Ступа с навигатором

Глава одиннадцатая

Минут через десять нам с мужем удалось навести хоть какой-то порядок. Мы принесли пачки старых газет, которые хранятся для разжигания камина. Да, мир давно смотрит новости в интернете, но Дегтярев любит читать их по старинке, для полковника выписываются бумажные издания. Гарик не упускает по вечерам момента посмеяться над Александром Михайловичем, тот сопит, но молчит и по-прежнему разворачивает листы.

Набросав на пол гору старых изданий, мы подняли Нину, Илью, Гарика, Марину, осталось вернуть в вертикальное положение Дегтярева. Но тот начал вставать сам, не удержался на ногах и упал, на сей раз лицом вниз. Раздался громкий стук.

Я ойкнула, похоже, полковник здорово стукнулся лбом.

– Сашенька, ты жив? – закричала Марина.

– Отличный вопрос, – развеселился Никита, – интересно, сможет ли кто-то ответить: «Нет».

– Нет, – громко сказал Дегтярев и медленно сел, – думаю, у меня голова сейчас отскочит. Так лбом жахнулся.

– Александр Михайлович, вы разговариваете, – обрадовался Илья.

– Шар выпал, – засмеялась Нина, – вон он, под столом!

– Саша упал, больно стукнулся головой об пол и конец истории, – заликовала супруга.

Я посмотрела на пол в газетах, на грязных Илью, Гарика, Марину, на собак, которые словно вылезли из маслобойки, и решила: больше никаких консультаций психиатра на дому. Да, в поведении Дегтярева наблюдаются странности. Будучи наедине сам с собой, он ругает жену, хочет избавиться от нее. Но потом, увидев супругу, делается невероятно ласковым, преподносит странные подарки. Но давайте вспомним, что Александр Михайлович никогда не отличался тактичностью. На прошлый Новый год он забыл положить для жены под елку подарок. Начиная с двадцатого декабря Дашенька каждый день напоминала толстяку: «Ты купил что-то для жены?» Тот отмалчивался, потом разозлился, а тридцатого сказал: «Уже успокойся. Все в порядке». И тридцать первого в час ночи, когда все мы начали открывать коробки, толстяк вывел меня в коридор и зашептал:

– Быстро найди что-то, забыл приобрести сувенирчик для Марины.

А сегодня муж подарил жене валенки. Да, они ужасные с виду и надпись негодная, но толстяк сам поехал в магазин! Похоже, в его голове и впрямь что-то сломалось. Но давайте оценим поведение полковника с другой стороны. Абсолютно нормальный Дегтярев никогда не говорил жене ласковых слов, не покупал ей ничего даже к празднику, а ненормальный Дегтярев сегодня засыпал спутницу жизни нежностями, вручил жуткие катанки. Лично мне полковник со сдвинутой крышей нравится намного больше. Может, не лечить его? Лиха беда начало! Сейчас валеночки притащил, а потом и до брильянтового колье дело дойдет!

Мои размышления прервал тихий звук телефона, примчалось сообщение от Кузи: «Позвони».

Я быстро поднялась на второй этаж, вошла в свою комнату и соединилась с парнем.

– Где вы все? – спросил он. – Сидим с Сеней в офисе, а никого нет.

– Вынимали с помощью клизмы шар из полковника, – объяснила я.

– А-а-а, – протянул наш компьютерный гуру, – удалось?

– Не сразу, – пояснила я, – но потом догадались налить в резиновую емкость вазелиновое масло, полковник упал, тюкнулся лбом в пол, шар выпал!

– Весело у вас, – хмыкнул Сеня.

И я поняла, что телефон Кузи на громкой связи. А Собачкин продолжал:

– Что-то не понял. Зачем клистир в человека впихивать, если шар во рту? Всем привет.

– Сейчас приду, все объясню, – пообещала я и помчалась в офис.

Окрыв дверь, я увидела Семена с мобильным в руке.

– Что у вас с утра стряслось? – спросил друг.

Мне пришлось доложить ситуацию.

– Если они разведутся, немедленно женюсь на Марине, – объявил Собачкин, – нельзя упускать такую женщину! Как она готовит!

– Тебе нравится Мариша или ее супы? – уточнила я.

– Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, – сообщил Сеня.

– Один раз решил выяснить, кто автор крылатой фразы, – засмеялся Кузя, – нашел кучу стихов с этими словами. А имени того, кто ее придумал, не указано.

– Народная мудрость, – начал Сеня, и тут в офисе появился полковник.

– Сидим, ничего не делаем, – пробурчал он, – что у нас есть хорошего по клиентке?

Я опустила глаза, лучше молчать. Дегтярев сейчас в особо боевом настроении. Все, что в данный момент произнесет Дашенька, будет истолковано против нее.

– Информация, которую сообщила Алевтина, подтвердилась, – отрапортовал Кузя, – у них с мужем родились два сына и дочь. Супруг ворочает большими делами. Жена работает в библиотеке, ведет домашнее хозяйство. Полагаю, у нее не имелось времени даже чаю вместе попить. На постоянной основе в поместье работает один Василий.

– Оригинальный способ обезопасить себя от болтливой прислуги, – проворчал полковник.

– Но он срабатывает, – уточнил Кузя, – никакой информации о Зубаревых в интернете нет. Имеются лишь сухие сведения в Википедии. Проверил семью по своим каналам. Ничего плохого. Да, дети не зарабатывают. Рок-группа Павла мало кому интересна, вероятно, Сергей и создает компьютерные игры, но на рынке нет никакой продукции фирмы «Barkgum», Нина, возможно, нарисовала пару открыток, но о художнице Зубаревой никто не слышал.

– Ничего нового, – процедил полковник, – на детях гениев природа отдыхает. Обычные мажоры, живут за счет родителей, но раздувают щеки, прикидываясь творческими людьми. Полно таких.

– У Алевтины имеется сестра, – неожиданно объявил Кузя, – Надежда Федоровна.

– Нам клиентка ничего о ближайшей родственнице не сообщила, – удивилась я, – странно.

– Вовсе нет, – фыркнул Дегтярев, – что-то женщины не поделили, поругались, отношений не поддерживают. Зубарева ее из своей жизни и памяти вычеркнула!

– Надежда живет в деревне, – продолжил Кузя, – не работает.

Дегтярев потер затылок.

– Похоже, мое предположение о ссоре верно. Даже если сестры разругались вдрызг, для закона они родственники, следовательно, наследники. Если Алевтина уходит на тот свет, Надежда имеет право претендовать на хороший кусок. Дарья, возьми адрес и отправляйся к тетке!

– Наша клиентка даже не намекнула, что она у родителей не одна, – решил поспорить Семен, – похоже, отношения давно порваны.

– Вот и выясним, что к чему, – не сдался полковник и глянул на меня: – Поторопись.

Глава двенадцатая

– Чего ищешь, милая? – раздался за спиной звонкий голос.

От неожиданности я подпрыгнула, обернулась, увидела бабушку и ответила:

– Хотела поговорить с Надеждой Федоровной, она тут живет.

– Народ отсюда уехал, – объяснила старушка, – а из села всех отправили в Ёжкино. Здесь землю купила строительная фирма, хочет поселок поставить. Место тихое, в лесу ягод косой коси. Родник есть, вода прямо сладкая. Я переезжать отказалась и лучше всех устроилась. Тебя как зовут?

– Даша, – ответила я.

– Глаша, – засмеялась старушка, – в рифму вышло.

– Может, знаете адрес, куда люди переехали? – осведомилась я.

– Конечно, – закивала пенсионерка, – а тебе зачем?

– Хочу встретиться с Надеждой Федоровной, – ответила я.

Старушка поставила на землю ведро.

– Во! За водой на родник бегала. Не получится у тебя с Надей поболтать.

– Почему? – удивилась я.

– Так умерла она, – сообщила собеседница, – ни с того ни с сего на тот свет подалась. Хочешь чаю?

– Спасибо, с удовольствием, – обрадовалась я возможности поговорить с женщиной.

Вероятно, она знает кое-что о сестре Алевтины Федоровны.

– Пошли, – улыбнулась бабуля и взялась за ведро.

Я отняла у нее ношу:

– Помогу вам.

– Ну-ну, – усмехнулась старушка, – спасибо. Идти нам минут семь. Как устанешь, скажи. Что у тебя в пакете? Чего привезла?

– Всякое-разное к чаю, – объяснила я, – если разрешите, угощу вас.

– Надьке-покойнице гостинцы адресовались? – уточнила бабуля, когда мы двинулись по тропинке. – А раз она ко Господу отошла, то мне ее подарочек отдашь.

– Коробки запечатаны, – почему-то начала оправдываться я, – никто содержимое не пробовал.

– Да и за открытую, ополовиненную тоже спасибо, пенсия маленькая, а вкусненького хочется, – бесхитростно сообщила бабушка.

– Как ваше отчество? – спросила я, остановилась и поставила ведро.

– Редкое оно у меня, небось, никогда не слышала такое. Ивановна, – засмеялась старушка, легко подняла тяжелую емкость и быстро зашагала вперед, – не волнуйся. Всю жизнь таскаю ведра. А чем долго занимаешься, то нетрудно. Ты сюда как добралась? Автобус не ходит. Пешком по шоссейке топала?

– Нет, – засмеялась я, – на машине приехала, припарковалась у закрытой лавки.

– А-а-а, – протянула хозяйка, – а вот и мой замок!

Я окинула взглядом избу, к которой приделали застекленную веранду.

Бабушка открыла дверь.

– Входи.

– Вы не запираетесь? – удивилась я.

– Так красть нечего, – засмеялась пожилая женщина, – даже телевизора нет. Не нужен он мне, один вред от ящика.

Когда мы сели к столу, хозяйка взяла из коробки конфету и заулыбалась.

– Шоколадная! Давно такими не баловалась. Ну, спрашивай, что хотела.

– Надежда Федоровна, наверное, болела? – начала я.

– Может, и так, – кивнула хозяйка, – кто ж знает. Вроде не жаловалась она на здоровье. Да что внутри у человека, он сам не знает.

– Надо на обследование ходить, – пробормотала я.

Старушка засмеялась:

– Да ну? Может, в Москве, у богатых, такое получится, а нам, нищим, следует железное здоровье иметь, чтобы свое здоровье исследовать. Сначала к терапевту запишись, это значит, в райцентр.

– Позвонить можно, – возразила я.

– Так нету в лесу связи, – усмехнулась Глафира Ивановна, – да и у меня мобильный отсутствует. Вот Надька и померла.

Я в очередной раз удивилась ее звонкому голосу и вдруг поняла: глаза у старушки не выцвели, они не старческие. Если отвести ее в салон, подстричь, затонировать седину, нормально одеть, то получится женщина лет шестидесяти, а это не старость, просто она не ухаживает ни за лицом, ни за волосами.

– Говорят, Надя просто заснула, – продолжала Глафира Ивановна, – а утром не встала. Вот не помню, когда случилось. Муниципальные похороны делали, родных у Надежды не имелось. За счет государства где-то упокоили. Я не присутствовала, одна тут осталась. Мне Ленка Тренева рассказала, когда вдруг ее сюда занесло.

– Печальная история, – вздохнула я.

– Ну с одинокими так всегда, – усмехнулась Глафира и потянулась к вафлям, – живут они по-царски. Никаких забот о семье, что хотят, то и воротят. А умирают как собаки. Хотя у псов хозяева есть, они о больных заботятся, хоронят с любовью, оплачут от сердца.

Из коридора раздался грохот, хозяйка вскочила.

– Мурлыка! Добрался до банок. Посиди тут, сейчас вернусь!

Женщина убежала. Я оглядела комнату, такое ощущение, что машина времени переместила меня в семидесятые года двадцатого века. На одной стене ковер, у другой «стенка», в ее застекленной части красуется сервиз «Мадонна», вазочки, фарфоровые фигурки. Два кресла закрыты пледами, их связали крючком, на полу домотканые дорожки и дверь в стене, наверное, она ведет в другую комнату.

Я встала и приоткрыла створку. Да, да, знаю, нельзя поступать подобным образом, но Дашенька сейчас детектив, следовательно, может незаметно для хозяйки проявить невоспитанность.

Я заглянула в помещение. Ну и ну! Ожидала увидеть крохотное пространство, в нем кровать с горой подушек, трехстворчатый шифоньер, иконы на стенах. А вижу кабинет, одна стена занята полками с книгами. Другая напоминает аптеку, в ней много-много небольших ящичков, на каждом имеется белая наклейка. Вместо постели стоят два мягких, удобных кресла. Еще здесь современный письменный стол, на нем дорогой ноутбук…

– Мурлыка, – громко заговорила Глафира, – ох, давно тебе от меня полотенцем не доставалось!

Я быстро села на место, и спустя время хозяйка вернулась в столовую.

– Еще чайку?

– Спасибо, – заулыбалась я, – поеду домой.

– Зачем тебе Надя-то понадобилась? – проявила любопытство собеседница.

– Поговорить хотела, – ответила я.

– О чем? – тут же заинтересовалась Глафира.

– Да уж теперь неважно, раз она скончалась, – отбила я атаку, попрощалась и ушла.

Глава тринадцатая

– Василий понятия не имеет, что у Алевтины есть родная сестра, – сказала я, когда закончила рассказ о своей поездке, – пока ехала, поговорила с ним по телефону, осведомилась, может, у вдовы есть какая-то родственница, пусть дальняя. Мужчина уверенно ответил: «Ее родители скончались. Муж тоже ушел в мир иной. Из близких остались только два сына». Может, ты ошибся в отношении Надежды?

Последний вопрос адресовался Кузе. Тот улыбнулся.

– Да нет, Надежда Федоровна существует, она не медийное лицо, в интернете не имеется толпы ее интервью. И сообщения о смерти нет. М-да.

Докладчик замолчал.

– Ну-ка, парень, что невесел? Что ты голову повесил? – засмеялся Сеня.

– Накосячил, – признался Кузьмин, – и мог вообще этого не заметить. Когда Даша рассказала про кабинет, шкаф с ящичками, два кресла… Вот тут щелкнуло! Поэтому зашел на ведьминский сайт…

– Куда? – поразилась я.

– В интернете имеется несколько мест, где толкутся маги, экстрасенсы, колдуны, всякие бабки, шаманы, – затараторил Кузя, – те, кому повезло часто появляться на телевидении, там не зарегистрированы. Они уже раскручены, у каждого свой сайт. Люди знают, где экстрасенса искать. Посмотрел человек программу, как экстрасенс всех вылечил, спас, деньги помог заработать, и бежит к такому великому волшебнику на прием. Однако сейчас магов, гадалок, целителей непуганые толпы, но о большинстве из них никто не слышал. Телеволшебники ого-го какие денежки берут. А тетя Мотя, которая яйцом из тебя болезни выкатает, недорого стоит. Как такую найти? Зайти на сайты, где нечисть сидит. Вот, смотрите!

Кузьмин повернул к нам экраном один из своих ноутбуков.

– Все просто. Фото, фамилия, имя, отчество, специализация. Что этой бабе или мужику лучше всего удается, цена за прием, отзывы клиентов. Владельцы сайта предупреждают: негативные отзывы не удаляются. Похоже, не врут. У каждого «лекаря» имеются недовольные. Думаю, хвалебные слова пишут родные, друзья колдунов. У всех не так много реакций, от одной до десяти-пятнадцати. У Надежды Федоровны тоже. И все прямо мармеладные. Слушайте.

Кузя взял стакан с водой, быстро осушил его и начал читать вслух:

– «Надежда, вы чудо!», «Наденьке на всю жизнь благодарна», «Кому-то моя беда покажется смешной, но наша кошка что-то съела на дороге, стала умирать. Спасибо, Надежда! Киса здорова!»

– Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит, – хмыкнул Дегтярев.

– О женщине на сайте сообщается: она врач, гомеопат, – продолжил Кузя, – у нее диплом медвуза. Докладываю по порядку. Родители Алевтины и Надежды медики. Учились в Москве, поженились, будучи студентами. Муж сделал яркую карьеру: доктор наук, профессор, читал лекции студентам, главврач больницы, кардиолог. Мать отоларинголог, работала с детьми. Федор Николаевич и Анна Яковлевна уважаемые люди и совсем не бедные. Оба они потомственные доктора, продолжили дело своих родителей. На момент появления на свет первой дочки Нади Феде и Ане было по тридцать четыре года.

– Не торопились они с потомством, – заметил Дегтярев.

– Или не получалось, или хотели для себя пожить, – прибавил Семен, – вокруг пары одни врачи, сами они из той же стаи, знали, как предохраняться.

– Внучку бабушка и дедушка по линии матери не увидели, они уже скончались. А вот Николай и Варвара, родители Федора, в те годы живы, еще работали. Молодые не ютились в съемной комнатушке. Совместную жизнь они начали в пятикомнатных хоромах, которые остались от покойных отца и матери Анны. А потом, спустя годы, еще получили кооперативное жилье от предков Феди. И две дачи в придачу.

– Неплохо, – вздохнул, как всегда, немногословный Леня.

– Да уж, – пробормотал Дегтярев, – в советское время мало кому так везло.

– Надя появилась на свет в более чем обеспеченной семье, через семь лет родилась Алевтина, – вещал дальше Кузя. – Надежда училась в престижной в то время школе в центре Москвы. Лето проводила в доме на Николиной Горе. Но в четырнадцать лет она неожиданно пропадает с экранов радаров. Где Надя? Что с ней? Прописана девочка по-прежнему у родителей. Но из школы ее забрали. Где учится подросток? Большой вопрос! И еще деталь, обе девочки осиротели в год, когда Надежда куда-то пропала. Анна Яковлевна, их мать, умерла от инсульта. И спустя много лет я нахожу старшую дочь Зубаревых на сайте, где толкутся в одном ряду хилеры, экстрасенсы и… гомеопаты.

Кузя оттолкнулся руками от стола и подъехал на стуле поближе ко мне.

– Навряд ли медик живет в избушке.

– Там у нее кабинет для приема больных, – воскликнула я.

– Угадала, – улыбнулся Кузьмин.

– Просто бред, – возмутилась я, – Глафира Ивановна врунья! Зачем она историю про смерть Нади придумала? Прямо сейчас поеду назад! Ну очень хочется кой-чего спросить у дамочки.

– Нет ответа, – вздохнул Собачкин.

– Давай сначала зададим вопрос нашей клиентке, – остудил мой пыл Дегтярев, – выясним, почему она забыла упомянуть про наличие у себя сестры.

Послышалось попискивание, потом Кузя спросил:

– Алевтина Федоровна?

– Да, я, – вылетело из ноутбука.

Мы молча слушали диалог.

– Кузьмин беспокоит.

– У меня определился ваш контакт.

– Возникла необходимость поговорить с вами. Сумеете найти время? Дарья подъедет в любое место.

– Сейчас нахожусь в торговом центре «Колодец». Неподалеку от него ресторан «Дипломато-итальяно». Пусть Дашенька посмотрит по навигатору, сколько ей ехать, и напишет мне. Точно рассчитаю время, приду туда без опозданий!

Я встала.

– Выпью чаю и помчусь.

Семен тоже поднялся.

– Давно не заглядывал в харчевни, возьми меня с собой.

Глава четырнадцатая

– Тут уютно, – улыбнулась я.

– И посетителей нет, – прибавил Семен, – зал маленький, всего четыре столика.

– Местечко для своих, – пояснила Алевтина, – оно принадлежало моему мужу. Он использовал ресторанчик для бесед с теми, кого не следует принимать официально, и тогда двери запирали, никого не впускали. В остальное время может зайти кто угодно. Но чек высокий и не каждому по карману. Что случилось?

– Надежда Федоровна, – начала я.

Алевтина сложила пальцы рук в замок.

– Ясно! Имело смысл рассказать детективам про сестру. Но история такая страшная. Я трусиха! Чуть что, сразу голову в песок и сижу так. Ничего с собой поделать не способна, слова папы «только ради чести семьи тебя на расстрел не поведут» навечно в памяти. Отец умер, но дочка его по сию пору боится. Надя жива?

– В списках умерших ее нет, – ответила я, – прописана женщина в глухой деревне. Но в доме, где она зарегистрирована, сейчас живет старушка, та сообщила, что госпожа Зубарева умерла. Однако мы нашли ее на сайте, где гомеопаты предлагают свои услуги. Похоже, Надежда неплохо зарабатывает. А в избе у нее кабинет, где принимает клиентов. Кто приезжает в умершее село? Не знаем!

Алевтина отвернулась к окну.

– История неприятная. Надежду не видела много лет, и я ее не считаю своей сестрой. Понимаете…

Алевтина поставила локти на стол.

– У нас с ней особой дружбы не имелось. Мешала разница в возрасте. Всего семь лет, скажете вы. Но семь и четырнадцать – это яма, которую не перепрыгнуть. А пятнадцать и двадцать один зияющая пропасть. Я гордилась наличием старшей сестры, хотела с ней дружить, но натыкалась на стену. Надя презирала, как она говорила, «малявку». Злилась, что из-за меня ее счастливая жизнь завершилась.

– Обеспеченные родители могли купить обеим девочкам что угодно, – вступил в беседу Сеня, – навряд ли старшая слышала пассаж: «Але надо к зиме шубку приобрести, тебе придется пока в старом пальто походить».

– Нет, конечно, – улыбнулась клиентка, – но подруг ей в дом запретили приводить, чтобы младенец не подцепил заразу. И мне больше внимания уделялось первое время. Надя страшно ревновала. Потом все вернулось в прежнюю колею. Но когда я пошла в первый класс, мама опять начала о младшей больше думать. Делала со мной уроки, занималась иностранным языком. Надя Алю люто возненавидела, она сестру била, толкала. Я падала, вечно в синяках ходила, но не жаловалась на родственницу.

– Почему? – удивился Сеня. – Ее бы наказали.

– Вот-вот, – согласилась Алевтина, – отец в строгости дочек держал, требовал абсолютного послушания. Я его ужас как боялась, несусь домой из музыкальной школы, а по спине холодный пот течет. Вот опоздаю и на неделю без прогулок останусь. А Надя не такая, она всегда делала, что хотела.

Алевтина выдернула из держателя салфетку и прижала к губам, потом убрала руку.

– Тяжело очень вспоминать тот день! Я вернулась из школы раньше, отменили последние два урока. Открываю дверь, слышу крик мамы и бегом к себе в детскую. Поняла, опять родительница и старшая сестра ругаются. Как правило, ссоры у них случались из-за нежелания Нади идти на дополнительные занятия к репетиторам или в бассейн. Возможно, старшая дочь хотела отправиться к подруге, а ей велели делать уроки. Услыхав слово: нет, Надежда всегда впадала в истерику, швырялась чем под руку попало, нецензурно ругалась. Когда огонь утихал, всегда доставалось мне. Мама вся красная, злая входила в детскую и шипела младшей дочери.

– Ну? Ты что хочешь? Бросить музыкальную школу?

Я начинала плакать.

– Нет, нет, никогда.

Но все равно младшую тоже наказывали. Такую систему воспитания внедрил папа, когда старшая девочка окончательно распоясалась. Федор Николаевич сказал дочкам:

– Если одна из вас нам с мамой нагрубит, обе лишаетесь встреч с друзьями, мороженого, кино и так далее. Не хотите подставлять сестру? Держите себя в узде.

Алевтина Федоровна печально улыбнулась.

– Может, в другой семье, где дети друг друга любят, такое и сработает. Но у нас иначе. Тихая отличница Аля безропотно выполняла все правила, которые установили родители. Надя их постоянно нарушала, а доставалось по полной только мне. Скандалы у нас тогда были постоянно, ну прямо война с марсианами. И развивались действия всегда одинаково. Надя хамила маме, потом убегала из дома. Анна Яковлевна мчалась к младшей дочери, отвешивала ей пощечины, запирала в комнате и выдыхала. Сейчас понимаю, у матери имелся свой способ сбросить нервное напряжение: наподдать Але ни за что. А в тот день у нас заболели сразу две учительницы, по математике и физкультуре. Грипп их свалил, поэтому после второго урока я прибежала домой, поняла: и мать, и Надежда в квартире, очень тихо прокралась в свою комнату и затаилась там. По воплю мамаши, который разлетался по нашим хоромам, маленькая Аля поняла: Анна Яковлевна и Надя опять скандалят. Но на этот раз это прямо война с псами-рыцарями! Я услышала глухие удары, потом рыдания старшей сестры.