, если, представляясь, называет только своё имя, без званий, заслуг или занимаемой должности.

Алина смотрела, как прекрасны люди вокруг – как много в их жизни планов, желаний, сил и задора: и у девушки на ресепшене, и у баристы в кафе, ловко готовящего идеальный капучино, и у двух парней, отдыхающих за игрой в настольный теннис, и у мужчины в костюме, встревоженного, спешащего к выходу, и у бородатого парня в чёрной футболке и потёртых джинсах на самокате, и даже у слесаря со стремянкой, ремонтирующего дверь. Хотя нет, слесарь, похоже, давно утратил и задор, и желания, и всякую мотивацию. И тем не менее они прекрасны, эти настоящие герои современности – успешные, смеющиеся, обедающие в ресторанах, отмечающие победы с игристым шампанским в высоком бокале. Алина потеряла свою карьеру, не могла родить ребёнка, опостылела к путешествиям, развлечениям и хобби, не могла даже помечтать о чём-то. Она чувствовала себя сорняком, которого случайно закатали в асфальт, и единственная возможность проломить тяжёлый серый мазутный слой, чтобы вновь увидеть солнце, чтобы почувствовать нужность и важность своей жизни – это помощь другим, таким же страдающим, ищущим быстрой и деликатной помощи, как она сама.

***

В переговорной Алину ждал Лев – молодой парень лет двадцати пяти, генеральный директор и основатель компании «Positive Mentality». На полке за его спиной стояли различные кубки – «Успешный стартап», «Лучший проект в области биотехнологий», «Самый успешный бизнес-проект», «Успешный предприниматель до 30 лет». Остальные награды Алина рассмотреть не смогла. На стене над кубками висели дипломы, вырезки из журнальных статей, фотографии с известными теле-ведущими и неузнаваемыми политиками и бизнесменами, с серьёзными лицами жмущими руку Льву. Почти на всех фотографиях Лев был одет в джинсы с карманами и широкий ярко-синий свитер. На столе стояла фотография в дешёвой деревянной рамке – родители, жена и грудной ребёнок. Рядом – стопка книг на разных языках, русском, английском и немецком. Алина попыталась прочитать названия, но поняла только общие темы – психология, сомнология, бизнес, космос и высокие технологии. С другой стороны стола стоял контейнер с едой, в нём виднелась варёная картошка и котлета. В углу переговорной висела боксёрская груша и коврик для йоги. Сбоку на стене – белая магнитная доска, на которой было начерчено что-то вроде блок-схемы, судя по всему план развития компании, а рядом – распечатанный на листе список фильмов, художественных и документальных, в основном на космическую тематику. Несколько из них были вычеркнуты.