В поисках Счастливчика
Папа сноровисто почистил окуней и бросил их в котелок. Серёжа и Варя не отходили от него ни на шаг и даже ложки уже были в их руках.
– Терпение, – приговаривал папа, то и дело, пробуя уху. – Тер-пе-ние. Ещё совсем немного. Это будет восторг! Шедевр! Уха а ля Шатур. Песня, а не суп!
Наконец, когда ожидание стало нестерпимым, папа снял котелок с костра.
– Всё помыли руки?
– Да, пап, – ответил Серёжа. – Давно уже…
– Одну секунду, – сказал папа. – Нужно немного посолить.
Он сунул руку в пакет и щедро приправил уху.
– Готово.
Разлитая по мискам уха действительно пахла восхитительно, и, под неусыпным взглядом «шеф-повара», ребята накинулись на неё, обжигаясь и шумно вдыхая воздух. Однако, проглотив пару ложек, они недоуменно переглянулись.
– Что, – насторожился папа. – Что-то не так?
– Какая-то она странная, – сказала Варя.
– Да, – согласился Серёжа. – Очень странная…
– Не может быть, – воскликнул папа. – Вы меня разыгрываете!
Он зачерпнул большую ложку ухи и сунул её в рот. Вскоре, его лицо вытянулось и он, немного помешкав, выплюнул уху в костёр.
– Что это такое? – пробормотал он, глядя в котелок. – Что за вкус? Как это?.. Почему?.. Ничего не понимаю…
– Может туда что-то упало? – предположила Варя.
– Нет, – ответил папа, внимательно изучив посуду. – Там только рыба, лук, лавровый лист и немного картофеля. В чём же дело?
– Я понял, – сказал Серёжа, разглядывая пакет из которого папа «посолил» уху. – Это несоль, пап, это сода, чтобы мыть посуду…
– Как сода, – подпрыгнул папа. – Там была соль!
– Сода, – угрюмо повторил мальчик. – Тут даже бумажка лежит «Пищевая сода». Соль в банке, в другом кармане рюкзака…
Папа обескураженно осмотрел пакет с содой и недоверчиво попробовал её.
– Действительно, сода, – сказал он растерянно. – Я спутал без очков…
– Что же мы будем кушать?! – расстроилась Варя.
– Без паники, – ответил папа, после минутного раздумья. – Мы сделаем макароны, это быстрее всего, а к ним у нас будет отварная рыба. Бульон, конечно, пропал, но рыбу ещё можно спасти. Давайте ка, вылавливайте поскорее рыбу из супа и промывайте её, а я быстро сделаю макароны. И выше нос, это же настоящие приключения! К тому же, макароны, это любимое блюдо Луиджи Оттимо. Он ел их каждый день и чувствовал себя превосходно.
– Что это у вас тут происходит, – спросила мама, видя, что ребята вылавливают из котелка рыбу и мою её.
– Новый рецепт, – отозвался папа, – мытая, отварная, и снова мытая рыба с макаронами. Деликатес! Последний писк моды, между прочим…
– Между прочим, вы нормально не ели с самого утра, – сказала мама. – Это безобразие. Как я могу вас отпустить одних?
– Досадная оплошность, – бубнил папа. – Просто недоразумение… Я думаю, это Шуршунчики подменили пакеты…
– Кто?!
– Шуршунчики, – захихикала Варя, промывая рыбу. – Они любят щекотаться!
– Не знаю я никаких таких Шуршунчиков, но если через полчаса вы не покушаете, ваш поход отменяется, – распорядилась мама. – Так и знайте. И, кстати, хоть вы и «далеко в лесу», на кухне есть гречка и жареная курица…
– Так, – воскликнул папа. – Это запрещённый приём! В лесу нет никакой гречки и жареной курицы! В лесу есть макароны, которые уже закипают и освежавшая отварная рыба, которая ещё этим утром плескалась в озере. Ребята, не слушайте Лесное эхо, оно полно коварства и легко может заманить вас в болото… Готовьте миски.
Когда папа, наконец-то, стал раскладывать макароны, Серёжа уже пританцовывал от голода на месте, а Варя жадно облизывала пустую ложку. Что же касается Степашки, то он, хоть и проявлял все признаки нетерпения, был сыт. Дело в том, что мама, улучив момент, незаметно передала ему изрядный кусок отварного мяса и в отличие от своих непреклонных друзей, Стёпа милостиво принял угощение и быстро проглотил его, спрятавшись за сараем. Отказываться от еды было не в его правилах и поэтому, когда папа отдал ему остатки макарон, Степашка с удовольствием поел ещё раз
«Я ещё и вечером покушаю, – думал он, тщательно вытирая бороду о газон. – Кушать, это очень весело. Это даже интереснее чем гоняться за кошками, особенно, когда тебя кормят неожиданно…»
Раздутый точно маленький бочонок на коротеньких ножках, Стёпа с трудом добрался до кустов смородины и упал на землю.
«Тяжело, – подумал он, ворочаясь с бока на бок, – но, ничего. Я не боюсь трудностей, я же – служебная собака!..»
Варя и Серёжа тоже двигались с трудом. После неожиданного и раннего подъёма, рыбалки, готовки и чересчур плотного обеда они оба клевали носом и вскоре уснули прямо на газоне. Мама хотела было возмутиться, но папа остановил её.
– Не волнуйся, – сказал он, – с ними всё будет в порядке. Дай им немного расслабиться. На улице лето, земля тёплая. Когда они ещё так поваляются?..
– Но это переходит все границы, – шёпотом возмущалась мама. – Вы скоро будете ходить полуголые как папуасы, и стрелять из луков!
– Отличная идея, – сказал папа. – Нам нужно смастерить луки и мы сможем охотиться на чаек. Говорят, что если зарыть чайку в землю на несколько часов перед готовкой, то её мясо становиться совсем как куриное…
Мама ткнула папу локтем.
– Хватит шутить! – зашипела мама. – Я уже не знаю, что и думать.
– Ей богу, – засмеялся папа, – ты слишком переживаешь из-за пустяков.
– А как не переживать?! – затараторила мама. – Прошли только одни сутки вашего так называемого похода, а тебя уже укусила пчела, ты раздавил очки, затем упал в ручей и напоследок приготовил детям уху с содой!
– Это всё пустяки, – ответил папа. – Зато это сделает их более самостоятельными и ответственными.
– И сколько вы ещё планируете прожить вот так, дикарями?
– Пару дней, – сказал папа, – может, немного больше. У тебя ещё есть время присоединиться…
– Мне?! Присоединиться?! – ужаснулась мама.
– А что, – улыбнулся папа. – Наряд туземки тебе пойдёт…
– Нет уж, спасибо, – ответила мама, уворачиваясь от папиных рук. – Я как-нибудь поживу в доме. У меня полно дел.
– Иногда, нужно давать себе отдохнуть, – сказал папа.
– Может быть для тебя, жизнь в палатке и отдых, но для меня нет, – заявила мама. – Пожалей детей.
– Но они счастливы, жить такой жизнью! – воскликнул папа. – Ты только посмотри на них. Такого аппетита я давно у них не видел!
– Ещё бы, – заволновалась мама, – вы с самого утра ничего не ели и одному богу известно какой у вас будет ужин.
– На ужин, – ответил задетый за живое папа, – у нас будет жареная рыб, рис, лепёшки с джемом и чай с лесными ягодами.
– Ха, – усмехнулась мама. – Готова поспорить, что у тебя опять что-то случиться. Вы не можете без этого! Рыба упадёт в костёр, рис пригорит, а лепёшки… а лепёшки… а лепёшки стащит Степашка!
– Хорошо, – согласился папа, протягивая руку. – Если наш ужин не состоится, то мы завтра же возвращаемся домой, а если всё пройдёт гладко, то ты присоединяешься к нам. Идёт?
– Идёт! – запальчиво ответила мама и пожала папину руку. – Только…
– Никаких только! – сказал папа. – Уговор!
– Хорошо, – кивнула мама. – Если всё пройдёт гладко, я присоединюсь к вам на сутки.
– И будешь жить как туземка!
– Нет, – ответила мама. – Этого нет в уговоре. И я вам покажу, что даже в походе, можно отлично наладить свой быт и жить по-человечески. Впрочем, завтра вы всё равно будете дома…
– Посмотрим! – заносчиво произнёс папа, приняв горделивую позу.
– Посмотрим… – ответила мама, принимая не менее напыщенный вид.
Они разошлись с видом дуэлянтов, и каждый занялся своим делом, абсолютно уверенный в своей победе.
– А мы всё слышали, – сказала Варя, когда папа приблизился к лагерю. – Мы не спали. Почти…
– Тогда вы понимаете, как важно, чтобы у нас всё прошло гладко. – сказал папа. – Мы должны всё сделать и-де-аль-но. И я думаю, нам нужно начать уже сейчас.
– Пап, – сказал минуту погодя Серёжа, – у нас, кажется, проблема.
– Какая проблема, – встрепенулся папа. – Что случилось? Где?
– Вот, смотри, – ответил мальчик, переворачивая рюкзак с продуктами и показывая большущее пятно на его боку.
– Так, так, так, – сказал папа, стараясь сохранять хладнокровие. – Может быть это просто вода?..
– Нет, – покачал головой Серёжа. – Это наше подсолнечное масло…
Побледнев, папа буквально выхватил рюкзак и стал рыться в нём и вскоре извлёк оттуда раздавленную пластиковую бутылку с подсолнечным маслом.
– Как же так получилось, – растерянно пробормотал он.
– Мы, наверное, наступили на него утром, когда Степашка опрокинул палатку, – сказал мальчик. – Наступили и не заметили…
– А почему рюкзак был в палатке? – спросил папа. – Кто его туда положил, а?
– Ты, – ответил Серёжа. – Ты сказал, что нельзя оставлять продукты на улице, а то их могут растащить дикие звери…
– Надо было просто повесить его на дерево, – покачал головой папа.
– Как же мы пожарим рыбу? – спросила Варя. – И лепёшки… Там же совсем ничего не осталось…
– Так, – сказал папа, – главное, не паниковать. Мы что-нибудь придумаем. А пока давайте быстренько всё протрём и почистим рюкзак.
– Но как мы будем жарить рыбу без масла? – удивился Серёжа.
– Мы не будем её жарить, – сказал папа. – Мы будем её печь.
– А лепёшки, – спросила Варя. – Как можно пожарить их без масла?
– А кто сказал, что мы должны их жарить, – лукаво улыбнулся папа. – Я просто сказал, что у нас буду на ужин лепёшки, и они у нас буду, даю слово.
– Но как?
– Терпение, друзья мои, – ответил папа, вновь обретя благодушное настроение. – Терпение и вы всё сами увидите. Между прочим, Луиджи всегда пёк себе лепёшки таким образом, и кушал их каждое утро. Так что, наводите тут порядок и проверьте, цел ли наш рис, а я пока схожу и принесу кое-что…
– Но мы в лесу, пап! Нельзя брать ничего из кухни!
– Ха, – усмехнулся папа. – Я и не собирался на кухню. То, что нам нужно, можно найти где угодно. Чао! Стёпа, за мной.
Глава 6
– Ну, как у вас тут дела? – вкрадчиво спросила мама, словно кошка подойдя к костру ближе к вечеру. – Скоро ли ужин?.. Очень уж мне хочется попробовать рыбки с рисом и свежих лепёшек… Кстати, я видела, что вы оттирали свой рюкзак от каких-то пятен. У вас, случайно, не масло ли вытекло?..
– Может быть, и вытекло, – спокойно ответил папа, помешивая угли в костре, – но ужин состоится строго по графику, как и было обещано, и в нашем меню по-прежнему рыба а ля Шатур с отварным рисом и горячие лепёшки с вареньем.
– И скоро ли можно будет насладиться этими блюдами?..
– Минут через 15.
Мама немного смутилась и подошла ближе.
– Но, – пробормотала она, – где же сковородка?.. Что-то я не вижу, чтобы готовилось что-то ещё кроме риса.
– Не волнуйся, – ответил папа, обменявшись заговорщицкими улыбками с ребятами. – Через 15 минут ты сможешь попробовать изумительную рыбу, рис и свежие, с пылу с жару лепёшки. Только не забудь помыть руки. И, кстати, тебе пора собирать рюкзак – завтра утром ты должна быть в походе…
– Это мы ещё посмотрим, – ответила мама. – Не знаю, что за фокусы вы тут придумали, но если я не увижу рыбы и лепёшек…
– Ты всё увидишь, – ответил папа. – Иди, складывай вещи…
Мама хотела что-то ответить, но не нашла слов и молча удалилась. Ребята прыснули ей вслед.
– Давайте скорей, – сказал папа, когда мама повернула за угол дома. – Тащите камень. Нам нужно успеть его вымыть и протереть…
Через четверть часа, когда мама вновь появилась в лагере, на краю костра, на большой груде углей лежал крупный, округлый камень. Папа, скрестив ноги по-турецки, сидел рядом и неспешно лепил из теста тонкую лепёшку.
– Прошу, вас, мадам, – произнёс он подчёркнуто любезно. – Присаживайтесь к нашему костру и чувствуйте себя как дома.
Мама, заметно нервничая, уселась напротив него, пытаясь понять, что он затеял.
– Ну, и где же рыба? – спросила она. – Только не говори, что снова будет уха с содой!
– Рыба готова, моя госпожа, – ответил папа, – и она прямо перед вами…
– Где? – удивилась мама. – Я ничего не вижу. Тут только костёр и этот странный камень. Откуда вы его притащили? Скажите прямо, что вы сдаётесь, и закончим эту игру. У меня всё ещё осталась курица и если вы хотите есть…
– Не стоит так торопиться, моя госпожа – сказал папа с видом йога. – К чему говорить о курице, когда нас ждёт окунь… Серёжа, Варвара, вынимайте рыбу.
Ребята аккуратно разгребли палочками горячие угли и вытащили оттуда нечто, похожее на продолговатый, обгорелый булыжник.
– Что это, – спросила мама, подозрительно осматривая находку. – Что это такое?
– Рыба…
– Рыба?!
– Да, – сказал папа и, не выдержав, расхохотался. – Ты бы видела своё лицо!
– Но я не понимаю…
– Это рыба, запечённая в глине, – сказал папа, раскалывая остриём ножа чёрную корку и обнажая само блюдо. – Смотри, чешуя припеклась к глине и рыбу не нужно чистить. Тебе остаётся только взять самый лакомый кусочек, положить его в миску, добавить немного риса из котелка, чуть посолить, слегка поперчить и вот… Пробуй.
С этими словами папа протянул маме миску с дымящимся рисом и куском рыбы, от которой шёл восхитительный запах.
– Я добавил немного специй, которые прихватил с собой, – сказал папа небрежно. – Кажется, вышло неплохо…
Мама взяла предложенную Варей вилку и попробовала рис, а затем рыбу.
– Ну как? – спросил папа, как можно более равнодушно. – Неплохо?..
Мама молча съела второй кусок рыбы, а затем, и всё остальное.
– Кажется, – прокомментировал папа, – лесное эхо онемело от удовольствия…
– Рыба чудесная, – деловито сказала мама. – Просто отличная. Пожалуй, я ещё возьму кусочек…
– Ага, – воскликнул папа, сбрасывая маску безразличия и вскакивая на ноги. – Ей понравилось, вы слышали?! Она одобрила! Мы победили!
– Кх-кх, – откашлялась мама. – Рыба удалась, признаю. Вы ловко вышли из положения. Но я не вижу обещанных лепёшек. Не хотите же вы сказать, что тоже запекли их в глине?
– Нет, – засмеялся папа, – мы не запекли их в глине, хотя ты и не далека от разгадки. Доедай пока свою рыбу, а мы пока приготовим их прямо у тебя на глазах.
– Без сковородки? – удивилась мама.
– Без сковородки, -отозвался папа.
– И без масла?
– Совершенно верно.
– Хм, – скептически произнесла мама. – А… их можно будет есть?..
– Ещё как, – заверил её папа. – Я приготовлю их по-восточному, на камне.
– На камне?
– Да, – сказал папа. – Думаю, он достаточно раскалился…
Папа взял тонкую похожую на блин заготовку и ловко прилепил её на горячий валун. Тесто зашипело, запузырилось и от костра потянуло запахом свежей выпечки.
– Вау, – сказал Серёжа. – Вот это класс!
– А можно я первая попробую, – сказала Варя. – Она, наверное, очень вкусная!
– Она даже больше чем очень вкусная, – сказал папа, снимая готовую лепёшку с камня и приклеивая новую. – Она великолепная! Прошу вас леди.
Он разделил лепёшку пополам, полил каждую половинку вареньем и протянул одну Варе, а другую передал маме.
– Вам чай со сгущёнкой или без, – вежливо осведомился он, у незнающей, что и сказать мамы. – Потому что если со сгущёнкой, то прошу Вас, прихватите завтра с собой ещё одну баночку, когда пойдёте в поход… Мы не рассчитывали на пополнение и будем Вам очень признательны…
Перебрасываясь шуточками, они продолжили свой ужин под открытым небо, запивая горячим чаем свежеиспечённые лепёшки. Стёпа, который каждый раз страшно волновался, когда очередная лепёшка начинала шипеть на горячем камне, тоже получил одну и, отнеся её за палатку, неспешно съел.
«Наверное, я сплю – думал он, выбирая крошки в траве. – Мы второй день на улице и, кажется, снова будем спать прямо под сосной. Мы играем, гуляем, много кушаем и меня даже никто не расчёсывает! Чудеса да и только… Хорошо бы так было всегда…»
После ужина, мама ушла в дом и вернулась со Счастливчиком. Варя угостила его специально припасённой для него лепёшкой и держала Степашку, который очень хотел помочь своему другу её съесть. Потом они устроили возню на лужайке, и на это раз Счастливчик победил Степашку, который споткнулся на ровном месте и упал прямо ему под ноги. В сумраке ночи, освещённые призрачным светом костра, они проказничали и наскакивали друг на друга, притворно рыча и шипя, и угомонились только когда оба совершенно запыхались. Тогда они устроились между ребят, Счастливчик на коленях у Вари, а Стёпа привалившись к нему сбоку и когда всё стихло, папа продолжил свою историю, прерванную накануне.
– Проснувшись утром, Луиджи наскоро позавтракал оставшимися с вечера лепёшками и козьим сыром, напился воды из ручья и смело направился по дороге, которая вела через ущелье. Поначалу, пока тропинка была широкой, он шагал бодро и весело, и даже пел, так что эхо далеко разносило его песню. Однако спустя пару часов, ущелье стало теснее, тропа уже, чёрные скалы то тут, то там нависали над его головой и к обеду, тропинка окончательно потерялась под грудой скатившихся валунов. Высокие, отвесные стены шли по обе стороны ущелья, и дневной свет с трудом проникал в эту узкую расселину, так что даже в разгар солнечного итальянского дня, здесь царил полумрак, словно уже наступали вечерние сумерки. Но Луиджи упрямо продолжал идти вперёд, перебираясь через завалы и обходя огромные валуны, дивясь грозной красоте этого ущелья и дикости окружавшей его природы. Несколько раз ему казалось, что кто-то следит за ним и слышал, как мелкие камушки сыплются из-под чьих-то лёгких ног и скатываются по склонам ущелья, однако он не придавал этому значения, так как в этих местах водилось множество диких коз. На одном из завалов, решил передохнуть. Еды у него не осталось, но из стены ущелья вытекала прозрачная вода, а на кустах подле источника он нашёл спелые ягоды и отменно пообедал, любуясь окрестностями. Когда он поднялся, то обнаружил, что за его спиной, на большом камне сидит человек в очень живописной одежде. На нём были красные шёлковые штаны, прекрасная атласная куртка цвета небесной лазури, широкий пояс, щедро украшенный золотом, с торчащими из-за него пистолетами и кинжалом. На голове незнакомца была огромная шляпа с широкими полями, под которыми угадывалось массивное лицо главаря разбойников, которые действительно жили неподалёку.
– Кто ты такой, – спросил разбойник, – и что ты делаешь тут, в нашем ущелье? Разве ты не знаешь, что здесь нельзя ходить просто так?
Голос у разбойника был спокойный и звучный, как сытое львиное рычание, но Луиджи нисколько не испугался, потому что пока незнакомец говорил, он думал о том, какая отличная картина у него получилась бы, если бы он имел краски, холст и немного времени.
– Я Луиджи Оттимо, по прозвищу Перекати Поле, – ответил он. – Я слышал истории о разбойниках, но думал, что всё это выдумки.
– Выдумки?! – расхохотался бандит и его смех отозвался могучим эхом. – Нет, юноша, это не выдумки и ты скоро убедишься в этом. Что в твоей сумке?
– Там только кисти, – ответил Луиджи. – Все мои краски давно кончились, и у меня нет денег ни на них, ни на холсты.
– И куда же ты идёшь, – спросил атаман, вынимая и раскуривая большую глиняную трубку. – Что ты забыл в Змеином ущелье.
– Я иду в заколдованный лес, чтобы отыскать в нём великого мастера, которого все зовут просто Художник. Я хочу научиться у него всему, что он знает и стать величайшим художником в мире.
Разбойник, кутаясь в клубы дыма, ничего не ответил, но лишь продолжал пристально разглядывать юношу, который понравился ему своей смелостью и прямотой.
– Что ж, – сказал он, наконец, – как бы то ни было, ты пойдёшь со мной, а дальше, мы решим, что нам с тобой делать.
– Нам, – удивился Луиджи. – Разве ты не один?
Атаман усмехнулся и протяжно свистнул и тут же, словно по волшебству, повсюду появились другие разбойники, которые прятались за камнями и поваленными деревьями. Большие и маленькие, высокие как жерди и короткие как бочонки, совершенно лысые и страшно заросшие, одетые самым причудливым образом и вооружённые с ног до головы они приблизились к Луиджи и стали рассматривать его. И снова юноша был спокоен и прям, потому что опять думал, какая чудесная картина у него бы получилась, если бы у него были краски, холст и немного времени.
«Я мог бы нарисовать их всех разом, во главе с их атаманом, сидящих и лежащих среди камней, в полумраке ущелья. Это было бы просто великолепно. Они все такие яркие и разные, словно стая неведомых птиц. Жаль, что у меня нет красок и холста… жаль, что у меня совершенно нет времени…»
Разбойники же, видя молчание юноши, решили, что он испугался их грозного вида и стали потешаться над ним, но атаман, которого звали Альберто, по прозвищу Свирепый, прикрикнул на них и сам повёл юношу в их лагерь, обращаясь с ним точно с почётным гостем. Разбойникам было невдомёк, что их главарь, которого они знали как смелого и неукротимого человека, когда то давно, в отличие от них, был человеком образованным и начитанным. Альберто стал разбойником от несправедливости, которая постигла его семью, и был вынужден скрываться и жить грабежом. Поэтому то, он увидел в юноше то, чего не заметили остальные – его Мечту, которая, однажды, должна была стать явью. Альберто увидел это во взгляде Луиджи, и это поразило его в самое сердце. Когда то давно, он сам мечтал о славе, о славе поэта, а не разбойника, но его мечте не суждено было сбыться и теперь он понял почему.
«Я был недостаточно смел, – думал Альберто Свирепый, глядя на стройного юношу, безбоязненно шагавшего рядом с ним. – Я не жил своей мечтой так, как живёт он и поэтому я здесь, скрываюсь среди диких скал, одинокий точно дикий зверь…»
От таких мыслей лицо атамана сделалось печальным и хмурым, и его товарищи предпочитали не встречаться с ним взглядом, зная его бешенный нрав и только Луиджи, смотрел на его искоса время от времени и улыбался чему-то, будто шёл не в стан кровожадных разбойников, а в гости к своему лучшему другу, чтобы угоститься бокалом красного вина и поесть домашних равиолей.
Разбойники жили в большой пещер, вход в которую совершенно не был заметен со стороны, потому что он находился за небольшим водопадом. Внутри горел большой костёр, на котором жарилось мясо, а вокруг лежали овечьи шкуры, на которых спали разбойники. В дальнем углу, стояло десять сундуков с сокровищами, которые разбойники добыли за много лет. Луиджи удивился тому, что их никто не охраняет, но когда он попытался приблизиться к ним, то на него из темноты прыгнули две огромные пантеры и если бы цепи, которыми они были прикованы к скале, то они разорвали бы его в клочья.
– Они слушаются только меня, – сказал Альберто, усаживаясь на одну из шкур подле огня и жестом приглашая Луиджи следовать его примеру. – Я забрал их у одних злых людей, которые возили их по стране в клетке и показывали за деньги. Бедные животные едва держались на ногах, и мне пришлось хорошенько покормить их. Те двое толстяков, которые мучили их отлично подошли для этой цели…
– Ты освободил их из клетки, где они, по крайней мере, могли видеть небо и солнце, лишь затем, чтобы посадить на цепь в пещере, где всегда ночь – усмехнулся Луиджи. – О такой ли свободе они мечтали?
Разбойники, которые слышали дерзкое замечание юноши, поспешили отойти в сторону, чтобы не попасть под горячую руку их атамана, но, к их изумлению, Альберто пропустил слова юноши мимо ушей и только слегка нахмурил брови.
Они неспешно поели, и поговорили немного о тех местах, где успел побывать Луиджи и о тех людях, что он успел встретить на своём пути. И снова атаман был поражён прямотой и смелостью суждений юноши и погрузился в раздумья, потому что не знал, что ему делать дальше. Он не мог просто так отпустить Луиджи, потому что правила, по которым жили разбойники, были строги. Любой, кто попадал к ним в руки, должен был либо остаться с ними и поклясться быть одним из них, либо быть отданным на съедение пантерам. Юноша приглянулся ему и он очень хотел, чтобы тот остался подле него, потому что разбойник истосковался по хорошему собеседнику, но он понимал, что Луиджи откажется стать членом их шайки и тогда, он будет бессилен, что либо сделать. От скорбных мыслей, он стал молчалив и почти не ел, а только пил вино и курил свою глиняную трубку, наполняя пещеру горьким дымом. Луиджи, видя что главарь стал молчалив, решил, что ему наскучило его общество и, доев последний кусок мяса, встал и вежливо поблагодарил его за еду.
– А теперь, – сказал он, – мне нужно идти дальше. Жаль, что я не могу задержаться и поболтать ещё немного, но путь к Заколдованному лесу не близок и я хочу оказаться там до темноты.
От этих слов вздрогнул атаман, а среди разбойников поднялся злобный смех.
– Ты не можешь уйти просто так, – сказал одноглазый разбойник с огромной бородой, которая была трижды обмотана вокруг его талии и служила ему поясом. – Ты должен выбирать, остаться здесь и стать одним из нас, или послужить ужином для наших милых кошечек…