Собственность Волка

ПРОЛОГ

– Как думаешь, стоило всё это время скакать по заброшкам, с местными гопниками, чтобы в итоге всё равно оказаться в моих руках? – склоняю голову набок, интересуюсь у беглянки.

В зелёных глазах плещется неверие вперемешку со страхом, я не только это вижу, но и ощущаю всеми фибрами своей внутренней сущности. И эта сущность, живущая во мне уже много лет, ликует, смакуя сладость победы. Я победитель всегда и во всём, и это знают все, особенно те, кто становился на моём пути к заветной цели. И судя по глупому поступку, совершённым этой малышкой, она ещё не в курсе, от кого пыталась сбежать. Это бессмысленно, я всегда найду то, что принадлежит мне.

– К-как? – произносит тихо, это её первые слова, сказанные за всё время, моего присутствия здесь.

– Ну, наверное, я дал больше за твою поимку, чем ты за скрытность своего местонахождения, – отвечаю на её вопрос, малышка, кажется, была уверена в местных бомжах, заплатив им за молчания.

Осматриваю помещение, брезгливо морщусь от увиденного вокруг. Когда зашёл сюда, первым делом поймал глазами беглянку, которая, увидев меня, вмиг слетела с койки, и отбежала подальше. Так мы и смотрели друг на друга минут десять, в полном молчании.

Обшарпанные до красного кирпича стены, все исписанные глупыми, подростковыми надписями из баллончика. Стёкла в окнах отсутствуют, разбитые осколки валяются практически по всему полу. В углу помещения стоит проржавевшая сетчатая кровать, таких давно уже не выпускают, можно сказать раритет, за который заплатят только на метало приёме тысячу рублей, а то и того меньше. На этой самой кровати лежит к удивлению чистый, а точнее сказать новенький ватный матрац, так же имеется подушка и одеяло.

Ещё не до конца утихшая ярость вскипает новой силой. Малышка готова жить с местными бомжами, но только не со мной. Прикрываю глаза, мысленно подавляю собственную ярость. Открываю глаза, когда красная лампочка перестаёт сигнализировать об опасном взрыве. Перевожу взгляд обратно на беглянку, внимательно скольжу по ней взглядом. Зелёная водолазка, что сливается с её цветом глаз, высоко поднимается в районе груди, от тяжёлого дыхания девушки. Зауженные, тёмно-синие джинсы, обтягивают её аппетитные, стройные ножки, и округлые бёдра.

Малышка стоит, вжавшись в грязную, холодную стену спиной, её руки также прикасаются к обшарпанной, кирпичной кладке, ноготками впилась в оставшуюся местами штукатурку. Алые губы подрагивают, глаза блестят, что у загнанной в ловушку лани. На самом деле, оно так и есть. Она лань, я же хищник.

Девушка молчит, по тому, как дергаются уголки её губ, понимаю, что хочет ответить, но страх мешает ей разомкнуть пухлые губки. Нас разделяет расстояние в пару метров. Малышка косит затравленный взгляд на рядом расположенное окно без стёкол, её тело напрягается, просчитываю попытку к новому бегству, и пресекаю её на корню, в один широкий прыжок оказываюсь около неё.

Малышка шарахается от меня, с глухим звуком бьётся головой об стену, её лицо искажается в болезненной гримасе. Делаю глубокий вдох, чтобы сдержать ругательство, и мои лёгкие наполняются цветочным ароматом, исходящий от беглянки, его не перебивает даже запах сырости и грязи, исходящий от грязных полов и покрытых плесенью стен.

– Отойдите от меня, – её голос дрожит.

– Ай-яй-яй, – подхватываю её личико за подбородок пальцами, приподнимаю голову вверх, – лучше выкинь из своей светлой головы мысли о побеге, – игнорируя её слова.

– Не прикасайтесь ко мне, вы не имеете на это право, – дёргает головой, в надежде освободиться от моих пальцев.

В её голосе проскальзывает шипение.

– Ошибаешься, – мои губы растягиваются в улыбке, – я имею полное право касаться тебя, когда захочу, и где захочу. Запомни Злата, ты моя собственность, я купил тебя, а значит, буду делать с тобой всё, что захочу, – говорю ей прямо в поджатые губы, мимолётно провожу своими губами по её подбородку.

– НЕТ!!! – выкрикивает неожиданно мне в лицо, – я вам не вещь, которую можно купить! – ей маленькие ладошки толкают меня в грудь.

Да вот только силёнок у малышки маловато, чтобы сдвинуть меня хоть на миллиметр. Перехватываю её руки за запястья, делаю шаг назад, рывком притягиваю к себе беглянку, и одним смазанным движением перекидываю тело девушки через плечо, оставляя на её ягодицах лёгкий шлепок.

– Не-е-ет!!! Отпустите меня, отпустите-е-е, – кричит на всю округу, срывая голосовые связки.

Широким шагом преодолеваю помещение, мои ребята движутся вслед за мной.

– Сумку под койкой забери, там документы, – приказываю одному от ребят.

Мой приказ выполняется мгновенно, я же продолжаю идти на выход из заброшенного дома. Малышка рыдает, бьёт меня своими кулачками по спине, пытается спрыгнуть с моего плеча. Да вот только её удары, для меня, что укус комара, и спрыгнуть у неё не получится, моя рука в мёртвой хватке удерживает тело малышки.

– Прекрати! – рычу на беглянку, и снова, только уже со звонким шлепком опускаю свою свободную ладонь на её упругую попку.

В ответ на свои действия слышу скулёж, перестарался, шлёпнул слишком сильно, но зато будет знать, как бегать от Акеллы.

Глава 1

ЗЛАТА

– Ты не можешь так со мной поступить! Я же твоя дочь! – кричу на весь дом, слёзы текут по щекам.

Отец сидит с опущенной головой, рядом с ним со злорадным выражением лица находится моя мачеха, наверху в пока ещё моей комнате уже хозяйничает её дочь.

– Прости милая, но другого выхода нет, я задолжал и очень много, мне выставили требования, либо я возвращаю всю сумму или ты становишься его женой, – пряча от меня свои глаза, произносит мужчина, который подарил мне жизнь.

– Когда и на что ты брал эти деньги? На что папа?! – злость и отчаяние разрывает грудную клетку, больно дышать.

– Прости… – шепчет отец.

Всё ясно, деньги ушли на мачеху и её дочь.

– В таком случае, кто ими пользовался, тот пусть и расплачивается! – мачеха дёргается, словно получила пощёчину.

Как же я её ненавижу! С её приходом в наш дом, отец отстранился от меня, больше времени проводит с падчерицей, она же бедная несчастная потеряла своего папу, ей нужна поддержка, а мне она к чему, мамы давно нет, и, по их мнению, я с этим должна была давно смириться.

– Он выбрал тебя милая, – с какой-то гордостью произносит отец, так и не подняв голову.

– Папа, ты себя слышишь? Что значит выбрал? Я, что по-твоему товар на прилавке магазина? И тебя ни капли не пугает, что этот монстр может со мной сделать всё, что его грязная душа пожелает? Ты же знаешь прекрасно кто он такой! – мужчина пронизывает свои волосы пальцами, крепко сжимает их в кулаки.

Первая реакция за полчаса.

– Злата, я уже дал согласие, прошу, успокойся и прими это как данность, – в его голосе я слышу слова мачехи, это она подбила его принять решение.

Мне становится мерзко от всего услышанного, липкий, противный пот покрывает всё тело, хочется забраться в ванную, и грубой мочалкой тереть свою кожу, пока мерзкое чувство не пройдёт. Но, что-то мне подсказывает, что такой метод не подействует, это чувство уже пронзило каждую клеточку моего тела, не только снаружи, но и внутри.

– Во что ты превратился ПАПА? Посмотри на себя, посмотри, до чего довела тебя эта женщина! Ты готов родную кровь продать ради вот этой вот? – тычу пальцем в сторону мачехи, которая словно паучиха заманила его в свою паутину, и замотала его в липкий кокон, который не даёт отцу видеть, что на самом деле происходит вокруг.

– Дочка…

Начинает отец, но я не даю ему договорить, перебиваю.

– Я никогда этого не приму, сегодня я стала сиротой, ты для меня умер отец, и дочери у тебя больше нет, так что ищи другой способ расплаты с Акелой, – в моём голосе столько яда, что кажется если он попадёт на кожу человека. То обязательно его убьёт в туже секунду.

– Не говори так! – мужчина вскакивает с места, и в шаг оказывается около меня.

Краем глаза замечаю, как мачеха с трудом прячет улыбку. Ну, ничего тварь, я с тобой ещё разберусь, позже, но разберусь. Я отомщу тебе, за то, что ты отобрала у меня единственного родного человека.

– Как так? – задаю вопрос, и еле сдерживаю себя, чтобы не бросится мужчине на шею, обнять крепко-крепко, и почувствовать тепло, которое он дарил мне раньше, до появления в нашем доме этой паучихи.

– Ты не сирота, девочка моя, – с болью в голосе отвечает отец, качает головой.

Меня душат его последние слова.

– Ошибаешься, – вкладываю все силы в голос, чтобы он звучал холодно, – ты сегодня меня сделал сиротой, уж лучше бы ты сдал меня в детдом, сразу после смерти мамы, – моё сердце разрывается от собственных слов.

Но мне хочется сделать ему больно, так же, как он сделал мне полчаса назад, и продолжает это делать. Лицо отца бледнеет, глаза становятся блёклыми, а следом он делает, то, чего я никак не ожидала. Хлёсткая пощёчина жаром опаляет моё лицо, удар сильный, от чего моя голова дёргается в сторону. Мой судорожный всхлип, срывается с губ очень громко. Зажмуриваю глаза, поворачиваю голову к чудовищу, которого ещё утром называла отцом. Распахиваю глаза, и встречаюсь со стеклянным, словно от ужаса взглядом мужчины.

– Доченька, – шепчет он, уже пялясь на свою ладонь.

– Ты убил свою дочь, – говорю безжизненным голосом, разворачиваюсь и на негнущихся ногах направилась в комнату, которая теперь точно не моя, как и этот дом, здесь я больше не останусь, через десять минут я покину его навсегда.

Вбегаю в комнату, хватаю за руку ту, которая также как и её мать виновата в моей беде. Резко дёргаю её на себя, тем самым вытаскиваю её из шкафа-купе, в котором находятся мои вещи, и это самые вещи практически все, валяются на полу у наших ног. Девица взвизгивает от неожиданности, чуть не падает на колени, снова дёргаю её, не позволяю ей, освободиться из моего захвата.

– Пошла вон отсюда! – яростно шиплю, таща её к выходу из комнаты.

– Ты, что делаешь ненормальная?! – верещит на весь дом фальцетом.

– Выкидываю мусор, – с этими словами выталкиваю её в коридор, по которому уже бежит мачеха на помощь своей дочурки.

Не медля и секунды, захлопываю дверь прямо перед носом сожительницы отца, закрываюсь на замок. Не обращаю внимания на крик этой паучихи, и громкие стуки в дверь, достаю из шкафа спортивную сумку, и судорожно кидаю в неё свои вещи, не все, а только те, которые необходимы, беру кроссовки, обуваюсь. Следом достаю маленький ключик из кармана шорт, и кидаюсь к прикроватной тумбе, вставляю ключ, делаю два оборота, и сгребаю все свои документы, банковские карты, на которых лежат мои сбережения, скопившиеся на всякий случай, или как говорит моя подруга, «на чёрный день».

Если честно, то я думала, что он не наступит никогда, но, как оказалось, наступил, да ещё такой. В дверь продолжают стучать, гневно поливая меня помоями, за свою дочурку, а мне больно, больно до сумасшествия. Ведь мой родной отец, не пресекает этот балаган, он не приходит на мою защиту. Боже о чём я думаю! Он же продал меня! Продал за свои долги одному из самых опасных людей этого города. Грудную клетку разрывает от рыдания, которое я сдерживаю из-за всех сил.

– Ты сегодня же отправишься к своему хозяину, никчёмная дрянь! Теперь ты будешь, как собака на цепи сидеть у его ног, – орёт мачеха через дверное полотно.

Её слова подстёгивают меня, кидаю взгляд на окно, и недолго думая, открываю створку, выкидываю сумку с вещами на улицу, и следом сама залезаю на подоконник, проглатываю страх высоты. Второй этаж, не так уж и высоко, вот только снизу растут кусты крыжовника, их сажала моя мама. Мамочка, как же мне тебя не хватает, десять, десять лет тебя нет рядом.

Зажмуриваюсь, свешиваю ноги на улицу, руками держусь за вторую створку, которая не открывается. На попе придвигаясь ближе к краю, перемещаю дрожащие руки на железный карниз, ладони скользят по мокрому железу, и я лечу вниз, с гулким стоном падаю точно на один из кустов, колючего крыжовника.

Из глаз брызгают слёзы от боли, только в этот раз не от душевной, а от физической. Ладони, лицо, ноги до середины бедра, и шею пронзает тысячами острых игл. Всхлипывая, начинаю подниматься на ноги, причиняя своему телу, ещё больше боли, выбираюсь из колючего куста, царапая открытые участки.

Ладонями опираюсь на сырую после дождя землю, открываю глаза, стоя на коленях, мельком рассматриваю свои руки и ноги. Сильно глубоких царапин не наблюдаю, но вот мелких очень много, и из них уже выступила кровь. Поднимаюсь на ноги, хватаю сумку с вещами, и со всех ног несусь к воротам дома. Мне нужно покинуть свой район, чем быстрее, тем лучше, а дальше найти место, где можно спрятаться. Пересидеть какое-то время, в какой-нибудь яме, а позже покинуть родной город, и желательно подальше, да хоть на север к белым медведям, уж лучше пусть они меня сожрут, чем я окажусь в рабстве у этого проклятого волка.

Через дворы добираюсь до остановки, сажусь в первую попавшуюся маршрутку, достаю карту из кармашка сумки, оплачиваю проезд, и занимаю свободное место в дальнем углу автобуса. Пассажиров немного, но они все словно по очереди кидают на меня сочувственные взгляды. Вид у меня ещё тот, повреждённая кожа горит, слёзы продолжают катиться по щекам, от них царапины на лице больно щиплются, но больше всего болит душа и сердце.

На маршрутке проезжаю практически через весь город, уже полтора часа еду в неизвестность. За время пути, я обработала царапины антибактериальными салфетками, которые мне вручила одна женщина, когда покидала автобус на своей остановке. От такого доброго жеста постороннего человека, я расплакалась ещё больше. В голове набатом били слова отца и мачехи. С паучихи всё было понятно, она меня ненавидит с первого знакомства. Но вот, как отец мог со мной так поступить? Мы даже никогда не ругались, а здесь взял и…. Отдал за долги, как ненужную вещь.

Поворачиваю голову к окну, и замечаю банк, поднимаюсь с места, прошу водителя остановить на остановке. Через десять минут, я уже снимаю деньги со всех карт, ими дальше опасно пользоваться. Этот Акела очень страшный и влиятельный человек, ему большого труда не составит отследить меня. Ломаю карты, после того, как они становятся пустыми, достаю телефон, снимаю крышку, следом батарею, сим карту, выбрасываю всё это в урну, оставляю себе маленькую флэшку на ней мамины фотографии, разбиваю телефон, и отправляю его в след предыдущим его частям. Осматриваюсь по сторонам, перехожу дорогу, прыгаю в другую маршрутку, и еду к маме на кладбище, мне нужно с ней попрощаться. Если мне удастся спрятаться, а после покинуть город и уехать к белым медведям, то обратно я больше не вернусь, для меня этот город умрёт, раз и навсегда.

Глава 2

АКЕЛА

На стол из чёрного дерева ложится папка с полным досье на одного из моих должников, сам должник сидит напротив, салфеткой утирает пот с висков. Нервничает, боится. Усмехаюсь и лениво тяну руку к принесённой моим человеком папке. Открывать не спешу, я уже читал её содержимое пару месяцев назад, когда должник приходил брать денежный займ.

И вот вроде и мужик нормальный, взрослый, выглядит солидно, и хороший достаток имеет, иначе займ он не получил бы. На какие нужды люди берут у меня деньги, я не интересуюсь, мне срать, главное – их возврат обратно в мой карман плюс хорошие проценты. Меня боятся, поэтому взятое возвращают в указанный в договоре день, конечно, бывало, что приходили и клянчили отсрочку ещё на пару недель, и я давал, увеличивая процентную ставку вдвое.

– Я… – подал голос должник, тем самым вывел меня из собственных мыслей. – Я отдам, через два месяца, верну всё до копейки…

– Ты просишь у меня отсрочку? А ты в курсе, что я даю её по двойному тарифу? – Откидываюсь в кожаное кресло с широкой спинкой, наблюдаю, как округляются глаза должника.

– Но это же грабёж! – Вскакивает со стула и тут же падает обратно под тяжестью руки Шилы на своём плече.

– Это пеня. Ты не вернул вовремя МОИ деньги плюс проценты, не пришёл в указанный в договоре день, заставив меня прислать за тобой людей, так ещё придумал самую глупейшую отмазку…

– Я действительно не знал про сроки, допустил ошибку, невнимательно прочитав договор, – заверещал оправдательную для себя речь, перебив меня.

Шила сработал быстро, схватил должника за шиворот и наградил ударом кулака под дых, мужчина согнулся пополам, упал на колени, стал жадно хватать ртом воздух. Шила снова схватил должника за шкирку и, как котёнка, бросил обратно на стул. Николай Сергеевич, а именно так зовут должника, уронил голову на стол, дёргано снял с себя галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки, поднял на меня багрового цвета лицо.

– Не советую меня перебивать, запомните это на будущее, – произнёс ровным тоном.

Мужчина болванчиком закивал головой, рукой потирая грудную клетку.

– Я продам дом и всё верну, – заговорил должник, когда в кабинете повисла минутная тишина.

– Слишком долго, – ответил гостю и открыл папку с досье, чтобы посмотреть адрес и площадь упомянутого дома.

Из папки выпали четыре фотографии, веером разместились на моих коленях. Взгляд упал на изображённых на фото людей, и выхватил одно очень знакомое лицо. Взял в руки все четыре, три отбросил на стол, одно стал внимательно рассматривать. Память по кадрам стала подкидывать воспоминания двухнедельной давности.

– Акела, Буржуй собирается поднять ставку за проход по чистому коридору, – Шило присел на диванчик, обитый чёрным бархатом. – Придётся увеличить стоимость груза или же искать другой коридор. – Поднял руку, привлекая к себе официанта.

– Наш товар качественный, можем и поднять, – не услышав проблемы в докладе правой руки, дал добро на повышения цены.

Шило довольно оскалился, потёр ладони друг об друга. Усмехнулся на его довольную морду, нравится этому бугаю с клиентами переговоры вести, потешается над ними, как над детьми малыми, но только с теми, кто берёт товар небольшими объёмами, с крупником общаюсь сам.

Снизу послышался девичий оглушающий визг, он донёсся до ушей сквозь громкую клубную музыку, нахмурился, взглянул на Шилу. Парень без слов поднялся с места, отправился к лестнице, ведущей на первый этаж. Что именно там произошло, я не знал, но понял, что хороших новостей мне не ждать. Этот клуб мой, здесь в основном зависают детки богатых родителей, но бывают и обычные, некормленные с золотой ложечки с пелёнок, что зачастую приводит к стычкам между двумя слоями.

Парня не было уже минут десять, глухо выругался, направился вниз, чтобы самому разобраться, в чём там дело. Музыка в клубе стихла, парень за пультом прекрасно знает своё дело, если происходит какая-либо ерунда, он вырубает свои биты, чтобы охрана могла в тишине разобраться в балагане. Только вступив на первую ступень лестницы, уже видел часть картины. Трое парней лежали на полу вниз мордами, один вёл себя спокойно, остальные же яростно пытались вырваться из крепких захватов охраны.

Усмехнулся, мысленно пожелал им удачи. Моих парней не так просто победить, они каждую неделю участвуют в боях без правил, и всё своё свободное время не вылезают из спортзала, тягая железо и колотя грушу.

– Ты мудак, отпусти меня! – драл глотку один из сопротивляющихся.

– Лежи смирно, а то твоему папочке придётся навещать тебя в больничке, – басом грохочет Генка, коленом придавливаю парня к светящемуся от софитов полу.

Моим парням плевать, кого ломать за нарушение, будь он беден или богат, они не боятся богатых родителей этих детишек, могут и их на место поставить, если с катушек слетают и через край бычку прут. Заводилами потасовок, как показывает практика, становятся именно мажорики.

Без страха и совести распускают свои лапы в стороны девушек ниже их с кошельковым статусом. По их тупым мнениям таких девушек можно потискать, затащить в туалет для уединения, не боясь гнева богатого папика.

И, судя по тому, как одна девушка утешает другую, стоя чуть в сторонке от лежащих бунтарей на полу, они-то и стали причиной горящего спора. И, как я вижу, их заступником стал парень, что лежит спокойно.

– Что тут у вас? – гаркнул на весь зал.

– Как и всегда, – зло выплюнул слова Шила, – эти мажорики в край оборзели, вдвоём зажали девчушку, залезая к ней под юбку, – кулаки Шилы то сжимались, то разжимались, не любит он, когда против воли, – ну, а этот герой, – кивнул на спокойно лежавшего, – вступился, а дальше пошло-поехало, – доложил Шила.

Посмотрел на пострадавшую, девушка была одета вполне прилично, зелёного цвета платье без глубоких вырезов, чуть выше колен, с короткими рукавами до локтей. Её наряд был явно не дорогим, но и не дешёвым, а значит, средний класс, возможно, кто-то из родителей имеет небольшой бизнес.

– Как же вы достали гадить здесь, – встал между двух богатеев, – значит, так, этих двоих в подвал и вызывайте предков, пусть сами учат своих деток уму-разуму, начнут быковать, предоставите видео с камер. И да, вход вам отныне сюда запрещён, ребятки, – жестом руки показал Илье отпустить защитника.

– Слышь, да ты кто такой, чтобы что-то запрещать?! – подал голос самый буйный.

Оскалился, присел на корточки перед парнишкой, за волосы приподнял его голову, заглянул в пьяные глаза.

– Кто, я? – продолжая скалиться, задал вопрос, – я Акела, – шире расплываясь в холодной улыбке, ответил дебоширу.

Глаза парня расширились, пелена алкоголя исчезла из его взгляда, вместо неё появился страх и осознание ситуации. Я же хохотнул про себя от увиденного. Вот что делает моё прозвище, может, отрезвитель частный открыть и грести бабки лопатой с ещё одного прибыльного дела. Сиди тихо и называй своё прозвище, пару секунд, и бабло в кассу.

– Увести, – даю приказ и выпрямляюсь во весь рост.

Защитник слабого пола стоит около девушек, поглаживает жертву нападения по спине, что-то тихо говорит. Зачем направился в их сторону, сам хрен понял. Когда подошёл, сразу задал вопрос: «Всё ли в порядке?» Девушка с зарёванными глазами и парень ответили, что всё в порядке, и поблагодарили за помощь. С языка слетело предложение подняться в VIP-зону, за мой столик, сладкая парочка не успела ответить, как сбоку раздался мелодичный голосок.

– Большое спасибо за приглашение, но мы уже уходим, – переминаясь с ноги на ногу, сообщила, как я понял, подруга пострадавшей.

Повернулся в её сторону и залип взглядом на её лице. Зелёные большие глаза, пухлые, слегка тронутые блеском губы, овальной формы личико, милая ямочка на подбородке, белокурые длинные волосы, завитые в крупные локоны, лежали на её хрупких плечах, прикрывая округлую грудь в обтягивающем платье. До зуда в руках захотелось ощутить её упругость в своих ладонях, а эти пухлые губки попробовать на вкус и услышать стон удовольствия, срывающийся с них.

– И куда, если не секрет? – пришёл в себя от деликатного покашливания Шилы.

Этот заметил мой заинтересованный взгляд на девушку и сейчас очень-очень плохо скрывает улыбку. Знаю, позже будут подколы. Да и похер, главное – девушку сейчас не упустить. Было в ней что-то особенное, что именно, понять я не смог, но обязательно должен выяснить.

– Домой, – ответила малышка, пряча от меня глаза.

Кинул взгляд на её подругу, та стояла с умоляющими глазами и смотрела на малышку. В голове быстро родилась догадка. Зеленоглазая малышка правит балом, в этой компании она за главного, и её слово – закон. Что же, значит, мне её подружка не помощник, придётся вести переговоры напрямую.

– И что же вы собираетесь делать дома в столь ранний час? – задал вопрос с самой обаятельной улыбкой на лице.

Вот только моё обаяние на девушку, кажется, не подействовало, что заставило меня нехило так удивиться. Последний раз девушка мне отказывала в школе на осеннем балу в девятом классе. Зазнайка там была одна, но красивая сучка, в итоге на выпускном в одиннадцатом сама под меня легла.

Малышка не ответила, схватила свою подружку за руку и чуть не бегом потащила её к выходу из клуба, с ними отправился и парень, предварительно извинившись и попрощавшись.

– Что, Акела, задела девчушка? – так же, как и я, провожал троицу взглядом, спросил Шила.

Отвечать не спешил, взглядом пожирал стройную фигурку малышки, зацепила? Да! Причём так, что готов был бежать за ней и любым способом вернуть. С трудом подавил в себе это необъяснимое желание, развернулся и направился в кабинет.

– Может вернуть? – послышался голос Шилы.

Покачал головой, не поворачиваясь.

Но для себя я решил, если судьба нас снова столкнёт, то уже не отпущу.

И вот сейчас смотрю на изображение девушки, и в голове появляется хорошая мысль. Но перед тем, как озвучить её должнику, смотрю на Шилу, подзывая к себе. Как только он становится рядом со мной, поворачиваю ему фото девушки, взглядом спрашиваю: «Какого х..ра я узнаю такую информацию самым последним?». Шила с расширенными глазами рассматривает фотку, вижу, что узнал малышку, косит настороженный взгляд в мою сторону. Знает, что могу наказать, к примеру, зарплатой, за плохо проведённую работу.