Вечность льда

Старт ЦИКЛа

127 год Третьего цикла Человечества

Цель цикла: выход за пределы Солнечной системы.

Исполнитель: всё человечество.

Инструмент: звёздный космолёт «Новый Монолон», проект 21000 «Блуждающая планета».

Экипаж: мироходцы.

Ренегат

Лампы горели над каждым телом, но чем дальше вглубь зала, тем свет от них становился всё более тусклым. Ни одна пылинка не летала тут. Одинокие фигуры персонала комплекса бродили во тьме, их движения регистрировали автономные системы и подсвечивали нужного испытуемого. Все здесь готовились по программе «Вечного льда». Последний шанс для тех, кто хотел устремить свой взор в глубины Галактики. Десятки лет тренировок, и вот они у черты, остался один шаг до титула Мироходца.

Двери открылись. Первые ряды кресел озарил яркий свет. Люди в белых халатах закатили в зал койки с новой партией добровольцев и начали подключать. Тех, чьё тело не годится, но дух силён. Всех их усыпили с помощью газа, проверили и доставили на объект. Для них все это пока сон, но вскоре они проснутся на залитых солнцем ледяных просторах, чтобы бросить вызов неведомому. Многие не переживут этой встречи, тогда их погрузят на точно такие же каталки и проводят во тьму. Там их повезут по совершенно иным коридорам на встречу со смертью.

Претендентов на вступление в Первый галактический поход одели в эластичные комбинезоны, провода шли от них прямо в кресло. Все данные считывались с невероятной скоростью и точностью. Затем подключили к голове нейроинтерфейсы: перенос разума дело опасное и не требует спешки. Те, кто здоров, пройдут испытание иначе. Антарктика достаточно велика. Проявить себя сможет даже тот, кто не совсем идеален по меркам технологий и стандартов этого мира.

«ДВОЙНИКИ ДЛЯ НОВЫХ ИСПЫТУЕМЫХ СОЗДАНЫ!»

– Приступить к переносу.

«ПРОТОКОЛ ПЕРЕНОСА АКТИВИРОВАН. ВРЕМЯ ОЖИДАНИЯ НЕОДНОРОДНО. ВСЕ ИСПЫТУЕМЫЕ БУДУТ ПЕРЕНЕСЕНЫ ЧЕРЕЗ 14 ЧАСОВ 11 МИНУТ 51 СЕКУНДУ. ЗАДАТЬ ЦИКЛ ПО ПОСЛЕДНЕМУ ИСПЫТУЕМОМУ?»

– Да.

Врачи увеличили дозу препаратов: любой, кто очнётся в процессе переноса, может быть расколот. И хотя технологии позволяют преодолевать и такие трудности, всё же лучше подобных случаев избегать. Комплекс работал на новом программном обеспечении, риск, по заверению программистов, был минимален. Главное вовремя обновлять среды, чтобы не накапливались ошибки.

«АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД!»

Над одним из испытуемых в центре зала загорелся свет. К нему сразу подошёл ответственный смены, проверил жизненные показатели. Немногочисленными манипуляциями по сенсорному табло кресла он проверил причину смерти двойника претендента в Мироходцы и тут же вызвал судей. Те явились точно к моменту возвращения разума в тело. Джон Хоул открыл глаза и попытался проморгаться. Его окружали люди в белом.

– Нарушение процедуры испытания и разглашение тайны миссии ведёт к невозможности вашей дальнейшей жизни, – произнёс главный по смене. – Вы осознаёте, что лишили себя будущего, доброволец Хоул?

– Я был прав, – он улыбнулся. – Это всё постановка.

– Как вы узнали? Кто вам сказал?

Он попытался слезть с кресла, но был до сих пор соединен с ним интерфейсами.

– Это бесчеловечно! Вы запихнули нас в Антарктику.

– Эти критерии к вам не относятся. Легион претендентов не люди, вы – Рыцари человечества. Те, кто завоюет звёзды.

– Я буду жаловаться.

– У вас есть такое право, – к нему из тени вышли трое судей в чёрном. – Вы не прошли испытание, а, значит, непригодны для той единственной миссии, для которой вас растили и тренировали.

– Вы не понимаете, там…

– Там всего лишь имитация вечного холода, который вы должны подчинить и поставить себе на службу, – раздался властный голос одного из трёх прибывших.

– Я на это не подписывался.

Один из судей снял перчатку и приложил руку ко лбу Джона. Пока он стоял с закрытыми глазами, остальные молча ожидали.

– Взлом системы. Он попытался уничтожить все улики, но кое-что упустил. Для обвинительного приговора хватит.

– Благодарю, судья. Это правда требуется только для общественности. Смерть стала неизбежностью, как только он прервал Путь.

– Нет, нет, нет. Я не хочу умирать… Верните меня! Я…

Судьи переглянулись, один из них молвил последнее слово.

– Тот, кто сломался единожды, теряет гладкость. Трещина будет только разрастаться.

«ОТКРЫТЬ ПАНЕЛЬ СУДЕЙ?»

– Открыть.

Трое в чёрном вставили ключи в разъёмы на кресле. Прозрачная жидкость потекла по трубкам прямо в вены испытуемого. Он заснул практически мгновенно, не успев что-либо возразить.

– Подготовьте тело к Позору!

Главный смены кивнул и дал распоряжение остальным отсоединять тело. Больше его никто не увидит. На Монолоне(1) нет тех, кто захочет помнить столь мелкого человека, самолично отказавшегося от неизведанного Космоса. Родные не прольют по нему ни слезинки, дети будут делать всё, чтобы позор их родителя не отразился на них. На Монументе падших в последнем испытании имя Джона Хоула перечеркнут в знак презрения всего Человечества.

(1) Инкарция – функция языка переосмыслять/переименовывать то, что/кого изменил человек. Такая процедура применялась ко всему, что теряло своё прежнее «я» и приобретало иную сущность входя в несоответствие с термином её обозначающим. Под воздействием деятельности человека «Земля» утратила внутренне присущие ей качества и функции, поэтому было принято решение её переименовать. Ей было дано новое имя уже на общем языке. И слово выбрали другое, не то, что ассоциируется как нечто большое и неизведанное как «Земля», а как что-то конкретное и изученное досконально, как «Монолон». Инкарция не применима к «Мёртвому языку».

Мироходцы – 1

Алексей проснулся до рассвета. Первые лучи только-только заглянули через большое окно, солнечные блики медленно ползли по комнате. Продрав глаза и оглядевшись, Морозов по привычке включил телевизор. Хотел быстрее прогнать дремоту болтовнёй на фоне.

Спальня была уставлена всевозможными трофеями, а вместо картин висели грамоты и таблички с рекордами. Организовав хоккейную команду, Морозов и не подозревал, что остальные вдруг будут оставлять все трофеи у него. Им они оказались без надобности, а вот Алексей, как капитан, любил побродить по квартире, вспомнить былое.

– Хочешь стать Мироходцем? Живи! И мы призовём тебя.

Раздался голос из телевизора. Он вырвал Морозова из сна окончательно и заставил вспомнить, что сегодня за день. День последнего испытания. Приказано явиться на место сбора и пройти инструктаж. Алексей шёл к этому долгие годы: выполнял основные циклы и лишь потом его сочли достойным и позволили начать цикл Мироходца.

«Алексей Морозов. Вы воспитали из себя Пламиод, и с сегодняшнего дня приняты в Легион добровольцев. Мироходцы будут следить за вашими успехами, но примут лишь лучших. Удачного Пути».

Грамота под стеклом являлась напоминанием о прошлом. В раму ещё была воткнута брошюра, которая гласила: «Пламиод. Изменение тела, духа и разума. Путь длиною в Цикл «Жизнь».

Вчерашнее электронное письмо расставило всё по своим местам. Оказалось, Алексей не зря сколотил команду из претендентов в Мироходцы. Ему удалось не только познакомиться и завести дружбу с такими как он, но и получить благодарственные грамоты.

«Алексею Морозову за популяризацию Мироходческого движения в массы».

Высокая оценка его стараний всегда теплом разливалась по телу. Отрадно, когда ты не эгоистично идёшь к цели, но и побуждаешь других. Теперь шестеро из его собственной команды встанут вместе с ним плечом к плечу. На любого из них Морозов мог положиться и даже вверить не только свою жизнь, но и будущее всего Человечества. Нет людей более отважных и сильнее рвущихся к звёздам.

Осматривать стены с достижениями стало для Морозова доброй традицией. Возможно, сегодня в последний раз. Этот нехитрый ритуал не приносил ничего плохого. Наоборот, наполнял сердце гордостью за общее дело.

Единая лига по хоккею.

Рекорд присуждается вратарю команды «Мироходцы» Алексею Морозову за невообразимую стойкость.

«Сыгран в стартовом составе без травм и замен 741 обычный цикл и 139 сложных циклов».

Никто не хотел быть вратарём. Все хотели забивать, и Алексею пришлось оставить амплуа нападающего и самому становиться на ворота, благо его рост и габариты позволяли прикрыть рамку практически полностью.

Единая лига по хоккею.

Рекорд присуждается центральному нападающему команды «Мироходцы» Саске Инохару за выдающиеся единоборства.

«Лучший показатель по выигранным сбрасываниям при вводе шайбы в игру».

Саске был очень хорош в единоборствах: невероятная реакция и скорость. Словно самурай, застывший перед одной-единственной смертельной атакой. Алексей много раз пытался склонить его позаниматься фехтованием, но Инохара всё время отказывался. Он любил тратить время на фильмы и сериалы. Смотрел их днями напролёт, знал абсолютно всех актёров и мог по крошечному описанию вспомнить фильм.

Единая лига по хоккею.

Рекорд присуждается защитнику команды «Мироходцы» Рихарду Вагнеру за ежесекундную бдительность.

«Лучший защитник оборонительного плана за 731 обычный цикл и 139 сложных циклов».

Рихард – единственный в команде Морозова, кому не нравился хоккей. Он участвовал за компанию, не смог отказаться и завертелось. Но даже совсем не питая к спорту увлечённости, Вагнер относился ко всему, за что брался с невероятной дотошностью. В свободное время он пропадал в своём гараже. Чинил машины, бытовую технику, оружие, мотоциклы. В общем всё, что только попадало ему в руки.

Единая лига по хоккею.

Рекорд присуждается нападающему команды «Мироходцы» Милуну Савичу за неудержимое стремление к победе.

«49 победных шайб за ЦИКЛ «сезон».

Милун Савич обожал историю, особенно её героические страницы. Не было ни дня в поездках без просветительского фола с его стороны для всей команды. Подробно и с кучей занимательных фактов. Больше всего он сокрушался по поводу бездарной реализации плана Шлиффена. Сетовал, что Германии не удалось повторить успех дорийцев, которые переправились на Пелопоннес и берегом обошли ахейские силы.

Единая лига по хоккею.

Рекорд присуждается нападающему команды «Мироходцы» Джону Хоулу за преодоление любой защиты.

«37 заброшенных шайб в неравных составах за ЦИКЛ «сезон» (как при игре в меньшинстве, так и при игре в большинстве)».

Джон – балагур, каких поискать, душа компании. Находил общий язык с кем угодно, даже против их воли, что выливалась с щепетильные эксцессы. Любил спорить и часто попадал в переделки, из-за которых остальные члены команды его вытаскивали порой с большими трудностями. Увлекался конспирологию и считал всех людей по определению хорошими. Порой совершенно не задумывался, что те могут врать. По крайней мере так казалось со стороны, а то, что у него на душе, Хоул никому не рассказывал. Он порой ходил мрачнее тучи, потому что думал о плохом, когда считал, что его никто не видит.

Единая лига по хоккею.

Рекорд присуждается защитнику команды «Мироходцы» Йораму Вайсману за цепкость в любой ситуации.

«701 перехват и отбор шайбы за ЦИКЛ «сезон».

Йорам порой месяцами пропадал в архивах или археологических экспедициях. Он не брал с собой связь, что осложняло возможность выцепить его на очередной матч. Говоря на множестве языков, в последние годы Вайсман начал переводить старинные трактаты и рукописи. Получалось у него сносно, Алексей не без удовольствия хранил в шкафу его первые экземпляры с автографом.

Единая лига по хоккею.

Рекорд присуждается защитнику команды «Мироходцы» Себриану Кортесу за устрашение чужих и защиту своих.

«579 силовых приёмов и 391 блокированный бросок за ЦИКЛ «сезон».

Себриан был фанатом прекрасной половины человечества. Не мог прожить без женщин и дня, и они отвечали ему взаимностью. Где бы ни появлялась их команда, Кортеса сопровождали дамы, причём всегда разные. Фанатки их клуба сходили с ума от каждой заброшенной им шайбы. Алексею порой казалось, что им следует обратиться к врачу: такое поведение выглядело ненормальным.

Единая лига по хоккею.

Рекорд присуждается нападающему команды «Мироходцы» Байанаю Айаалову за невообразимую точность.

«Лучшая реализация бросков за ЦИКЛ «сезон»(91% при среднем количестве бросков за ЦИКЛ «матч» 3.6)».

С Байанаем Алексей познакомился на далёком севере во время охоты. Тот водил экскурсии по тайге и совершенно не помышлял ни о каком космосе. Они сдружились, Морозов звал его просто Якутом, как и многие, а потом предложил вступить на Путь. Айаалов выполнил ЦИКЛ «пламеода» почти сразу. Морозов не слышал ни от кого, что воспитать в себе нового человека можно так быстро.

Единая лига по хоккею.

Рекорд присуждается защитнику команды «Мироходцы» Нико Норонену за неуступчивость и провокацию соперников.

«Заработал своими действиями для команды 242 цикла игры в большинстве за ЦИКЛ «сезон».

Нико играл в хоккей с раннего детства, хотел продолжить традиции семьи. Порой это выливалось в неконтролируемые драки на льду. Именно смотря за ним, Морозов решил создать свою команду, а Норонен помог уладить организационные и спонсорские вопросы. Он был тем, кто учил их всех стоять на коньках и играть: большего позора и смеха Алексей в жизни не видел.

Много времени на сборы ему не потребовалось. Он поел и быстро оделся. Сумка с вещами уже ждала в коридоре. Осмотрев квартиру, Морозов взял ещё меч и книгу. Уже достал ключи, когда взгляд остановился на двери. Там была надпись: Мироходец – это звучит гордо!

Мироходцы – 2

Алексей спешил на самолёт, когда его взгляд споткнулся о силуэт в толпе. Узнал человека по походке, больше ни у кого такой не было. Знакомый проторенной дорожкой и с ящиком в руках шёл в Научно-исследовательский институт. Морозов бросил быстрый взгляд на уличные фолы, прикинул сколько осталось свободного времени и рванул за ним, пробежал под вывеской «Результат труда человека – достояние всего Человечества».

Догнал члена команды только внутри. Вагнер по привычке заполнял документы на свои поделки. Кажется, сегодня он принёс их больше, чем обычно. Логично, ведь грядёт последнее испытание в Мироходцы: говорят, что выживают далеко не все.

– Рихард, мы опоздаем на самолёт.

– Они должны всё проверить, вдруг возникнут вопросы.

– Я этим займусь, – Морозов положил руку ему на плечо. – А ты беги за вещами.

Рихард кивнул и удалился.

Морозов часто бывал в гараже у Вагнера, иногда даже помогал. Рихард не любил рассказывать о своих находках, но если его вынуждали, то Алексею, имеющему техническое образование, приходилось быть переводчиком.

Вскоре они встретились у входа в НИИ.

– Как всё прошло? – взволнованно спросил Рихард.

– Штатно. Ты сдаёшь сюда изобретения весь свой цикл жизни, они понимают тебя с полуслова.

– Человек несовершенен.

– Идём.

По пути наткнулись на очередного сумасшедшего с плакатом «Свобода. Равенство. Справедливость». Бить таких запрещали, просто просили сообщать, чтобы забирать на лечение. В любом обществе найдутся те, кто не сможет в нём ужиться. Обычно таких пара процентов. Если процедуры не помогали, то инакомыслящих отправляли на общественные работы.

После войны и создания общего языка встал вопрос о том, что прошло проверку временем и следует взять с собой в будущее, а что оставить в прошлом. Слова: свобода, равенство, справедливость, – посчитали вредными и не отвечающими на вызовы нового мира. Морозов, проходя мимо, усмехнулся, ему ближе были слова: долг, служение и братство.

На самолёт они успели, правда, впритык. Хотя, скорее всего, цикл их ожидания был настроен на самого медленного. В аэропорту к ним присоединились другие члены команды. Никто не переживал. Будто они отправляются не на последнее испытание, а летят на очередной матч Единой лиги. Один Джон, как всегда, спал на ходу. Он ночью либо программировал, либо играл в компьютерные игры. Из-за всех этих увлечений у него совсем не оставалось времени на основные циклы: «создание семьи», «воспитание следующего поколения».

– Капитан, тебе там какие-то вояки машут, – Йорам Вайсман обратил внимание Алексея на группу людей в лётной форме.

– Похожи на твою бывшую банду, генерал Мороз, – усмехнулся Себриан Кортес.

– Я отойду.

Морозов поздоровался с бывшими сослуживцами. Они все учились в одной школе и благополучно завершили ЦИКЛ «лётной подготовки». Испробовали всё: от винтокрылых монстров до архонтов – боевых лётных костюмов. Воспоминания сразу захлестнули Алексея, в голову полезли воспоминания из прошлого.

– Почему не сделать их автономными?

– Использование искусственного разума в архонтах невыгодно, а искусственный интеллект не способен справиться с тонкостями: отличить добро от зла, важное от пустякового, работающее от сломанного. Не может соединить разное, собирать неоднородное – без человека пока никуда.

– Мы бы могли управлять ими на расстоянии.

– Тебе нужно принимать решение здесь и сейчас, а связи между оператором и машиной может не быть, – был дан ответ ещё молодому Морозову в академии.

– Какими судьбами в наш провинциальный городок? – Морозов спросил их напрямую, вырвавшись из прошлого.

– Да вот, говорят, ваш НИИ продвинулся в изучении космических двигателей.

– Нас послали в гости.

– Посмотреть, разведать.

– Это, наверное, всё Рихард, – Алексей указал в сторону будущих Мироходцев. – Он там собрал все грамоты и гранты, какие только были.

– Вижу вас, наконец, отправляют на последнее испытание… – лётчик увидел в стекло, к какому именно самолёту они стоят. На таких на матчи не развозят. – Поздравляю, генерал.

– Да, возможно, переведут в космические войска.

– Если нет, пиши.

– Да, давно не отдыхали. Наверное, совсем прыжки с парашютом разлюбил.

– Семейный человек не должен подвергать себя излишнему риску.

Все улыбнулись, поняв, о чём он. Ведь каждый последующий прыжок был после очередного стакана водки. Чем больше выпито, тем труднее приземлиться. Обычно они размечали поле наподобие доски в дартс и пытались попасть в середину. А человек внизу подсчитывал очки. Самые стойкие могли прыгать до полуночи, ориентируясь на пламя костров.

Морозов поднялся на борт самолёта последним. Кортес о чём-то мило беседовал сразу с двумя бортпроводницами. Йорам листал философский журнал, Джон уже спал, а Саске смотрел аниме. Рихарда нигде не было, но скорее всего тот уже пролез в кабину пилота и донимал экипаж. Алексей сел рядом с Милуном, тот углубился в свой бесконечный список песен на ноутбуке.

– Уважаемые пассажиры рейса 191. Меня зовут Рихард Вагнер. С превеликой скорбью сообщаю, что вести самолёт доверили роботу. Поэтому я вынужден занять место второго пилота и следить, чтобы этот электронный болван нас не угробил. Желаю всем комфортного полёта. К сожалению, не смогу быть с вами и смеяться над вашими глупыми шутками.

– У нас глупые шутки? – возмутился Милун.

– Это единственное, что ты услышал? – помотал головой и усмехнулся Сабриан.

– У нас глупые шутки.

– Они просто из сферы, которая от Рихарда далека. Над хоккейными он смеётся дай боже, – напомнил Йорам.

– Да, а ваши пошлые скабрёзности он старается пропускать мимо ушей из-за строгого воспитания, – дополнил Алексей и пристегнулся.

– У нас глупые шутки.

Реактивный лебедь с рёвом сразу взмыл в небо. Савич расстроился и бросил поиск музыки, решил заняться сайтом клуба.

– Хоккейная колонка?

– Да, – кивнул Милун. – Как думаешь, написать что-то слёзовыжимающее на прощание или поберечь нервы фанатам?

Алексей не на шутку задумался:

– Пугать, наверное, не стоит.

– Когда они узнают, что полкоманды уехало, то вырвут себе последние волосы.

– Ты преувеличиваешь.

– Да?! – его взгляд был полон боли. – Ты сам прекрасно знаешь, в каком стиле играет наша команда.

– В каком?

– Валидольном, хотя возможно из-за этого нас и любят. Кубок в следующим сезоне «Мироходцам» не видать, как своих собственных ушей. «Родоначальники», говорят, воспитали хорошую молодёжь.

– Чего гадать… Может нас ещё не примут в Мироходцы.

– Ооо… Встал не с той ноги, капитан. А где твоя воодушевляющая речь? Вперёд! Разорвите их!

– Наверное для речей ещё не пришло время, – Морозов достал книгу из сумки и начал читать.

Новый Прометей – 1

Стоило сойти с лодки на ледяные просторы, как почувствовал он кожей чьё-то незримое присутствие. Кто-то сокрытый здесь обитал, но показаться не решался так скоро. Ожидал гостя себе в дом с мглой проводить. А дорогу он сам должен отыскать, коль дерзнул с судьбой побороться.

Легко шаги давались, походкой воздушной путник ступал по вечному льду – колыбели полярной. Лишь хруст его сопровождал, да ветер, налетавший изредка. В остальном тишина здесь обитала, не было тех, кто оспорить её царство способен. Может лишь путник одинокий крик породит, навек растворившийся в белом просторе.

Щелчки и треск в ушах появились не сразу. Сначала на снег уповал гость иноземный. Потом на ветер колючий. А вскоре совсем примерился, привык и дальше уж почти не замечал голос, томящийся и его призывающий в тёмную обитель спуститься, перед владыкой Белым предстать.

Долог путь оказался, он силы забирал человека младого. Шёл юноша без страха, не страшился пиков белёсых и ретивого ветра. Уверенно в горы шёл он, назад не помыслил взглянуть. За холмами скрылась уж лодка. А моря кусочки едва различимы на горизонте остались.

Далеко за день он ушёл. Рад был безмерно и отдохнуть, наконец, соизволил. Лагерь обустраивать начал, соорудил он палатку. Огонь развёл, рюкзак свой открыл, стал есть. Восполнять силу свою, ведь путь неблизкий осталось пройти. Ночь лишь началась, а он ко сну отошёл.

Там во сне своих дум он отчётливее треск тот услышал. А в черноте перед глазами калейдоскоп появился, странные фигуры ему показывать стал. Как волны они набегали на сознание путника, ускоряя биение сердца. Паника охватила его, заставила в ночи пробудиться.

Больше не уснул он, как ни старался. Собрался и до рассвета дальше пошёл. Уже на очередной вершине солнце застал он. Сел, решил отдохнуть, посмотреть на поля ледяные и красотой их насладиться. Их тишиной и необъятностью, способной поглотить человека.

Вниз он шёл веселей. Под ветра удары и трескучий мороз. Улыбался путник своей заветной мечте. Полюса край обойти, столкнуться с краем безмерным. Узнать его тайны и домой возвратиться. Рано или поздно, но, чтобы льда секреты смочь домой отнести. И сознание сохранив на обратном пути.

Клыки ледяные со всех сторон нависали, будто чрево пасти. Его, маленького человека, поглотить собирались. Подчинить воле своей, в лёд заковать и тут на веки остатить. Но путник не сошёл с дороги крутой. Назад не повернул, не побоялся дальше идти. В земли злые полярные.

Все это время за ним наблюдал хозяин белых краёв, помышлял о своём. Что сделать ему с милым гостем? Погубить под лавиной громоподобной или к себе целым сопроводить, дабы узнать: кто нарушил его покой вековой? Что замыслил незваный скиталец? Что ищет он в степи ледяной?

Человек штурмовал один пик за другим. Не было в нём усталости. Весь день второй шагал бодро он и лишь к вечеру снова лагерь возводить начал. Поел он и ко сну устремился. Отдых нужен был как никогда. Ведь столько ещё непокорённых вершин на горизонте виднелось.

Но опять ему странный тот сон показался. Панику он на юное сердце наводил снова и снова. Не было от него спасения. Уже под отчётливый треск в ушах путник очнулся. Ночь ещё царствовала среди белых гор. Не успел он отдохнуть после долгого дня, но делать нечего. Пришлось лагерь сворачивать и путь продолжать.

Владыка человеку дивился. Две ночи он ему спать не давал, утомил сильно. Но гость незваный продолжал штурмовать его заснеженные башни, приступом брал стены. Один ледник за другим ему покорялся, ничто не могло его устрашить и заставить назад повернуть.