Трек. Роман о бессмысленном, почти документально

– Да вот, наехали на нас, фирма такая, «Браво» называется. Видите, что натворили: стёкла побили, решётки погнули, дверь выставили.. Одним словом – бандиты, теперь восстанавливай всё, и судом грозятся.

Сказанное привело Мишку почти в состояние ступора, настолько противоречило не только увиденному самим, но главное – услышанному позднее по телевидению.

– Но как же так, Вы хотите сказать, что фирма «Браво» наехала сама на себя, захватив собственное помещение, а как же Вы здесь тогда оказались, охраняете их имущество?

Качок внимательно посмотрел на Мишку, даже слишком.

– Да, сами себя и захватили, а на нас всё свалили!

– Да как это возможно, по ТВ передавали, что некий «Самоед» восстановил свои права на ресторан, и Вы вроде здесь, а оказывается это они переделом занимаются. Тогда кого Вы представляете?

– Фирма «Самоед», мы их имущество сохраняем, ведь эти недоумки сами себя могут раздолбать.

Изумлению вопрошавшего не было предела.

– То есть они, по—Вашему, сумасшедшие и громят собственный ресторан?

– Ну да, – ничтоже сумняшеся ответил охранник, потом задумался – видимо, несуразность своего ответа стала очевидна ему самому, и продолжил:

– А шёл бы ты своей дорогой, мил человек, – в голосе собеседника зазвенел металл, глаза сузились, весь напрягся, выгнув спину, как кошка перед прыжком. – А то ведь случится чего, неровен час, понимаешь?

Озадаченный, наш герой быстро ретировался, конфликт зрел на пустом месте, и самое удивительное – сам Михаил не имел к ситуации никакого отношения. Если доля правды в словах охранника и присутствовала, то ввязываться в чужую разборку совершенно не хотелось, вот если бы его интересы задели..

Прогулялся по горбатому мостику, постоял у сакраментальной ротонды, посмотрел на старенькие речные трамвайчики, неутомимо сновавшие вверх—вниз по течению. Но зудело: а вот бы с той девчонкой поговорить, понять, как там на самом деле.

Тем временем детские воспоминая, как настенные изображения, вновь вставали перед глазами, травили, не отпускали, как запетые мелодии. Вот здесь он гуляет с отцом: зима, жарят шашлыки, прямо на улице в чугунном мангале, солидном, украшенном узорами кастлинского литья, а вот продают пиво – сочетание для того времени почти невозможное: за хмельным напитком приходилось выстаивать длинные очереди, и затраченные усилия оказывались несоразмерными получаемому удовольствию (немногочисленные московские бары были всем известны наперечёт). И вдруг всё так просто!

В тот день они с отцом погуляли от души – на морозе, под матерок необременённых повседневными заботами завсегдатаев злачных мест, знавших толк в жизни и имевших своё особое мнение по всем проявлениям советской действительности и бытия в целом, на—гора выдававших каламбуры и иные неожиданные истины. Шашлык оказался на редкость сочным, добросовестно прожаренным, прошёл легко, что называется «в охотку», домой спешить на традиционный воскресный обед всей семьёй не надо – мама была в отъезде.

Погрузившись в воспоминания (опять эти проклятые сопли) добрался до высоких, похожих на портал, входных арок парка и уже собирался начать нудный подъём в сторону метро, как вдруг увидел уже хорошо ему знакомый бант на каблуке: на выезде стояла Lada с растерянной хозяйкой. Видимо, его «вело» – просто так столько совпадений не бывает! И хотя умом он понимал, что ничего хорошего из этой истории не выйдет, всё равно решил подойти к замершему чуду отечественного машиностроения.

– У Вас что—то случилось?

Вопрос звучал скорее как приглашение к знакомству и самому казался странным, так как к большим знатокам в этой области себя не относил.

– Ну да, тачка вдруг остановилась, как вкопанная, причём на самом выезде, и охранник орёт, требует освободить проезд. Что делать – не знаю, не поможете?

На физиономии стоявшего рядом хранителя спокойствия культурно отдыхающих читалось явное нетерпение с примесью врождённого, видимо, безразличия. При виде представителей этой породы Мишка всегда задавался вопросом – такими становятся или рождаются, но сейчас не до размышлений: ожидание возможной помощи от раздражённого стража паркового хозяйства не имело никаких перспектив.

– Ну, давайте посмотрим.

Сердце билось о грудную клетку с явными перебоями: когда—то поставленный диагноз – аритмия – вновь давал о себе знать, но дальше дело так и не пошло: тратить время на созерцательную советскую медицину он не стал. Следовало что—то срочно придумать, изобразить из себя знатока – обычно появление знатоков автодела сопровождалось следующими действиями: плевок на ладони с последующим растиранием слюны, обязательное пинание покрышек и непременный прищур хитроватых глаз со стенаниями относительно уникальности поломки. Подобное ему часто доводилось наблюдать на станциях техобслуживания, впрочем, также весьма немногочисленных. Но повезло: эту поломку он знал, быстро справился – через минуту машина ожила, двигатель взревел, обдав охранника чёрным от перенасыщенности смеси выхлопом, что вызвало у последнего едва ли не припадок. Эмоции недовольного соглядатая наших героев не интересовали – теперь Мишка твёрдо решил разобраться во всём произошедшем (не зря же он возился с девицей!) и на робкое предложение «подвезти» среагировал сразу и положительно.

* * *

Выстроившиеся в ряд каменные атлеты смотрели внимательно, в середине – некто, весьма похожий на школьного преподавателя физкультуры, хотя уверенности не было. Агрессии со стороны физкультурников, воплощённых в скульптурную группу, не ощущалось, скорее наоборот – его как будто провожали, молча, без напутствий, только в глазах центрового читалась некое сочувствие, не более того. Строем вся группа двинулась за ним, Мишка почему—то оказался в середине, причём его не покидало предчувствие грядущего важного события, но какого? Вдруг неведомым образом он оказался вблизи троллейбусной остановки на островке, образованном слиянием двух улочек старой части города. Подошедший троллейбус неожиданно превратился в автобус, Мишка занял место у окна. Водитель, очевидно, ехал по маршруту в первый раз: свернув по незнанию в узкий переулок, едва не застрял, ширина проезжей части не соответствовала габаритам машины. Пассажиры волновались: куда едем, зачем такие повороты, надо бы по прямой. На следующем перекрёстке едва не столкнулись с такси, но водитель оказался на редкость покладистым – подал назад, уступая дорогу. Ещё один поворот – и вышли на привычный маршрут, знакомый Мишке с детства, только всё происходило очень медленно, с какой—то нарочитой торжественностью, читавшейся во всех движениях водителя, явно неуместных в складывавшейся ситуации. Мишка очень спешил, а куда, не помнил. Неожиданно пошёл сильный дождь, потоки воды превратили не только дорогу, но и прилежащие тротуары в полнокровные реки, на улице и боковых улочках немедленно выросли гигантские пробки.

Он знал здесь каждый дом, все закоулки и дворы, не раз проверенные в детстве, площадь исхожена вдоль и поперёк, и вспомнил: сбоку от неё находился клуб, где ему предстояло появиться, но в качестве кого? Время поджимало. Выскочил на остановке, рванул по лужам – опоздание уже на двадцать минут, а что если его не пустят? Скорее, как вдруг новое препятствие: привычного крыльца у входа больше не существовало, чтобы попасть в здание надо было прижаться к стене и пройти по узкой полоске кладки, образованной выступавшими над цоколем кирпичами. Дыхание опять сбилось, осилить очередное препятствие не представлялось возможным и… он проснулся.

Рядом, свернувшись калачиком, сопела вчерашняя знакомая – Света, Светлана, Светочка… Девчонка оказался бойкой, умничкой, рассказала много интересного. Мишка не собирался копаться в этой истории – вышло само собой и толчком к откровениям юной спутницы послужило его вечное стремление во всём докапываться до сути.

Выяснилось следующее: война между двумя компаниями началась неожиданно и тем более поначалу казалась невозможной, поскольку заниматься девелоперским бизнесом в одном из самых посещаемых парков, расположенных неподалёку от центра города, они начинали вместе. Сферы деятельности поделили в соответствии со специализацией каждой компании и хозяева ресторана вполне мирно уживались со своим, скажем прямо, гораздо более мощным партнёром, взявшим на себя функции застройщика прилегающей территории. И вроде бы дела складывались неплохо, пока источники финансов их партнёра не начали хиреть, превратившись в тонкую струйку бюджетных вливаний, которую то и дело перекрывали представители самых неожиданных контролирующих органов. Их количество и непомерность аппетитов поставили в итоге партнёра—девелопера на грань банкротства, в то время как у рестораторов дела шли неплохо: разрекламированная чиновными умниками некая «паркомания», якобы присущая горожанам, начала приносить свои плоды. Праздно прогуливавшаяся по бесчисленным аллеям публика, купившаяся на рекламу, вскоре обнаруживала у себя отсутствие всякого интереса к пустотам окультуренного пространства: пустовавшим киоскам, заброшенному амфитеатру, набившим оскомину аттракционам, и дружно заваливалась в ресторан. Вот тогда и начались тёрки между двумя партнёрами. Договориться не удалось, административный ресурс, как теперь называлась новая форма рэкета, оказался у теперь уже конкурента гораздо весомее. К тому же свою роль сыграла недооценка рестораторами силы телевещания: предвидя возможный резонанс от планируемого насильственного передела собственности, девелоперы заранее договорились с одним из телеканалов о надлежащей подаче материала и ориентации общественного мнения в «правильном» направлении.

Прозорливо.

Последовавшее восстановление прав стало хоррором для всех сотрудников «Браво» (здесь Мишка поморщился, выслушивая свою спутницу). Светлана рассказала, что в тот день она пришла пораньше, чтобы закончить бухгалтерский отчёт (хорошая подработка для студентки – будущего аналитика), как вдруг этот налёт! Причём дирижёра всей операции по отжиманию бизнеса она сама хорошо знала – ей не раз довелось участвовать в переговорах, во время которых хозяева пытались договориться мирным путём. Теперь же экспроприатор стоял за рядами бессловесных милиционеров, явно упиваясь происходившими переменами.