Соляные исполины и другие невероятные истории

Работа закипела. Люди соорудили огромный бронзовый молот, который поднимался при помощи верёвок, в которые запряглись люди и животные и обрушивался с высоты десятиэтажного дома на Соляных исполинов, кроша их в дребезги. Молот стучал без устали день и ночь на протяжении года, и от его ударов содрогалась земля. После чего, торговые корабли многих стран были нагружены мешками с песком и отплыли в море, чтобы спустя несколько месяцев вернуться пустыми. Так раз и навсегда были повержены Соляные исполины.

– Так значит, нас спасли гадюки?.. – недоверчиво спросил Серёжа.

– Скажем так, они внесли значительную лепту в эту знаменательную победу, – ответил папа.

– Но почему же тогда люди их так не любят? – удивилась Варя.

– На этот, старик Кефеус не смог мне дать ответа, а только лишь печально покачал головой, – ответил папа. – Думаю, этим он имел в виду извечную человеческую слабость приписывать себе все победы, тогда как все неудачи, напротив, взваливать на головы других… Словом, тёмная история.

– Больше никогда не буду обижать змей, – сказал Серёжа.

– И я, – поддержала его Варя. – Только они всё равно противные!

Йети

Стёпа высунул нос из-под крыльца, шумно втянул горячий воздух, обиженно чихнул и нырнул обратно. Старые торфяники за болотами горели уже вторую неделю, и почти всё это время Степашка отказывался вылезать наружу, свив себе под домом нечто вроде гнезда на прохладном песке. Ребята с удовольствием последовали бы его примеру, но вынуждены были оставаться наверху, вместе с родителями. Горький, едкий, вездесущий дым окутывал дачи точно сухой туман, и даже ясным днём солнце с трудом пробивалось сквозь его пелену.

– Ну когда же это кончится? – ныли ребята. – Уж лучше бы шёл дождь…

– Когда идёт дождь, вы тоже жалуетесь, – заметила мама, сонно обмахиваясь журналом. – На вас не угодишь…

– Нет, правда, это какой-то кошмар, – поддержал ребят папа, безуспешно пытающийся закончить новый рассказ. – Я совершенно не могу работать, совершенно. Иногда мне кажется, что я трубочист, а не писатель. Всё в дыму, всё!

– Ну, так расскажи нам какую-нибудь историю, – предложила мама. – Только дорогой, умоляю, пусть там будет прохладно и никакого дыма!..

– Правда, пап, расскажи что-нибудь, – немного оживились ребята. – А то нам ску-у-у-учно…

– Хм-хм… – потёр нос папа, делая вид, что он вовсе не настроен рассказывать истории и его нужно долго уговаривать. – Знаете, это не так просто, рассказывать в такую дымную жару истории, в которых прохладно и дыма нет. Мне нужно сосредоточиться…

– Ну, пап, ну пожалуйста, – жалобным тоном попросила Варя. – Расскажи что-нибудь весёлое…

– Хорошо, – кивнул папа. – Попробую, но если что, я не виноват.

– Ладно, ладно, – обрадовались ребята. – А о чём эта история?

– О том, как важно мыть руки… – ответил папа и, заметив кислые лица ребят, усмехнулся и добавил, – если ты хочешь познакомиться со Снежным человеком. Или, как его ещё называют – Йети.

– Вау! – обрадовался Серёжа. – А они едят людей?

– Нет, нет, что ты, – замахал руками папа. – Они абсолютно мирные существа, просто… Впрочем, обо всё по порядку.

Папа отложил ручку и бумагу, расстегнул ещё одну пуговицы на своей рубашке и начал рассказ:

– Ганс Шуберт ненавидел лыжи с самого детства. Отец заставлял его вставать на них каждые выходные, пока снег хоть немного прикрывал землю и с той поры, Ганс их не выносил. Он так и говорил «В этом мире я не терплю только две вещи: лыжи и страусов». Почему Ганс не любил страусов никто не знал и узнавать не собирался, потому что жил Ганс весьма уединённо и всё своё свободное время писал статьи в научные журналы. Он писал на разные темы, но более всего его занимал снежный человек. Дело было в том, что Ганс был абсолютно уверен, что он существует и пытался убедить в этом всех мало-мальски известных учёных. Но вот беда, почти все учёные требовали доказательств существования йети, а их-то у Ганса как раз и не было.

– Это чёрт знает что такое! – возмущался он. – Эти учёные точно попугаи, все заладили одно и то же «Где ваши доказательства, герр Шуберт?». Как будто и без доказательств не ясно, что йети существует и отлично себя чувствует в Гималаях. Эх, если бы я только мог добраться туда, то уж точно бы нашёл его следы, а быть может, и целую стаю снежных людей, но, увы, там повсюду снег, а это значит, что нужно брать лыжи, а я их ненавижу…

Шли годы. Ганс продолжал писать свои статьи, но ответов ему больше ни от кого не приходило. Учёным до смерти надоел этот герр Шуберт, со своим йети и они попросту выбрасывали его письма в мусорный бак.

– Так больше не может продолжаться, – воскликнул однажды Ганс. – В прошлом году я написал и отправил более тысячи писем, я писал по три штуки в день и не получил ни одного ответа! Ни единого! Это немыслимо!

Ганс так разъярился, что немедленно отправился в ближайший спортивный магазин и приобрёл себе лыжи и всё необходимое для длительной прогулки в заснеженном лесу.

– Я им покажу! – грозил он своим маленьким кулачком неизвестно кому, из окна авиалайнера уносящего его в сторону Гималаев. – Я привезу вам столько доказательств, что вы в них утонете! Всего что вам нужно будет делать, это выбирать самые лучшие и свежие доказательства, и говорить мне спасибо, что я не поленился встать на лыжи, которые ненавижу с детства, и доставил их вам прямиком в ваши тёплые кабинеты! Быть может, мне даже удастся привести с собой живого снежного человека или парочку малышей…

Мало что смысля в восхождениях, Ганс, тем не менее, был необычайно настойчивым и энергичным человеком. В первый же день, он познакомился с торговцем открытками по имени Ло, который, обладая огромным опытом в таких делах, посоветовал ему взять надёжного проводника для такого дела. На вопрос Ганса, где тут можно найти такого человека, Ло широко улыбнулся и сказал, что знает одного и он как раз завершил все дела с прежней экспедицией и готов вновь отправится в путь.

«Правда, его услуги стоят недёшево, – предупредил торговец открытками, – но поверьте, лучше отдать больше сейчас, чем потом…»

Ганс не совсем понял, что именно имел в виду Ло, но решил последовать его совету.

Проводника звали Кхура. По его словам он принадлежал к немногочисленной народности шерпа, которые издревле населяли Гималаи и считались лучшими проводниками в этих местах. При первом знакомстве, Кхура показался Гансу не слишком похожим на местных. По его мнению, Кхура скорее походил на уличного торговца пряностями, которого Ганс однажды видел на одной ярмарке, где у него украли кошелёк. Герру Шуберту даже почудилось, что он видит в глазах Кхура тот же хитрый и жадный огонёк, но юноша быстро развеял все его сомнения. Горделиво подбоченясь, он заявил, что в его жилах течёт кровь известного Ближневосточного путешественника Самана Салиба Нарсула Хасимата, который более 100 лет назад посещал Тибет со своей экспедицией. В подтверждение своих слов он показал Гансу старинную монету с арабской вязью, ржавый кинжал и крохотную, замусоленную миниатюру, изображавшую его знаменитого предка. «Видите, – сказал Кхура, тыча в грязное изображение усатого мужчины, своим толстым коротким пальцем, – одно лицо!»

Такие очевидные доказательства благонадёжности проводника практически убедили Ганса в том, что он сделал правильный выбор, однако, следуя своей врождённой педантичности, он, всё же, решился кое-что уточнить.

– Скажите, пожалуйста, любезнейший господин Кхура, а много ли в этих горах йети? – спросил Ганс.

– Полно, – небрежно произнёс Кхура, привыкший отвечать на подобные вопросы докучливым туристам.

Сдерживая радостную дрожь, герр Шуберт уточнил:

– А вы сами, лично, их видели?..

– Само собой разумеется, – не задумываясь ответил проводник. – Говорю же вам, их полно в Гималаях. Нужно только знать, где искать.

– Чудесно! – захлопал в ладоши неисправимый романтик Ганс. – Всё, что мне нужно, это сделать несколько достоверных фотографий йети, собрать их шерсть, и, если получится, узнать их чуточку поближе. Как вы думаете, у нас будет какая возможность?

– Отчего нет, – ответил предприимчивый проводник. – Снежные люди иногда сами подходят к стоянке и просят сладкое. Я немного понимаю их язык, так что вы сможете спросить у них всё, что вам нужно в обмен на карамельки…

– Превосходно! – заявил Ганс и направился в ближайший магазин, где скупил всю карамель и леденцы на палочке.

«Что если мы наткнёмся на целую стаю йети, а у меня закончатся гостинцы? – думал он. – Я же себе никогда этого не прощу! Как говорил мой дедушка – хорошая подготовка, половина успеха. Возьму ка я ещё мармеладу и пастилы. Кто знает, что любят маленькие йети…»

После того как Кхура дал Гансу ещё несколько «бесценных» советов, они наконец то направились в путь. Ганс думал, что они полезут высоко в горы, но проводник заверил его, что в этом нет никакой необходимости.

– Доверьтесь мне, герр Щербет, – сказал Кхура, таская тайком из рюкзака Ганса леденцы и отправляя их в рот. – Я отлично знаю эти места. Тут полно йети. Просто тьма. Случается, их даже приходится расталкивать, что пройти…

– Я Шуберт, а не Щербет, – в который раз поправил Ганс своего проводника.

– Я и говорю, герр Щербет, – отвечал Кхура. – Волноваться не стоит. Всё будет хорошо.

– Но я слышал, что их осталось довольно таки мало, – удивился Ганс. – И лучше всего их искать высоко в горах, где почти нет людей.

– Прости те меня, герр Щербет, но неужели вы, умный и образованный человек верите в эту чушь? – сказал Кхура. – Все эти истории нарочно рассказывают туристам, чтобы вытащить из них как можно больше денег. Мы же с вами идём в настоящую экспедицию, не так ли?

– Ну, да… – неуверенно согласился Ганс.

– Так вот, – продолжил Кхура, – искать йети высоко в горах, пустое дело. Там полно народу, так что йети давно покинули эти места, и спокойно живут у подножия Гималаев. Нам даже мусорные баки приходится делать с замками, чтобы они не разбрасывали мусор. Просто напасть какая-то…

– Но позвольте, – изумился Ганс, – откуда же высоко в горах так много людей?

– Ну как вы не понимаете, – воскликнул проводник, удивляясь несообразительности Ганса. – Высоко в горах полно людей, потому что все они ищут там йети, которых там давно нет, потому что там полно людей, которые их ищут! Это же очевидно.

Герр Шуберт был сражён убийственной логикой Кхура и зауважал его ещё больше. Правда, он не понимал, куда пропадают конфеты из его рюкзака, но когда он спросил об этой странности проводника, то тот сделал такое лицо, что Ганс опять решил, что он опять не понимает каких-то очевидных вещей и больше про конфеты не спрашивал, боясь прослыть простаком. Идея, что искать йети нужно не высоко-высоко в неприступных вершинах Гималаев, а внизу, постепенно прочно овладела его разумом.

«Теперь мне всё ясно, – думал он, забывая даже о ненавистных лыжах на своих ногах. – Ну конечно же, как же это раньше никому не пришло в голову! Йети просто уходят из тех мест, где их ищут. И чем больше их ищут, тем меньше их там остаётся! Неудивительно, что их никто давно не видел. Они преспокойно сидят внизу и смотрят, как глупые туристы карабкаются наверх, подвергая свои жизни ненужному риску. Как же мне повезло, что я встретил Кхура. Без него я бы мог хоть сто лет кряду лазать среди вершин без всякой надежды встретить снежного человека. Ох, какую же прекрасную статью я напишу об этом, когда вернусь домой. Я назову её «Парадокс йети» и пусть только попробую эти бездельники учёные возразить мне что-нибудь после этого… Им бы самим давно пора надеть лыжи и отправиться в путь, а не прозябать в своих душных кабинетах, среди пыльных книг и заплесневелых рукописей. Уверен, после такого открытия, мне обязательно присвоят докторскую степень, и я наконец-то смогу подписываться не просто Ганс Шуберт, а доктор Шуберт…»

Будущий доктор даже зажмурился от удовольствия, представив, как внушительно будет выглядеть его подпись, но споткнулся и упал лицом в снег.

«Однако, полевые исследования определённо имеют некоторые неудобства, – решил он, понимаясь на ноги и отплёвываясь от снега. – Впрочем, дело того стоит. Доктор Шуберт, подумать только. То-то все удивятся на почте…»

На исходе второй неделе, когда ни одного йети так и не было встречено, герр Шуберт начал проявлять первые признаки нетерпения.

– А вы уверены, что мы достаточно низко у подножия Гималаев, – спросил он Кхура. – Просто, мне кажется, что…

– Смотрите, – вдруг заорал Кхура, вскакивая на ноги и выплёскивая на колени Гансу горячий кофе. – Вон, видите?! Да вон же! Да прекратите же скакать точно заяц!

– Я не могу! – кричал в ответ Ганс. – Кофе очень горячий! Ой, ой, ой!

– К чёрту ваш кофе, – вопил проводник. – Видите, вон там, за ёлками! Это йети! Клянусь вам, я их достаточно на своём веку повидал!

Забыв про свои обожжённые коленки, Ганс уставился в ту сторону, куда ему указывал проводник, но ничего кроме деревьев и снега не увидел.

– А вы точно уверены, что это был именно йети? – спросил он, наконец. – Может это была белка?..

– Абсолютно уверен, – буркнул проводник, напуская на себя обиженный вид. – Если не верите, то сходите и убедитесь сами. На снегу должны были остаться его следы. И не забудьте свой фотоаппарат, а то их скоро занесёт позёмкой…

Не зная чему верить, своим глазам или словам проводника, Ганс нацепил лыжи, схватил фотоаппарат и помчался в указанном направлении. Достигнув крайней ели, он ахнул: прямо перед ним, на глубоком, чистом снегу, отчётливо виднелись отпечатки огромных босых ног, принадлежавших, без всякого сомнения, огромному самцу снежного человека. Следы плутали вокруг ёлок, а затем уходили в чащу леса. В одном месте, было видно, что йети долго топтался на одном месте и Ганс понял, что тот наблюдал за их лагерем. Мурашки ужаса и восторга побежали по его спине. Он сорвал с плеча фотоаппарат и начал фотографировать всё, что ещё не успела уничтожить начинающаяся метель.

– Кхура, – кричал он, спустя час, когда следы окончательно скрылись под слоем снега, и он был вынужден вернуться в лагерь, – Кхура, это же поразительно! Это просто чудо! Столько следов, я даже немного опешил! Он, должно быть, пришёл сюда ещё ночью, и наблюдал за нами до утра, а когда мы проснулись, решил потихоньку улизнуть. Тут вы его и заметили. Но какова скорость?! Я примчался на это место меньше чем за две минуты, а его уже и след простыл!

– Эти йети жуть какие шустрые, – снисходительно улыбнулся Кхура, пытаясь языком сковырнуть с зубов застрявшую там карамель. – Но устоять против сладостей никак не могут.

– Так он пришёл сюда за конфетами? – удивился Ганс.

– Да, герр Щербет, – кивнул проводник. – Он за версту чуют сладкое и сбегаются точно пчёлы на мёд. Только нужно быть настороже: если их напугать, то они могут здорово разозлиться и тогда нам обоим не поздоровится.

– А что если нам осторожно подманить их нашими конфетами, – предложил Ганс. – Как вам такая идея?

– Отличная идея, герр Щербет, – согласился Кхура. – и вот как мы поступим. Тут недалеко есть небольшая хижина. Мы разобьём в ней лагерь и будем подманивать к ней йети конфетами.

– Вы думаете, они подойдут к хижине? – с сомнением спросил Ганс. – Быть может нам лучше остаться здесь, в лесу?

– Нет, нет, – запротестовал Кхура, уставший от ночёвок на открытом воздухе, – в лесу мы точно их не увидим близко. Поверьте моему опыту. Нам нужно идти в хижину и приманивать их там. Ручаюсь вам, герр Шуберт, они придут в первую же ночь, а если нет, то мы вновь отправимся в лес.

От такого предложения Ганс не мог отказаться, ибо и сам в глубине души порядком утомился от постоянного холода и пронизывающего ветра. При всём своём энтузиазме, герр Шуберт был изрядный домосед и мысль о том, что сможет наблюдать йети, имея крышу над головой, покорила его.

– Ну, если вы так уверены… – пробормотал он.

– Уверен, – отчеканил Кхура и начал паковать вещи.

Хижина представляла собой небольшую, грубо сколоченную избушку, больше похожую на сарай, нежели на жильё, но после дюжины ночей на снегу, обоим путешественникам она показалась дворцом. Они подлатали крышу, заткнули самые большие щели в стенах, укрепили изнутри дверь деревянными жердями и разожгли огонь в примитивном каменном очаге. Очень скоро, внутри стало тепло и дымно, и Ганс с непередаваемым удовольствием стянул с головы шапку и расстегнул куртку. Мурлыча точно кот, он уселся у самого огня с кружкой кофе и стал расспрашивать Кхура об их дальнейших действиях.

– Всё очень просто, герр Щербет, – объяснил Кхура. – Как только стемнеет, я выйду наружу и разложу вокруг хижины конфеты. Для начала я отступлю на сотню шагов, но затем, каждую ночь буду выкладывать их всё ближе и ближе, пока йети не привыкнут, и не буду подходить совсем близко. Тут то вы их и сфотографируете, а может, если повезёт, то и поболтаете. До этого момента, вам придётся ограничиться фотографиями их следов…

– Чудесно, чудесно, – бормотал Ганс, клюя носом. – Отличный план… Просто превосходный… Вы молодец, Кхура… Молодец…

Когда герр Шуберт уснул, проводник оделся потеплее, набил карманы конфетами, вытащил их рюкзака странные, короткие лыжи и вышел наружу. Проваливаясь в снег, он направился в сторону от хижины и, отойдя на сотню метров, одел на ноги свои снегоступы и стал петлять вокруг деревьев, оставляя за собой чёткие отпечатки огромных, босых ступней… Попутно он поедал карамель, и разбрасывал вокруг фантики. После часа упорной работы, убедившись, что следов «снежного человека» вокруг вдоволь, он доковылял до хижины, спрятал снегоступы обратно в рюкзак и уснул под мерный храп Ганса.

На следующее утро герр Шуберт вскочил чуть свет. Он наспех выпил свой кофе, проглотил невкусный завтрак и выскочил за дверь.

– Пойду, проверю, не наведались ли ночью йети к нашему угощению, – сказал он. – Вы ведь разложили его, да?

– Конечно, – сонно отозвался Кхура. – Идите в лес всё прямо и прямо… Конфеты были там…

Ганс выскочил за дверь, а спустя несколько минут, до хижины донеслись его восторженные вопли:

– Они были тут, Кхура, были! Они приходили! Боже, сколько следов!!! И фантиков!..

Ганс снимал следы до самого вечера и буквально обезумел от радости.

– Это же гениально, – тараторил он за ужином. – Я… то есть мы с вами, открыли новый способ приманивания йети. Мы доказали, что они не просто существуют, а охотно подходят к человеческому жилью. О, Кхура, что бы я без вас делал?!

– Лазили бы по горам в поисках снежного человека, герр Щербет… – задумчиво отозвался проводник.

Ганс выпучил глаза, а потом захохотал, так что стены лачуги затряслись.

– Превосходно, Кхура, – кричал он, держась за живот. – Лазил бы по горам, ха-ха-ха! А ведь точно! Вот умора! Хи-хи-хи, хо-хо-хо, гы-гы-гы…

Когда Ганс немного утихомирился, он спросил проводника.

– Сегодня я бы хотел лично разложить конфеты в лесу. В качестве, так сказать, научного эксперимента.

– Но герр Щербет…

– Нет, нет и ещё раз нет, – упрямо замотал головой Ганс. – Я знаю, что это опасно, и вы, благородная душа, хотите уберечь меня, но право, я могу за себя постоять! Я… Я… я занимался лыжами в школе! Одним словом, я пойду и точка. И к тому же, не забывайте, что для чистоты эксперимента, приманку должны раскладывать разные люди. В противном случае, эти бумажные черви, эти кабинетные бездельники, эти бумагомаратели учёные обвинят нас в мошенничестве! Да, да, друг мой, я вижу, как вы побледнели. Я полагаю, что это от гнева. Я сам был в гневе, поверьте, но что поделаешь, не мы устанавливаем правила в научном мире. Пока…

Сказав это, Ганс оделся, взял кулёк конфет и вышел из хижины. Его не было около часа, после чего, замёрзший и улыбающийся, он ввалился обратно и сел к огню.

– Ну и стужа за окном, – сказал он,. – И как йети не холодно босиком? Просто поразительно…

Ганс долго разглагольствовал на тему йети тем вечером, а Кхура сидел как на иголках. Ему непременно нужно было под каким-либо предлогом выбраться наружу, но герр Шуберт и не думал засыпать. Он пил кофе кружку за кружкой и к полуночи так взбодрился, что вовсе решил не ложиться спать.

– Я буду писать всю ночь, – сообщил он Кхура. – У меня уйма материала. Мне нужно всё записать сейчас же, пока все события свежи в моей памяти.

– Но герр Щербет, – умолял его проводник, – вам непременно нужно отдохнуть.

– И слышать не желаю, – смеялся Ганс. – Я буду работать, а вы спите.

Кхуре ничего не оставалось делать, как лечь и уснуть, а утром, наблюдать угрюмое выражение на лице невыспанного Ганса.

– Ни одного следа… – бормотал тот. – Ни единого, вы представляете? Что-то случилось… Я чувствую, что что-то случилось… Мы чем-то обидели их или они просто ушли в другое место… Мы были так близко и вот… Что же теперь делать, что же делать?..

– Такое бывает, – пытался успокоить его Кхура. – Иногда их нет несколько дней кряду, а затем – раз, и целая стая прыгает вокруг вас. Не стоит так переживать…

– Нет, не успокаивайте меня, – стонал Ганс. – Они ушли. Они бросили нас! Боже, как я несчастен… Но знаете что, мы их отыщем!

Глаза Ганса внезапно загорелись фанатичным огнём, и он принялся собирать вещи.

– Одевайтесь, Кхуру, – воскликнул он. – Они не могли далеко уйти. Мы отыщем их и вновь приманим! Скорее, они не могли далеко уйти!

Проводнику вовсе не хотелось покидать уютную хижину, и он спешно пытался придумать нечто, позволяющее им остаться.

– Постойте, герр Щербет, – сказал он, когда Ганс уже пристёгивал лыжи. – Постойте… Я, кажется, понял, в чём причина их отсутствия…

– И в чём же, – спросил Ганс.

– Скажите, перед тем, как разложить конфеты, вы мыли руки?..

– Э-э-э, – почесал затылок Ганс, – не думаю… А что, это так важно?

Кхура рассмеялся сухим смехом и принялся распаковывать свой рюкзак.

– Раздевайтесь, герр Щербет, – сказал он. – Мы остаёмся. Йети никуда не уходили. Они тут.

– Ничего не понимаю, – удивился Ганс. – Вы можете толком объяснить, что происходит?

– Это моя вина, герр Щербет. Я забыл вас предупредить.

– Предупредить о чём?

– О том, что йети необычайно чистоплотны, – ответил Кхуру. – Они умываются по сорок раз на дню и никогда не возьмут конфет у человека, если он перед этим тщательно не вымыл руки.

– Вот оно что… – выдохнул Ганс. – Такая мелочь, подумать только…

– Такая мелочь может стоить нам обоим жизни, герр Щербет, – продолжил Ганс. – Грязные руки оскорбление для снежного человека. Это как… это как грязные руки! Нет ничего противнее.

– А вы мыли руки, перед тем как раскладывали конфеты в прошлый? – уточнил Ганс.

– Конечно, а потом ещё четырежды протёр их чистым снегом, – с достоинством ответил Кхура. – И результат вы видели.

– Да, – покачал головой Ганс. – Но они же вернутся, да?

– Несомненно, – ответил Кхура, – но отныне конфеты буду раскладывать только я, и это не обсуждается! У йети превосходный нюх. Если они вновь почуют на угощении ваш запах – жди беды. Они соберутся в стаю, придут сюда ночью, окружат нашу хижину и заметут её снегом, так что мы окажемся в ней замурованы навечно… Я уже видел такие ледяные склепы. Ужасное зрелище, герр Щербет, просто ужасное…

Ганс поёжился и отважился на последнюю попытку.

– Но научное сообщество…

– Плевать на научное сообщество, – грозно прикрикнул Кхура. – Не им замерзать в плену у йети. Короче, либо вы подчиняетесь моим правилам, либо всё, я разрываю наш контракт и ухожу…

Кхура встал и начал рыться в рюкзаке в поисках контракта. Видя его решимость, Ганс покорно повесил голову и кивнул.

– Хорошо. Будь по вашему.

– Вот и славно, – расцвёл улыбкой Кхура. – Будьте паинькой, герр Щербет и можете снова смело готовить ваш фотоаппарат к завтрашнему утру.