Случайный флирт

– В какой-то степени я рада, что процесс замедлился. Еще три совершенно сумасшедшие недели с Виви – и можно сойти с ума.

Келли кивнула, не вслушиваясь в разговор. Она внимательно следила за тем, что передавали по телевизору, там, слава богу, Донован уже закруглялся.

– Донован Сент-Джеймс прав. Город требует больших масштабов.

Лорелея не стала интересоваться тем, по какому поводу затеяно судебное разбирательство.

– Всегда интересно, каким образом люди становятся корифеями, – сказала она, считая, что это удачная шутка. – В университетах есть специальная программа? А степень бакалавра по руководству болтовней тоже дают?

Келли пожала плечами.

– Думаю, нужно сделать себе имя в политике или журналистике, чтобы доказать, что ты достаточно умен, чтобы сообщить что-нибудь разумное по телевидению.

– Тогда каким же образом Донован Сент-Джеймс стал божьим избранником?

Келли посмотрела на Лорелею как на сумасшедшую.

– Все просто: он необыкновенно талантлив.

– Ты так думаешь?

– Так все говорят. А ты никогда не читала то, что он пишет?

– Нет, с тех пор, как он разрушил семьи Дюбуа и Диллар.

– Они сами в этом виноваты. Коррупция имеет обыкновение нанести удар в спину, если что-то скверное вылезет на свет.

Лорелея сожалела о том, что случилось с семьями ее друзей. Это повлияло на всех без исключения.

– Но Донован, похоже, был рад этому. Естественно, он привлек огромное внимание к своей персоне, разорив и загнав в депрессию других.

– Именно это и заставило всех обратить на него внимание изначально. За последние три года внимание к нему возросло благодаря его проницательности, умению анализировать и кропотливому поиску фактов. Он публикуется в газетах и на веб-сайтах по всей стране. Именно поэтому постоянно выступает по телевидению.

– Да? Я и не знала. – Хм, похоже, Лорелее следовало об этом знать.

– Но теперь-то знаешь. Если понадобится узнать об изменениях в мире, его публикации в газетах станут отправной точкой. У него архив на сайте. Там много интересного.

Да, похоже, Донован создает себе имя уже не первый год, а она об этом не знала. Политика и все эти хвастливые «говорящие головы», которые освещают ее, вызывали у Лорелеи лишь головную боль. Новостные программы наводили жуткую тоску.

Келли бросила пульт Лорелее и взяла рюкзак:

– Мы, может быть, после занятий зайдем куда-нибудь выпить. Хочешь пойти с нами?

– Спасибо. Не сегодня. – Запрет, который она наложила на себя, все еще действовал – слишком уж свежи воспоминания воскресного утра, даже думать об этом не хотелось.

– Позвони мне, если передумаешь. Пока.

– Пока.

Секундой позже Келли появилась снова.

– Сегодняшняя газета. – Она бросила ее на журнальный столик. – Между прочим, колонка Донована напечатана в разделе редактора, – если интересно, посмотри.

Как только Келли ушла, Лорелея развернула газету, бегло просмотрела до середины и вынула ту часть, которую ее бабушка и мама все еще называли «Страницы по средам» даже сейчас, когда они стали глянцевой журнальной вставкой о событиях в обществе. На обложке была цветная фотография Виви и Коннора, идущих в собор. Заголовок обещал подробное описание церемонии и фотографии на следующих полосах. Лорелея бегло просмотрела издание. Несколько замечательных фотографий в соборе и несколько на приеме. На большинстве запечатлены звездные гости Коннора из мира музыкального бизнеса, крупные бизнесмены и светские персоны Нового Орлеана. Она нашла и себя на фотографии подружек невесты, маму и отца перед входом в собор. Была и фотография Донована рядом с членами городского совета и главами трех благотворительных организаций, с которыми работала Виви. Фотография заставила ее вспомнить о том, что сказала Келли. Лорелея открыла колонку главного редактора, нашла статью, в которой высказывалось мнение по поводу билля, обсуждаемого в конгрессе на этой неделе, написанную хорошим языком; комментарии производили впечатление, но ей нужен был источник, сам билль, только тогда она сможет составить обоснованное мнение.

Боже мой! Даже стиль его письма не скрывал снисходительного саркастического тона. Донован крайне заносчив.

Лорелея решительно сложила газету. Пора уже избавиться от наваждения в виде Донована и начать заниматься своими делами. Ей нужно посмотреть на расписание Виви, начать готовиться и выработать план действий. Завтра она займет центральное место.

Лорелея нервничала. Боязнь сцены. Это центральная сцена, и это решало ее судьбу. Если будет нервничать и провалится, она только подтвердит, что психопатка и неудачница, у которой ветер в голове. Если же все пойдет хорошо… Лорелея вздохнула. Если все будет хорошо, она сама проложит свой путь, не будет больше «еще одной девочкой из семьи Лабланк». Предыдущие полгода были посвящены этому, начинали сказываться усталость и напряжение.

Еще одна причина забыть о том, что произошло с Донованом, и сосредоточиться на том, что действительно имеет большое значение.

Лорелея взяла чашку с кофе и вкладку светской хроники, намереваясь отложить газету для Виви, когда вдруг увидела свое имя.

«Несколько гостей из молодежи праздновали до поздней ночи, бар был открыт, персонал не переставал подавать напитки. Лорелея Лабланк, сестра новобрачной, выступившая подружкой невесты, сменила наряд, который надевала для участия в церемонии, на кокетливое сверкающее платье и танцевала ночь напролет с одним из наиболее завидных холостяков. Что интересно, она и этот журналист и телекомментатор Донован Сент-Джеймс, похоже, были весьма расположены друг к другу, что, несомненно, огорчило других свободных от брачных уз мужчин и женщин».

Лорелея чуть не уронила чашку.

– Какая мерзость!

Компания «Сент-Джеймс медиа» размещалась в офисном здании, скорее подходящем для компании средней руки, но среди персонала за ним закрепилось название «Замок Гений» по аналогии с нашумевшим телевизионным рекламным роликом-интервью, к сожалению названным «Туалет Гений». Именно он за одну ночь вывел компанию из состояния борьбы за выживание в разряд суперзвезд, превратив в самый крупный на юге холдинг по производству рекламных роликов и документальных программ.

Офис Донована находился прямо напротив офиса его отца, но он редко бывал там. Он не участвовал в бизнесе, рекламные ролики обеспечили ему хороший текущий чековый баланс и оплату обучения в колледже, он не был по-настоящему заинтересован в их производстве, но поскольку отпрыскам положено иметь офис в компании, отец предоставил и ему такую возможность.

Донован мог бы работать там, однако предпочитал собственное пространство, где меньше отвлекающих моментов, а стремление работать вне расписания ни у кого не вызывало вопросов. Донован редко заходил в свой офис, качественно и дорого отделанный, но имел возможность развешивать там почетные знаки и дипломы.

В настоящее время тем не менее он более широко пользовался студиями, поскольку его появления на телевидении участились. Оборудование и персонал студий были первоклассными, и Донован пришел к выводу, что ему нравится использовать возможности семьи.

Как бы там ни было, очень удобно иметь офис, куда можно заскочить, оставить что-то не очень нужное или надеть галстук перед выходом в эфир. Ослабив узел на шее, Донован направился в свой кабинет.

Секретарь отца следовала за ним, что-то рассказывая, он слушал вполуха. Открыв дверь, он увидел на диване у окна Лорелею.

Откуда ей стало известно, что он будет здесь?

Донован закрыл за собой дверь.

– Лорелея. Это… так неожиданно.

Она скрестила руки на груди.

– Неужели? – Из нее прямо-таки сочился сарказм.

– Да. Твои слова «желаю счастья в жизни», с моей точки зрения, не предполагали, что ты вот так запросто заскочишь ко мне поболтать.

– Это было до того, как о нас написали в газете.

– О нас?

– Да, о нас! – В ее голосе сквозило нескрываемое раздражение.

– Когда? С какой стати?

– Сегодня утром. В светской хронике, где описывается свадьба.

– И ты пришла рассказать об этом?

– Я предположила, что ты уже знаешь.

Беседа, похоже, могла несколько затянуться. Донован присел на край письменного стола.

– Нет. Я обычно не читаю этот раздел.

Упоминание о колонке застало Донована врасплох. Ему бы и в голову не пришло, что Лорелея читает подобные статьи.

– И что там написано?

В ответ Лорелея вытащила из сумки вырванную страницу и сунула ему в руки. Доновану понадобилась минута, чтобы просмотреть список гостей, описание того, что на ком было надето, и описание ледяных скульптур, потом он увидел имя Лорелеи и свое. Перевернул лист, ожидая продолжения, но на обратной стороне было только рекламное объявление казино.

– Это все?

Лорелея не смогла скрыть возмущение.

– А этого недостаточно?

– Я действительно не вижу проблемы, Лорелея.

– Моя мать читает «Страницы по средам», как Библию.

– Моя тоже. Что из этого?

На этот раз Лорелея сорвалась.

– Это все, что ты можешь сказать?

– Не вижу причины сходить с ума по этому поводу.

– Совершенно ясно, что твоя мать не присылала тебе все утро послания, требуя объяснения, поскольку полгорода требует объяснений от нее.

Ах, вот на что она так разозлилась. Черт побери! Он точно знал, какое нижнее белье она предпочитает – тонкие кружева.

– Послушай, Лорелея. Мы ни перед кем, ни за что не должны оправдываться, и, уж конечно, не стоит обращать внимание на безосновательные измышления назойливых бездельников в заметке, которую можно было бы классифицировать как сплетни.

Глаза Лорелеи расширились.

– Безосновательные измышления?

– Да, это безосновательно, по крайней мере пока твое неуместное беспокойство не придало распространителям сплетен уверенности в своей правоте. Уже одно то, что ты примчалась сюда, показывает, что там действительно что-то произошло и скрыто от публики. Кто-то написал все это на удачу, а ты заглотила наживку. Таким образом, призналась перед всем светом, что у нас был секс.

Глаза Лорелеи расширились еще больше.

Совершенно очевидно, она не продумала свое поведение, не понимала, что происходит до сих пор, а когда пришло осознание, вскочила и принялась расхаживать по комнате в растерянности. Бормотала что-то, Донован слышал лишь обрывки слов и случайные фразы по поводу того, что мать и Виви убьют ее. Проскочило даже имя Коннора. Наконец она перестала метаться и повернулась к нему:

– Что теперь делать?

Но Донован не считал ситуацию настолько ужасной.

– Я собираюсь заняться своими делами, как всегда. Да и ты можешь заняться тем, что считаешь нужным.

– Донован, прошу тебя помочь в этом деле. Ты можешь не обращать внимания на сплетни в газете, но я не могу.

– С каких это пор? О тебе в свое время писали много и даже с более пикантными подробностями.

– Знаю. Тогда меня это не беспокоило, но сейчас ситуация изменилась.

В голосе Лорелеи уже не слышались нетерпение и агрессия, в какой-то момент она даже показалась ему уязвимой. Но она просто переигрывала, придала ситуации слишком большое значение. И если оставить ситуацию без внимания, она сама собой вскоре разрешится.

– Знаю, я никогда не была святой, как Виви. И никогда не буду. – Лорелея слегка улыбнулась, и он понял: очевидно, ей трудно походить на такую безупречную девушку, как Виви. – Дело в том, что на время медового месяца Виви и Коннора я собираюсь выступать от их имени, вести дела с благотворительными организациями, которые они представляют или поддерживают. Подобные сплетни вредят не столько моей, сколько их репутации. – Она говорила совершенно серьезно. – Я забочусь не только о себе.

Обычно у Донована не хватало терпения выслушивать о бедах «детишек» элиты города. Но Коннор и Виви исключение, именно они постепенно заставили его изменить мнение. Они не сидели сложа руки, пользуясь трастовыми фондами, не рассчитывали на то, что благодаря связям их семей они смогут благополучно существовать. Они много и усердно работали. К этому Донован не мог не относиться с уважением.

Черт! Донован чувствовал себя ужасно. С каких это пор он стал жилеткой для слез для чувствительных барышень в бедственном положении?

– Кто автор заметки?

У Лорелеи, похоже, камень свалился с души, когда она поняла, что Донован смягчился. Она посмотрела, кто подписал статью:

– Эвелин Джоунз.

Он знал Эвелин в основном по заметкам в желтой прессе.

– Она была среди гостей на свадьбе?

Лорелея попыталась вспомнить.

– Она была там. Хотя я абсолютно уверена: ушла сразу после того, как разрезали свадебный торт.

– Тогда она пишет о том, что ей рассказали. Да все, кто оставался тогда в баре, были примерно в таком же состоянии, что и мы.

– Кроме обслуги.

– А тот, кто поведал пикантные подробности, скорее всего, получил очень хорошие чаевые.

– Это ужасно!

Донован пожал плечами, не поддержав ее гневный выпад.

– Деньги могут все. Что есть, то есть.

– Так ты, значит, смог бы продать чью-то репутацию за деньги? – Лорелея выглядела озадаченной.

– Успокойся. У меня нет необходимости распространять сплетни, и к тому же я не нуждаюсь в деньгах. Да и что, в сущности, произошло? Мы демонстративно не объяснялись в любви в баре. Это все потом. – Донован замолчал, поскольку Лорелея залилась краской. – Мы много смеялись. Вот и все. И остальные тоже веселились от души. Чем еще занимаются на вечеринках? А в статье все приукрасили для усиления эффекта.

Лорелея энергично закивала, но вдруг резко остановилась.

– Подожди-ка… – Она бросила на него подозрительный взгляд и сурово сдвинула брови. – Почему ты так уверен, что мы не объяснялись в любви? Ты же сам сказал: все было как в тумане из-за текилы.

Черт! Она помнит это.

– Головой, конечно, не поклянусь…

– Так ты, оказывается, помнишь. – Подозрение, написанное на ее лице, превратилось в ужас. – О боже! Знать, что ты помнишь, а я – нет…

Теперь Донован почувствовал себя извращенцем, что само по себе абсурд. Но он не знал, что должен сказать, чтобы это ужасное выражение уязвимости исчезло с ее лица.

– Я… Мы… – Лорелея вскочила с дивана и схватила сумочку. – О боже! Мне пора идти.

– Мы просто занимались сексом, Лорелея.

– Ах, вот как. Успокоил, благодарю.

– Ты хочешь репортаж об этом? Прямой репортаж с места событий?

Ее глаза расширились.

– Ты можешь это обеспечить?

Ответом на ее вопрос было его молчание.

Она откашлялась.

– Что ж, все становится лучше и лучше.

Донован почувствовал себя извращенцем вдвойне.

– Лорелея…

Она расправила плечи.

– Думаю, ты прав, Донован. Нам просто нужно не обращать внимания на подобные инсинуации и поднимать на смех всех, у кого хватит наглости заявить об этом. Я и ты? Умоляю! Чушь какая-то.

Донован отчего-то почувствовал себя оскорбленным. Большинство нормальных женщин, не похожих на Лорелею, рассматривали бы его как знатный улов и, конечно, попытались бы извлечь из этого выгоду, а не корили себя. И уж точно, не стали бы сходить с ума. Они оба принадлежат к одной породе, как бы Лорелея ни старалась это отрицать.

Возможно, Лорелея не помнит, но она действительно получила удовольствие. Донован вовсе не тащил ее в постель. Она не скрывала своих желаний, держалась решительно и заснула с улыбкой на лице.

Его самолюбие было ущемлено, и когда Лорелея попыталась прошмыгнуть мимо него, направляясь к двери, все еще бормоча что-то по поводу абсурдности ситуации, Донован схватил ее за локоть и развернул к себе лицом.

– Мои манеры недостаточно плохие, чтобы в следующую нашу встречу снова обсуждать это, Принцесса, но позволь сказать тебе правду. Это был жаркий атлетический секс, и тебе понравилось. Знаешь, а ты очень податливая.

Лорелея с трудом перевела дыхание. Тем не менее Донован отдавал должное ее выдержке. Она смотрела ему прямо в глаза и не отводила взгляда, пока он описывал во всех деталях, как она оседлала его, наподобие пони для поло, и умоляла продолжать еще и еще. Ее зрачки расширились так сильно, что от радужной оболочки оставалось только тонкое голубое кольцо. Дыхание участилось. Но по мере воспоминаний по коже побежали мурашки, а плоть болезненно прижалась к застежке брюк… Донован стоял очень близко к Лорелее, аромат ее духов проникал в ноздри с каждым вздохом, посылая острые ощущения в низ живота. Даже нежная кожа на руке, там, где он касался ее, обжигала пальцы. Лорелея провела языком по сухим губам, казалось, он чувствует, как ее язык дотрагивается до его кожи.

Воздух вокруг них стал тяжелым и наэлектризованным, время практически остановилось, когда он позволил себе бросить взгляд на ее губы и ниже, к ложбинке между грудей. Донован мог еще многое сказать, но слова, казалось, застряли в горле из-за желания сделать что-нибудь совершенно другое.

Лорелея закрыла глаза и глубоко, неровно вздохнула. Когда их глаза снова встретились, Донован заметил в них сожаление.

– Знаешь, самое скверное во всем этом не то, что могут подумать другие. Меня убивает то, что ты все это помнишь, а я нет.

Слова слетели с ее губ, прежде чем она смогла их остановить. Донован резко вздохнул, и она сразу же пожалела о сказанном. В тот момент, когда он дотронулся до нее, каждый нерв в ее теле громко закричал, требуя от мозга не вспоминать то, что прекрасно помнило тело.

А его слова… Он был груб. Они отозвались внутри ее, пробуждая неудовлетворенность, которая ощущалась каждое утро на этой неделе. Неясная боль в глубине души, трепет в животе… Лорелее очень хотелось понять причину этого и найти способ избавления.

«Донован есть и то и другое», – шептал разум.

Лорелея крепко сжала зубы. Это не выход из ситуации. Сейчас нужно сосредоточиться на профессиональной стороне жизни, отодвинув личную. Черт, скорее всего, именно желание сконцентрироваться на карьере и привело ее в постель к Доновану, у нее совершенно не было времени на развлечения, хотя воздержание и не относилось к числу ее добродетелей. Если она сейчас поддастся и уступит этому шепоту, события станут неуправляемыми.

Лорелея быстро шагнула назад:

– Мне нужно идти.

Она не стала дожидаться ответа, наоборот, постаралась выглядеть, как всегда, беспечно, покидая офис Донована. Он прав, ее приход сюда может способствовать распространению сплетен, и Лорелея нацепила фальшивую улыбку и высоко подняла голову, когда шла к парковке на противоположной стороне улицы. Но как только забралась в машину, закрыла все двери и включила систему кондиционирования на полную мощность, гордость, которая до этого придавала ей силы, мгновенно улетучилась.

Она больше никогда не станет пить и сегодня же закажет себе в Интернете пояс невинности. Может быть, лучше прямо сейчас поехать в женский монастырь и слезно молить о том, чтобы ее туда приняли ради ее же собственного блага. Видимо, в мозгах что-то не так устроено, раз она оказалась в подобной ситуации.

Честно говоря, единственная строчка в газете – это ничто. О ней и раньше писали, зачастую не стесняясь в выражениях. Но прежде ей в голову не приходило сглаживать ситуации, они разрешались сами собой. Нет, надо признать, что она ухватилась за ничтожный предлог, чтобы увидеться с Донованом, и это подтвердило самые скверные ее подозрения.

Одно дело – потерять стыд, совсем другое – осознать, что у нее еще и нет гордости.

В какой-то степени Лорелея должна была радоваться тому, что именно Донован оказался в центре этих неприятных событий. Они редко пересекались по бизнесу, вращаясь в разных кругах, ей не придется часто видеть его, осознавая, что он в любой момент может представить ее… Уф.

Время творит чудеса, и, возможно, когда она встретит его снова, воспоминания потускнеют и станут неясными. Лорелея надеялась, что он не будет пробуждать в ней такие сильные химические реакции.

Раздался телефонный звонок, это снова была мать, на этот раз Лорелея ответила.

– Извини, не смогла перезвонить тебе. У меня было много дел сегодня утром. – Это правда, из-за паники она ничего не могла делать.

– Ты где?

– Еду в студию Коннора. – Тоже достоверно, ибо здание «Сент-Джеймс медиа» по пути. – Мне обязательно нужно кое-что там сделать.

– Ты собираешься объяснить мне, что означает комментарий по поводу тебя и Донована Сент-Джеймса?

Лорелея заставила себя рассмеяться, смех прозвучал фальшиво. Мать, похоже, не заметила этого.

– Вечеринка затянулась, мы оба были там. Но я и Донован Сент-Джеймс – это чушь какая-то!

И это тоже не было ложью.