Куртизанка и капитан
Стыдливые. Деликатные. Господи, все произошло так, будто Афина никогда не испытывала мужского поцелуя! И в то же время она казалась такой сладкой, удивительно восприимчивой. Немыслимое вожделение наполнило его чресла.
Будь она проклята! Эта белокурая Афина просто лживая, дурно воспитанная девчонка, разыгрывающая мифическую невинность, в то время как с ее щек еще не сошел искусственный румянец куртизанки. Смерив ее высокомерным презрительным взглядом, он вытащил из кармана пятишиллинговый билетик на танцы, порвал на мелкие кусочки и бросил на пол.
– Поцелуй действительно стоил уплаченного, – решительно произнес Алек. – Ты удивительно умела в своей профессии.
Внезапно Розали ощутила, как пылающая кровь превратилась в лед. Конечно. Он счел ее шлюхой.
– Знаете что, – решительно заявила она, – я оказалась дурочкой, придя вам на помощь. Несомненно, вы целиком и полностью заслуживали хорошей трепки. А теперь, будьте добры, позвольте мне пройти!
– Иди куда хочешь. – Капитан пожал плечами. – Надеюсь, тебе удастся вскоре найти себе новую работу. Помни, что я сказал. Они поджидают тебя внизу у всех основных выходов.
Он увидел, как краска полностью покинула ее лицо, ставшее смертельно бледным под слоем румян.
– Основных выходов?
Алек ткнул пальцем в сторону дальней двери, той самой, куда она уже пыталась от него сбежать.
– Первое правило любого сражения, моя голубоглазая Афина, всегда планируй отступление еще до начала битвы. Если архитектура этого дома соответствует общему правилу, должен существовать еще один лестничный марш, ведущий вниз в сторону черного хода, дверь которого открыта.
– А… А вы?
«Черт бы его побрал, – подумала Розали. – Зачем спрашивать?»
Капитан с преувеличенным комизмом приподнял брови, изображая искреннее потрясение.
– Тебя это волнует? Я спущусь убедиться, что Гарри и его приятели не причинили достопочтенному доктору Барнарду слишком много вреда. А потом также откланяюсь.
Он открыл дверь, чтобы показать ей нужную лестницу. Гордо подняв голову, Розали направилась вслед за ним.
– Запомни! – негромко произнес Капитан. – Берегись Мэйбери.
Она сделала вид, будто ничего не услышала. Однако когда за поворотом винтовой лестницы он уже не мог ее видеть, в изнеможении прислонилась спиной к стене. Ох! Вздор! Какой вздор! Насколько она понимала, джентльмен по имени лорд Стефан Мэйбери не мог причинить ей ни малейшего вреда. Но, боже мой, пресловутый Капитан – совсем другое дело.
Розали пребывала в шоковом состоянии. Должно быть, она совсем лишилась рассудка, если позволила ему подобные ласки. Прижималась к его телу настолько тесно, что не могла не ощутить силу пробудившегося желания. И… он отступил первым!
Она чувствовала себя разбитой. Преданной.
А ведь его поцелуй стал самым волшебным, самым невероятным моментом в ее жизни.
Розали поспешно сбежала вниз по ступенькам, стыдясь позорной дрожи в ногах. «Если эти головорезы ее поймают…» Но Капитан оказался прав. У дверей черного хода никого из прислужников доктора Барнарда не наблюдалось.
Сначала вернуться в раздевалку. У нее не было времени переодеваться, поэтому она побросала свою одежду в сумку, накинула плащ, надела шляпку и бросилась к темному кабинету доктора Барнарда. «Вернись к реальности, дурочка! У тебя еще полно дел». Встав на цыпочки, Розали дотянулась до тяжелого тома «Мифологической библиотеки» Аполлодора, водрузила его на письменный стол и нетерпеливо раскрыла.
Как и предупреждала Хелен, страницы книги были аккуратно вырезаны. Внутри хитроумного тайника лежала тетрадь в зеленой сафьяновой обложке, содержащая имена многочисленных посетителей, наряду с датами посещений и адресами.
Однако здесь не оказалось имени, которое прошептала умирающая сестра. Розали судорожно перелистывала тяжелый том, нетерпение возросло до предела. Она проверила даты, относящиеся к весне – началу лета 1813 года, но не увидела ни малейшей зацепки. Все усилия оказались бесполезны – Розали так и не приблизилась к цели своих поисков. На несколько мгновений ее накрыла горькая волна разочарования.
Ближе к концу тетради она обнаружила список девушек, занятых в так называемых представлениях Храма красоты.
«Июнь 1813. Линетт Лаваль».
У Розали перехватило дыхание. То самое имя, которым сестра назвалась в театре Марчмонта. Девичья фамилия матушки. Она поспешно прочла:
«Из провинции. У девчонки странные фантазии по поводу ее положения. Отказалась заниматься чем-либо, кроме участия в представлении, а однажды не вернулась к началу спектакля. Подозреваю, нашла себе богатого покровителя».
В горле стоял ком. Розали осторожно вложила тетрадь в обложку и бросилась к той двери, о которой ей сообщил Капитан. На улице лил сильный дождь. Она поймала наемный экипаж – единственная уступка просьбе Хелен позаботиться о своей безопасности. Кебмен окинул ее красноречивым взглядом, выражавшим все, что он думает о молодой женщине, в одиночку путешествующей в столь поздний час. Розали гордо вскинула голову и дала кучеру необходимые указания.
Всю дорогу до Кларкенвела ее мучили обычные вопросы. Когда Линетт осознала, что беременна? После того, как от нее отказался соблазнитель? Или бедная сестрица какое-то время питала несбыточную надежду на то, что он на ней женится?
«Ох, Линетт!»
Алек Стюарт возвращался в Вороний замок, щедро поливаемый противным февральским дождем. Проклятым лакеям, попытавшимся напасть на него, несомненно, заплатил дорогой братец, трусливо мстя за предъявленный Алеком ультиматум. За само существование младшего брата.
Когда Стефана отправили в частный пансион, разделившее их расстояние несколько облегчило отношения. Тем не менее прибытие Алека в ту же школу два года спустя вновь разожгло старую ревность, особенно потому, что Алек, как обычно, отличался высокими спортивными достижениями, веселой и беззаботной манерой поведения, позволявшей ему легко сходиться с людьми. В отличие от Стефана.
Кризис наступил, когда пятнадцатилетний Стефан организовал подпольные азартные игры и, опасаясь разоблачения, подкинул доказательства – карты, кости и деньги – под кровать брата в общей спальне.
Алек молча принял на себя вину и розги, но с тех пор при каждой, впрочем довольно редкой, встрече не трудился скрывать презрение к старшему брату. Год назад отец отрекся от младшего сына, заявив, что тот больше не принадлежит к их семье. Алек подумал, что Стефан должен быть удовлетворен. Устранена опасность, что младший брат вытеснит старшего в отцовском сердце. А брат все равно продолжал игры с судьбой.
Зачем же все-таки Стефан явился туда? Почему решил провести время в таком месте, как Храм красоты, развлекаясь с девицами, подобными белокурой Афине?
Алек вновь ощутил, как все внутри его перевернулось. Та девица. Девица, знавшая французских акварелистов, с тонким аристократичным лицом, в облаке серебристо-золотистых волос, с нежным и податливым телом. Помнил, как ее пальчики почти стыдливо поглаживали его плечи, как губы открылись для поцелуя.
Однако последовало глубокое потрясение. Когда он углубил поцелуй, раздвинул шире ее губы, куртизанка выказала почти неподдельную невинность. Ее очаровательные голубые глаза с длинными ресницами удивленно расширились, когда его язык ощутил нежную влажность ее губ. Когда же Алек обхватил ладонями нежные груди и коснулся затвердевших сосков, он готов был поклясться, что она задрожала в его объятиях и прильнула к нему, будто никогда не испытывала прежде мужской ласки.
Алек Стюарт преследовал белокурую Афину только потому, что хотел узнать, какие дела могут быть у нее со Стефаном. Поцелуй лишь часть стратегии разозлить и раззадорить ее, заставив говорить. Но Алек покидал то место в смятении.
«Будь же благоразумен, дурак». На ее щеках все еще алели пятна искусственных румян. Невинная? Невозможно. А тело рвалось к ней.
Алек стиснул губы. С ее стороны все это всего лишь умная игра.
Стюарт продолжал размышлять. Да, Афина обладала неким флером невинности, привлекавшим к ней мужчин, как пламя свечи мотыльков. Однако работала в Храме красоты, где ей удалось заинтересовать Стефана, проклятого Стефана, многие годы использовавшего подобных профессионалок, а теперь при любом удобном случае втайне развлекавшегося с женщиной, волею судеб бывшей прекрасной молодой женой их отца, графиней Эльдчестер.
Глава 6
К тому времени когда Розали добралась до дома Хелен в Кларкенвеле, была почти полночь. Она зажгла масляную лампу на кухне и согрела себе чай. После чего, все еще закутавшись в плащ, уселась в кресло у очага. Сегодняшняя ночь стала для нее настоящей катастрофой. Не последним в списке бед было знакомство с Капитаном, с легкостью сумевшим нарушить ее душевное равновесие, стать причиной не одной бессонной ночи.
Что он там делал?
«Не обманывай себя, Розали. Зачем, по-твоему, мужчины посещают подобные места? Лорды или торговцы, они приходят поглазеть на соблазнительных девиц и прихватить понравившуюся с собой наверх, чтобы часок-другой поразвлечься». Соблазнителю сестры оказалось очень легко задурить голову Линетт, особенно когда та пребывала в фантастических мечтаниях.
Розали взяла со стола чистый лист бумаги и при тусклом свете лампы принялась за статью, вживаясь в легкомысленный образ своего альтер эго Ро Роуленда.
«Сегодня ваш преданный спутник в мире городских развлечений Ро Роуленд собрался-таки посетить знаменитый Храм красоты. И что же он там увидел?»
Капитана. Будь он проклят, проклят. Она уставилась в пространство невидящим взглядом. Салли сказала, что он учитель фехтования.
Уже давно Розали не позволяла себе думать о мужчинах без подозрения. Теперь она не может оторваться от мыслей о времени, проведенном наедине с темноволосым повесой в пошлом будуаре борделя доктора Барнарда. Не говоря уже о странной дрожи, всякий раз поднимающейся внутри при воспоминании о нем. Розали не могла позабыть его горьковатые на вкус мягкие губы и язык, теплую мускулистую силу его тела – возбужденного тела.
Внезапно Розали услышала приближающиеся шаги. В кухню вошла Хелен, успевшая переодеться в ночную сорочку и накинуть большую индийскую шаль. Розали смущенно вскочила:
– О, прости меня, Хелен! Я вовсе не хотела тебя будить!
– Я все равно не спала. Услышала звук подъехавшего экипажа и была просто счастлива, что ты вернулась домой целая и невредимая. Почему ты все еще не сняла плащ?
«Потому что платье под ним настолько эфемерно, что его можно и не заметить». Заглушив в себе готовый сорваться ответ, Розали беззаботно прощебетала:
– О, представляешь, кажется, я немного простыла. Только и всего. Может, чашечку чаю?
– Да, благодарю. – Хелен убрала с лица прядь распущенных каштановых волос, надела очки и опустилась в кресло. – Как тебе пресловутый Храм красоты? Полон престарелых повес?
– Не все они такого уж почтенного возраста.
– В любом случае мужчины, посещающие подобные заведения, презренны и жалки! Ох, я так и знала, что тебе не следует туда идти.
Еще в Храме Розали решила, что всю правду рассказывать подруге небезопасно.
– Все прошло наилучшим образом. – «Что за ужасная ложь». – На самом деле даже довольно скучно. – «Еще большая ложь». Розали быстро налила Хелен чай и уселась на небольшой диванчик напротив подруги, подобрав под себя ноги. – Хелен, тебе удалось разнести сегодня «Графоман» продавцам?
Настроение Хелен немедленно улучшилось.
– О да. Твоя заметка о щеголях из Гайд-парка вызвала необычайный интерес.
– Прекрасно! Хотя очень надеюсь, что никто из описанных там персонажей не узнает себя. Не хотелось доставить тебе неприятности. А ты взяла Тоби с собой, чтобы он помог тебе?
Хелен отпила глоток.
– Да, но не волнуйся, я оставляла Кэти с Бидди. Она всегда рада с ней посидеть.
Бидди О’Брайен – соседка, добросердечная молодая ирландка, которая полностью вела дом своих братьев, работавших буквально день и ночь на строительстве каменщиками и плотниками. Каждый день она приходила помочь Хелен по хозяйству, дети ее просто обожали.
– Храни Господь нашу Бидди! – пылко воскликнула Розали. – Но, Хелен, ты должна позволить мне заплатить за наше с Кэти здесь пребывание.
Она уже неоднократно предлагала деньги, но подруга неизменно отказывалась. Хелен тихо рассмеялась:
– Твои статьи от имени нашего доброго знакомца Ро Роуленда сами по себе вполне достаточная плата, поверь мне. Я никогда еще не продавала столько копий «Графомана», и люди постоянно спрашивают, кто скрывается под его именем. – Внезапно лицо Хелен посерьезнело. – Мы с тобой как две стороны одной медали. Ты выставляешь богатеев на смех, а я надеюсь пристыдить их, говоря нелицеприятную правду. Помнишь, как в моей статье об одной заносчивой леди, – ни более ни менее супруге графа! – которая выпорола молодую горничную и выгнала из дома просто потому, что та случайно разбила вазу. Всего лишь жалкая ваза, Розали!
– Я знаю. Бедная, бедная девочка. – Розали колебалась. – Хелен, мне просто интересно. Если тот граф или его супруга услышат о твоей статье?
– Я не упоминала имен. И даже если они догадаются, ничего не посмеют предпринять. Это все равно что публично признать вину! Хотя одно дело, когда я публикую подобные разоблачающие статьи, совсем другое – когда ты. Розали, ты еще так молода. Иногда мне даже кажется, что лучше было бы, если бы ты их вообще не писала.
– Как?! Чтобы я перестала быть Ро Роулендом? Милая Хелен, я обожаю писать. Если ты прекратишь публиковать мои статьи в «Графомане», я найду какое-нибудь другое место, уверяю тебя!
– Просто будь осторожна, – коротко предостерегла Хелен. – И, Розали, дорогая, – Хелен уже принялась копаться в лежащей на столе пачке бумаг, – если ты намереваешься продолжать писать под именем Ро Роуленда…
– Только попробуй меня остановить!
– В таком случае думаю, что это могло бы тебя заинтересовать. Помнится, ты совсем недавно начала готовить статью об алчных лондонских землевладельцах, сдающих отчаявшимся неимущим людям настоящие трущобы за высокую плату!
Розали кивнула.
Хелен вновь надела очки и провела пальцем по лежащему на столе листку с собственными записями.
– Случилось так, что сегодня я услышала об одном месте в Спиталфилдзе, где пытаются делать прибыль на несчастьях бедных ветеранов. Оно называется Вороний замок, хотя на самом деле вовсе и не замок, а огромный полуразрушенный дом, принадлежащий какому-то богатею, не знаю его имени, который сдает безработным солдатам комнаты за баснословные деньги. Думаю, ты могла бы расследовать это дело.
– Конечно! Спиталфилдз, говоришь? А где именно?
– Дом на Криспин-стрит. Это небезопасное место, чтобы появляться там даже в дневное время, так что, надеюсь, ты не думаешь туда пойти одна, моя дорогая! Я предлагаю тебе завтра занести пачку номеров «Графомана» новому продавцу в Бишопсгейте, совсем неподалеку оттуда. Ты должна взять с собой одного из братьев Бидди и просто порасспросить владельцев местных магазинчиков об этом Вороньем замке. Только будь осторожна!
Розали похлопала Хелен по руке:
– Совсем в моем духе. Я отнесу «Графоман» и прихвачу с собой одного из О’Брайенов, прежде чем начну наводить справки о жадном домовладельце. – Она встала с диванчика, чтобы помыть чашки, как вдруг дверь отворилась и перед ней предстали две маленькие заспанные детские фигурки, держащиеся за руки.
– Тоби! – воскликнула Хелен. – Кэти! Что вы здесь делаете, почему не в кровати?
Тоби поддерживал Кэти как настоящий защитник.
– Она плакала, – объяснил мальчик. – Я думал, одна из вас ее услышит, но вы заняты. Кэти очень расстроена.
– О, Кэти, моя дорогая. – Розали подхватила на руки заплаканную малышку, сжимавшую в руках потрепанную тряпичную куклу, и заключила ее в крепкие объятия. – Моя бедная Кэти, что случилось?
– Мама, – прошептала девочка. – Хочу маму.
Розали поцеловала ребенка, чувствуя, как запершило в горле. Она бережно отнесла полусонную девочку в кроватку, стоявшую в углу маленькой спаленки, которую выделила им Хелен, и принялась укачивать, тихо запев колыбельную.
Сняв наконец плащ, Розали расправила складки прозрачного платья и уставилась в темный угол комнаты, куда не доходил свет дрожащей свечи. Еще одно воспоминание посетило ее в эту ночь. Матушка тщательно одевает дочек к рождественской службе в ближайшей церкви. Это уже их вторая зима в Англии, снежная и холодная.
– Мама, – спросила Розали, – а нам обязательно туда идти? Не думаю, что им понравится, если мы…
– На Рождество все по-другому, ma cher[5], – ответила матушка, крепко закутывая Розали в шарф. – Это время, когда люди добры ко всем.
Но только не к француженке и ее семье. Викарий не пустил их на порог храма. В памяти Розали навсегда останется убитое горем лицо матери, когда они возвращались домой сквозь рождественскую метель.
В ту же ночь Розали написала для Линетт сказку о бале в волшебном замке. Лицо сестры светилось от счастья, когда она ей ее прочла.
– А я когда-нибудь окажусь в настоящем замке?
– В один прекрасный день, почему бы и нет? Там будет сервирован роскошный ужин, гости примутся танцевать, и, о, Линетт, на нас будут такие прекрасные платья!
– Там должен жить принц! – В глазах Линетт сверкали радостные искорки. – Он будет танцевать со мной, и я стану его принцессой. Ведь так, Розали? Так?
А теперь Линетт умерла, умерли и все ее мечты. Когда Хелен не спеша спустилась по лестнице, гася масляные лампы и свечи, а Кэти заснула, Розали поклялась, что не отступится, пока не найдет мужчину, погубившего жизнь сестры.
Лорд Стефан Мэйбери сидел в одиночестве в залитой светом многочисленных свечей просторной библиотеке своего роскошного дома на Брук-стрит. Однако чем больше он задумывался над событиями прошедшего вечера, тем сильнее мрачнели его мысли. Девчонка. Девчонка с роскошными волосами и бирюзовыми глазами, выступавшая в представлении в Храме красоты. Кто она, черт бы ее побрал?
Когда Макин, его слуга, днем раньше сообщил ему о появлении в «труппе» доктора Барнарда новенькой актрисы, поразительно похожей на другую девицу, Стефан объяснил все разыгравшимся воображением старого лиса.
Однако Макин, чей грозный вид подчеркивался застарелым шрамом, был непреклонен. У Макина по всему Лондону имелись шпионы, именно за это Стефан и платил негодяю. Шельмец даже видел девчонку собственными глазами, когда забежал в здание «театра» и заглянул в гримерку, где девицы готовились к выходу на сцену. По словам слуги, та сильно нервничала.
– Эта новенькая, милорд, – поведал он Стефану, – не совсем точная копия той. Начнем с того, что она старше. Но я вижу сходство.
Принадлежат ли они к одной семье? Не дай бог! Та, другая, была явно благородного происхождения, девственница – словом, ошибка, и Стефан сильно опасался, что всплывут последствия давнего скандала. Он решил сам отправиться к доктору Барнарду. Новенькая оказалась совсем не такой, как он представлял. Да, между девушками присутствовало очевидное внешнее сходство. Но эта казалась более энергичной, дерзкой. Он скривил губы. Боже, ему бы очень понравилось сломить этот мятежный дух.
Однако если между девицами есть связь, он в опасности. А его беседа с дерзкой девчонкой была нагло прервана проклятым Алеком. В довершение всех бед, несмотря на то что Стефан заплатил услужливым лакеям доктора Барнарда, чтобы те проучили брата, тому удалось обзавестись в этом притоне друзьями, которые, как черти из табакерки, бросились на его защиту!
Стефан, более чем когда-либо, желал неприятностей младшему брату. Начиная с появления на свет Алек был бельмом в глазу. Да и потом брату удалось перетянуть на свою сторону симпатии отца, разгуливая по всему городу в военном мундире. Наконец, в прошлом году Алек наконец-то сам решил свою судьбу и был полностью лишен наследства и отеческой привязанности. Тем не менее все еще представлял немалую угрозу. И потому Стефану придется смириться с его претензиями и убраться на время из города. Вдруг Алек все-таки предпримет нечто скандальное!
Проклиная брата, он случайно скользнул глазом по дешевой новостной газетенке, которую прихватил накануне. «Графоман», так, кажется, называлась эта чушь. Стефан лениво раскрыл первую страницу, бегло просмотрел содержание. И замер.
«С какой стати леди Э. повела себя так, будто вправе жестоко наказывать бедную юную служанку за столь малую провинность, причинить такие страдания за какую-то разбитую вазу! Это, наш дорогой читатель, выше понимания рядового горожанина».
Стефан почувствовал, как гнев горячит кровь. Он вызвал Макина, одетого, как всегда, в черное, и протянул ему газету.
– Найди того, кто выпускает эту грязную газетенку. А потом разузнай все в Храме красоты о той светловолосой шлюхе!
Все-таки должен существовать способ проделать прореху в броне братца. И поставить его на колени навсегда!
На следующее утро Розали проснулась с четким ощущением цели. Прошлым вечером она была едва одетой греческой богиней, выставленной на обозрение скучающей публики. Этим утром, дородная Бидди О’Брайен, добродушная экономка Хелен, довольно красноречиво выразила всеобщее мнение, усадив Кэти за стол и подав малышке молоко и обжаренные хлебцы.
– Ох, мисс Роз, – воскликнула она, – вы выглядите так, будто собрались обращать в истинную веру язычников!
А Хелен сухо заметила:
– О господи! Похоже, ты не просто оделась для похода в церковь, но готова сама провести в ней службу.
Розали улыбнулась и налила себе чай:
– Едва ли. Бидди, твои братья сегодня дома?
– Да, мисс Розали. Днем собираются заняться чьей-то крышей, а все утро у них свободно. Так что они, наверное, слоняются где-нибудь поблизости, простофили, ожидая, пока я их покормлю!
Хелен все еще с непониманием смотрела на Розали. Та быстро дернула ее за рукав и прошептала:
– Помнишь? Сегодня я собираюсь порасспросить о Вороньем замке.
– О боже, – встревожилась Хелен. – Наверное, мне не следовало упоминать…
– Конечно следовало, – успокоила ее Розали. – Ты же видишь, я оделась скромной маленькой вдовой, – она указала на дешевое колечко на пальце, – и собираюсь взять с собой брата нашей Бидди. Скорее всего, Мэтта, как ты и предлагала. Заодно и «Графоман» в Бишопсгейт доставлю. Не волнуйся, Хелен. Сейчас день, а если учесть огромные кулаки Мэтта О’Брайена, мне ничего не угрожает!
Однако планы Розали пришлось отложить почти сразу, поскольку Мэтта и его старшего брата неожиданно вызвали на какую-то работу, как сообщил им юный Джо, самый младший член семьи, к сожалению еще никак не годившийся на роль охранника, ему было только десять.
Розали колебалась совсем недолго. Подхватив парусиновую сумку, наполненную номерами газеты, она устремилась на улицу в поисках кеба.
Когда они добрались до оживленного в этот час Бишопсгейта, кебмен, ворча, протянул ей тяжелую сумку и заметил:
– Развозите Библию и всяко подобное, мисси? Только постарайтесь убраться отсюда до полудня, пока не заполнятся ближайшие трактиры и пивнушки. И не говорите, что я вас не предупреждал!
Розали взяла у него сумку с «Графоманом».
– Считайте, что я предупреждена, – весело заверила она.
Легкий ветерок приподнял плотную вуаль вдовьего капора. Кебмен с любопытством взглянул на нее, потом заметил тонкий ободок обручального кольца.
– О, вы еще так молоды! Такая очаровашка. – Розали опустила вуаль. – Видно, не судьба, – вздохнул он. – Будьте осторожны, мисси.
В Бишопсгейте было многолюдно. Прежде всего Розали доставила пачку свежих номеров «Графомана» новому продавцу, взявшему их с большой охотой.
Ее холщовая сумка стала значительно легче, и она решила идти в сторону Криспин-стрит.
Слава богу, Хелен и Бидди не подозревают, что она отправилась туда одна.
Спустя несколько минут она почувствовала, будто очутилась в ином мире. Вдоль узкой улочки возвышались старинные дома с облезлыми фасадами, довольно высокие, в три, иногда четыре этажа. Многие из них казались почти заброшенными, с разбитыми стеклами. Мощеная мостовая с многочисленными выщербинами и небольшими канавками была завалена грудами мусора, которые сосредоточенно обнюхивали грязные бродячие собачонки. Маленькие дети в обносках робко жались к полуразвалившимся дверным проемам, даже игры в столь подавляющем окружении казались унылыми.
Розали колебалась, не зная, что делать дальше. В этот момент к ней подошел беспризорный мальчишка и беззастенчиво уставился на нее. Движимая чувством долга, она спросила чумазого парнишку:
– Ты не подскажешь, какой из этих домов называется Вороньим замком?
– Вишь тот самый здоровенный, – указал беспризорник. – Уж точно не пропустите, мисси! Все солдаты там живут.
Розали сглотнула и кивнула в ответ. Перед ней открывался вид на огромный старый дом чуть в стороне от дороги. Неподалеку собралось около десятка одетых в обноски мужчин, довольно споро двигавшихся, противостоя пронизывающему февральскому ветру. Некогда это был великолепный особняк, однако столь радужный эпитет более не подходил к этому строению. Несомненно, дом повторил судьбу квартала, сильно обветшавшего и обедневшего за последние пятьдесят лет. А человек, бравший непомерно высокую арендную плату с бывших солдат, когда-то был армейским офицером. Какой позор!