Танцы казначея. Censored version
– Я видела, что Вы умрете, – страшную фразу произнесла Ками, причем насмешливо, со злобной издевкой. Дрожь пробрала меня не от самих слов, а именно от интонации, с которой они были сказаны.
– Вот как, – ровным голосом ответил посол, – что ж, чему быть – того не миновать.
– Ой блять, – выругалась тогда Ками, – да с чего Вы взяли-то? Может, еще прямо сейчас умирать ляжете? Никто не говорил никогда, что это нельзя изменить. Я лично считаю, что глаз лишь показывает один из возможных вариантов. А это мой глаз, мне виднее. Я бы даже сказала, за мной здесь последнее слово.
– Камелия, – все так же спокойно продолжал Рунид, – я люблю Кая, как сына. И дядю твоего люблю, как брата, даже после всего, что он сделал. Тебя, каюсь, не любил и любить не мог, все-таки с Пуннором рядом рос, с детства его другом был, а отношения между братьями не очень были, сама наверное сто раз слышала. Но мы с тобой в одном похожи, и с тобой у нас поэтому общего больше, чем у меня с ними: обостренное чувство справедливости. Мне приятно, что ты, несмотря на многолетнюю обиду, пришла сейчас меня предупредить, но я свое отжил. Другой на моем месте пулю в лоб бы пустил еще тогда, когда меня, первого советника, в эту дыру на пенсию определи, но я честно исполнял свой долг перед королевством и семьей твоей и исполнять его готов до последнего вздоха, но не дольше. И, раз уж, счет мой пошел уже на минуты, выбора у меня все равно нет, но я рад, хоть это, признаться, и неожиданно, что именно ты стоишь передо мной в минуты эти. Подойди поближе, присядь, – я услышал громкий цокот каблуков и звук, с которым Ками отодвинула тяжелый резной стул в кабинете посла, – я сейчас расскажу тебе самую, что ни на есть, государственную тайну…
Больше я уже ничего разобрать не мог и вскоре, сам того не заметив, снова задремал. Через некоторое время хлопнула дверь, цок-цок-цок, каблуки стучат о мраморные коридоры посольства. У меня перед глазами Ками, в одной руке держит огромный зеленый глаз так, как короли держат державу, и возле нее стоит не менее огромный карп горчичного цвета – просит меня зайти в воду. А я понимаю, что уже по пояс в воде этой стою, и что везде вокруг: вода, вода, вода и ни кусочка суши. В воде этой мутной я замечаю свое отражение, только вот одного глаза у меня нет. «Ничего страшного, я поделюсь, у меня их три, да вот, уже даже четыре…» – ласково произносит Ками, и я понимаю тогда, что в руке у нее мой собственный глаз.
– ПОМОГИТЕ! – вопит кто-то сверху.
На часах 8:02. Крики наверху истошные, голос женский, принадлежащий уже не Ками. Я наспех оделся и побежал наверх. Возле кабинета господина Рунида столпились дипломаты. Ками стояла чуть в стороне, одетая в черный пиджак с приподнятым воротником и узкую юбку, не доходящую до колен, облокотившись о стену. Она улыбалась и смотрела в потолок, запрокинув голову.
Не успел я понять, в чем же все-таки дело, из лифта вышел Кай. Повисла такая тишина, что мы могли слышать каждый шаг его модных белоснежных кроссовок по казенному мрамору. Выглядел он сейчас далеко не по протоколу. Под небрежно расстегнутым пальто была застиранная футболка (когда-то она наверное была черной, но сейчас казалась скорее серой), в центре которой было изображено какое-то очень схематичное солнышко. Джинсы с оттянутыми коленками выглядели так, как будто перешли к нему по наследству от дедушки-фермера. На правой руке, как и всегда, была перчатка. Почему-то только на правой, да еще и не обычная теплая перчатка, а спортивная – такая кожаная, без пальцев. Зачем она тут? Этим вопросом я задавался с самой первой встречи.
Самыми удивительными в Кае были глаза. Я так и не смог сообразить, какого они цвета. Больше всего глаза его напоминали осенние листья, но этим словосочетанием все равно нельзя полностью передать их оттенок. Ближе скорее к оранжевому. И при этом такие глубокие и прозрачные, что в них можно потеряться. Они одновременно похожи и на огонь, и на воду. В них можно было смотреть вечно – это факт, и я бы смотрел, пока боковым зрением не заметил, что вот он уже подошел ко мне почти вплотную. Кай был несколько выше меня и заметно шире в плечах. Я инстинктивно отступил назад, пропуская его к кабинету, но в этот момент от стены оторвалась Ками и в два шага оказалась возле нас.
– Разрешите отрапортовать, – она вела себя совсем несвойственно, игриво, эту реплику она произнесла сладко-заискивающе, закусив при этом нижнюю губу.
Кай сию же секунду грубо схватил ее за руку и шикнул на ухо так, что я едва расслышал:
– Свои армейские замашки следовало оставить в академии, а неумелый флирт – сама знаешь где. Быстро рассказывай, что здесь произошло!
Глаза Ками стали стеклянными и с минуту она просто смотрела на Кая, не веря в то, что он сказал подобную грубость ей, хоть это и было более чем в его характере. Затем дар речи вернулся:
– Господин посол мертв. Одна из уборщиц обнаружила его тело сегодня утром, не более получаса назад.
– Причина смерти? – Кай спросил это бесстрастно, словно вполне ожидал подобное развитие событий.
– А ты… Вы… Посмотри, короче.
Кай дернул на себя дубовую дверь кабинета, Ками юркнула за ним, а я стоял и не мог поверить в происходящее. Рунид мертв? Послом теперь станет Кай? Или из Мэленда пришлют кого-то нового? Что произошло? И, главное, имеет ли к этому отношение утренний разговор, который я имел неудовольствие подслушать?
– Влад, – из размышлений меня вывел голос Кая, – после завтрака жду тебя в своих апартаментах, – шепнул он мне почти в самое ухо, а затем громко скомандовал, – всем разойтись и продолжать работу в штатном режиме. Магдалена, извести приемную Его Величества и российский МИД о ситуации, отчет жду до обеда!
Глава четвертая
(Санкт-Петербург, Российская Федерация, гораздо раньше)После завтрака от меня пахло черным чаем и сливочной кашей, а от Ками шоколадными булками и коньяком. Кай напоминал гусеницу из «Алисы в стране чудес». Он сидел на кровати, аристократично покуривая кальян, стоявший на прикроватном столике.
– Я, блять, Эрнест Хемингуэй! – произнес мужчина, глядя Ками в глаза.
Рядом с «гусеницей» расположилась этакая Шехирезада в своем подобие делового костюма. В глазах ее сегодня не было безграничной нежности, смешавшейся с благоговейным страхом, с которыми она обычно смотрела на Кая. Сейчас в них читалось только: «Как же вы мне все надоели. Вы вообще знаете?».
– Понимаю, я скоро тоже буду тот еще Эрнест Хемингуэй! – воодушевленно поддержала Ками непонятный разговор, начавшийся явно до моего прихода.
Выдыхая дым, Кай с улыбкой указал мне на мягкое кресло у стеклянного журнального столика, предлагая присесть. Ками тем временем откинулась назад, ложась на кровать, скрестила на груди руки и скучающе-обреченно уставилась в потолок.
– Пиджак бы хоть сняла, – бесстрастно бросил Кай.
– А у меня под ним ни-че-го, – Ками я раньше наблюдал только в двух состояниях: утомленно-молчаливом и бредово-пьяном. Ее сегодняшняя игривая откровенность была в новинку.
– Похуй, – и по интонации стало очевидно, что Каю действительно очень похуй.
Я максимально не хотел как-либо участвовать в их странных взаимоотношениях, поэтому взял книжку, лежавшую на журнальном столике, и принялся читать. Вообще читать я не слишком любил, но сейчас это было всяко лучше, чем смотреть на то, что будет происходить дальше в этой комнате.
«Цзян Лян. Белый скунс.
Несмотря на предрассветный час, небо сегодня было нетипично звездным. Когда живешь в сером северном мегаполисе, начинаешь радоваться даже таким мелочам, как сине-фиолетовый небосвод, усеянный мерцающими огоньками.
Есть города, которые не спят никогда, этот же, напротив, словно пребывает в вечной полудреме. Улицы полупустые, куда ни пойди – тоска смертная. Осип Мандельштам писал: «В Петербурге жить – словно спать в гробу!». Это он просто не бывал в здешних краях… Сяою прошла мертвую темную улицу, соединяющую ее дом со старым городом, и через разноцветные деревянные пайлоу свернула в маленький переулок, усеянный закрытыми в этот час сувенирными лавками, стилизованными под старину.
Осень тут всегда наступала быстро и безжалостно. После почти полугодового лета, когда ты уже почти забыл о холодах и поверил, что зимы больше не будет, одним октябрьским утром выходишь из дома и понимаешь, что изо рта идет пар, а зубы стучат от холода. Приходится возвращать домой и в спешке доставать из самого дальнего шкафа старое пальто, которое по наивности уже понадеялся никогда больше не надевать. Так случилось и пару дней назад.
Минуя редкие подвыпившие компании, ожидающие такси, Сяою вышла к озеру. Вода выглядела глянцево-черной, отражая редкие октябрьские звезды и еще не погашенные уличные огни, хотя ближе к востоку уже разливались розовато-рыжие краски рассвета. Откуда-то доносилось нервное колебание бамбуковой флейты.
Девушка присела на скамейку и уставилась на молочно-белый мрамор, обрамляющий набережную. По левую руку за маленьким полукруглым мостом с крыши храма на нее смотрели три деревянные обезьяны. Две – насмешливо и в упор, а третья – украдкой из-под пальцев резных ладоней, которыми якобы прикрывала глаза.
Рассвет всегда наступает незаметно. Кажется, что кругом беспросветная темень, а потом в один момент поднимаешь глаза к небу, а оно уже почти полностью светло-голубое. Сяою встала и направилась дальше по набережной, огибая высаженные в ряд плакучие ивы, чередующиеся с молодыми дубами. В детстве она читала какую-то сказку, в которой ива позиционировалась как самое печальное дерево на свете, но в этом городе от ив ничем подобным не веяло. Тут они казались высокомерными красавицами, хвалящимися изящными изгибами и роскошной копной зеленых волос, любующимися своим совершенным отражением в прозрачном зеркале озера.
Возле фонарного столба девушка вдруг заметила белый пушистый шар. Отбившийся от хозяина микро-пудель? Да нет, не похоже. Она подошла чуть ближе, чтобы лучше разглядеть причудливого зверя.
– Черт, – тихо выругалась Сяою, – это же СКУНС.
Это действительно был скунс. Нетипичной белой окраски с очаровательным розовым носиком и, наверное, самым пушистым в мире хвостом.
Всё произошло молниеносно. Один прыжок, и вот животное, цепляясь когтями за старое пальто, вовсю скачет по спине девушки, иногда задевая щеки мехом, а Сяою крутится вокруг своей оси и орет на всю округу, забыв о стыде и не заботясь о том, что перебудит весь квартал в столь ранний час, пытаясь скинуть с себя незваного гостя. Парадоксально, только что вызывавший у нее безграничное умиление зверь, стал невероятно противен, стоило ему лишь бесцеремонно вторгнуться в ее личное пространство.
– Help me! – крикнула Сяою, лихорадочно вспоминая английский, когда мимо нее проходила миловидная иностранка в дутой курточке.
Иностранка застыла, с интересом и улыбкой разглядывая непонятное животное, а затем приблизилась.
– Замри, сейчас я его сниму…
Скунс крепко вцепился когтями в пальто, но совместными усилиями его все же получилось снять и опустить на землю. Иностранка поспешила дальше по набережной, а Сяою с минуту стояла, глядя в кристально-голубые глаза зверька. Никогда прежде Сяою не видела таких глаз вживую. Эверест? Ласа?
Это было ошибкой. Вероятно, расценив застывший взгляд девушки как одобрение, скунс снова скакнул на нее. На этот раз Сяою не кричала и не дергалась, хоть присутствие когтистого чужеродного объекта на ее кашемировом пальто и вызывало у нее непонятное отвращение. Ко всему прочему, она в ужасе представила, что сейчас перепугает зверька, и он брызнет на нее своим вонючим секретом. Вот тогда пальто уже точно придется выбросить, а может, и всю остальную одежду тоже. Да и сама она вряд ли с первого раза отмоется, а ведь сегодня еще на работу…
Поняв, что любые попытки стряхнуть с себя животное результата не принесут, но все же не желая мириться с его присутствием, девушка решилась на отчаянный шаг и, с разбегу перемахнув через мраморное ограждение, прыгнула в озеро.
– Ну зачем? Я же не умею плавать! – зверек завопил человеческим голосом, смешно перебирая лапками в ледяной воде.
Сяою, и сама едва удерживаясь на поверхности под тяжестью намокшего пальто, ошалело уставилась на него. Скунс больше не разговаривал, а лишь беспомощно и умоляюще прожигал ее насквозь бирюзовыми глазками.
«Ладно» – обреченно подумала Сяою, одной рукой подхватила животное, усадила себе на голову и, крепко зацепившись руками за перила ограждения, резко подтянулась и вылезла из воды…»
Я отложил книгу и поднял глаза. Ками в этот момент сидела на кровати ко мне спиной. Она сняла пиджак, не особо элегантно швырнув его за пределы кровати. Девушка ранее немного слукавила, под пиджаком был кружевной черный бюстгальтер с очень тонкими лямками. После этого действия она легла уже на живот, положив правую руку Каю на колено. Кай повернулся к ней и провел кончиками пальцев по спине, легко, едва касаясь.
Я нарочно громко кашлянул в своем кресле, надеясь, что про меня просто забыли, а не пригласили для участия в оргии, потому что ни один из присутствовавших меня не привлекал.
К счастью, похоже, я угадал с первым вариантом. Кай отдернул руку от Ками, встал с кровати и прошел к рабочему столу, заглядывая в монитор включенного компьютера.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
(англ.) Кто знает.
2
Санкт-Петербургский государственный университет экономики и финансов (до 2012 г.), после 2012 г. – СПбГЭУ.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги