Иностранка

Глава 1

Липкая лента на губах стягивала кожу и не позволяла сделать глубокий вдох через рот, но это казалось ерундой в сравнении с пластиковыми стяжками, которыми крепко связали руки за спиной. Она провела в таком положении больше получаса, и запястья пульсировали от боли, словно ей отпиливали кисти тупым ножом. В багажнике старой «BMW» воняло бензином, и к горлу подступала тошнота. Рамиля слышала гул двигателя, ощущала равномерное движение, но понятия не имела, куда её везут. Первая волна паники прошла, уступив место тупому безразличию. Наверное, так себя ощущали люди, которых вели на смертную казнь. Психика не выдержала напряжения и отключила все чувства и эмоции, превратив Рами в равнодушную тупую скотину.

Хотелось в туалет, что было не удивительно, ведь её схватили как раз в тот момент, когда она пошла в уборную. Сначала она испытывала просто неудобство, а сейчас это стало мучительной болью в переполненном мочевом пузыре, особенно когда машина подскакивала на кочках и её бросало из стороны в сторону внутри темного багажника. Вскоре она не сможет сдерживаться и обмочится прямо тут.

Внезапно движение прекратилось, двигатель замолк, и стало тихо. Рами, которая минут назад была уверена, что ей уже все равно, ощутила, как ледяные пальцы страха сжимают горло. Стало трудно дышать. Сердце стучало в груди с такой силой, что её бросило в жар. Багажник распахнулся, и она увидела перед собой суровое мужское лицо с окладистой бородой угольно-черного цвета. У мужчины был орлиный нос, злые темные глаза и густые брови, сросшиеся на переносице. Он несколько мгновений смотрел на неё, а потом повернулся назад и сказал кому-то:

– Похожая, но это не та баба, которую он хотел. Ну ничего, и эта сгодится, не вести же её теперь обратно.

Рами резко села на постели и, вскинув руки, дотронулась до губ. Никакого скотча. Это только сон. Она облегченно вздохнула. Кошмары вернулись, это следовало признать. Значит, терапия не помогла, хотя она надеялась, что все в прошлом. Когда год назад Рамиля решилась пойти к психологу, она не верила, что это поможет. Но, к её удивлению, через десять сеансов, на которых, как ей казалось, она только и делала что рыдала, закрыв лицо руками, стало лучше, и ночные кошмары отступили. Доктор говорил: рано останавливаться, и они только на пути к окончательному выздоровлению. Но Рами все равно перестала к нему ходить. Во-первых, это было ей не по карману, а во-вторых, обнажать душу перед незнакомым мужчиной оказалось не самым приятным занятием, пускай он врач с дипломами и прочими регалиями. Теперь же приходилось расплачиваться.

Она скинула одеяло, спустила ноги на пол. В номере было холодно, и Рами зябко повела плечами. Она поднялась и, шлепая босыми ногами по шершавому ковру, подошла к окну. Её привезли сюда поздно ночью. Рами засыпала на ходу, и вид из окна было последним, что её беспокоило. Сейчас же она с любопытством раздвинула тяжелые шторы и выглянула наружу.

Солнце еще не поднялось, но непроглядная чернота за окном посерела, и Рами смогла увидеть пешеходную улочку, мощеную булыжником, аккуратные невысокие домики с треугольными крышами, покрытыми черепицей, а слева – широкую полосу песчаного пляжа и бескрайнее море до самого горизонта. Вчерашнее недоразумение с бронью гостиницы в Ростоке нечаянно подарило ей пару дней в шикарном курортном отеле на самом берегу. Она никак не могла вспомнить, как именно называется это место. Что-то похожее на Кулунсбон или Кельнунсборн.

До сегодняшнего дня Рами не приходилось бывать на Балтийском море. Видимо, тут будет не жарко даже сейчас, в конце мая. Она видела, как раскачиваются на ветру аккуратно посаженые, словно по линейке, деревья. Но даже несмотря на погоду, вид моря сразу поднял ей настроение и прогнал остатки кошмарного сна. Хотелось выйти на улицу и отправиться на пляж, но сначала неплохо помыться. Она скинула влажную от пота пижаму и направилась в душ.

Через полчаса, одевшись в мягкие спортивные штаны и серую толстовку с капюшоном, Рами вышла из гостиницы на улочку, ведущую к пляжу. Солнце только-только поднималось над горизонтом, и кроме неё тут не было ни души. Светало. Она прибавила шаг и через пару минут оказалась на широкой набережной, замерев, завороженная открывшейся картиной. Бледно-серое небо светлело, и из-за горизонта выползал оранжевый диск солнца. Холодный ветер норовил сорвать капюшон с головы. Рамиля потуже затянула тесёмки и по ступенькам спустилась на песчаный пляж, с наслаждением вдыхая резковатый запах морской соли и водорослей, знакомый ей с самого детства. То море было другим. Да и знакомые ей южные пляжи, покрытые крупной галькой, ничем не напоминали балтийские. Но разве сейчас это важно? Главное: она тут, живая, свободная, и у неё есть как минимум два дня до того, когда придется вернуться в Росток и погрузиться в работу.

С начала гастролей прошло больше трех недель, и Рами, наконец, привыкла к беспорядочному расписанию и постоянным накладкам. В её новых обязанностях не было ничего особенного. Это оказалось даже проще, чем работать в доме Аурманов. Из трех приемов пищи ей нужно было готовить только обед и очень редко ужин. Завтракали все в отелях, и потому утро принадлежало только ей. Саму Рамилю селили в скромных съемных квартирах, где имелось все необходимое для приготовления пищи.

Группу она почти не видела. Их познакомили в первый день, но это было минутным делом. К тому же она, увидев вокалиста среди остальных участников коллектива, так переволновалась, что стояла истуканом, уставившись в пол, и не смогла выдавить из себя ни слова. Она переживала, как сможет обслуживать группу за обедом, если при виде Йорана руки дрожали, а сердце колотилось в районе горла. Но вопрос решился сам собой. От неё не требовалось подавать еду, а лишь готовить. Ближе к двум в квартиру приезжал помощник менеджера и, загрузив всю приготовленную еду в сумку-термос увозил туда, где проходило застолье. Рами на застолья никто не приглашал, что, в общем-то, только радовало. Взаимодействовать с большим количеством незнакомых ей было бы непросто.

Она могла назвать новую работу идеальной, если бы не постоянные накладки. То оказывалось, что в арендованной квартире нет нормальной посуды, и помощнику администратора приходилось сломя голову бежать в ближайший супермаркет, чтобы купить кастрюли и сковороды, то обед по неизвестным причинам отменялся в самый последний момент, и Рами чувствовала себя полной дурой, потратившей несколько часов времени на никому не нужную готовку. А иногда, наоборот, ей сообщали о необходимости что-то сделать за полчаса до мероприятия, и она сходила с ума, стараясь успеть к сроку. Так было на прошлой неделе, когда в девять вечера ей позвонил Роберт, её начальник, и потребовал быстренько приготовить что-то на банкет из пятнадцати человек, который начнется через час. Что самое интересное, это произошло в воскресенье, когда все магазины не работали, и Рами пришлось импровизировать из тех продуктов, что остались с обеда. А их было, прямо скажем, не густо. Но она справилась. По крайней мере, никто после не жаловался.

И сейчас снова накладка. Бронь квартиры в Ростоке, где послезавтра должен был пройти концерт, сорвалась. Быстро найти другое жилье не получилось. Перед рок-фестивалем, на котором группа была хедлайнерами, все отели и хостелы портового города оказались заняты. Роберт не нашел ничего лучше, как поселить Рами на пару дней в ближайшем к Ростоку курортном городке Кюлунгсборн, а за это время решить вопрос с жильем. Она вспомнила название, когда принимала душ, а сейчас, стоя на широком песчаном пляже, поняла: если бы не разгильдяйство Роберта, то она могла бы никогда увидеть всей этой красоты.

Вообще Роберт Хёгквист, один из администраторов группы, был неплохим парнем: дружелюбный, вежливый, тактичный, готовый прийти на помощь, но очень уж рассеянный. Рамиле страшно было подумать, что бы случилось, отвечай Роберт не за питание и размещение группы, а за порядок на сцене. Но этим занимались другие. Потому концерты проходили без накладок, а публика была в восторге. По крайней мере, насколько она могла судить из отрывочных видео в социальных сетях. Ей хотелось попасть на шоу, но Рами не осмеливалась попросить, а сам Роберт ничего не предлагал.

Солнце поднялось из-за горизонта. Несмотря на пронизывающий ветер, потеплело. Рами сняла капюшон и, сцепив пальцы, потянулась вперед, выгибая затекшую спину. Уехав из Берлина, она бросила регулярные занятия тайским боксом, и её телу это не понравилось. Она ощущала потребность в хорошей разминке и тренировке. Интересно, а можно ли найти здесь что-то похожее на берлинскую школу боевых искусств? Хотя, зачем ей школа?

За год занятий Рамиля выучила основные удары и вполне могла составить тренировку самостоятельно. Только вот надо найти место. Она огляделась по сторонам. Широкий безлюдный пляж, мягкий, но при этом плотный песок. Чуть поодаль пожилой мужчина в тренировочном костюме делал зарядку на пляже. Что же, это чудесная идея. Тренировки на свежем воздухе – роскошь, которую она не могла позволить себе раньше. Рамиля отошла чуть в сторону, повернулась лицом к морю и принялась выполнять разминку.

Она закончила тренировку через час с небольшим, ощущая приятную усталость во всем теле. Все же не зря Рами год назад воспользовалась прощальным советом психолога и пошла на занятия по тайскому боксу. Активное движение помогало избавиться от навязчивых мыслей и поднимало настроение. Сделав пару глубоких наклонов, чтобы хорошенько растянуть мышцы ног, Рами выпрямилась и собралась было уходить с пляжа, но испуганно замерла на месте.

На безлюдной набережной она увидела мужчину. Он сидел на лавочке, нахохлившись, словно замерзший воробей, и смотрел в её сторону. Рамиля не смогла в подробностях разглядеть его лица, но все же кое-что подметила: худой, одет в старую куртку горчичного цвета, грязно-синие джинсы, кеды. На голове объемная желтая шапка не по сезону. Гладко выбритое лицо, на носу темные зеркальные очки, в которых отражается утреннее солнце.

Рами собралась отвернуться и пойти прочь, когда мужчина поднял руку и приветливо помахал ей, словно старой знакомой. Рамиля замерла, судорожно размышляя, что будет делать, если это человек вдруг решит напасть на неё. Будет ли преступлением ударить его ногой в пах и убежать? Ей не хотелось попасть в полицию, ведь её документы могли вызвать у служителей закона много лишних вопросов и оборвать только начавшуюся карьеру повара при известной шведской группе. Тем временем мужчина поднялся и направился в её сторону. Тут она поняла, что знает его. Пускай и поверхностно. Это был клавишник группы Хеймо Лехманн. В жизни он выглядел намного проще, чем на сцене. Никакой черной кожи, стоящих тонкими иглами волос, грима на лице делающего его похожим на монстра. Обычный европейский турист, вышедший на утренний променад. Рамиля понятия не имела, как он оказался в тридцати километрах от Ростока, где должны жить музыканты «Скрик».

– Привет, – поздоровался он, подойдя ближе, и улыбнулся. – Ты ведь наша новая сотрудница, правильно?

Улыбка у него была мягкая и немного извиняющаяся, а лицо доброе. И Рами почему сразу успокоилась. Хеймо не выглядел опасно, напротив, он сам казался напуганным.

– Да, все верно, – она кивнула и улыбнулась ему в ответ. – Я повар.

– Точно, я помню. Ты готовишь самую вкусную свиную отбивную, которую я пробовал в своей жизни, – он протянул руку. – А я клавишник группы Лехманн, но ты можешь звать меня просто Хеймо.

Рами вынуждена была ответить на рукопожатие. Ладонь у Лехманна была твердой и холодной.

– Благодарю, герр Лехманн. Мне приятно что вам нравится моя стряпня, – ответила она, чуть сжимая его тонкие пальцы. – Удивлена, встретить вас тут, в Кюлунгсборн. Я была уверена, что музыкантов разместили в Ростоке.

– Взаимно, – она отпустила его пальцы. Хеймо тут же убрал руку в карман. – Мне тоже казалось, что весь персонал селят в гостинице в Ростоке, хотя я не очень-то в этом разбираюсь.

– Вышла небольшая накладка, – объяснила Рами. – Ночью меня привезли сюда, но завтра после обеда Роберт обещал переселить в город.

– Ясно, – казалось, его не заинтересовал рассказ. Он перевел взгляд на море за её спиной и умолк.

Рами ощутила неловкость. Пожалуй, надо вежливо попрощаться и идти к себе в отель. У них не было никаких общих тем для разговора с Хеймо, и удивительно, что он вообще к ней подошел. Она набрала воздуха в легкие, чтобы сказать что-то вроде «Было приятно вас встретить, но мне пора», когда Хеймо внезапно широко улыбнулся и предложил.

– Раз мы оказались в одном месте в одно время, предлагаю позавтракать. Я вообще довольно легко переношу одиночество и мне не тяжело поглощать пищу одному. Но если есть возможность разделить трапезу с кем-то, то я всегда готов ей воспользоваться.

Рами нерешительно улыбнулась, пытаясь найти разумную причину для отказа, но её не было. Что бы она сейчас ни сказала этому человеку, все прозвучит наигранно. Ей ничего не оставалось, как кивнуть и произнести:

– Хорошо, только мне нужно на минуту вернуться в отель. Я немного вспотела после тренировки.

– Конечно, – Хеймо понятливо покивал. – Я буду ждать тебя тут на лавочке. Приходи, как сможешь.

Он повернулся к ней спиной и направился на свое прежнее место. Рами проводила его глазами и, накинув капюшон, побежала в гостиницу. Раз уж приняла это неожиданное приглашение, не следует заставлять Хеймо ждать.

Она быстро приняла душ, радуясь тому, что короткая стрижка позволяет не тратить уйму времени на сушку и укладку. Переоделась в свободные джинсы и серо-зеленый свитшот, надела удобные кожаные мокасины и отправилась на набережную, где уже появились первые прогуливающиеся туристы. Рами машинально взглянула на часы. Восемь сорок утра. Самое время позавтракать.

Хеймо на лавочке не оказалось. Рамиля остолбенело остановилась, уставившись на пустую скамейку. Может, у неё поехала крыша, и он ей вообще померещился? Ведь она до сих пор не могла понять, каким невероятным образом Хеймо Лехманн, вместо того, чтобы жить в комфортном пятизвездочном отеле в Ростоке, очутился здесь.

Она все еще раздумывала над собственной адекватностью, когда кто-то легонько коснулся её плеча. Реакция оказалась молниеносной. Рами развернулась на сто восемьдесят градусов и приняла боевую стойку еще до того, как поняла, что происходит.

– Эй, это всего лишь я. Не надо меня бить, – Хеймо испуганно смотрел на неё, подняв ладони.

– Простите, герр Лехманн. – Рамиля смущенно покраснела. – Я немного испугалась.

– Не извиняйся, все нормально. Я сам всего боюсь, но только у меня никогда не было такой реакции, – он рассмеялся. – С детства неуклюж. И прошу, давай без этого вот всего «герр Лехманн» и подобных расшаркиваний. Я рок-музыкант, а не директор банка. Мне привычнее просто Хеймо.

– Хорошо, – Рами кивнула, хотя все внутри неё противилось этой фамильярности. Называть мужчину по имени – значит сблизиться с ним, а Рами этого не желала.

– Ты умираешь с голода или можешь потерпеть минут двадцать? – спросил он.

– Могу, – осторожно ответила Рами, не понимая, к чему он клонит.

– Тогда давай прогуляемся по набережной, – он махнул рукой влево, – чуть подальше есть славное кафе с видом на море, и там намного дешевле, чем здесь.

Рами согласилась, но была удивлена. Похоже, герр Лехманн был тот еще скряга. Имея доход его уровня, беспокоиться о паре евро, как минимум странно. Правда, его скупость была на руку. Она пообещала себе, что не станет транжирить деньги, заработанные в туре, чтобы не остаться без гроша, когда он закончится.

– А что случилась и почему Роберт привез тебя сюда? – спросил он, когда они быстрым шагом пошли по набережной. Хеймо отличался высоким ростом и длинными худыми ногами, делающими его похожим на аиста. Подстроиться под его походку оказалось непросто, но Рамиля старалась изо всех сил.

– Я не знаю точно, – ответила она, – но хозяйка квартиры, которую забронировали для меня в Ростоке, в последний момент оказалась.

– И почему он ничего не нашел там, а повез тебя в такую даль? – Он повернул голову и взглянул на неё дружелюбно. Хеймо снял зеркальные очки, и она могла видеть его глаза – светло серые и чуть навыкате.

– Не было мест, – Рами развела руки в стороны, – Фестиваль. Мы приехали в город около часа ночи, и Роберт сказал, что не сможет ничего найти в это время, а тут у него знакомые.

– Да, знакомые. Только это не у него, а у меня, – Хеймо улыбнулся. – Значит, вот для кого я ночью номер искал. Роберт позвонил мне, когда я уже спал. Напустил туману. Я даже сразу не понял, чего он хочет. Решил, что парень привез на концерт свою подружку и пытается найти ей местечко.

– О, простите, я не хотела никого утруждать, – Рами испугано прижала ладони к груди. – Если бы знала, что это все так сложно, то попросила бы его оставить меня в автобусе.

– Ой, да брось, что ты, – он легонько похлопал Рами по плечу. – Это не стоило мне ничего. Спать в автобусе – самое неприятное, что с тобой может случиться, уж поверь. На утро разбитый, как с похмелья, а тело ломит, словно палками били.

К удивлению Рами, его прикосновение не вызывало волну паники, как случалось, когда до неё дотрагивался мужчина. Может потому, что Хеймо выглядел безобидно? Несмотря на рост, из-за худобы и ссутуленных плеч он не производил впечатления крупного мужчины. Она поймала себя на мысли что ей нравится вот так идти рядом и обмениваться ничего не значащими репликами.

– А вот и то самое место. – Он остановился и указал рукой на небольшое одноэтажное строение красного цвета с острой черепичной крышей над ней.

К кафе вела узкая тропинка, упирающаяся в низкий белоснежный заборчик с калиткой. Перед зданием на выложенной тротуарной плиткой площадке была организованная уютная уличная веранда. Вдоль заборчика росли цветущие герани в больших напольных горшках. К стеклянным столам придвинуты светлые плетеные кресла, с которых открывался потрясающий вид на пляж и Балтийское море, сверкающее в лучах яркого солнца.

– Сегодня свежо, но я все равно бы сел на веранде, – сказал Хеймо, остановившись перед входом. – Если ты, конечно, не умираешь от холода.

– Я согласна, – Рамиля чуть улыбнулась ему. – Тут красиво. К тому же я люблю прохладу.

– А я мерзну постоянно, – он присел за один из столиков. – Видимо, это потому, что я очень худой. Особенно ноги замерзают, у меня такое с детства. Сколько себя помню, все время стучал зубами от холода и всегда радовался возможности согреться. Ты не против, если я закурю?

– Пожалуйста. – Она равнодушно пожала плечами.

– Тоже вот дурная привычка. Никак не могу от неё избавиться, – он вынул сигарету из пачки и покрутил в тонких пальцах. – Я ведь бросал, и вполне успешно, а сейчас снова курю. И страшно заболеть раком, но бросить не получается.

– У меня отец умер от рака, когда мне было десять, – сказала Рами и сама опешила от того, что произнесла это вслух. Не в её стиле рассказывать посторонним такие личные вещи.

– О, сочувствую, – сказал он с печалью в голосе. – Мне повезло. Мой отец жив и, надеюсь, еще долго будет здравствовать. Родители – это такое…

Он хотел еще что-то сказать, но тут из дверей кафе вышел официант с широкой улыбкой на румяном лице, и Хеймо ответил ему тем же.

– Рад снова видеть вас в нашем скромном заведении, герр Лехманн, – Официант вынул из широкого кармана форменного фартука блокнот с ручкой, вопросительно посмотрел на Рами и добавил: – Доброе утро! Чем я могу вас порадовать сегодня?

Рами растерялась от его вопроса, но Хеймо заметив её смущение сказал:

– Мы будем комплексный завтрак, Кристиан.

– Отличный выбор, – официант еще мгновение улыбался им, а потом развернулся и скрылся в дверях заведения.

– Похоже, мы тут единственные посетители, – заметила Рами.

– Да, это нормально в этот сезон. Еще слишком холодно для купания, – он прикурил от зажигалки и выпустил в небо плотную струю горького дыма. – Хотя тут никогда не бывает достаточно тепло. По крайней мере, для меня. Да и вообще, не большой я любитель плавать.

Появился официант и молча поставил на центр стола керамическую пепельницу. Хеймо стряхнул пепел, сделал глубокую затяжку, а потом внезапно сказал:

– Ты ведь, наверное, хочешь знать, что я тут делаю? И почему не поехал, как вся группа, в Росток?

Рами и правда было это интересно, но она сама никогда бы не стала задавать этот вопрос, считая не своим делом, потому лишь неопределенно пожала плечами. Но он понял её жест как согласие и продолжил.

– Люблю это место. У меня тут друзья держат несколько отелей. Когда появляется возможность, я всегда приезжаю, хотя бы на денек. Здесь хорошо, как в детстве, когда я бывал тут с родителями и сестрами, – он посмотрел на Рами. – Я ведь не швед, а немец и родился в Восточном Берлине. Ты знала?

– Да, я читала биографии группы, – кивнула она. – Вы и Уолтер Краузе из Берлина. Дружили с детства, вместе играли в малоизвестной панк команде «Гниль» где вас и заметил продюсер «Скрик».

– Ага, так и было, – он растянул широкий рот в улыбке. – Только вот им нужен был только гитарист, а меня взяли в довесок и стараниями Уолтера. Он поставил им ультиматум, представляешь? Или вместе или ищите другого.

– Мне казалось, он такой высокомерный. – Рами вспомнила надменное красивое лицо гитариста. Многие фанатки сходили от него с ума, а в интернете постоянно появлялись его фото с умопомрачительными моделями, которых он, по словам фанатов, менял как перчатки.

– Уолтер? – Хеймо удивленно вскинул светлые брови. – Нет, ты что он славный. Я знаю его с начальной школы, и он ничуть не изменился. Такой же отзывчивый и впечатлительный.

Рами молча кивнула. Спорить не имело смысла. Она совершенно не знала Краузе, да и не хотела узнавать. Из всей группы её интересовал только Йоран, но спрашивать о нем сейчас было неуместно.

Снова появился официант с подносом. Он расставил перед ними тарелки с жареной яичницей, кружки с дымящимся черным кофе и корзинку с аппетитными пшеничными булочками. Только сейчас Рами поняла, как сильно проголодалась.

– Что-то еще? – вежливо осведомился официант, а когда Хеймо отрицательно покачал головой, ушел, унеся с собой грязную пепельницу.

– Вообще-то курить тут нельзя, – сказал Хеймо с таким видом, словно Рами его спрашивала об этом. – Но когда нет других посетителей, они ничего не имеют против. Порой нужно нарушать правила, чтобы жизнь казалась не такой скучной.

Рами вздрогнула и подняла на него взгляд. Он произнес почти те же слова, что говорил Йоран в её недавнем сне. Хеймо не заметил её реакции. Он был поглощён едой, и Рами решила последовать его примеру.

К её удивлению, Хеймо не позволил ей оплатить счет. Это внезапное проявление заботы насторожило её. С чего бы ему делать такие широкие жесты, и нет ли в этом подвоха? Но Лехманн по дороге назад вел себя так же непринужденно, как и раньше. Сама того не желая, Рами расслабилась и даже получала удовольствие от приятной прогулки и его постоянной болтовни. По его сценическому образу злобного демона нельзя было и предположить, что в жизни он такой простой, дружелюбный и общительный.

– А ты давно этим занимаешься? – спросил он внезапно, и Рами удивленно подняла брови.

– Чем этим?

– Спортом, – он указал рукой на пляж. – Я утром наблюдал за тобой, и это выглядело эффектно. Словно танец. Это что за боевое искусство?

– Тайский бокс, – она усмехнулась. – Мне никогда не казалось, что мои удары ногами можно принять за танец.

– Ну как же, знаешь, есть же такое искусство в Бразилии, – называется «капоэйра». Вот и тут похоже. Как давно ты этим занимаешься?

– Около года. Когда жила в Берлине, ходила на тренировки каждое воскресенье. А до этого я никогда спортом не занималась. Мне запрещали, – произнеся последнюю фразу Рами испуганно умолкла, но Хеймо не обратил внимания на её последние слова.

– Ничего себе, всего год и только раз в неделю, – он покивал. – Это же всего пятьдесят два занятия. Никогда бы не подумал, что за такой короткий промежуток времени можно научиться, вот так ловко управляться с собственным телом. Хотя мне вообще все это сложно представить. У меня хорошо только шаманские пляски выходят. Хотя ты и так это знаешь.