banner banner banner
Потом и кровью
Потом и кровью
Оценить:
 Рейтинг: 0

Потом и кровью

Потом и кровью
Андрей Анатольевич Посняков

Ведунская серия (АСТ)Кондотьер #3
В Москве при странных обстоятельствах погиб сын Ивана Грозного, царевич Иван Молодой. Через пару месяцев по всей Ливонии и Речи Посполитой проносится череда циничных и необъяснимых убийств. Безжалостная тень неведомого убийцы нависла над королем Магнусом Ливонским и его семьей!

В это же время резко обострилась борьба за вакантный польский трон. Выставил свою кандидатуру и Магнус – наш современник Леонид Арцыбашев, угодивший в прошлое по глупой случайности, но теперь вовсе не желающий покидать это страшное и такое притягательное время. Здесь у него семья, корона… и целое сонмище врагов, включая могущественного Семиградского князя Стефана Батория с его покровителем – турецким султаном Мурадом, и шведского короля.

Между тем велением царя Ивана воевода князь Федор Мстиславский силой увез в Москву юную королеву Марию…

Андрей Анатольевич Посняков

Потом и кровью

Роман

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

© Андрей Посняков, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Глава 1

Лето 1575 г.

Ливония

С моря дул ветер. Скидывал с редких прохожих шляпы, срывал плащи, швырял в лица холодные дождевые капли. Сизые волны, словно живые хищные существа, вгрызались в причалы, истекая грязно-белой пеной и жадно шипя. Жалобно скрипя мачтами, покачивались стоявшие у причалов пузатые торговые корабли – когги.

На башнях Нарвского замка трепетали выцветшие за лето стяги. Стражники в железных касках, ежась от промозглого ветра, отворачивались от моря да бросали завистливые взгляды на портовые кабаки. В такую мерзопакостную погоду закатиться в таверну – милое дело! Опрокинуть кружку-другую пива, а лучше пунша, да обнять-облапать какую-нибудь пышнотелую гулящую молодку… Впрочем, некоторых все же больше привлекала церковь: забавные проповеди лютеранского пастора отца Амброзиуса Вейнера давно веселили как горожан, так и приезжих. Пастор Амброзиус отнюдь не стеснялся критиковать мирские власти за бюрократизм и косность, делая это искренне и от всей души.

Вечерело, и многие, махнув рукой на ветер и дождь, поспешали в небольшую каменную церквушку, расположившуюся невдалеке от ратушной площади. Именно там и читал свои проповеди достойнейший и славный пастор, именно там уже начинал распеваться хор мальчиков, дирижировал коим лично отец Амброзиус, и горожане с большим удовольствием слушали не только проповеди, но и псалмы.

Если б поспешающий в церковь прохожий свернул бы чуть раньше, то, пройдя с полсотни шагов по узенькой улочке Медников, очутился бы как раз напротив аптеки, принадлежавшей почтенному нарвскому бюргеру – герру Николаусу Фельде. Этой аптекой владел и ныне покойный батюшка герра Фельде, и его дед, и прадед. Старое, но любовно подновляемое каждый год здание лучилось седой стариной, еще помнившей славную эпоху крестовых походов. Обычный трехэтажный дом с узким фасадом и затейливой каменной кладкой украшала висевшая прямо над дверью вывеска с латинской надписью «Аптека» и изображение трех каких-то святых – за давностью лет никто уж и не помнил, каких именно, и даже сам герр Николаус этого не знал.

Достойнейший аптекарь был уже далеко не молод, сед, как лунь, что, впрочем, вовсе не мешало ему проворно двигаться и лично толочь в ступке лекарства. Однако же годы брали свое, и господин Фельде взял в помощники дальнего родственника – троюродного племянника, юркого подростка по имени Гейнц. Худой, узколицый, с карими хитроватыми глазами и копной спутанных темно-русых волос, Гейнц оказался неплохим помощником, правда, несколько ленивым, за что сам хозяин – добрейшей души человек – частенько его бивал. Вот и сейчас…

– Эй, Гейнц! Да где же ты, ленивый мальчишка? – убрав с прилавка микстуры, аптекарь подошел к лестнице, ведущей на второй этаж. Именно там готовились все лекарства и хранились нужные для этого дела вещи: ступки, тигли, толстостенные стеклянные пузырьки и все такое прочее. Все шкафы были забиты сушеными травами, настойками, толчеными кореньями и разного рода лекарственными веществами типа высушенных жаб, топленого барсучьего жира и сулемы – ртутного препарата, предназначавшегося для лечения тех нехороших болезней, что иногда заводятся у склонных к продажной любви повес. В этом смысле аптека господина Фельде славилась далеко за пределами Нарвы. Многие покупали лекарства, многие вылечивались, ну, а тех, кто не вылечивался, прибирал к себе бог.

– Гейнц, чертов бродяга! Да ты отзовешься, наконец, или нет?

– Да, дядюшка Николаус? – лохматая голова ученика свесилась вниз, узкое личико быстренько приняло самый невинный и добропорядочный вид. – Я только что растолок в ступке сушеный корень аира, как вы велели.

– Я два дня назад велел его растолочь! – рассердился аптекарь. – А ты только что справился!

– Так не успел же, дядюшка, – мальчишка хлопнул глазами. – Вы ж сами меня посылали к господину шкиперу, а потом еще – и к стекольщику, и на рынок.

– Не успел он, – махнув рукой, герр Николаус уселся в старое протертое кресло и, поежившись, приказал Гейнцу затопить камин. Хворост, слава Господу, в аптеке имелся – ученик притащил вчера с рынка целую вязанку.

– Ох, и лето же нынче выдалось, прости, господи, – вытянув ноги, проворчал аптекарь. – Иная зима лучше, чем это лето. Все дожди, дожди, дожди…

– И не говорите, дядюшка… Так что, закрываемся?

Герр Фельде пригладил бородку ладонью и важно кивнул:

– А пожалуй, что и да. Все одно – никто в такую погоду не припрется.

– Но могут послать слуг, – растапливая камин, резонно возразил подросток.

– Пришлют – откроешь. – Аптекарь снова поежился и, заметив мелькнувшую за окном тень, приподнялся в кресле. – Похоже, ты оказался прав, бездельник. Кто-то действительно послал слугу.

– Может, еще и мимо…

Оба затихли, слушая, как стучат по крыльцу чьи-то шаги. Звякнул привязанный на дверном косяке колокольчик.

– Входите, входите! Не заперто.

По знаку хозяина Гейнц поспешно метнулся к дверям – встречать посетителя.

– Ах, милости просим, уважаемый господин! Очень, очень рады вас видеть. В нашей аптеке вы, несомненно, отыщете лекарства от любых болезней!

Посетитель принес с собой дождь. Крупные капли стекали с его длинного, вымокшего насквозь плаща и матросской кожаной шапки, надвинутой на самые глаза, падали на башмаки, застревали блестящими бусинками в темной кудлатой бороде. Собственно, одну эту бороду и было видно, да еще глаза – темные, глубоко посаженные, злые. Судя по одежде, это был не простой матрос, а тот, кто привык к беспрекословному подчинению – боцман, а то и шкипер. Даже, может быть, и сам капитан!

– Вы, верно, с того бременского судна…

– С того, – гулко перебил моряк. – Меня мучает лихорадка. Срочно нужно лекарство. Сказали, у вас можно найти.

– О, конечно же! – поднимаясь на ноги, герр Николаус радостно потер руки. – Какое угодно. Я бы посоветовал вам…

– Не надо советовать, – посетитель, похоже, был из тех, кто предпочитает не болтать, а действовать. – Несите, что есть. И не беспокойтесь – я заплачу щедро.

– Я лично подберу все для вас, уважаемый! – ступеньки узенькой лестницы заскрипели под ногами дядюшки Николауса Фельде. Гейнц же вновь занялся камином – так ведь еще и не разжег.

– Вы, что же, одни живете? – проводив глазами аптекаря, быстро поинтересовался моряк.

– Одни, – подросток обернулся… и не успел даже охнуть – кинжал моряка с силой вонзился ему в сердце. Паренек лишь округлил в изумлении глаза да тихо осел на пол, придерживаемый сильной рукой убийцы.

Управившись со слугой, злодей затаился у лестницы.

– Ну, вот и я! Ой…

Снова удар, столь же резкий, умелый, и еще один труп.

Вытерев кинжал об одежду только что убитого мальчишки, моряк – или кто он там был? – поспешно покинул аптеку, ничего с собою не взяв. Не прихватил ни лекарства, ни денег, даже не стал обыскивать дом. Просто пришел – и убил. Без всяких эмоций и лишних слов. Словно выполнил свою работу, честно и быстро. Выполнил – и ушел, растаял в дождливой дымке надвигавшейся ночи.

* * *

Золотисто-зеленый ливонский флаг, тяжелый и мокрый, уныло повис над башней королевского замка Оберпален, называемого местными эстами Пылтсамаа. Уже третий день, почти не переставая, молотил дождь, нагоняя в сердца обывателей унылую скуку и хмарь. Дождь… Такое уж выдалось лето. Горожане развлекали себя как могли: богатых бюргеров не брезговал привечать сам король, люди попроще проводили время в тавернах или ходили друг к другу в гости. Впрочем, все уже всем надоели – Оберпален, хоть и столица, а все же невелик город, всего-то три тысячи населения. Правда, есть еще и соседние городки да замки – час-два пути, а то и меньше. Да только вот – дождь, в такую мерзкую погодку трястись в повозке или в седле кому охота?