Дальше дорога шла через лес. Берёзы сменялись осинами, осины берёзами. Свет восходящей Полышмы легко проникал сквозь листву, вновь распустившуюся после прошлой Ярышмы, и ярко освещал путь. Это у хвойных иголки от воздействия третьего солнца только твердеют, превращаясь в некое подобие сосулек, и становятся мягче к концу ночи. А листья успевают меняться каждый день, радуя глаз своей полупрозрачной зеленью на протяжении первых солнц.
Впрочем, случались периоды, когда Ярышма не всё сжигала. Это время года называлось летом Благости, и длилось обычно два месяца, состоявших каждый из девяти дней. Тогда зелень разрасталась так, что многие дороги становились непроезжими. Но до лета оставалось ещё много тридней.
Изредка на дорогу выбегали дикие кабачки. Валялись в песке, даже повизгивали от удовольствия. И плевать хотели на путников. Огурчики перепрыгивали через них, не сбавляя скорости, и мчались дальше.
Вдруг дорогу преградило упавшее дерево, не слишком большое, но ужасно ветвистое.
– Не останавливайся! – крикнула Шлёпси, пришпорив Сарделя.
Вот только Лопань то ли не услышал её, то ли испугался, и Стручок как вкопанный встал перед преградой. Сардель же оттолкнулся своими длинными ногами и, посшибав ветки, перемахнул на другую сторону. Ляг присвистнул, проводив хозяйку восхищённым взглядом.
– Хорошо пошла. Видно, к вёдру, – донеслось слева, и из-за веток появились три фигуры. Лишь один оказался лягом. В остальных, несмотря на просторные одежды, угадывались хрюмзели, обитатели пустыни Нагара. Говорил, разумеется, ляг. Он приблизился к Лопаню, достал из-за пояса небольшой топорик и с кривой ухмылочкой велел: – Слезай, братка, приехали.
– Не могу, добрый ляг, – вздохнул огуровод. – Надо догонять госпожу. Не могли бы вы, ребятки, отодвинуть с дороги это случайно упавшее дерево?
Ляг скрипуче рассмеялся. Его спутники захрюкали громко и неприлично.
– До слёз рассмешил, братка! Вот за это господа и любят нашего брата! – ляг сделал ещё шаг и угрожающе занёс топорик: – Слезай живо!
– А! – догадался Лопань. – Так вы разбойники, что ли? Так бы сразу и сказали!
С этими словами он легонько хлопнул огурчика по спине. Скакун резко развернулся, снеся всех троих разбойников. Колючки расцарапали одежду, и хрюмзели завизжали от боли. Ляг тут же вскочил и предпринял новую попытку. На этот раз ему досталось копытом, и топорик с его обладателем разлетелись в разные стороны. Больше ляг не поднимался. Хрюмзели же ещё какое-то время пытались приблизиться к всаднику, но Стручок вертелся, словно волчок, и не позволял им схватить огуровода.
В этой круговерти Лопань и не заметил, как разбойники исчезли. Просто вдруг он внезапно услышал вместо криков, визгов и ругани очень мирные звуки.
– Браво! – негромко воскликнула Шлёпси, когда огуровод остановил скакуна.
Она прекратила хлопать в ладоши и одарила спутника улыбкой, от которой тот смутился и поменял цвет кожи на какой-то непотребно-сиреневый.
– Похоже, я не ошиблась, – госпожа ободряюще кивнула. – Развлёкся? Теперь ноги в руки и за мной!
Она тут же развернула Сарделя и перемахнула через поваленное дерево. Лопань вздохнул и последовал за ней, сохраняя на лице всё ту же глупую и счастливую улыбку.
Поравнявшись с госпожой Гродень, ляг не смог удержаться и спросил, перекрикивая ветер:
– Это ведь были разбойники? Они хотели нас ограбить и убить?
– Да, – просто ответила Шлёпси.
– Зачем ты вернулась, госпожа? Это было опасно!
– Но ты ведь справился. И мне может пригодиться такой ценный ляг.
Лопань от удовольствия даже немножко посинел, так что его цвет кожи стал похож на оттенок кожи Шлёпси. Сей факт ввёл его в смущение, добавив иных красок.
*
Полышма неспешно закатывалась за горизонт, а сзади уже показались отблески лучей третьего солнца. Пришло время подыскивать убежище. Вот только сейчас всадники мчались по степи, и ни одного строения видно не было.
– Судя по карте, за той рощей, – Шлёпси указала на группу деревьев на горизонте чуть слева, – есть постоялый двор. Там переждём.
Не знавшие усталости огурчики скорректировали курс, повинуясь наездникам. Они обошли небольшую рощицу слева, и перед ними предстало неказистое каменное строение с выцветшими буквами на вывеске.
– «Жрать, спать, Ярышму переждать», – с трудом прочитал Лопань.
У ворот он шустро спрыгнул и помог госпоже спешиться. Та благодарно кивнула и велела ввести огурчиков в стойло, пока она сама будет говорить с хозяином.
Морщась, Лопань поставил скакунов на свободные места в просторном и тёмном сарае, где уже стояли два тыквера и один арбозень. Не теплица, конечно. Огурчикам здесь будет не слишком комфортно. Хотя несколько часов потерпят. Полосатый арбозень недовольно заворчал и даже попытался преградить дорогу новичкам, но огуровод шикнул на него так, что тяжеловоз прижался к стене.
Убедившись, что подопечные обустроены, Лопань пошёл к госпоже. И уже за двадцать шагов до входа в жилую часть услышал голоса.
– Не ерепенься, превосходительство! – громко и нагло кричал незнакомый голос. – Я же знаю, письма у тебя! Отдавай по-хорошему, иначе парни разденут тебя, как берёзку по Ярышме!
– Только попробуйте! – не так громко, но твёрдо ответила госпожа. Лопань просто подивился её выдержке. – Обещаю, тот, кто первый ко мне приблизится, останется без рук!
– А что ты будешь делать со вторым и третьим? – не сдавался голос. – Нас здесь, между прочим, девятеро!
Огуровод затаил дыхание. Девять разбойников против одной госпожи! Надо как-то помогать. Но как? Что может простой ляг, ни разу в своей жизни не дравшийся не то что с толпой, а даже один на один?
– Тот, кто послал вас, предупредил, кто я? – госпожа Гродень явно не собиралась отступать.
– Баба и есть баба, – пробасил здоровенный полумеханоид.
Шлёпси приподняла бровь. Полумеханоиды редко выходят за пределы городов, где для них есть все условия. Раньше ей доводилось пересекаться лишь с выходцами из Техникуса. А вот подобных наёмников она ещё не встречала.
– Разденем и проверим! – гоготнул обрюзгший ляг в поношенном мундире пехотинца, тот самый, который велел ей не ерепениться.
– Мы прекрасно знаем, что ты маг, – тихо произнёс шерр в приличном дорожном костюме. Этот держался за спинами остальных, и Гродень решила, что он тут главный. – Также мы знаем, что твоих сил не хватит, чтобы справиться со всеми. Поэтому…
Закончить у него не получилось. В помещение со свистом влетело что-то крупное и длинное. Шлёпси успела откатиться к стене. Наглому лягу не повезло – от удара он влетел прямиком в посудный шкаф. Теперь лишь подрыгивающие ноги торчали из-под груды обломков и осколков. Остальные, кажется, пострадали не сильно. А шерр и вовсе успел отскочить в кухню.
В вертящемся среди помещения существе госпожа узнала Стручка. Огурчик не давал противникам передышки, сбивая их с ног и царапая колючками. Только и ему доставалось, поскольку злодеи были вооружены длинными ножами. А шерр так и вовсе уже прицелился в скакуна из мушкетона.
Шлёпси хлыстом нарисовала в воздухе магическую фигуру и отправила в стрелка. Мушкетон полыхнул, но вместо того, чтобы послать смертоносную пулю, развалился в руках шерра. Тот помянул всех огородников вселенной и исчез из виду.
А потом в дверной проём с треском и грохотом вкатились два тыквера. В помещении разом стало тесно. За крупными жёлтыми тушами Шлёпси с трудом различала, что происходит.
– Госпожа! – услышала она снаружи голос Лопаня. – Скорее! Уходим!
Она послушно выскочила за дверь. И тут же в проём врезался тяжеловоз арбозень, намертво запечатывая вход.
– Быстро уходим! – скомандовала Шлёпси, запрыгивая за спину огуровода, восседавшего на Сарделе. Противник ни в коем случае не должен был получить секретные письма!
– Но ведь почти Ярышма! – в ужасе промолвил ляг.
– Скорее! – воскликнула госпожа Гродень и ударила пятками в бока огурчика.
Тот тут же рванул прочь с постоялого двора, да так шустро, что Шлёпси пришлось обнять Лопаня, дабы не свалиться. Огуровод пофиолетовел, но поводья не отпустил.
