Проклятые узы

Глава первая

Герхард снова окунает клинок в угли красного огня. Его занятие бесполезно, ведь отныне миру доступна и ангельская, и демоническая сталь, а то, что он держит в руках, годится только на нарезку хлеба. Никакой уважающий себя ангел больше не пойдет на бой с подобным оружием. Никто не любит выставлять себя на посмешище. Сейчас Герхарду на это абсолютно наплевать, так он пытается успокоить себя. Не выходит.

Семь дней назад он почувствовал, что Сади умерла. Он ощутил эту горечь. Горечь потери и бессилия. Он не был расстроен гибелью жены, его опечалило то, что она не дошла до разлома, погибла в пути и все его попытки обрести свободу были растоптаны.

Все оказалось иначе.

Девушка выжила, более того открыла разлом. Но и это Герхарду не в радость. Ему казалось, что весь мир, ситуации и случайности были против него. Против его желания покинуть эту пропитанную гнилью землю раз и навсегда.

– Ты уверен, что видел крылья? – уже в сотый раз спрашивает он Имрама, в надежде услышать отрицательный ответ.

– Да, господин.

– Красные?

– Всего мгновение. Но да, они были алыми.

– Это невозможно! – восклицает Герхард и откидывает очередной клинок в стену.

Бесчувственная сталь врезается в преграду, отскакивает, падает на каменный пол и звонко вскрикивает.

Герхард тяжело дышит, сжимает пальцы в кулаки и, прикрыв глаза, пытается успокоиться.

Вдох. Выдох.

Вдох. Выдох.

– Только у одного существа крылья были алыми, – шепчет он в неверии.

– У Лилит, – подтверждает Имрам.

– У нее. Но она не вышла из ада, – проговаривает Герхард, смотря на играющие всеми оттенками алого угли. – Даже демоны не стали ее вызволять. Хотя могли.

Имрам сидит у стены и, откинув голову на каменную прохладу, мечтает только об одном – пойти к себе домой. Ангелу кажется, что он не был там уже сотни лет. А прошло всего лишь несколько дней. Он прибыл в Пласо несколько часов назад и первым делом нашел господина. Белокрылый ангел рассказал Герхарду все, что происходило у разлома. Он старался не упустить ничего важного. Но несмотря на это, были моменты, свидетелем которых ему стать не удалось – отрубленная голова не способствует вниманию.

Имрам устал, но проклятый мозг, не знающий покоя, продолжает прокручивать последние моменты его жизни. Начиная с информации, которую ему рассказал Герхард о Потомке. Имрам должен был убить ее. Это было правильным решением. Жаль, что он понимает это лишь сейчас. Тогда же его терзали сомнения, которые способствовали неправильному выбору. И все это из-за Имрама. Он не привык перекладывать на других бремя своих решений. Ангел ошибся. Он был одним из тех, кто притянул новую войну на землю. Все головы, срубленные потусторонними мечами, будут только на совести Имрама. Он корил себя и презирал за слепоту и упущенную возможность.

Когда Сади, умерев, открыла портал, а после ожила, на выжженной земле возле разлома замерли все. Ангелы и демоны прекратили бой и смотрели на девушку с алыми крыльями. Это продолжалось всего пару мгновений, а потом Сади рухнула на землю, крылья пропали, словно ничего и не было. И снова началась бойня. Реки крови, десятки навсегда павших воинов.

Все бились за Потомка.

Каждый понимал ее ценность.

Но она досталась не ангелам.

Имрам проиграл.

– Как ты мог упустить Потомка? – спрашивает Герхард, вырывая своего подданного из печальных дум.

Герхард злится, но старается сдерживать себя, как только может. Сейчас господин не должен переходить грань, ведь Имрам нужен ему. Он по-прежнему не в силах покинуть город, более того, Герхард и воспользоваться ангельской и демонической сталью не может. Проклятие!

– Я уже говорил, – напоминает Имрам. – Демоны Россе забрали ее. Против них у нас не было шансов. Мы бы все там пали. – Имрам направляет тяжелый взгляд на Герхарда. – Навсегда.

– Я понимаю, – кивнув, говорит Герхард, хотя сам считает иначе. Потомок по-прежнему ценна. Возможно, даже больше, чем раньше. Непосредственно для Герхарда она необходима. Заключая с ней брачный союз, он даже не подозревал, как это может обернуться потом.

– Она вернется, – неожиданно говорит Имрам и поднимается со скамьи. – Ведь здесь ее муж и единственный дорогой ей человек.

Ее дорогой человек уже всех рабов распугала. Старуха Норна только и делает, что ходит по Пласо и поучает невольников. У Герхарда даже сложилось впечатление, что, купив старуху, он обзавелся управляющим. Но нужно отдать ей должное, что многие сферы, особенно Торговая улица, стали процветать. Кажись, кто бы слушал человеческую престарелую женщину, но она не стесняется козырять своим близким отношением с Потомком. И в наглую пользуется этим в общении с Герхардом.

– Ты думаешь, демоны Россе ее выпустят? – с издевкой в голосе спрашивает Герхард. – Она – Потомок.

– Да. Выпустят.

– С чего такая уверенность?

– Там был Кристофер. Он ее и забрал. А мы оба видели их общение.

Впервые за долгое время Герхард считает, что отпустил демона не зря. Господин кивает своему ангелу и отпускает его домой. Как только Имрам покидает кузницу, Герхард достает из-за пояса кинжал. Золотая сталь с древними писаниями на клинке сверкает под бликами огня, словно драгоценность. Какое-то время Герхард смотрит на оружие в своих руках, обхватывает рукоять покрепче, прижимает лезвие к шее и резко дергает рукой. Алая кровь заливает все вокруг, Герхард падает, кинжал выскальзывает из его ослабевших пальцев.

На мгновение Герхард попадает в темноту, но его тут же выбрасывает в свет. Шея заживает практически мгновенно.

Будь проклят этот брачный союз!

Потомок одновременно даровала ему смерть и тут же отняла ее обратно. Герхард садится на каменном полу, чтобы снова поднять лик к небесам. В его глазах блестят слезы, которые никогда не упадут на этой прогнившей земле.

Он снова не может умереть. Герхард по-прежнему пленник своего тела и города, который уже опостылел ему. За земную жизнь он так и не нашел смысла в своем существовании. Его не интересует город, рабы, ангелы, которые прислуживают ему. Даже Имрам не стал Герхарду дорогим. Он не испытал любви или нежности. Настоящих, искренних чувств нет ни к чему. Только стремление прекратить агонию бесполезности и обреченности.

И самое печальное в этом то, что он испытывает в данный момент. Герхард больше не главенствует в паре со своей женой. Он не может войти в ее сны, не может полноценно почувствовать девушку, пока она сама того не пожелает. Она стала главной, потому что… да будь он проклят, Герхард не ошибается. Сади не просто Потомок Проклятой, она Потомок Лилит, самой ужасной женщины в мире. Самой кровожадной и самой… первой. Единственный ангел, которого сначала изгнали на землю, а потом уже в ад. Сила и могущество Лилит всегда были сильнее всех ангелов. Ведь она была Его любимицей. А потом стала его самым большим позором.

Если бы Герхард знал это раньше. Создавая союз с Сади, он знал, что ее жизнь прекратится сразу же, как только Герхард умрет. Все из-за того, что она слабее. Теперь монета силы перевернулась на другую сторону. Герхард сможет умереть только после смерти своей жены. До этого ни один клинок в мире не в силах оборвать его жизнь.

Герхард будет ждать Сади. Имрам прав, она вернется за старухой, главное, чтобы та не испустила последний вздох раньше времени.

Герхарда еще долго терзают мысли, что теперь он сможет избавиться от существования только после смерти Сади. И никак иначе.

Пока господин предается мрачным думам, Имрам уже входит в дом. Всего на мгновение он останавливается на крыльце. Он измотан и растерян. Ангел не знает, как вести себя с Ариэллой после поцелуя. И вообще он слишком часто думает об этом. Тем более в сложившихся реалиях.

Все же Имрам толкает дверь и, переступив порог, замирает.

Его никто не встречает. Ариэллы нет. Ни нагой, ни одетой.

Впервые в груди Имрама, примерно там, где расположено сердце, образуется неприятное давящее ощущение. Словно Имрам проглотил камень, который никак не может провалиться вниз. Он нервничает? Да, это как минимум. Ангел молча проходит в дом, оставляя дверь открытой. Он прямиком идет к комнате девушки, не заботясь о том, чтобы постучать, ангел открывает дверь.

Пару мгновений Имрам смотрит на идеально заправленную кровать. На дворе ночь, куда она могла уйти? Нервное напряжение распространяется от появившегося в груди камня во все стороны.

Может, с ней что-то случилось? Сбежала? Умерла? Подцепила людскую хворь?

От этих мыслей Имраму и вовсе становится не по себе. Пройдя пару шагов, он открывает дверь своей комнаты и нахмурившись, смотрит на кровать. Его кровать. Ариэлла спит под одеялом, только ее фиолетовые волосы разметались по подушке. По его подушке.

То, что испытывает Имрам, смотря на мирно спящую девушку, не поддается его пониманию. Женщина в его постели.

Да, Имраму сон не нужен. Его проклятие об этом позаботилось, но это не означает, что он сутками напролет ходит, стоит или сидит. Он и прилечь не против, но… это же его кровать.

"И твоя рабыня на ней", – шепчет ему внутренний голос, который впервые проявил себя.

Имрам сглатывает ком и понимает, что нервный камень уходит, и на его месте появляется новый, сотканный из злости за то, что девушка напугала его, и облегчения, что она жива и в безопасности.

Ангел переступает порог комнаты, скрип половицы звучит слишком громко в абсолютной тишине, и Ариэлла открывает глаза.

Комнату освещает лишь слабый огонь одинокой свечи. Он придает обстановке интимность, которой в этой комнате никогда ранее не наблюдалось.

Первые мгновения Ариэлла просто смотрит на Имрама, дрема не дает ей понять весь ужас ее положения. Она, будучи рабыней, без приглашения пробралась в кровать к своему господину. Девушка резко садится и начинает тараторить.

– Господин, извините, этого больше не повториться, я…

Она начинает подниматься, но путается в одеяле. Ее сонный голос еще больше успокаивает Имрама, и он говорит то, что не сказал бы, будь она в своей постели и не напугай его настолько сильно и неожиданно.

– Все в порядке.

Нимфа словно не слышит его. В этот момент страх прошибает ее, в Великом доме четко дали понять, что без прямого приказа господина рабыня не может нарушать границы.

А она нарушила.

Ариэлла надеялась, что о ее небольшой шалости никто никогда не узнает. Как все-таки коварны жизнь и ее дочь судьба.

– Я просто. Простите. Простите меня, – продолжает она.

Ариэлле нечего сказать в свое оправдание. Она спала в комнате Имрама с ночи, когда он ушел по приказу Герхарда. Она ничего не трогала. Ни его вещей, ни оружия. Просто приходила сюда ночами, ложилась в кровать и засыпала. Ей казалось, что она тут в безопасности. На утро она заправляла кровать и уходила. Она правда-правда ничего не трогала.

– Почему ты здесь? – спрашивает Имрам, наблюдаю за борьбой Ариэллы и одеяла.

Ариэлла наконец-то выпутывается из тряпичной западни и встает у кровати, она склоняет голову и, смотря в пол, немного запыхавшись, отвечает:

– Я не могла уснуть.

Как же это знакомо Имраму.

– А здесь смогла, – говорит он.

– Простите, я больше никогда, – начинает лепетать Ариэлла и медленно шагает к двери.

Если бы Ариэлла видела себя глазами ангела, то поняла бы, что сейчас она совсем не похожа на умелицу из Великого дома. Она – девушка, миниатюрная, ранимая и испуганная. Имрам хочет защитить ее, хотя сам не понимает от чего или от кого.

– Останься, – просит он.

Ариэлла поднимает голову, и ее зеленые миндалевидные глаза встречаются с золотыми глазами ангела.

– Здесь? – спрашивает она.

– Возвращайся в кровать.

– А вы?

– Мне не нужен сон, – признается Имрам. Ариэлла хмурится, на ее лице нарисована печаль, видя это, Имрам добавляет: – Но я никуда не уйду.

Какое-то время ангел и человек смотрят друг на друга. Тишина становится осязаемой, но не давящей, она словно мягкая и практически невесомая вуаль ложится на плечи присутствующих.

Имрам глубоко вздыхает и практически заставляет себя отвернуться от Ариэллы. Он развязывает тесемки, чтобы снять доспехи, которые не уберегли его от расчленения. Дважды. Тесемки на правом плече не поддаются.

– Я могу помочь, – предлагает Ариэлла, нарушив тишину.

Первым порывом Имрама является желание отказаться, но ангел почему-то кивает, и Ариэлла подходит к нему. Тонкими пальчиками она быстро развязывает тесемки и помогает Имраму снять латы. Он уходит из комнаты, умывшись и освежившись, возвращается, Ариэлла так и стоит у брони. И только сейчас Имрам замечает под глазами девушки темные тени.

– Почему ты не могла спать? – спрашивает он.

– Я переживала.

– За меня? – спросив это, Имрам надеется услышать утвердительный ответ, иначе он будет выглядеть полнейшим ослом. Ангел-девственник, который пожелал быть кому-то нужным. Но это действительно так. Смотря на нимфу в своей комнате, он понимает, что устал быть один. Столько времени… вечность. Вокруг него всегда слишком много ангелов, рабов, даже демоны встречаются и одна Потомок, но он никогда не чувствовал себя частью всего этого мира, словно ему среди всего этого не место.

Ариэлла кивает, и Имрам немного расслабляется.

Она беспокоилась за него, это чистая правда, но еще она боялась Герхарда. Что было бы с ней, если бы Имрам не вернулся? Ее все-таки поместили бы в бордель? Раньше эта мысль ее не так страшила, но все изменилось. Ариэлла не уверена, что сможет использовать учения Великого дома на ком-то… кроме Имрама.

Ангел протягивает к ней руку, и Ариэлла сразу же вкладывает свои холодные пальцы в его теплую ладонь.

– Я жив, – немного смущенно говорит Имрам.

– Я этому рада, – мягко и искренне отвечает Ариэлла.

Два одиноких существа отправляются в постель, чтобы лечь в неуютные, слишком скованные объятия друг друга. Имрам располагается на спине и протягивает Ариэлле руку, притягивает к себе, и ее голова устраивается у него на плече.

Они замирают.

В комнате так тихо, что слышен треск огня одинокой свечи.

Когда Ариэлла все же засыпает, Имрам ложится более удобно, пропускает прядь волос девушки, словно воду, сквозь пальцы, и на его губах появляется легкая улыбка. В этот момент он вовсе не думает о том, что мир ожидает новая война, он вовсе не заботится о том, что будет завтра. Легкая улыбка не исчезает с его лица, когда он вспоминает свои ощущения от встречи с Ариэллой. Улыбка такая, о существовании которой он позабыл столетия назад. Или не знал вовсе.

Глава вторая

Келлан и Кристофер стоят на балконе главного дома города Россе. Самый высокий из всех, что имеется на километры вокруг. В нем живет семья Кристофера, приближенные к ним и слуги, всего сорок семь душ. Внутри дома поселилась странная атмосфера, которой тут не было еще несколько дней назад – ожидание неизбежного, именно так бы Кристофер описал аромат, витающий в воздухе. Стоило Сади оказаться в этих стенах, все стали жить словно на иголках, вздрагивать от каждого стука и прислушиваться к шорохам, и это неудивительно.

Сади может принести им гибель, так считает Келлан.

Она может принести им настоящую свободу, так считает Кристофер.

Мнение остальной семьи разделилось практически поровну.

По левую сторону от дома плещется море, оно играет темными бликами на воде. Справа расположена большая часть одного из самых огромных городов их времени. У подножия главного дома площадь средних размеров, а на ней люди и демоны. Именно люди, не рабы. Демоны обучают их мастерству владения мечами, пиками, луками и стрелами. Келлан смотрит на это и сильнее сжимает перила балкона.

– Мы должны принять решение, – говорит он.

Келлан вспоминает все, что он сделал, чтобы соорудить на этой равнине город. Сколько раз он отбивал атаки ангелов и других демонов. Сколько смертей видел, как прививал местным правила, как убеждал демонов, что люди – не их рабы. Он сделал слишком многое, чтобы потерять это так просто.

Кристофер знал, для какого именно разговора его позвал брат. Похожий диалог состоялся уже трижды. К единому мнению они так и не пришли.

– Нужно со всем разобраться, – сказал Кристофер.

– С чем именно? – спрашивает Келлан, не отвлекаясь от созерцания слабости людей и силы своего легиона. – Ты знаешь, кто она и что может сделать.

– Я догадываюсь, кто она, и предполагаю, что она может сделать.

Келлан переводит взгляд на Кристофера.

– Ее крылья, вот тебе факт, а не предположение. Уже скоро у нашего города соберутся полчища войск. Черт с ними, с этими ангелами, они и половины не знают, а вот демоны. Асмодей постарается вызволить Лилит, а для этого заберет Потомка. Лилит сама говорила, что ее кровь способна на невозможное.

– Мы ее заковали, – напоминает Кристофер. – Она в аду.

Келлан усмехается.

– Ее сам Господь заковал, не единожды, и она всегда находила выход, а после уничтожала все на своем пути. Мы должны избавиться от Потомка, крови Лилит на земле нет места.

– Ее кровь вызволила нас из вечного ада, – напоминает Кристофер.

Какое-то время братья молчат. Кристофер осознает, что Принцессу ожидает нелегкая участь. Ее родство с Лилит способно не только усложнить жизнь, но и отнять ее. Девушка даже не подозревает, насколько близко находится от смерти – на расстоянии одного выдоха. Кристофер не позволит Келлану убить ее. Не для этого он спасал Сади из ямы и уж точно не ради ее смерти ринулся за девушкой в разлом.

Кристофер решает затронуть тему, которую Келлан старательно обходит стороной.

– Но она сможет найти ключ, и тогда мы избавимся от камня на шее. От камня по имени Лилит.

– Ты ведь не веришь словам Лилит? – интересуется Келлан. – Не существует ключа от садов, она придумала это, чтобы выйти вместе со всеми. Вспомни, сколько демонов пресмыкались перед ней ради возможности вернуться в сады, она умеет играть на наших желаниях. Она умеет играть на твоих желаниях.

Кристофер выгибает брови и подмечает:

– Люди раньше тоже не верили в ангелов и демонов. И к чему это их привело? И если ты вспомнишь, то я отодвинул свои желания и помог заковать Лилит в камень. Я умею расставлять приоритеты.

– Ни к чему хорошему неверие людей не привело, – тяжело вздыхая, произносит Келлан.

– К худшему. К рабству.

– Они не все рабы, – подмечает Келлан, ему не нравится, что Кристофер обходит его вклад в историю стороной.

Кристофер отмахивается.

– Это не меняет сути дела. Если ключ и есть, то найдет его только Лилит… или же Сади. Если ты думаешь, что, убив Потомка, решишь проблему с Лилит, то ошибаешься. Никто не знает, насколько ее родовая ветка разрослась за столько лет. Каждый человек в твоем городе может быть ее далекой родней. И что? Ты убьешь их всех? И даже это не будет гарантом. Пока Лилит дышит, мы не можем быть спокойными. Нам нужен ключ, потом мы отправимся в сады и возьмем это проклятое яблоко. Принцесса нам поможет.

Келлан отворачивается и снова устремляет взгляд на тренирующихся, но он их не видит. Перед глазами стоит совершенно другая картина. Огненноволосая Лилит, с изуродованным лицом и покрытым шрамами телом, она вместе со своими уникальными красными крыльями практически наполовину вросла спиной в каменную плиту, которая и открыла разлом в мир людей. Келлан до сих пор слышит ее проклятия в их сторону. В сторону его семьи. Особенная порция направлялась в сторону Келлана, Кристофера и Кая. Они предали ее больше, чем остальные. Возможно, она им доверяла, но Келлан знает простую истину – демону нет веры. Никому, кроме семьи. Лилит ее частью никогда не была. Она словно змея отравляла все и всех на своем пути.

Наступив на горло своим принципам, Келлан спрашивает:

– С чего ты решил, что девушка станет нам помогать?

– Тут много причин.

Келлан переводит взгляд на Кристофера.

– Какие же? Ваша близость?

– Мы не настолько близки, – тут же отвечает Кристофер.

– Не настолько, насколько хотелось бы тебе? – спрашивает Келлан, не отводя пристального взгляда от брата. – Не совершай прежних ошибок.

Кристофер крайне редко злится на Келлана, но сейчас он в шаге от этого.

– Она не Лилит, – спокойно произносит Кристофер.

– У них одна кровь, – напоминает Келлан.

Кристофер пропускает это мимо ушей. Его и Сади не связывают какие-то любовные или интимные моменты. Да, он испытал укол ревности, видя ее с Герхардом у алтаря, но это достаточно быстро прошло. Она дорога ему совсем по другим причинам. Она – друг. Именно Сади была первой, с кем он нормально общался после вечных пленений. Она была глотком свежего воздуха, и у Кристофера только самые положительные ассоциации с Сади. Несмотря на то, что она потомок Лилит.

Размышления Кристофера о том, что Сади может быть не единственным потомком Лилит, заставляют Келлана пойти на уступки. На небольшие. Если девчонка не станет сотрудничать, он без зазрений совести лишит брата ее общества, а заодно и весь мир.

– Если ты так уверен, поторопись, – говорит Келлан. – У нас не так много времени. Тем более она может отказаться или просто сбежать.

– Она не сбежит, – с уверенностью заявляет Кристофер.

На балкон выходит Жэром, человек, кто-то вроде секретаря Келлана. У него под мышкой, как всегда, толстая книга, а за ухом перо.

– Господин, – запыхавшись обращается он к Келлану. – Потомок сбежала.

Келлан переводит взгляд с Жэрома на Кристофера и выгибает бровь дугой.

– Это не то, что ты подумал, – говорит Кристофер. – Она просто где-то гуляет. Мы сами разрешили ей это.

– Нет, – встревает в разговор Жэром. – Она и была на прогулке с Моник, сказала, что ей напекло голову, Моник отвлеклась буквально на минуту, а когда обернулась, девушки уже не было. И найти ее не могут.

Келлан не сводит взгляда с Кристофера, а когда Жэром рассказывает про напеченную голову, они оба поворачиваются к солнцу, которое на протяжении всего дня скрыто под тяжелыми тучами. Как же, напекло.

– Я найду ее, – говорит Кристофер и уходит с балкона прежде, чем брат скажет что-то вроде "а я говорил".

Тем временем Сади уже переоделась, сейчас она в обличии конюха. А сам парнишка пятнадцати лет, присматривающий за лошадьми, лежит за стогом сена в одних трусах, а свои, точнее, заимствованные у семьи Кристофера вещи, она оставила рядом. Не то чтобы мужчины носили женские платья, но другого варианта у Сади нет. Не может ведь она оставить парня совсем без одежды.

Вообще она удивлена, что главная семья города Россе не подняла на уши всех, кого только можно. Повсюду тихо, словно она и не пропала. Завязав штаны, девушка размышляет о том, что она снова в бегах. Ей удалось улизнуть от ангела, так что попытка побега от демона тоже может увенчаться успехом. После того, как Сади пришла в себя, она чувствует, что окружающие ее потусторонние, что-то замышляют. Ей не сообщают практически ничего, и она настолько устала быть битой, что сил больше нет. Даже после смерти ее не могут оставить в покое. Все хотели, чтобы она открыла разлом. Так ведь? Демоны во главе с Асмодеем, ангелы под предводительством Имрама, им всем нужно было одно. Сади это сделала, а теперь она хочет вернуться назад, повидать старуху Норну и получить плату от мужа. Он должен ей свободу и город. Таким был уговор, и она хочет получить то, ради чего отдала свою жизнь.

Не сложно было понять, что демоны не отпустят ее просто так. Семья, образовавшая Россе, темнит. А от некоторых персон и вовсе веет загробным холодом. Например, Келлан, она видела его всего дважды и оба раза читала в его взгляде ненависть. За что? Она ему ничего не сделала. Сади до этого момента даже не видела демона.

Сади слышит шаги, которые приближаются к конюшне, кто-то топает по лужам. С горечью посмотрев на вороного жеребца, Сади прячется за стогом сена, практически заваливается на конюха. "Прости", – произносит она беззвучно.

Шаги стихают как только дорога, покрытая лужами, заканчивается, и кто-то входит в конюшню.

Сади старается не дышать.

Секунды до этого шагали слишком бодро, сейчас же тянутся как сальные волосы конюха, валяющегося рядом с Сади.

– Выходи, – говорит Кристофер.

Она не выходит. Плечи Сади опускаются.

– Я знаю, что ты здесь. Моник рассказала, куда вы ходили гулять эти три дня. Всегда в сторону конюшни, она рассказала, как ты восторгалась лошадьми.

Сади закатывает глаза. Ох уж эта Моник. Девушка не успевает выйти из-за стога, Кристофер заглядывает туда, переводит взгляд с Сади на практически голого парня.

– Развлекаешься? – спрашивает он. – И это в медовый месяц.

– Нет. Пыталась сбежать.