Сирийский марафон. Предтеча. Последний довод королей

Ultima ratio regum

Офицерам военной разведки России посвящается.

Глава1. «Раз он в море закинул невод …»

А, Терентьев не обманул. ФСО выделила пусть не коттедж в мажорском понимании, но двухэтажный дом. Упакованный и нафаршированный по последнему слову бытовой техники. Причём, импортной. А, вот спецтехника в пропорции fifty-fifty. На метеостанции, что оккупировала сопку аккурат напротив Роза Хутор, таких домиков аж три имелось. По прикидкам Кайды, синоптики среди проживающих если и были, то явно с погонами. А, кто сказал, что у силовиков нет метео?

Штука в том, что служба на горнолыжном курорте таковым не оказалась. Дежурства в три сменные пары. Для понимающего о многом говорит. Рутина, но выматывает. Один раз боевой выход случился. С аэростата (а, их по околотку подняли, словно на майскую демонстрацию) оптические датчики засекли движение. Причем в ночную пору. Хорошая штука, эти воздушные шары. Цепляй контейнера с всякой инженерией. Железо в небесах стынет, а операторы в теплом «кунге» кончик холят, да чай-кофе гоняют. Одна забота – не проворонь, когда аппаратура тревогу забьет. Заурчат компьютеры и умные программы запустят, а те выдадут на-гора результат-приговор. Выдали. Два гомо сапиенс перемещаются ровно тем же маршрутом, что давешняя ДРГ. Алярм, понятное дело. Ми-8АМТШ под парами чуть-ли не за углом. Вертолетная площадка не случайным образом не далече. Вон, отсюда видно. Тревожная группа в полной боевой десантный отсек «Терминатора» обжила моментально. В спецназе задерживается народ практичный и время ценящий. Геликоптер, динозавром в стародавнешние времена, мчит среди ночных гор. Еремеев, нацепив ПНВ поверх шлема в открытом проеме турель с «Печенегом» караулит. Остальные в некой прострации: толи дремлют, толи медитируют. В иллюминаторы не таращатся. А, смысл? За стеклом тьма, как у афроамериканца в … Двигатели аксакалом на одной ноте тянут, да в десантном отсеке стальной пол по мелкому трусит.

Ми «восьмой» замедляет ход и зависает в полутора метрах над землей, высвечивая круг проблесковым маячком. Бойцы в оба проема выскакивают в ночь, разбегаясь веером на две дюжины шагов. Геликоптер вспархивает и, насекая ломтями морозный воздух, растворяется в небесах. Чисто ангел. Притихшая было тишина с оглядкой, потом и по-хозяйски оккупирует точку высадки. А, округа давным-давно в её власти.

Дальше экшен по-голливудски: марш-бросок в точку рандеву, засада, молниеносный захват, экспресс-допрос. В сухом остатке -два перепуганных туриста-экстремала мордой в снегу и риторический вопрос старшего лейтенанта Еремеева:

– Неужто вам покой не по карману?

Обошлось и слава Богу!

Капитан посиживал на ультрамодной скамейке (удобной, спасу нет) и, жмурясь на солнце, курил. Думы он выпихнул на периферию, пусть их. Лавочка стояла на четырех никелированных ногах строго напротив входа в их обитель псевдо синоптиков и, если перефразировать классический вариант фэнтези, то к лесу передом. Спецовка от «Олимпстроя» его белой вороной не выставляла. Тут подобных индивидуумов … Олимпиада вовсю бурлила и фонтанировала, что перегретая бормотуха после интенсивного встряхивания, а олимпстроевцы в немалом количестве ещё латали-переделывали многочисленные объекты. Так, что обличье для легенды весьма жизненное. Идет себе строитель по казенно-корпоративной надобности, значит так надо. Взглядов-вопросов ни у кого не вызывает. Рутина. Помимо благости от погоды зримо виделся и некий финал работы. На данном отрезки, ежу понятно. Вчера Верховный посетил здешние палестины. Туристам ручкой помахал, на лыжах скатился. Не в гордом одиночестве (офицеры ФСО считай элемент интерьера), а в компании с ровней. Александр Григорьевич – персона при всей многогранности на одной ступеньки соседствует. Факт из разряда медицинских.

Что спецслужбы на ушах стояли, так то пустая фраза. Шуршали, что мышь под метлой. Тихо, но с результатом. Картинка в стиле пастораль. Катаются себе двое мужиков старше среднего. Народ вокруг праздный. Снег сверкает по причине белоснежности. Подъемники в поте лица отстукивают километры троса. Сосны-ёлки по ранжиру зеленеют на склонах. Благодать. А, то что полторы сотни спецов, звеня нервами на манер высоковольтных проводов, чуть ли не в каждой подворотне шкеряться, да на сопках гнездятся, так то проза службы. Задача увековечена в песне, чтобы «жила бы страна родная».

Ну, а, страна живет-поживает и весьма, и весьма, – мысли текли на манер бабушкиного киселя. Клюквенного, что ли. Кайда вполне интеллигентно притушил окурок о кромку урны, явной родственницы скамейки. Многообещающе очесал макушку, запустив под вязанную шапочку всю пятерню и хмыкнул вслух:

– Парадокс, но мы здесь не чужие на празднике жизни.

– Так понимаю, командир, творческой командировочке абздец наступает? – верхняя часть туловища Носорога возникла в распахнутой створке окна на втором этаже. – Барахлишко пакуем или …?

– Не торопися, – зевнул Александр и раскинул руки в могучем потяге. – Зарыть томагавк по самую .. команды не было.

– Но, зачехлить-то, а?

– Зачехлить, говоришь …, – задумчиво подвигал носом вправо-влево капитан. Мобильник за пазухой встрепенулся, что пугливая птаха от подозрительного шороха вблизи. Он достал телефон и, увидев на мониторе знакомый номер, поднял на манер восклицательного знака указательный палец. – На связи, Константин Петрович!

– Ну, поздравляю именинники, – голос полковника звучал по обычаю бодро, но с явным оттенком озабоченности. – Как там у вас ничего? Не надоело в горах прохлаждаться?

– Если к теплому морю отправите, не откажусь, – Кайда дернул губы в слабой улыбке.

– Считай, уговорил. Шабаш вашей кавказской житухе. Завтра на зорьке омнибус подадут. По приезду жду на чай. Всех.

– Понял, Константин Петрович, – кивнул невидимому собеседнику Кайда. – Пошел вещи собирать, да с хозяевами прощаться.

– Вещи – это правильно. А, вот с прощанием … Не стоит. Мы, чай, джентльмены, ёксель-моксель. Стало быть, традиции менять не резон.

– По-английски значит. Не в первой.

Шкодливый ветер то и дело протискивался за пазуху, а порой, потеряв всякий стыд, задирал штанину до неприличия. К утру подморозило и редкие лужи сверкали не хуже богемского хрусталя. Чего хотите, февраль хоть и катился к закату, и Крым кругом, но зима ещё таилась в глухих подворотнях, тишком выползая рассветной порой. Пирамидальные тополя без листвы смотрелись кухонными ёршиками после бурного Рождества.

– Процессия шагает, – скучно объявил динамик стереосистемы голосом Хоттабыча. Кайда, прижав кнопку передачи встроенного в панель микрофона рации, уныло обронил:

– Зело борзо.

Сидевший за рулем рестайлингового W906 Еремеев, покосился на Александра:

– Прокуратура?

– Ага, – тот задержался на пару секунд с ответом. – Играть краплеными даже с шулером завсегда сподручнее. Напоминаю, мы сотрудники генеральной прокуратуры Украины. Ксивы реальные. Держимся корректно, с легким оттенком презрения к аборигенам. Сие норма на всех широтах и меридианах. Но без хамства.

Тем временем Mercedes выехал на широкую, по местным меркам считай проспект, улицу Севастопольская. Микроавтобус антрацитового колера нес на себе минимальный пакет атрибутов принадлежности к власти: пара мигалок на крыше, тонированные до непрозрачности стекла, да киевский госномер. Вся группа щеголяла в камуфляже урбанистического стиля, выказывая принадлежность к спецназу столичного СБУ. А, вот капитан фасонил в цивильном. Темно-синий пиджак без изысков, да однотонный галстук на василькового цвета сорочке.

Не доезжая метров тридцать до Часовни царственных страстотерпцев, «немец» дисциплинированно замигал повторителем поворота и свернул в узкий проезд.

– Подъезжаем, однако, – меланхолично известил Носорог, разглядев впереди чугунную ограду, полосатый шлагбаум и будку охраны, напоминающую подтаявшее мороженное в вафельном стаканчике.

– Всё парни. Ха-ха не ловим, – Кайда изобразил недовольную мину на физиономии и, чуть развалившись в пассажирском кресле, перевел рацию на передачу. – Хоттабыч! Далече чапаете?

– Zehn vinuten, mein Herr! – глупо хихикнул динамик. – Моя мало-мало чапает. Шибче никак.

– Ну, будь! – перевел радиостанцию на прием Александр и, дождавшись, когда микроавтобус чуть ли не уткнувшись капотом в шлагбаум остановился, нажал на двери клавишу стеклоподъемника. Стекло сползло вниз на половину и замерло. Капитан тяжело уставился на охранника, едва тот покинул «мороженку». Страж неторопливо оправлял амуницию, косясь на прибывшее авто.

– Бля, совсем ВОХРа оборзела, – буркнул Кайда и, опустив окно до упора, рыкнул. – Сержант! Подойдите!

Полицейский, перестав прихорашиваться, двинулся к шлагбауму. Встав сбоку у открытого окна, мазанул взглядом водителя и уставился на Александра. – Ваши документы?

Капитан отработанным движением извлек из внутреннего кармана пиджака синюю книжечку и, разворачивая в движении, сказал, будто вбивал гвоздь по шляпку каждым словом:

– Генеральная прокуратура. Следственное управление.

Сержанта услышанное явственно взбодрило. Во фрунт он, конечно, не вытянулся и каблуками казенных ботинок не щёлкнул. Метнул взор в удостоверение и четко приложил ладонь к козырьку фуражки:

– Проезжайте!

Он энергично махнул рукой напарнику, силуэт которого просматривался в будке.

– Благодарю, – брезгливо усмехнулся Александр. Шлагбаум подскочил вверх, точно новобранец при виде матерого служаки. «Немец» плавно покатил по брусчатке к главному входу в здание прокуратуры Крыма. Выписав подобие циркуляции, Еремеев остановил микроавтобус в трех метрах от крыльца.

– Чупа-Чупс, Лях за мной. Остальные на месте, – капитан потянул за скобу ручки и открыл дверь. – Ландо к запасному выходу.

План здания они изучили на зубок. Отсчитав пяток, протертых до потери цвета, ступеней, миновали тамбур, что по нынешней моде напоминал аквариум. Холл перегораживал барьер из никелированных труб с аркой безопасности посередине и канцелярским столом рядом. Один охранник скучал тут же, подперев упитанную рожу правой рукой. Второй добрым молодцем дефилировал вдоль барьера, скуки ради перекладывая портативный металлоискатель из одной руки в другую. Завидев вошедших, он направился к арке. Судя по мине, новые посетители особых эмоций не вызвали.

– Прикольный серпентарием, – тихо хмыкнул Морозов, следуя по пятам командира. – Оазис непуганых идиотов.

– Где-то около того и вообще, – Александр растянул губы в хищной улыбке, подходя к столу охранника.

Полицейский, вопросительно подняв осоловелые глаза, приоткрыл губы и … икнул. Перед акустикой зданий советской постройки даже время пасует. Кайда, с доброжелательностью энтомолога, разглядывал служивого в упор. Икота привязалась к бедолага, что скотч к подошве башмака.

– Маешься? – участливо вздохнул капитан, наработанным движением раскрывая удостоверение. Спазмы продолжали властвовать над тем. Он только кивнул головой.

– Старший смены где? – Александр вернул «корочки» в карман.

– И …ык, – полицейский мотнул головой за спину.

– Понятно. Друже, – Кайда посмотрел на коллегу болезного. – Кликни командира шустро и воды притарань. Не то лопнет селезенка часом и адье. Чё стоим?

Добрый молодец крякнул, метнул злой взгляд на напарника и торопливо зашагал в глубину холла.

А, комната охраны больше напоминала пуританскую келью. Голые стены в мышиный колер, люстра в три рожка без плафонов, монументальный шкаф под потолок, широченный стол с встроенной тумбой времен хрущёвской оттепели да четыре стула той же эпохи. Зато цветному монитору от Samsung вряд ли стукнуло больше года. На экран, что висел напротив деревянного ровесника Двадцатого съезда КПСС, транслировались картинки с шести камер. Капитан по-хозяйски оккупировал стул и скосил взгляд на старшего смены:

– Присаживайся, не в гостях. Так, это у нас паркинг, ага. Главный вход, вестибюль.

– Господин подполковник, – полицейский, протиснувшись между Чупа-Чупсом и Ляхом, аккуратно присел на стул сбоку. – С ордером на задержание господина Иванчука могу ознакомиться?

– А, то как же, – осклабился Кайда, не отрываясь от монитора, и извлек из внутреннего кармана, свернутый в четверо белый лист бумаги. – Всё по закону. Помнишь Лёлика из «Брильянтовой руки»? По всей форме.

Опись, протокол, сдал-принял. Отпечатки пальцеу.

– Порядок, – старший смены пробежал глазами текст и вернул документ. – Чем могу, так сказать. Начальство в курсе?

– Кому надо, тот в курсе, – веско обронил Александр. – Помощь твоя нужна. Перво-наперво сделай так, чтобы лишние людишки по вестибюлю не шлындали. Объяви, к примеру, ммм … дезинфекция на первом этаже. Экстренно-плановая. Тараканов-мышей травят. Жизненно? Ну, и рокировка нужна. Твоих орлов в холле на моих архаровцев. Форма запасная имеется или … ?

Серебристая Audi A6 allroad quattro, свернув с Севастопольской, резво прибавила скорость и, в несколько секунд проскочив проезд, трижды мигнула дальним светом. Шлагбаум исполнил давешний реверанс, пропуская авто на парковку. Спустя полминуты высокий шатен с характерным намеком на «пивную» полноту, покинув салон технологичного сыночка из Ингольштадта, уверенно вышагивал к входу в здание. Брендовым портфелем из кожи цвета кофе с молоком он небрежно помахивал в такт шагов. Со стороны могло показаться, что стеклянные двери сами распахнулись перед уверенными манерами шатена.

За столом у барьера продолжал скучать охранник, удерживая кулаком массивный подбородок. Морозов в новой роли смотрелся абсолютно аутентично. Даже физиономии придал должную степень сонливости, хотя владел этим местом только пару минут. И, Лях не выглядел бедным родственничком. Вышагивал по керамогранитному полу с важностью цапли королевских кровей. Головой под казенной фуражкой не вертел, а металлодетектор подмышку пристроил. Шатен в двенадцать шагов возник перед столом. Андрей дважды сморгнул, отгоняя сонную дурь, и посмотрел на того мутным взглядом. Посетитель откровенно ухмылялся, протягивая удостоверение личности в развернутом виде. У Чупа-Чупса мелькнула шалая мысль начать шевелить губами, изображая чтение, но решив, что это явный перебор, записал неразборчиво что-то в журнал и разрешающе кивнул. Шатен, аккуратно поставив портфель на стол, прошел под аркой металлодетектора. То, что заверещал звонок не произвело на него никакого эффекта. Лях тремя секундами ранее изменил свой маршрут и торчал в метре от арки. Варшавин деланно насупился и жестом попросил посетителя распахнуть пиджак. Тот расстегнул пуговицы и продемонстрировал скрытую кобуру на поясе. Валентин мигом узнал ПСМ. Модель весьма популярную в узких кругах спецслужб и террористов.

– Личное оружие. В удостоверении внесено, – твердо сообщил шатен. – Можешь сверить номер. Будешь?

– Да, не, – скривил губы Лях и без замаха врезал тому коленом в причинное место.

– Ахм, – втянул воздух шатен, складываясь на манер циркуля. Завертелось. Падать срубленным стеблем Иванчуку не дали. Подхватили под белы рученьки, кои волшебным образом оказались украшенными наручниками. Для полноты впечатлений сунули под нос ватку с эфиром да поволокли в глубь холла. То, что носки итальянских туфель вычерчивают на полу параллельные кривые, дак законы геометрии никто и не отменял.

– Ну, будь! – Александр подал ладонь старшему смены, на периферии зрения держа, как «языка» без китайских церемоний запихивают через боковую дверь Sprinter. – Спасибо за содействие. Отмечу в рапорте. Пусть его лимузин у вас поскучает. Завтра заберут.

С «немцем» по известным причинам пришлось расстаться. Кстати, «буханка» вполне подходила для задуманного. Катила с крейсерской, то козликом подпрыгивая на кочках, то хрюкая подвеской попадая в очередную колдобину. Иванчук сидел на грязном полу УАЗика. Пиджак напрочь потерял щегольский вид, а брюки плавно перешли в категорию «штаны». Лейкопластырь, что плотно запечатывал рот, некоторое время тому сдернули одномоментно. Не из гуманизма, по причине не надобности. За окном давно мелькал унылый пейзаж некогда процветающей промзоны Симферополя. Даже бродячие собаки попадались малым числом. А, людей … Горлопань хоть во всю ивановскую, толку то.

– Хорошо держится полкаш, – капитан вовремя схватился за брезентовую ручку, петлей висевшую сбоку. «Буханку» безбожно швырнуло влево. Сидевших на лавках точно волной смыло.

– Носорог, япона матрёна! – взвыл Лях, улетевший к задним дверям. – Не дрова везешь!

– А, мы ни че так, – хохотнул Морозов, возвращаясь на скамью, оклеенную дерматином, сплошь в паутине трещин. – У нас прокладка имеется.

– Прокладка, зубы целы? – с водительского сидения крикнул Еремеев, накручивая рулем, точно шкипер в бурном море. – Хотя, чё их беречь? Шамовку ещё заслужить надо. И с будущим непонятки. Или, или.

Иванчука в четыре руки вернули в вертикальное положение.

– Это у вас первая степень допроса с пристрастием? – слегка шепелявя из-за разбитой губы, буднично поинтересовался он. – Средневековье какое-то.

– Могем современность использовать. Отчего нет? – осклабился Кайда. – Что предпочитаете: этаминал внутривенно или электрический ток к нежным органам? Красный крест на бортах нашей «Антилопы» видел? Медики мы считай. Лечим заблудшие души.

– У меня с душой полный allright, – вызывающе поднял взор Иванчук. – Я Родине служу.

– Родине? Похвально. А, как насчет тридцати серебряников? – Александр прищурился, будто прицелился. – Вот, парни, полюбуйтесь. Уником в когорте иудушек. Ему ридна нэнька Украина доверилась, как невеста на выданье.

– А, он? – откликнулся Шопен с пассажирского места рядом с Еремеевым, не отрывая глаза от экрана лэптопа. – Воспользовался доверием неоднократно и извращенной форме?

– В «десятку». Благо иллюзия безнаказанности маячила в полный рост, – УАЗик неожиданно подскочил, будто в известное место шилом ткнули. Капитан успел приоткрыть рот, что и спасло. Не то поход к стоматологу из перспективного неминуемо перескочил бы в необходимый. – Ёксель-моксель! Всё, Шумахер. Ставь рысака в стойло. Не хватало ещё …

– Командир, мы на точке, слава Богу, – выдохнул Николая и, отпустив педаль акселератора, перевел мотор в щадящий режим. Внедорожный дедушка советского автопрома рыскнул вправо-влево и остановился. – Вылезай, приехали. Село Полножопово Отстойного уезда.

Последние маневры не прошли даром для полковника. Сидеть на полу скачущей «Буханки» штука не простая, особенно с руками скованными наручниками за спиной. Буквально перед самой остановкой Иванчук качественно приложился о стойку. Шишка росла медленно, но верно, наливалась тяжелым фиолетом.

Кайда, потянув ручку вверх, распахнул дверь:

– Баранов в стойло, холодильник в дом. Хоттабыч на шухер.

Когда Лях с Морозовым провели мимо «языка», он не сдержался:

– Полковник, ты с каждой минутой басче и басче. Вот и на лысом черепе расцвели африканские узоры.

– Подлецу всё к лицу, – осклабился Андрей, поддав Иванчуку коленом под зад. – Шевели булками, оберст. Главный разговор впереди. Будь паинькой, глядишь и заживешься. Гнид на белом свете не счесть, одной больше, одной меньше. Диалектика, мля.

К вечеру вдруг завьюжило. Оно и понятно, солнце и до полудня было только в приглядку. По местном радио прогнозировали слабый дождь, а поди ж ты, приперся ветер с севера. Да, не один, с дружками в придачу: морозец и колючий, что стекловата, снег. Однако после пыточной (так доморощенные остряки группы прозвали бывшую электрощитовую консервного завода) Александр с наслаждением вдыхал свежий воздух:

– Будь добер, не кури хотя бы пять минут.

– Командир, и в мыслях не имел, – с мнимой обидой в голосе за спиной раздался голос Еремеева. – Многоплановый полкаш оказался. Прям хрестоматийный злодей из тридцатых годов. Made in NKVD. Агент двух иностранных разведок, и заместитель начальника управления контрразведки СБУ Крыма впридачу.

– Три в одном, – Кайда всё-таки полез за сигаретами, но заметив, как дернулась бровь старшего лейтенанта, усмехнулся. – Привычка вторая натура. Ладно, сие лирика. Приступаем ко второму акту Le ballet de la Merlaison старика Людовика энского. Он же балет об охоте на дроздов. Кстати, аж в шишнадцати частях.

– Шестнадцать? Мда, богато, – почесал за пазухой Николай и потоптался на месте. – А, когда нас это останавливало?! По коням?

– Заводи аппарат. Обормота с собой. Мало ли.

– Ага, не оставлять же бесхозным, на всех караулов не напастись.

Глава 2. «Он в другой раз закинул невод …»

Разведывательную операцию стараются так вписать в коловращение житейских будней, что даже профессионалу сходу разобраться где нарисованный очаг папы Карла, а где текущая рутина, ещё тот квест. Недаром даже натасканные в спецшколах нелегалы порой месяцами не замечают слежку наружного наблюдения. Против системной работы контрразведки переть, что против ветра сморкаться. Результат известен.

Дом был, как дом. Типовая многоэтажка с претензией на элитность. Претензия материализовалась в стальном заборе, автоматическом шлагбауме и домофоне.

– «Студент» в низком старте, «Немец» на точке, «Бродяга» шухерит, – горохом посыпалось в наушнике, – Александр, дослушав доклады, повернулся, по-домашнему скрипнув дерматином лавки:

– Ну, оберст, звони импортному куратору. Только я тебя умоляю, без штучек-дрючек. И, упасите тебя Бог, провоцировать нас на высшую меру социальной защиты. Сам понимаешь, группа по сути на нелегальном. С обузой чикаться не резон. Правила игры знаешь, не дитё.

Сухо лязгнул замок и дверь на лестничную площадку девятого этажа отворилась. Место общего пользования по освещенности вполне соответствовало стандартам первого этапа ГОЭЛРО. Общеизвестно, человек не способен тягаться в темноте с кошаками, ну а, таскать на голове ПНВ ещё не вошло в моду. И, белой вороной прикидываться агенту военной разведки в стране пребывания – чистый авангард. На консервативность оперативников Defense Intelligence Agency или РУМО, они и рассчитывали. Тем более Стив в Незалежной абсолютно легально. Працует мелким клером в штатовском фонде с заковыристым названием.

Американец, по-старушечьи прищурясь, поелозил взглядом в полумраке. Бывший рейнджер US AF отлично помнил кисловатый привкус опасности. Он даже принюхался. По ноздрям ударил обычный набор амбре собачей мочи, десятилетней пыли и химической дряни, что местная уборщица использует при мытье полов. Патентованный янки коротко вздохнул, стараясь не запустить в легкие лишнюю дозу зловоний, и перешагнул порог. Закрыв двери на обычного вида замок, полез в карман куртки за брелком сигнализации.

– Лять, лять, сука! – этажами выше взвизгнул фальцет непонятного происхождения. Стив невольно поднял глаза и, мысленно обозвав соседку с верхнего этажа старой склочницей, сделал два шага по направлению к дверям лифта.

– Fuck! – вырвалось само. Подошвы любимых Caterpillar неведомой силой притянуло к полу и сдвигаться даже на дюйм они явно не собирались. Происшедшее было настолько непостижимо, что он оторопел. Фальцет явно приближался, перечисляя не только интимные органы мужчин и женщин, но и характер их отношений. В иной ситуации, Стив наверняка бы попытался расширить запас русских ругательств, но сейчас… Американец включил встроенный фонарь смартфона и посветил под ноги. Керамическая плитка подозрительно блестела, словно покрытая лаком. Матерясь не хуже сержанта в учебном центре, он присел на корточки и, решив применить органолептический метод, прикоснулся к неведомому лаку:

– Fuck you! Shit!

– Shit? – над головой раздался фальцет. Стив поднял голову, пытаясь освободить палец. Безуспешно.

– Не, не дерьмо, – авторитетно заявил Чупа-Чупс, продолжая возвышаться над янки телеграфным столбом и перейдя на обычный голос. – Эпоксидный клей. Двухкомпонентный. Резко-то кривулю не дергай. Выскочит из сустава. Бывший рейнджер, рванулся, вложив все силы.

– Ну, вот, – не скрывая насмешки, продолжил Морозов. – Говорил же. Теперь ещё и жопой прилип. Если судить по вашим сраным фильмам, она-то у вас важнее всего остального.

Стив, понимаю всю глубину нелепости и безвыходности, крутил головой, не забывая браниться на двух языках.

– Давай клешню. Помогу братской чувырле, – Чупа-Чупс протянул правую руку. – Не бзди, солдат ребенка не обидит.

Американец, кисло поморщившись, сунул свободную руку в карман куртки. В полумраке зашипела гадюка и в лицо ударила струя газа. Он мотнул головой, пытаясь увернуться, и тут же получил ребром ладони по шеи. Андрей, стараясь не дышать, схватил офицера РУМО за шиворот, уподобив нашкодившему щенку. Спустя минуту, убедившись, что тот спит младенцем, лейтенант трижды постучал по микро-микрофону, прикрепленному на воротнике ветровки.