Рассказы о пилоте Пирксе. Непобедимый

Соседка продолжала читать. Стоит ли женщинам красить волосы в такой цвет? У нормального человека он вызывает… Но этой, этой такой цвет почти к лицу. Пиркс подумал, что, если бы он держал в руке горящую сигарету, нужные слова сразу бы нашлись. Полез в карман.

Портсигар – у него никогда не было портсигара, этот он получил в подарок от Бомана, на память, и носил в знак дружбы – стал чуть тяжелее. Самую малость. Но в этом он был уверен. Ускорение увеличилось?

Пиркс прислушался. Вон что.

Двигатели работали с большей мощностью. Обычный пассажир совсем бы этого не услышал – машинное отделение «Титана» было отделено от пассажирской части четырьмя изоляционными перегородками.

Пиркс выбрал бледную звездочку в самом углу окна и не сводил с нее глаз. Если они просто увеличивают скорость – звездочка не двинется с места. Но если она дрогнет…

Звездочка дрогнула. Медленно – слишком медленно – поплыла в сторону.

«Поворот в большой оси», – подумал он.

«Титан» летел «космическим туннелем», не встречая на своем пути ни пыли, ни метеоритов, ничего, кроме пустоты. Впереди, на расстоянии тысячи девятисот километров от него мчался лоцман «Титана», задачей которого было обеспечивать свободный путь для гиганта. Для чего? На всякий случай, хотя путь и так был свободен. Ракеты точно придерживались расписания движения, «Трансгалактику» был гарантирован полет без помех по указанному отрезку параболы на основе соглашения, заключенного Объединением астронавигационных компаний. Никто не мог занять его трассу. Метеоритные сводки поступали теперь за шесть часов – с той поры, когда тысячи автоматических зондов патрулировали секторы за орбитой Урана, ракетам перестала практически грозить какая-нибудь опасность извне. Пояс – орбита миллиарда метеоритов между Землей и Марсом – имел собственную патрульную службу, к тому же ракетные трассы проходили вне плоскости эклиптики, в которой вращается вокруг Солнца грохочущий метеоритный пояс. Прогресс – даже с того времени, когда Пиркс летал на патрульной ракете, – был огромный.

У «Титана» не было ни малейшей необходимости лавировать – препятствий не существовало. И все же корабль делал разворот. Теперь Пирксу даже не надо было смотреть на звездное небо – он чувствовал это всем телом. Зная скорость корабля, его массу и быстроту перемещения звезд, он мог при желании высчитать кривизну траектории.

«Что-то случилось, – подумал Пиркс. – Но что?»

Пассажирам ничего не сообщали. Скрывают что-нибудь? Зачем? Пиркс очень слабо разбирался в порядках на пассажирских кораблях класса «люкс». Зато знал, что может случиться в машинном отделении, в рулевой рубке… Это не такое уж большое хозяйство. В случае аварии корабль сохранил бы прежнюю скорость – или уменьшил ее. Однако «Титан»…

Продолжалось это уже четыре минуты. Следовательно, ракета повернула почти на 45 градусов. Любопытно.

Звезды остановились.

Шли прямым курсом. Тяжесть портсигара, который Пиркс все еще держал в руке, возросла.

Шли прямым курсом и увеличивали скорость. Сразу все стало ясно. Секунду Пиркс сидел недвижимо, потом встал. Теперь он весил больше. Дама с серыми глазами взглянула на него.

– Случилось что-нибудь?

– Ничего особенного, сударыня.

– Но что-то изменилось. Вы не чувствуете?

– Пустяки. Немного увеличиваем скорость, – сказал он. Сейчас можно было начать обычный разговор. Он взглянул на нее. Цвет волос не препятствие. Она была очень хороша собой.

Он пошел вперед. Ускорил шаги. Женщина, наверное, подумала, что он спятил. На стенах палубы пестрели разноцветные фрески. Через дверь с надписью «конец палубы – входа нет» он прошел в длинный, пустой, сверкающий металлом коридор. Замелькали ряды дверей с номерами. Он направился дальше. Ориентировался по слуху. Поднялся по ступенькам на пол-этажа – и остановился у других дверей. Стальных. «Вход только для звездного персонала» – гласила табличка. Ого! Какие красивые названия придумал этот «Трансгалактик»!

Двери были без ручки, они открывались специальным ключом, которого у него не было. Он поднес палец к носу. Поразмыслил секунду. И выстукал по Морзе:

– Тап – тап – та-та-тап – тап – тап.

Ждал с минуту. Дверь отворилась. Хмурое, покрасневшее лицо показалось в щели.

– Чего вы хотите?

– Я пилот с «Патруля», – сказал он.

Двери открылись шире.

Он вошел. Здесь помещался резервный пульт управления – вдоль одной стены располагалась дублирующая система распределения ракетных двигателей, изменяющих направление. Напротив – экраны оптического контроля. Подле аппаратов стояло несколько кресел, все были пустые. Приземистый автомат контролировал мерцание ламп на пульте. На узком столике у стены стояли в кольцевых зажимах стаканы, опорожненные наполовину. В воздухе стоял аромат свежесваренного кофе и запах нагретых пластикатов, смешанный с едва уловимой примесью озона.

Вторая дверь была приоткрыта. Из-за нее доносился слабый писк умформера.

– SOS? – спросил Пиркс человека, который ему открыл. Это был довольно полный мужчина со слегка припухшей, словно от флюса, щекой. На волосах – след от наушников. Он был в сером на молниях полурасстегнутом мундире «Трансгалактика». Рубашка вылезла из брюк.

– Да.

Мужчина как будто колебался.

– Вы с «Патруля»? – сказал он.

– С базы. Летал два года на «Трансуране». Я навигатор. Моя фамилия Пиркс.

Мужчина подал ему руку.

– Минделль. Нуклеонник.

Не произнося больше ни слова, они прошли в другое помещение. Это была радиорубка прямой связи. Очень просторная. Человек десять окружали главный передатчик. Два радиотелеграфиста в наушниках что-то писали, тихонько жужжа стучали аппараты, под полом попискивало. Контрольные лампы горели на всех стенах. Радиорубка смахивала на междугороднюю телефонную станцию. Телеграфисты почти лежали на своих пюпитрах. На них были только рубашки и брюки. Лица лоснились от пота, один был бледен, другой, постарше, со шрамом на голове, выглядел так, будто ничего не случилось. Дуга наушников разделяла волосы, и шрам был хорошо виден. Два человека сидели чуть поодаль – Пиркс взглянул на них и узнал в одном командора.

Они были немного знакомы. Командор «Титана» – невысокий седоватый, с маленьким, ничего не говорящим лицом. Положив ногу на ногу, он, казалось, рассматривал носок собственного ботинка.

Пиркс бесшумно приблизился к людям, стоявшим подле телеграфистов, наклонился и стал читать, заглядывая через плечо того, со шрамом: «…шесть восемнадцать запятая три иду полным ходом дойду восемь ноль двенадцать точка Конец».

Телеграфист придвинул левой рукой бланк и продолжил запись.

«Луна Главная Альбатросу четыре Марс – Луна точка Имеете ли повреждения точка Отвечайте Морзе радиофон не доходит точка Сколько часов можете держаться на аварийной тяге точка Пеленгованный дрейф ноль шесть запятая двадцать один точка Прием».

«Порыв два Марс – Луна Луне Главной точка Иду полным ходом к Альбатросу сектор 64 точка У меня перегрет реактор точка Несмотря на это иду дальше точка Нахожусь шесть нанопарсеков от пункта запеленгованного SOS точка Конец».

Вдруг второй радиотелеграфист, тот, бледный, издал какой-то нечленораздельный звук – все стоящие склонились над ним. Человек, который впустил Пиркса, подал командору заполненные бланки. Второй телеграфист писал:

«Альбатрос четыре всем точка Лежу в дрейфе эллипса Т 341 сектор 65 точка Обшивка корпуса раскрывается дальше точка Кормовые перегородки плавятся точка Аварийная тяга реактора 0,3g точка Реактор выходит из-под контроля точка Главный простенок поврежден во многих местах точка Повреждение на палубе третьей ступени возрастает под действием аварийной тяги точка Течь раствора продолжается точка Пытаюсь цементировать точка Перевожу экипаж в носовой отсек точка Конец».

У радиотелеграфиста тряслись руки, когда он писал. Один из стоящих взял его за ворот рубахи, поднял, вытолкал за дверь, сам вышел, через минуту возвратился и сел на его место.

– У него там брат, – пояснил он, ни к кому не обращаясь. Пиркс наклонился теперь над пожилым, который вдруг начал писать:

«Луна Главная Альбатросу четыре Марс – Луна точка Идут к вам Порыв из сектора 64 Титан из сектора 67 Баллистический восемь из сектора 44 Кобальт семь ноль два из сектора 94 точка Цементируйте течь простенка в скафандрах за щитами при давлении точка Сообщите аварийный дрейф на данное время точка…»

Человек, заменивший молодого телеграфиста, громко произнес: «Альбатрос!» – и все сгрудились возле него. Он писал: «Альбатрос четыре ко всем точка Аварийный дрейф не установлен точка Шпангоуты корпуса плавятся точка Теряю воздух точка Экипаж в скафандрах точка Машинное отделение под раствором щиты пробиты температура в рулевой рубке 63 первая пробоина зацементирована точка Раствор бурлит точка Заливает главный передатчик точка Буду держать связь только по радиофону ждем вас точка Конец».

Пиркс хотел закурить – почти все курили, и видно было, как дым синими лентами уносится вверх, всасываемый вентиляционными отверстиями. Он искал по всем карманам сигареты и не мог найти. Кто-то – он не заметил кто – всунул ему в руку открытую пачку. Он закурил. Командор нарушил молчание:

– Коллега Минделль.

Тот закусил нижнюю губу.

– Полный ход.

Минделль, казалось, был озадачен, но молчал.

– Хотите предупредить? – спросил человек, сидящий рядом с командором.

– Да. Я сам. Дайте.

Он подтянул к себе микрофон, подвешенный на рычаге, и начал говорить:

– Титан Марс – Земля Альбатросу четыре. Идем к вам полным ходом. Находимся на границе вашего сектора. Будем через час. Пробуйте выйти через аварийный люк. Будем около вас через час. Идем полным ходом. Держитесь. Конец.

Он оттолкнул микрофон и встал. Минделль говорил по внутреннему телефону у противоположной стены:

– Ребята, через пять минут полный ход. Да-да, – отвечал он тому, кто находился у другого конца провода.

Командор вышел. Слышен был его голос в другой комнате:

– Внимание! Внимание! Пассажиры! Внимание! Внимание! Пассажиры! Передаем важное сообщение. Через четыре минуты наш корабль увеличит скорость. Мы получили сигнал SOS и спешим…

Кто-то закрыл дверь. Минделль коснулся плеча Пиркса.

– Держись за что-нибудь. Сейчас будет больше двух.

Пиркс кивнул головой. 2g для него ровным счетом ничего не значило, но он понимал, что сейчас не время хвастаться собственной выносливостью. Послушно взявшись за подлокотник кресла, на котором сидел пожилой телеграфист, он читал через его плечо:

«Альбатрос четыре Титану точка В течение часа не продержусь на палубе точка Аварийный люк зажат лопающимися шпангоутами точка Температура в рулевой рубке 81 точка Пар поступает в рубку точка Буду пытаться разрезать носовую броню и выйти точка Конец».

Минделль выхватил у него из-под руки исписанный бланк и побежал в другую комнату. Когда он открывал двери, пол слегка дрогнул, и все почувствовали, что их тела делаются вдруг очень тяжелыми.

Вошел командор, он ступал с видимым усилием. Сел на свое кресло. Кто-то подал ему подвесной микрофон. В руках он держал скомканную, последнюю радиограмму «Альбатроса». Командор расправил листок и долго смотрел на него.

– Титан Марс – Земля Альбатросу четыре, – произнес он наконец. – Мы будем около вас через пятьдесят минут. Подойдем курсом восемьдесят четыре запятая пятнадцать. Восемьдесят один запятая два. Покидайте корабль. Мы найдем вас. Найдем наверняка. Держитесь. Конец.

Человек в расстегнутом кителе, заменивший молодого связиста, вдруг вскочил и посмотрел на командора, который подошел к нему. Телеграфист снял с головы наушники, командор надел их, а телеграфист принялся регулировать надсадно хрипящий репродуктор. Вмиг все оцепенели.

В кабине стояли люди, летавшие годами, но такого никто из них еще не слыхивал. Тот, чей голос, смешанный с протяжным шумом, доносился из репродуктора, как бы отгороженный стеной огня, кричал:

– Альбатрос – всем – раствор – рулевая рубка – температура – невозможно – экипаж до конца – прощайте – проводка…

Голос оборвался, теперь был слышен только шум.

Репродуктор заскрипел. Было тяжело держаться на ногах – однако все стояли, сгорбившись, опираясь о металлические стены.

– Баллистический восемь Луне Главной, – отозвался сильный голос. – Иду к Альбатросу четыре. Открывайте мне путь через сектор 67, иду полным ходом, маневрировать при обходах не могу. Прием.

Молчание продолжалось несколько секунд.

– Луна Главная ко всем в секторах 66, 67, 68, 46, 47, 48 и 96. Объявляю секторы закрытыми. Все корабли, которые не идут полным ходом к Альбатросу четыре, должны тотчас застопорить, поставить реакторы на холостой ход и зажечь позиционные огни. Внимание, Порыв! Внимание, Титан Марс – Земля! Внимание, Баллистический восемь! Внимание, Кобальт семь ноль два! К вам обращается Луна Главная! Я открываю вам свободную дорогу к Альбатросу четыре. Всякое движение в секторах ведущего радиуса пункта SOS приостанавливается. Начинается торможение в нанопарсеке от пункта SOS. Следите за тем, чтобы погасить тормозные огни в оптическом радиусе Альбатроса, поскольку его экипаж уже мог покинуть палубу. Удачи. Конец.

Теперь отозвался «Порыв» по Морзе. Пиркс вслушивался в писк сигналов.

«Порыв Марс – Земля ко всем идущим на помощь Альбатросу четыре точка Я вошел в сектор Альбатроса через 18 минут буду около него точка У меня перегрет реактор охлаждение повреждено точка После спасательных работ будет необходимость во врачебной помощи точка Начинаю тормозить полным задним ходом точка Конец».

– Сумасшедший, – проговорил кто-то, и тогда все, стоявшие доныне как статуи, начали искать глазами того, кто это сказал. Раздалось короткое, гневное бормотание.

– «Порыв» будет первым, – заметил Минделль и взглянул на командора.

– Сам потребует помощи. Через сорок минут…

Он умолк. Репродуктор продолжал хрипеть, вдруг сквозь треск удалось расслышать:

– Порыв Марс – Земля ко всем идущим на помощь Альбатросу четыре. Нахожусь в оптическом радиусе Альбатроса. Альбатрос дрейфует приблизительно по эллипсу Т 348. Корма раскалена. Сигнальные огни отсутствуют. Альбатрос не отвечает на позывные. Останавливаюсь и приступаю к спасательным действиям. Конец.

В другой комнате отозвались зуммеры. Минделль и еще один мужчина вышли. У Пиркса от напряжения одеревенели все мышцы. Боже! Как ему хотелось оказаться там! Минделль возвратился.

– Что там? – спросил командор.

– Пассажиры интересуются, когда можно будет танцевать, – ответил Минделль. Пиркс даже не расслышал этих слов. Он смотрел в репродуктор.

– Скоро, – спокойно сказал командор. – Подключите оптическую. Подходим. Через несколько минут мы должны их увидеть. Коллега Минделль, дайте второе предупреждение – мы будем тормозить на форсаже.

– Есть, – ответил Минделль и вышел.

Репродуктор загудел, и раздался голос:

– Луна Главная Титану Марс – Земля, Кобальту семь ноль два! Внимание! Внимание! Внимание! Баллистический восемь заметил в центре сектора 65 объект в два раза ярче Сириуса. Порыв и Альбатрос не отвечают на позывные. Возможен взрыв реактора на Альбатросе. С точки зрения безопасности пассажиров призываю Титана Марс – Земля застопорить и немедленно отозваться. Баллистический восемь и Кобальт семь ноль два действуют дальше по собственному усмотрению. Повторяю: Титан Марс – Земля обязан…

Все не сводили глаз с командора.

– Коллега Минделль, – сказал он, – застопорим в нанопарсеке?

Минделль смотрел на циферблат своих часов.

– Нет, командор. Мы входим в оптическую зону. Потребовалось бы 6g.

– Тогда изменим курс.

– У нас будет по меньшей мере три, – сказал Минделль.

– Ничего не поделаешь.

Командор встал, подошел к микрофону и заговорил:

– Титан Марс – Земля Луне Главной. Не могу застопорить, у меня слишком большая скорость. Меняю курс обходным маневром на половинной мощности двигателей и выхожу курсом двести два из сектора 65 в сектор 66. Прошу открыть мне путь. Прием.

– Примите подтверждение, – обратился он к мужчине, который только что сидел подле него. Минделль кричал что-то по внутреннему телефону. Неустанно гудели зуммеры. На табло вспыхивали огоньки. Вдруг сделалось как будто темнее – это всего-навсего кровь отхлынула от глаз. Пиркс широко расставил ноги. Шло торможение при повороте. «Титан» едва заметно вибрировал, слышался протяжный рокот двигателей.

– Сесть! – крикнул командор. – Мне не нужны здесь герои! Сейчас три!

Все сели, вернее, повалились на пол. Он был покрыт толстым слоем пенопластика.

– Ого! Теперь там все переломается! – буркнул человек, сидящий рядом с Пирксом. Командор услышал это.

– Страховое общество заплатит, – ответил он из своего кресла. Кажется, было больше 3g – Пиркс не мог поднять руку к лицу. Наверное, все пассажиры лежали в каютах – но что делалось в кухнях, в столовых! Он представил себе оранжерею. Ведь этого ни одно дерево не выдержит. А внизу? Целые груды битого фарфора! Недурное зрелище!

Репродуктор отозвался:

– Баллистический восемь ко всем. Нахожусь в оптической зоне Альбатроса. Он – в туче. Корма раскалилась докрасна. Прекращаю торможение и высылаю в пространство отряды для поисков экипажа Альбатроса. Порыв не отвечает на позывные. Конец.

Ускорение уменьшалось. Кто-то показался в дверях и что-то крикнул. Можно было подыматься. Все двинулись к дверям. Пиркс вышел последним. Это была главная рулевая рубка. Экран, восемь на шестнадцать метров, занимал всю переднюю стену – вогнутый, огромный, как в каком-нибудь кинотеатре для гигантов. Все огни в рубке были погашены. В пространстве, на черном, усыпанном звездами фоне, ниже главной оси «Титана», в левом квадранте, тлела тонкая черточка, оканчивающаяся искрящимся вишневым угольком, похожим на огонек папиросы. Она была ядром бледного, слегка приплюснутого пузыря, от которого во все стороны расходились утончающиеся, похожие на колючки отростки. Сквозь это шаровидное облако все отчетливее пробивался свет наиболее ярких звезд. Вдруг все подались вперед – словно желая войти в экран. Совсем низко, в правом нижнем углу, сверкнула среди звезд белая точечка – и принялась быстро мигать. Это был «Порыв».

«В реакторе Альбатроса началась неуправляемая цепная реакция точка Имею потери в людях точка Обожженные точка Прошу врачей точка Передатчик поврежден взрывом точка Течь реактора точка Готов катапультировать реакторы, если не остановлю течь точка», – расшифровал Пиркс мигающую точку.

«Альбатроса» уже не было видно. Среди звезд висело тяжелое янтарно-бело-бурое облако дыма, увенчанное взбитой гривой. Оно оседало, передвигаясь в нижний левый угол экрана. «Титан» двигался над ним, выходя новым курсом из сектора катастрофы.

В глубину затемненной рубки упала длинная полоса света из дверей радиорубки. Слышался голос «Баллистического»:

Примечания