Клевер на ладони

В тот день Саша появилась в нашем палисаднике вместе с другими девчонками – на даче снова происходило что-то интересное, настолько, что даже я не смогла усидеть в хозблоке. В палисаднике я увидела Сашу, Дашку, Павлову в джинсовой панаме, сестер Мухиных – Риту и Женьку, Сашину соседку Светку по кличке Пчелиха и Асю из дома №1 по Первой улице.

Думаю, именно Асе жилось на даче тяжелее всех. Она ходила, чуть приседая, припадая то на одну, то на другую ногу, и мыски ее тряпочных тапочек смотрели не вперед, а друг на друга. И в лице ее было что-то натянутое, напряженное, как будто неправильность мышц начиналась сверху, растягивая чуть в стороны черты ее подросткового лица.

Порой, встретив Асю на улице, я думала, что помочь ее беде было бы очень просто, будь мы все марионетками кукольного театра. Всего-то и нужно размотать спутанные нитки, идущие от рук и ног Аси, а кукловод упустил это из виду, заставив ее играть весь спектакль скрючившись.

Никогда Асе не удавалось пройти незамеченной мимо Голубева и компании, даже издалека ее всегда выдавала походка.

– Кривоножка! – кричал ей вслед Голубев.

– Ася-кривоножка! – подхватывали остальные ребята.

А она продолжала идти, не меняя направления, ее губы струнками вытягивались в улыбку, а в глазах читалось недоумение: «Да что вы опять?», «Хватит тебе, Славка!».

Как бы на даче ни обижали друг друга дети, равных в этом не было Славке Голубеву – направо и налево он сыпал самыми гнусными шуточками и оскорблениями. Лучше было не встречать Голубя на своем пути, а точнее, не попадаться на его. Славкины глаза, карие с прищуром, всегда смотрели остро, будто выискивали самое слабое место, чтобы побольнее в него уколоть. Больше всего на даче я боялась встречи именно с ним.

– Даш, точно можно? – спросила старшая из сестер Мухиных, Ритка, когда я вошла в палисадник.

– Точно-точно, – отозвалась Дашка. – Давайте место искать.

– Что происходит? – наклонилась я к Саше.

– Собираемся строить шалаш в вашем палисаднике, – заговорщически ответила она.

Девчонки разбрелись в разные стороны, осматривая кусты и деревья в поисках подходящего места.

– Идея! – прокричала Дашка, и все обернулись. – Давайте прямо здесь!

Посреди палисадника стояли сколоченные дедом, потемневшие от времени деревянные качели.

Дашка уперлась рукой в их основание:

– Как вам? Сиденье с крючков снимаем!

Дашкину идею тут же подхватили девчонки.

– Класс!

– Накроем сверху целлофаном и покрывалами!

– Здесь сделаем вход!

– Девочки, несите материал!

– У кого что есть?

– Зонтики!

– С миру по нитке!

Под вечер в нашем палисаднике вырос странной формы шатер. Наброшенные на качели покрывала по краям подпирали длинные палки, пленка от теплицы была расстелена сверху на случай дождя, вход в шалаш располагался между двумя складными креслами, стоящими спинками друг к другу, поверх которых лежал раскрытый зонтик – мой личный вклад в общее дело.

Девчонки с гордостью рассматривали результат своего труда, настала самая приятная часть – шалаш должен был принять первых гостей. По очереди все заползли внутрь и расселись на лежащих на земле бревнах. Места было в обрез, мы упирались друг в друга коленками и мысками кроссовок.

– Хорошо сидим, – сказала Ритка Мухина и выглянула в щелку между двумя покрывалами.

– Замечательно! – подтвердили девчонки. – Классно!

– Кто о чем мечтает, девочки? – спросила Ритка и почти шепотом добавила. – Кроме хороших отношений с соседями, – и хитро улыбнулась.

Я тоже выглянула в щель между покрывалами и не поверила своим глазам. В соседнем, Гошкином палисаднике стоял еще один шалаш. Сразу было ясно, что строили его не девчонки, очень уж добротно он был сделан и замаскирован. Издалека его можно было принять за стог сена, вблизи же становилось ясно, что весь сверху донизу он укрыт еловыми ветками. Вот это да! Теперь все встало на свои места и смысл Риткиной фразы про отношения с соседями наконец-то дошел и до меня. Неспроста девчонки стали строить шалаш именно в нашем палисаднике! Здесь, совсем рядом, стоит шалаш ребят, и, наверное, в нем точно так же, как мы сейчас, они сидят кружком, и среди них Гошка. Сердце мое заколотилось.

– Ну так что, девочки, кто о чем мечтает? – повторила свой вопрос Ритка.

– Я мечтаю о барби, – первой дала ответ ее младшая сестра Женя.

– Я хочу собаку, – ответила Павлова и натянула на брови свою панаму.

– Я хочу, чтобы на даче все было как раньше, – сказала Дашка и скосилась в мою сторону. – Меньше народу, больше кислороду!

Я даже не успела обидеться, потому что с ужасом думала о том, что же придется отвечать мне, когда дойдет очередь. Разве мечта может быть всего лишь одна? Я вот, например, тоже хотела барби, но больше мечтала о том, чтобы Дашка снова дружила со мной, как раньше. А последнее время в моей голове почему-то застрял Гошка. Но мысли о нем еще не успели превратиться в мечту, я просто перебирала в памяти все наши встречи, словно пластмассовые бусины, и они вдруг начинали превращаться в драгоценные жемчужины.

– Я мечтаю об операции, – прервала мои мысли Ася. – Вот сделаю операцию, и ноги мои станут прямыми, и ходить я буду ровно, как все.

Девчонки сочувственно посмотрели на Асю и замолчали, это тебе не барби и не собака, здесь дела серьезные.

– В Америку надо ехать, – вставила свои пять копеек Пчелиха. – Такие операции только там делают.

– Неправда, у нас тоже делают! – ответила ей Дашка, и я уже не первый раз заметила, как же она любит поспорить.

– Конечно, делают, – поддержала Дашку Ритка Мухина. – У нас в стране самая лучшая медицина! О чем мечтаешь ты, Саша?

– А я знаю о чем, – опять влезла в разговор Пчелиха. – Она хочет каждый вечер приходить к Пашке слушать магнитофон, и чтобы им не мешали посторонние вроде меня!

– А вот и неправда, – защищалась Саша. – Слушай со своим Пашей что хочешь, хоть магнитофон, хоть как гремят ведра в колодцах!

– Тихо! – оборвала всех Дашка. – Слышите?

Все прислушались, в соседнем палисаднике кто-то кукарекал.

– Позывные! – догадалась Ритка и попыталась издать похожий звук, но безрезультатно. – Девочки, кто может так же?

Девчонки пытались свистеть и пищать, но ни у кого так и не получилось прокукарекать как следует. Несколько минут мы сидели в растерянности, и тишина повисла над нами под потолком-покрывалом.

– Да что мы как дети, – заключила Павлова, встала с бревна и, распахнув покрывала, как кулисы, вышла наружу.

Остальные девчонки выбрались из шалаша вслед за ней.

Нас осталось двое, я и Саша, с облегчением мы смотрели друг на друга.

– Это правда? – шепотом спросила я. – Про Пашку?

– На Второй линии живет девушка, молодая мама с маленькой дочкой, – зашептала Саша в ответ. – Ты видела ее, наверное, она часто по линиям с коляской гуляет.

– Такая в желтом платье?

– Ага. Она красивая и веселая. Она не пьет. Ее никто не лишит родительских прав. Вот такую бы маму мне, – большие серые глаза Сашки наполнила грусть, но слез в них не было. – А Пашка, он кудрявый… – Саша поднялась с бревна. – Вставай, пойдем, там интересно!

В соседнем палисаднике из своего шалаша по одному выходили мальчишки. Сколько же их там было? Гошка и Голубев, старший брат Кирьки – Ромик, кудрявый Пашка и самый взрослый из ребят – Валера Дикарь. Между собой они переговаривались о чем-то, но слов было не разобрать. Первым ближе к девчонкам подошел Гошка, он поставил ногу на бревно, разделяющее наши палисадники, сорвал длинную травинку и, прикусив один ее конец уголком рта, с самым непринужденным видом произнес:

– Пред-длагаю дружить ш-шалашами!

Снова он говорил, слегка посмеиваясь, снова удивил меня своей манерой произносить слова, и заикание его показалось не изъяном, как бедные Асины ноги, а силой, достоинством, данным далеко не каждому. Его фраза врезалась в мою память. Кажется, похожую я слышала в каком-то фильме, но Гошка переделал ее под нашу особую ситуацию, от чего она сразу стала звучать остроумно.

Предложение Гошки поддержали ребята, они тоже подошли ближе, и Ромик сказал:

– Заходите в гости.

Слегка ошарашенные, с недоверием смотрели на них девчонки. Путь в Гошкин палисадник преграждала высокая трава и крапива.

– Что, прямо в крапиву лезть? – капризно спросила Павлова. – Лучше вы к нам!

– Зачем в крапиву, – засмеялся Ромик. – Есть же главный вход.

Он открыл калитку палисадника и вышел на улицу, остальные ребята двинулись за ним следом. Переглянувшись, девчонки тоже вышли им навстречу. Самая старшая и смелая, Ритка Мухина, первой пересекла границу Гошкиного палисадника.

Тогда-то и случилось самое страшное, то, чего я боялась больше всего, – мое присутствие заметил Славка Голубев. Он скривился в недовольной гримасе и оглядел меня сверху вниз.

– Я чет не пойму, эт кто такая? – грубо спросил он, обрывая окончания, как будто моя персона была настолько ничтожной, что даже не заслуживала целиком произнесенного слова.

Я похолодела. Мне казалось, что весь мир замер и даже ветки деревьев окаменели и больше не раскачиваются от ветра в разные стороны.

– Кто такая, спрашиваю? – еще громче повторил свой вопрос Голубев.

Обида, унижение, страх, волнение от того, что совсем рядом Гошка, – все смешалось в моей душе, я не знала что делать, помощи ждать было неоткуда. В этом мире нужно было уметь себя защищать и всегда отстаивать свое право быть там, где ты хочешь. Я не умела ни того, ни другого.

– Иди домой! – раздался у меня за спиной голос Дашки, и слова вонзились между лопатками острыми стрелами. Нет, я не ждала помощи от сестры, но и того, с какой легкостью она воспользуется придиркой Голубева, чтобы избавиться от меня, не ожидала тоже.

До дома было совсем близко. «Спасение!» – пронеслось в моей голове. Я бросила последний взгляд на девчонок. «Держись!» – прокричали мне глаза Саши. Всем остальным хотелось только одного – чтобы маленькое препятствие на пути в Гошкин палисадник было как можно быстрее устранено. Где-то за спинами ребят стоял Гошка, но мне было его не видно.