Репортаж из преисподней

Гонгу стало интересно, кто же тут вкалывает. Стал внимательно вглядываться. С трудом различил на грязной худенькой ободранной спине

«Кого же он мне напоминает? Где я его мог видеть? А-а, блин! Это ж Адольф! Я тогда помогал Цукерману из Берлина бежать. Без смешных усиков его и не узнать.»

– Хай Гитля! – пошутил ангел.

Спина вздрогнула и затряслась. Из худых рук вывалились кирпичи. Человечек расправил грудь и повернулся на оклик. Он самодовольно выставил как в жизни вперед руку. Вместе с ней поднялся и его маленький Адольфик.

Рогатый очнулся и со всей мощью стеганул бывшему тирану по самому достоинству.

Человечек взвизгнул и упал, скрючившись.

– Я тебе воспряну! Чего развалился? Чего подставил мне? Удовольствия не будет! – черт подцепил грешника на рога и кинул в бетономеситель.

Перед Гонгом уже не был злодей-мучитель, из-за которого попадали в топку и газовую камеру. Это было забитое и замученное существо, которому вряд ли отсюда когда-то выбраться, потому что ангел знал, что в аду мучаются до тех пор, пока среди живых не забудут, или не простят те, кому они причинили боль. Этот был безнадежен. Гонгу стало не по себе, так как он спровоцировал очередное насилие. С ужасом потянулся к верхней губе: показалось, будто там выросли знаменитые усики – не уподобился ли он ему.

Вспомнил, что еле удержался час назад от убийства, пусть адского существа, но ведь все же живого, не самого худшего – угощал по-дружески. Одно дело уничтожить действительно врага, который приносит непоправимый вред, другое – как раздавить гусеницу, сидящую не на капусте, а случайно оказавшуюся беспомощной в трамвае. Да, место изменяет индивида.

Ангел пошел мимо стройки с опущенной головой, лишь изредка поглядывая на горбатившихся Сталина, Нерона и других, перед которыми когда-то все дрожали и пугали ими детей.

– Ну все, хватит самоуничижением заниматься, осознал вину и хватит! – решил ангел.

Тут заметил широкий проспект, а вместо фонарных столбов и дорожных указателей красовались эрректированные фаллосы из бетона, мрамора, нержавейки.

– Это и есть указатели? – удивился он. – Странные у них символы. Определенно у них что-то болит. Фрейд бы все объяснил. Интересно, где он сейчас?

Джейнс глянул: в перспективе показалось, что пешим ходом долго будет. Расправил крылья и полетел. Заодно и покажет местным свою удаль. Ведь если вести себя уверенно, скоро и станешь таковым взаправду.

Проспект шел в гору и венчался огромным особняком с балконами и балюстрадами, лестницами и широкими окнами, как в Версале. Все стены украшены были резной лепниной, изображавшей картины из Камасутры. А разнообразные скульптуры драконов быи в таком изобили, словно их как из мешка высыпали: что как раз указывало на хозяина и на его паспортные данные. В общем, жилище Князя Тьмы ничем не отличалось от жилища олигархов и не служило орудием для устрашения.

Гонг, подлетая к резным воротам, перешел на шаг. Не успел он прокричать о своем приходе, ворота открылись. Вышли несколько громил о трех головах и по четыре руки у каждого. А ростом – Гонг казался себе младенцем.

– Слушаем внимательно! – грозно грянул гул голосов. – Чего тебе?

– Начальство у себя? – ангел нахально выставил ногу вперед, выпятил грудь, а руки сунул в карманы.

– Оно всегда у себя. Ему наружу не велено выходить никогда, – с трудом двигали челюстями вышибалы.

– Тогда мне к нему.

Назначено, – и направился на них.

– Фамилия? – главный достал амбарную книгу посетителей.

– Джейнс Гонг. Ангел.

Тот полистал. Затем сходил в будку и позвонил по телефону.

«У них еще этим пользуются?!» – усмехнулся посетитель.

– Борзый, Балда, проводите пернатого! – распорядился начальник.

Гонга с двух сторон обступили великаны и конвоем повели в приемную. Поднялись по лестнице, зашли в здание. В огромном пустом зале стоял посередине стол с компьютером, из-за которого навстречу встала роскошная брюнетка в мини с горящими глазами, с

точеными, ювелирной работы, ногами, красивым бюстом. В ушах у нее извивались изумрудные змеи-серьги. Казалось, у нее вот-вот изо рта вылезет двойной язык. Но она раскрыла этот рот, а оттуда вылетел приятный эротический голосок, как из службы секс по-телефону:

– Зло вам на голову в большом изобилии! – и улыбнулась.

Гонг лицемерно, тоже в ответ, состряпал улыбку и заметил на груди девушки табличку с именем:

– Покаяться вам, милейшая Лилит!

Некоторое время они испытывали друг друга взглядами. На ее лице было написано:

«Совращу, щеночек!», на его: «Выстою» – «Сломаешься!» – «Я гибкий».

– Вы бы присели, юноша, – Лилит показала на низенькие деревянные стульчики, на которые, сядь он, был бы ей по колено. Ох и виды открывались оттуда… Он даже забыл о бюрократическом унижении.

– Спасибо, присяду, хоть и не устал. Я вижу никого нет, так что меня можно бы и сию минуту принять.

– Минуточку, – адская секретарша села и нажала на кнопочку: – Сати, к тебе пришли. Примешь? – «Пусть посидит,» – она самодовольно посмотрела на ангела: – Вот видите, придется обождать, юноша. Он занят, – и погрузилась в экран компьютера.

Джейнс заерзгал на стульчике, не в силах оторвать взгляда от ее ажурных трусиков цвета хаки. Усмехнулся, чтобы как-то разговорить красотку:

– Как в яслях. А хозяин ваш – главный пискун?

Лилит сверкнула глазами многозначительно.

– Сидите молча, ждите своего звонка, птичка святая! – гаркнула очаровашка.

Перья у Гонга встали дыбом. Он ей видно не по вкусу пришелся. Обидно. На такой бы кобылке, да семь верст, не меняя седла…

– У вас обслуживание совковое, – чирикнул парень вполголоса, – не следите за цивилизацией?

Лилит нервно нажала на кнопочку:

– Сати, он меня достал, что с ним делать?

«Ладно, пусть войдет,» – Слышал, посланец? Вали! – секретарша поднялась и пиннула внезапно появившуюся дверцу как в шкаф.

Джейнс повиновался и протиснулся в эту створку. Тут же дверь за ним исчезла и он оказался в другом пространстве. Огляделся: это была просторная комната в розовых

обоях в цветочек, застланная голубоватым ковролином, на котором валялись разбросанные машинки, пазлы, пупсики с оторванными ножками, фламастеры без колпачков, листы бумаги в каракулях, смятый в кучу разноцветный пластелин, кубики, мячики; к потолку подвешена на канатах смятая кровать-качели.

– Куда это я попал? – растерялся ангел. – Ау! Детишки!

Тут зашевелилась куча подушек, послышался зев и из-под одеяла появилась лысая, взъерошенная по бокам, деформированная голова. Лицо было заспанным, отекшим, непонятного возраста. Мутные, в сухариках, глаза тупо таращились на визитера. Этот

«ребенок» сдернул одеяло, выказав рахитный животик, свесил ножки-колесики с кроватки и спрыгнул вниз, поправляя выцветшие, в характерных пятнах кольсоны с отвисшими коленками. Пукнул. Деловито сел на горшочек и, безразлично к гостю, справил нужду.

Ангел тактично отвернулся. Подождал. Поморщился.

– Карапуз, куда это я попал? Помоги дяденьке.

Рахитик встал, молча подкатил к столику и плюхнулся на стульчик. Неизвестно откуда достал раскладушку с фотоаппаратом, щелкнул посетителя.

– Для начала здороваться надо, невежа, – зашамкал ребенок.

– Ну извини, вылетело из гоовы. Ну так поможешь дяденьке?

– И чего тебе надо?

– Да мне бы к шефу вашему, а секретарша сюда меня сунула. Ты, видать, его сынок?

– Ну считай, что по адресу пришел, святоша.

– А он что, уже детей эксплуатирует? Как же ты тут один со всем справляешься, бедненький! Уси-пуси, конфетку хошь?

– С чем?

– Мармелад в шоколаде. Внутри жувачка. Укус-но!

– Кидай! – создание протянуло культяпки и ловко поймало. Раздалось чавкание. – А еще есть?

– Нет, малыш, в другой раз принесу, – ангел присел перед ним на корточки и погладил по голове, замечая на ощупь каждый бугор. -Ты чей такой будешь?

– Свой.

– А откуда взялся такой свой?

– От сотворения.

– Какой ты милый шутник. А как тебя зовут?

– Тебе весь список перечислить? У меня времени нет – вон на табло читай.

Джейнс обернулся. На стене огненными буквами бегущей строкой показались письмена: «Сатана, дьявол, искуситель, Князь Тьмы, Сати, Антихрист, Локки, Аид…»

– Фу ты… шутишь, – плюхнулся на пол. – Ты же другим должен быть… во всех учебниках твое описание есть: там ты…

– Большой, рычащий, в чешуе, с крыльями, рогами, много голов… или носатый красномордый, с острыми ушами чувак с ужимками голубого. Ан нет. Вишь, как имеджмейкеры постарались! Да и противоборство интереснее с чудищем. Секешь?

– Чего уж там… – открыл изумленно рот парламентер.

– Ты бы пошел голосовать за карлика? Я – нет, они бы тоже нет, – указал в сторону улицы.

– А так все меня боятся и уважают.

– А если как лидера попросят перед публикой выйти? Тогда как?

– А спецэффекты на что? А подставные? Неужель на съемках не был? К тому же у меня и гардиробчик стоящий, от Версаче.

– А что, он у вас тут, что ли?

– Ну не пропадать же таланту. Таланты везде нужны. Он мне шкур нашил зверищ разных ужасных. Раньше другие были. Надоедали. Моды не знали. А этот толковый. Уважаю. Хоть и педик, упаси господи.

– А не боишься, что я всем расскажу, каков ты на самом деле?

– Кто ж тебе поверит?

Пришлось признать правоту. И Князёк Тьмы показал Гонгу все свои костюмчики и модные аксессуары. В этом занятии вдруг древнее создание резко обернулось.

– Слушай, Гонг, да? Ты ведь сюда не туалеты мои смотреть пришел. Не убийца наемный, сил все равно не хватит. Да и ангелок – вам доброта только к лицу. Выкладывай, чего послали-то? – дьявол шмыгнул звучно и снизу вверх уставился на Джейнса.

– Так сразу и сказать?

– Да, а что сиськи мять веки вечные?

– Ты лучше для начала скажи, правду ли про тебя в учебниках пишут?

– Что я тварь поганая? Хе. По заказу книжечки ваши печатаются, распространяются огромными тиражами, дабы очернить меня. А я тебе вот что скажу. Как есть Бог, так есть и я. Если есть свет и тьма, белое и черное, доброе – злое, хорошее -плохое, значит есть сила, которая противостоит Богу. Я сотворен Богом – значит светоносный. От того и кликуха моя Люцифер. От латинского – свет. Я был красавец, атлет, ужасно во всем талантлив. Но Бог своим могуществом не давал мне развиться до его уровня и выше. Зависть, что ты хочешь. Все считают, что я возгордился, но я просто хотел свободы. Я поднял восстание против Него, увлек за собой часть ангелов. Я не сместить его хотел, а быть равным. Он этого не понял и изгнал меня во внешнюю тьму. Так я стал Сатаной, то есть противником. Меня

лишили всех прав и привилегий. И к тому же сделали карликом, уродом. Я вынужден был продолжать свою революционную борьбу и месть.

Наконец я озлобился и ненавижу все доброе. А кто в этом виноват? Он.

Ты заметил, что когда рождаются дети, их очень трудно научить добру, но зло они впитывают сразу. Когда они становятся взрослыми, в них зла больше. А миссия-то моя – чтоб адских существ на земле наплодить.

Единственное, в чем я сплоховал и не знаю что делать, это его призыв не убий! Я сказал: убей! И бабам это понравилось. Начались аборты. И убивают моих монстров. Видят урода и давай на куски резать. Да еще Этот, сверху, – спасатель человечества, уродил Христа. С этих пор на земле появились Его спецслужбы повитух и наблюдателей. Даже во времена средневековья при отсутствии мед оборудования они давали травы и настои для выкидышей. Почему я,