Дом под синим кипарисом

– Как ты меня нашла? Здесь! – оторопел Жорка.

– Отец сказал, что ты в больнице. Вот звоню. Что это ты? Без радости живешь? Не просто так ведь болит.

– Устал просто. Перенервничал на работе. Скоро выпишут. Ты сама как?

– Сама нормально. Тебя вспоминаю частенько.

– Что это вдруг?

– Потому что помню, все помню. Твоих коней на картонке, конюха дядю Юру, уничтоженного в день творения, за то, что недостаточно ласков с лошадьми. Помню твою полицейскую машину в день маминых похорон. Помнишь, ты сказал: «У меня есть буксировочная лента, Опустим на ней», когда оказалось, что не взяли на кладбище веревки и мамин гроб не можем спустить в открытую могилу.

– А, вон ты о чем? – он засмеялся. – Я просто сообразительный.

– Спасибо тебе, – сказала Машка, чувствуя, как дрогнул голос. – Держись там брат. Я тебя люблю. Держись там.

После выписки из стационара Жора еще месяц восстанавливался дома. Врачи постарались – ему все было запрещено. Все, что в последнее время приносило облегчение.

В какой-то из дней он бесцельно бродил по двору с мыслью: «Ну вот и приехали» и наткнулся на ведро с глиной, которой жена Ольга замазывала щели в сарае. Он взял в руки кусок, размял его, ощущая прилив тихой радости, взявшейся неведомо откуда. Руки все помнили и все сделали сами. Он мог бы закрыть глаза, но все равно получилось бы то же: гордая шея, тонкая голова, чуткие уши и волнистая грива. То, что вышло, было не совсем точно, но невыразимо прекрасно.

Жора позвонил через год, весной.

– Ну, что сестра, твои молитвы были услышаны, – сказал он хорошим голосом.

– Интересно! Как ты это понял?

– Загляни на мою страничку. Дочь Катерина вывела меня в свет. Долго рассказывать не буду. Посмотришь, напиши, что думаешь. Только честно.

Вечером Машка нашла страничку Жорки в социальных сетях. Страничка была новенькая, свеженькая, без излишеств. Главным ее украшением была яркая афиша, приглашавшая всех желающих на выставку в картинную галерею краевого центра. Маша открыла каталог и ахнула. Десятки лошадей скакали, стояли, лежали. Разные, но почерк она узнала сразу. Голубоглазый серьезный мальчик мог сделать такое. Только он/