Книга Капитал. Том третий - читать онлайн бесплатно, автор Карл Генрих Маркс. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Капитал. Том третий
Капитал. Том третий
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Капитал. Том третий

Первый, кто действительно попытался дать ответ на вопрос, был д-р Конрад Шмидт в работе: «Die Durchschnittsprofitrate auf Grundlage des Marx'schen Werthgesetzes». Stuttgart, Dietz, 1889. Шмидт пытается согласовать детали образования рыночной цены как с законом стоимости, так и со средней нормой прибыли. Промышленный капиталист получает в своём продукте, во-первых, возмещение авансированного им капитала, во-вторых, прибавочный продукт, за который он ничего не заплатил. Но чтобы получить этот прибавочный продукт, он должен авансировать свой капитал на производство, т. е. он должен применить определённое количество овеществлённого труда, чтобы иметь возможность присвоить этот прибавочный продукт. Следовательно, для капиталиста этот авансированный им капитал есть количество овеществлённого труда, общественно необходимое для того, чтобы обеспечить ему этот прибавочный продукт. Это относится и ко всякому другому промышленному капиталисту. А так как по закону стоимости продукты обмениваются друг на друга пропорционально труду, общественно необходимому для их производства, и так как для капиталиста трудом, необходимым для изготовления его прибавочного продукта, является как раз прошлый труд, накопленный в его капитале, то из этого следует, что прибавочные продукты обмениваются пропорционально капиталам, требующимся на их производство, а не пропорционально действительно воплощённому в них труду. Следовательно, доля, приходящаяся на каждую единицу капитала, равна сумме всей произведённой прибавочной стоимости, разделённой на сумму употреблённых на это капиталов. Поэтому равновеликие капиталы в равные промежутки времени приносят равную прибыль, и это происходит таким образом, что исчисленные так издержки производства прибавочного продукта, т. е. средняя прибыль, прибавляются к издержкам производства оплаченного продукта, и по этой повышенной цене продаётся и то и другое, и оплаченный и неоплаченный продукт. Устанавливается средняя норма прибыли, хотя, как думает Шмидт, средние цены отдельных товаров определяются согласно закону стоимости.

Конструкция в высшей степени остроумная, она совершенно по гегелевскому образцу и имеет то общее с большей частью гегелевского, что она неправильна. Если закон стоимости должен иметь непосредственное значение и для средних цен, то и прибавочный продукт и продукт оплаченный – в этом отношении между ними нет различия – должны продаваться в соответствии с общественно необходимым трудом, требующимся для их изготовления и употреблённым на это. Закон стоимости с самого начала направлен против возникшего из капиталистического способа представления взгляда, будто накопленный прошлый труд, из которого состоит капитал, не только есть определённая сумма готовой стоимости, но как фактор производства и образования прибыли обладает свойством создавать стоимость, следовательно представляет собой источник большей стоимости, чем та, какую он сам имеет; закон стоимости прочно устанавливает, что такое свойство принадлежит только живому труду. Что капиталисты в зависимости от величины своих капиталов ожидают пропорционально равной прибыли, следовательно, смотрят на авансированные ими капиталы как на своего рода издержки производства их прибыли, это известно. Но если Шмидт пользуется таким представлением, чтобы с его помощью привести в соответствие с законом стоимости цены, вычисленные на основе средней нормы прибыли, то он таким образом упраздняет самый закон стоимости, присоединяя к нему в качестве соопределяющего фактора представление, стоящее в полном противоречии с этим законом.

Или накопленный труд наряду с живым трудом создаёт стоимость. В таком случае закон стоимости недействителен.

Или он не создаёт стоимости. Тогда доводы Шмидта несовместимы с законом стоимости. Шмидт отклонился от правильного пути в момент, когда он был уже очень близок к решению задачи, так как он думал, что нужно во что бы то ни стало найти математическую формулу, которая дала бы возможность показать соответствие средней цены каждого отдельного товара с законом стоимости. Но если здесь, будучи совсем близко к цели, он последовал по ложному пути, то остальное содержание брошюры показывает, с каким пониманием он сделал из обеих первых книг «Капитала» дальнейшие выводы. Ему принадлежит честь самостоятельного открытия правильного объяснения до того времени необъяснённой тенденции нормы прибыли к понижению, – объяснения, данного Марксом в третьем отделе третьей книги; ему принадлежит также заслуга выведения торговой прибыли из промышленной прибавочной стоимости и целый ряд замечаний о проценте и земельной ренте, в которых им предвосхищены вещи, развитые Марксом в четвёртом и пятом отделах третьей книги.

В одной более поздней работе («Neue Zeit» №№ 3 и 4, 1892–1893) Шмидт пытается прийти к решению иным путём. Этот путь сводится к тому, что среднюю норму прибыли устанавливает конкуренция, поскольку она заставляет капитал переливаться из отраслей производства с недостаточной прибылью в другие отрасли, где получается избыточная прибыль. Что конкуренция – великая уравнительница прибылей, это не ново. Но Шмидт стремится показать, что эта нивелировка прибылей тождественна со сведением продажной цены товаров, производимых в избыточном количестве, к такой стоимостной мере, которую общество может заплатить за них согласно закону стоимости. Почему и это не могло привести к цели, достаточно явствует из разъяснений Маркса в самой книге.

После Шмидта к проблеме приступил П. Фиреман («Conrads Jahrbücher», dritte Folge, III, S. 793). Я не останавливаюсь на его замечаниях о других сторонах изложения у Маркса. Они основываются на недоразумении, будто Маркс даёт определения там, где он в действительности развивает, и на непонимании того, что у Маркса вообще пришлось бы поискать готовых и раз навсегда пригодных определений. Ведь само собой разумеется, что, когда вещи и их взаимные отношения рассматриваются не как постоянные, а как находящиеся в процессе изменений, то и их мысленные отражения, понятия, тоже подвержены изменению и преобразованию; их не втискивают в окостенелые определения, а рассматривают в их историческом, соответственно логическом, процессе образования. После этого станет, конечно, ясно, почему Маркс в начале первой книги, где он исходит из простого товарного производства, являющегося для него исторической предпосылкой, чтобы затем в дальнейшем изложении перейти от этого базиса к капиталу, – почему он при этом начинает именно с простого товара, а не с формы, логически и исторически вторичной, не с товара, уже капиталистически модифицированного; этого Фиреман, конечно, никак не может понять. Эти и другие побочные обстоятельства, которые могли бы дать повод ещё к кое-каким возражениям, мы предпочитаем оставить в стороне и переходим прямо к существу дела. Тогда как теория учит Фиремана, что прибавочная стоимость при данной норме прибавочной стоимости пропорциональна числу применённых рабочих сил, опыт показывает ему, что при данной средней норме прибыли прибыль пропорциональна величине всего вложенного капитала. Фиреман объясняет это тем, что прибыль – явление лишь условное (для него это означает: принадлежащее определённой общественной формации, вместе с ней существующее и исчезающее); её существование связано только с капиталом; последний, если он достаточно силён для того, чтобы обеспечить себе прибыль, вследствие конкуренции вынужден ограничиться получением нормы прибыли, равной для всех капиталов. Без равной нормы прибыли капиталистическое производство было бы прямо невозможно; эта форма производства предполагает, что для каждого отдельного капиталиста масса прибыли при данной норме прибыли может зависеть только от величины его капитала. С другой стороны, прибыль состоит из прибавочной стоимости, из неоплаченного труда. Каким же образом происходит при этом превращение прибавочной стоимости, величина которой определяется эксплуатацией труда, в прибыль, величина которой определяется величиной требующегося для этого капитала?

«Просто таким образом, что во всех отраслях производства, где отношение между… постоянным и переменным капиталом наибольшее, товары продаются выше их стоимости, а это означает также, что в тех отраслях производства, где отношение постоянного капитала к переменному капиталу = с: v наименьшее, товары продаются ниже их стоимости, и что только там, где отношение с: v представляет определённую среднюю величину, товары отчуждаются по их истинной стоимости… Является ли это несовпадение отдельных цен с их соответственными стоимостями опровержением принципа стоимости? Отнюдь нет. Ибо благодаря тому, что цены одних товаров поднимаются выше стоимости в такой же степени, в какой цены других товаров падают ниже их стоимости, общая сумма цен остаётся равной общей сумме стоимостей … в конечном счёте это несовпадение устраняется». Такое несовпадение представляет собой «возмущение»; «но в точных науках возмущение, которое можно предвидеть, обыкновенно никогда не рассматривается как опровержение известного закона» [стр. 806, 808].

Сравните с этим соответствующие места главы IX и вы найдёте, что Фиреман действительно затронул здесь решающий пункт. Но сколько посредствующих звеньев потребовалось бы Фиреману ещё и после этого открытия, чтобы выработать полное и ясное решение проблемы, – это показывает незаслуженно холодный приём, которым была встречена его столь значительная статья. Как ни много людей интересовалось этой проблемой, все они ещё боялись на ней обжечься. И это объясняется не только несовершенной формой, в которую Фиреман облёк своё открытие, но и бесспорными недостатками как его понимания изложения у Маркса, так и его собственной общей критики этого изложения, основанной на таком понимании.

Если представляется случай оскандалиться на чём-либо трудном, то за г-ном профессором Юлиусом Вольфом из Цюриха дело никогда не станет. Вся проблема, рассказывает он нам («Conrads Jahrbücher», dritte Folge, II, 1891, S. 352 und ff.), разрешается при помощи относительной прибавочной стоимости. Производство относительной прибавочной стоимости основывается на увеличении постоянного капитала сравнительно с переменным.

«Прирост постоянного капитала предполагает прирост производительной силы рабочих. Но так как этот прирост производительной силы (путём удешевления жизненных средств) влечёт за собой прирост прибавочной стоимости, то устанавливается прямое отношение между возрастанием прибавочной стоимости и возрастанием доли постоянного капитала в совокупном капитале. Увеличение постоянного капитала свидетельствует об увеличении производительной силы труда. При неизменяющемся переменном и возрастающем постоянном капитале прибавочная стоимость должна поэтому возрастать в согласии с Марксом. Вот какой вопрос был задан нам» [стр. 358].

Правда, Маркс в сотне мест первой книги говорит прямо противоположное; правда, утверждение, будто по Марксу при уменьшающемся переменном капитале относительная прибавочная стоимость возрастает прямо пропорционально возрастанию постоянного капитала, столь изумительно, что для него трудно подыскать парламентское выражение; правда, г-н Юлиус Вольф каждой строчкой доказывает, что он ни относительно, ни абсолютно ничего не понял ни в абсолютной, ни в относительной прибавочной стоимости; правда, он сам говорит:

«С первого взгляда кажется, что здесь находишься поистине в кругу несообразностей» [стр. 361], что, кстати сказать, единственно правильное замечание во всей его статье. Но что же из того? Г-н Юлиус Вольф так горд своим гениальным открытием, что не может удержаться, чтобы не воздать за это посмертной хвалы Марксу и эту свою собственную непомерную бессмыслицу не превознести как «новое доказательство той проницательности и дальновидности, с какой набросана его (Маркса) критическая система капиталистической экономики»!

Дальше ещё лучше: г-н Вольф говорит:

«Рикардо выдвинул два положения. Во-первых: равные затраты капитала – равная прибавочная стоимость (прибыль), во-вторых: равные затраты труда – равная (по массе) прибавочная стоимость. И вопрос заключался тогда в том, как одно согласуется с другим. Однако Маркс не признавал такой постановки вопроса. Он без сомнения показал (в третьей книге), что второе утверждение не представляет собой безусловного следствия закона стоимости, что оно даже противоречит его закону стоимости и, следовательно… должно быть прямо отвергнуто» [стр. 366].

И затем он исследует, кто из нас двоих заблуждался, я или Маркс. Что он сам пребывает в заблуждении, этого он, конечно, не думает.

Если бы я захотел обронить хотя бы одно слово по поводу этого великолепного места, это значило бы оскорбить моих читателей и не понять всей комичности положения. Я прибавлю к этому только следующее: с такой же смелостью, с какой он уже тогда мог сказать, что «Маркс в третьем томе без сомнения показал», он пользуется случаем, чтобы сообщить профессорскую сплетню о том, будто вышеупомянутая работа Конрада Шмидта «прямо инспирирована Энгельсом» [стр. 366]. Г-н Юлиус Вольф! В том мире, в котором живёте и действуете вы, может быть, и принято, что человек, который публично ставит перед другими проблему, втихомолку сообщает её решение своим личным друзьям. Что вы на это способны, я вам охотно верю. Что до таких низостей не приходится опускаться в том мире, где вращаюсь я, докажет вам настоящее предисловие.

Едва Маркс умер, как г-н Акилле Лориа поспешил опубликовать статью о нём в «Nuova Antologia» (апрель 1883 год){13}; сначала это биография, переполненная ложными данными, затем критика общественной, политической и литературной деятельности. Материалистическое понимание истории Маркса здесь фальсифицировано и искажено с таким апломбом, который позволяет угадать великую цель. И эта цель была достигнута: в 1886 г. тот же г-н Лориа издал книгу: «La teoria economica della costituzione politica», в которой он возвестил изумлённым современникам как своё собственное открытие историческую теорию Маркса, так основательно и так умышленно искажённую им в 1883 году. Конечно, теорию Маркса он свёл здесь к довольно филистерскому уровню; исторические иллюстрации и примеры также пестрят ошибками, непростительными и для школьника четвёртого класса; но что ему до всего этого? Открытие того, что политические условия и события всегда и всюду находят своё объяснение в соответствующих экономических условиях, было сделано, как доказано упомянутой книгой, отнюдь не Марксом в 1845 г., а г-ном Лориа в 1886 году. По крайней мере он счастливо уверил в этом своих соотечественников, а с того времени, как его книга появилась на французском языке, – и некоторых французов, и может теперь важничать в Италии как автор новой эпохальной исторической теории, пока тамошние социалисты не найдут времени повыщипать у illustre {14} Лориа краденые павлиньи перья.

Но это лишь один маленький образец приёмов г-на Лориа. Он уверяет нас, что все теории Маркса основываются на сознательном софизме (un consaputo sofisma); что Маркс не останавливался перед паралогизмами даже в тех случаях, если он сам распознавал их как таковые (sapendoli tali) и т. д. И после того, как он в целом ряде подобных пошлых россказней сообщил своим читателям всё необходимое для того, чтобы они увидели в Марксе карьериста à la Лориа, который достигает своих мизерных результатов при помощи таких же мизерных, негодных шарлатанских приёмов, какими пользуется наш падуанский профессор, он может теперь сообщить им важную тайну, а вместе с тем и нас возвращает к норме прибыли.

Г-н Лориа говорит: по Марксу масса прибавочной стоимости (которую г-н Лориа отождествляет здесь с прибылью), произведённой в капиталистическом промышленном предприятии, зависит от применённого в нём переменного капитала, так как постоянный капитал не приносит никакой прибыли. Но это противоречит действительности, потому что на практике прибыль зависит не от переменного капитала, а от совокупного капитала. И Маркс сам видит это (I, гл. XI {15}) и соглашается, что факты по внешней видимости противоречат его теории. Как же разрешает он это противоречие? Он отсылает своих читателей к ещё не появившемуся следующему тому. Об этом томе Лориа уже раньше говорил своим читателям, что он не верит тому, чтобы Маркс хотя бы одно мгновение думал о его написании, и теперь он торжествующе восклицает:

«Итак, я справедливо утверждал, что этот второй том, которым Маркс постоянно угрожает своим противникам и который, однако, никогда не появится, что этот том, весьма вероятно, служил хитроумной увёрткой, которую Маркс применял в тех случаях, когда у него не хватало научных аргументов (un ingegnoso spediente ideato dal Marx a sostituzione degli argomenti scientifici)».

И кто и теперь ещё не убеждён в том, что Маркс стоит на таком же уровне научного шарлатанства, как illustre Лориа, того уже ничем не исправишь.

Итак, вот что мы узнали: по мнению г-на Лориа, теория прибавочной стоимости Маркса абсолютно несовместима с фактом общей равной нормы прибыли. Но вот появилась вторая книга и вместе с тем публично поставленный мною вопрос как раз об этом самом пункте {16}. Если бы г-н Лориа был одним из нас, робких немцев, он пришёл бы в некоторое смущение. Но он – смелый южанин, он происходит из страны с жарким климатом, где, как он утверждает, беззастенчивость{17} является до некоторой степени естественным условием. Вопрос о норме прибыли поставлен публично. Г-н Лориа публично объявил его неразрешимым. И именно потому он теперь превзойдёт самого себя, разрешив его публично.

Такое чудо произошло в «Conrads Jahrbücher», neue Folge, Bd. XX [1890], S. 272 und ff., в статье о вышеупомянутой работе Конрада Шмидта. После того как он узнал от Шмидта, как образуется торговая прибыль, для него сразу всё стало ясно.

«Так как определение стоимости рабочим временем даёт преимущество тем капиталистам, которые вкладывают бо́льшую часть своего капитала в заработную плату, то непроизводительный» (следует сказать – торговый) «капитал может принудить этих пользующихся преимуществом капиталистов платить ему более высокий процент» (следует сказать – прибыль) «и создать равенство между отдельными промышленными капиталистами… Так, например, если промышленные капиталисты A, B, C употребляют на производство по 100 рабочих дней каждый и постоянного капитала соответственно 0, 100 и 200, а заработная плата за 100 рабочих дней содержит в себе 50 рабочих дней, то каждый капиталист получает прибавочную стоимость в 50 рабочих дней, а норма прибыли составляет 100 % для первого, 33,3 % для второго и 20 % для третьего капиталиста. Но если четвёртый капиталист D накопляет непроизводительный капитал в 300, который предъявляет притязание на получение от капиталиста A процента» (прибыли) «стоимостью в 40 рабочих дней и от капиталиста B– процента стоимостью в 20 рабочих дней, то норма прибыли капиталистов A и B понизится до 20 %, как у C, а капиталист D с капиталом в 300 получит прибыль в 60, т. е. норму прибыли в 20 %, как и остальные капиталисты».

С такой поразительной ловкостью, в один миг, illustre Лориа разрешил тот самый вопрос, который он за десять лет перед тем объявил неразрешимым. К сожалению, он не открыл нам тайны, откуда «непроизводительный капитал» приобретает силу для того, чтобы не только отнять у промышленников эту их добавочную прибыль, превышающую среднюю норму прибыли, но и удержать её в собственном кармане совершенно так же, как земельный собственник кладёт себе в карман в виде земельной ренты добавочную прибыль арендатора. В самом деле, при этом купцы взимали бы с промышленников дань, совершенно аналогичную земельной ренте, и таким путём устанавливали бы среднюю норму прибыли. Конечно, торговый капитал, как это достаточно известно всякому, очень существенный фактор в установлении общей нормы прибыли. Но только литературный авантюрист, который в глубине души плюёт на всю политическую экономию, может позволить себе утверждение, что торговый капитал обладает волшебной силой поглощать всю избыточную прибавочную стоимость, превышающую общую норму прибыли, к тому же поглощать прежде, чем последняя установлена, и превращать её в земельную ренту для себя самого, причём для этого ему не требуется никакой земельной собственности. Не менее удивительно утверждение, будто торговый капитал всегда находит тех промышленников, прибавочная стоимость которых как раз достигает лишь средней нормы прибыли, и что он почитает за честь для себя до некоторой степени облегчить участь этих несчастных жертв закона стоимости Маркса, продавая их продукты даром, даже без всяких комиссионных вознаграждений. Каким надо быть шарлатаном, чтобы вообразить себе, будто Маркс нуждался в подобных жалких фокусах!

Но в полном блеске своей славы наш illustre Лориа выступает только тогда, когда мы сравниваем его с его северными конкурентами, например с г-ном Юлиусом Вольфом, который ведь тоже известен не со вчерашнего дня. Каким мелким брехуном кажется Вольф рядом с итальянцем даже в своей толстой книге «Sozialismus und kapitalistische Gesellschaftsordnung»! Как беспомощно, я чуть было даже не сказал как скромно, выглядит он по сравнению с тем благородным дерзновением, с каким маэстро выдаёт как нечто само собой разумеющееся, что Маркс не больше и не меньше, а такой же, как и все другие люди, что он совершенно такой же сознательный софист, паралогист, хвастун и шарлатан, как сам г-н Лориа, что Маркс всякий раз, когда попадает в затруднительное положение, обещает публике дать окончание своей теории в следующем томе, который он, как это ему самому очень хорошо известно, и не может и не собирается выпустить! Безграничная отвага, соединяющаяся с чрезвычайной изворотливостью и умением выходить из самых невозможных положений, героическое равнодушие к полученным пинкам, стремительно быстрое присвоение чужих работ, назойливое шарлатанство рекламы, организация успеха при помощи шумихи друзей, – кто может сравниться с ним во всём этом?

Италия – страна классического. С того великого времени, когда там взошла заря современного мира, эта страна взрастила величественные характеры недосягаемого классического совершенства, от Данте до Гарибальди. Но времена унижения и чужеземного господства оставили ей и другие классические характеры, среди них два особенно рельефных типа: Сганареля и Дулькамару {18}. Классическое единство обоих воплотилось, как мы видим, в нашем illustre Лориа.

В заключение я должен повести своих читателей за океан. В Нью-Йорке г-н д-р медицины Георг Штибелинг также нашёл решение задачи, и притом в высшей степени простое. Настолько простое, что ни один человек ни по ту, ни по эту сторону океана не захотел признать его, вследствие чего он пришёл в великий гнев и в бесконечном ряде брошюр и газетных статей по обеим сторонам океана горько жаловался на такую несправедливость. Хотя в «Neue Zeit» ему сказали {19}, что всё его решение основывается на ошибке в вычислениях, но это не могло его обеспокоить. Маркс-де тоже делал ошибки в вычислениях, однако во многих вещах оказался прав. Итак, посмотрим на решение Штибелинга.

«Я беру две фабрики, работающие одинаковое время с одинаковым капиталом, но при различном отношении постоянного и переменного капитала. Весь капитал (c + v) я принимаю = y и обозначаю разницу в отношении постоянного к переменному капиталу через x. Для фабрики I y = c + v; для фабрики II y = (c−x) + (v+x). Следовательно, норма прибавочной стоимости для фабрики I = mv, а для фабрики II = mv + x. Прибылью (p) я называю совокупную прибавочную стоимость (m), на которую увеличивается совокупный капитал y, или c + v, в течение данного времени; следовательно, p = m. Поэтому норма прибыли для фабрики I = py, или mc + v, и точно так же для фабрики II = py, или m(c − x) + (v + x), т. е. точно так же = mc + v. Следовательно, проблема разрешается таким образом, что на основе закона стоимости при употреблении одинакового капитала и одинакового времени, но неодинаковых количеств живого труда, равная средняя норма прибыли происходит от изменения нормы прибавочной стоимости» (G. С. Stiebeling. «Das Werthgesetz und die Profitrate». New York [1890, S. 1]).

Как ни прекрасно, как ни ясно вышеприведённое вычисление, однако мы вынуждены предложить г-ну д-ру Штибелингу один вопрос: откуда он знает, что сумма прибавочной стоимости, которую производит фабрика I, совершенно равна сумме прибавочной стоимости, произведённой на фабрике II? Относительно c, v, y и x, следовательно, о всех остальных факторах подсчёта, он нам прямо говорит, что они одинаковой величины для обеих фабрик, но об m ни слова. Но из того, что он алгебраически обозначает оба упоминаемые здесь количества прибавочной стоимости через m, это отнюдь не следует. Напротив, это есть именно то, что должно быть доказано, так как г-н Штибелинг без всяких околичностей и прибыль p отождествляет с прибавочной стоимостью. Тут возможны только два случая: или оба m равны, каждая фабрика производит одинаковые количества прибавочной стоимости, следовательно при одинаковом общем капитале – и одинаковое количество прибыли, а в таком случае г-н Штибелинг уже наперёд предполагает то, что он должен ещё доказать; или же одна фабрика производит бо́льшую сумму прибавочной стоимости, чем другая, и в таком случае весь его расчёт рушится.