Медведь и Соловей

– Будет лучше, если она станет женой до поездки, – сказал гонец. – Ей будет не так страшно.

А еще, мог бы добавить гонец, Алексий, митрополит Московский, желал, чтобы брак был заключен до того, как Ольга приедет в город.

Княжич приехал в тот момент, когда бледная весна перешла в ослепительное лето, с мягким, капризным небом и блеклыми цветами в море летних трав. За год он возмужал, прыщи исчезли. Хотя красавцем он так и не стал, а свою стеснительность скрывал за бойким добродушием.

С княжичем Серпуховским приехал и его двоюродный брат, светловолосый Дмитрий Иванович, радостно поздоровавшийся со всеми. Княжичи путешествовали с соколами, гончими и конями, с женщинами в резных возках и привезли много подарков. А еще с юношами был опекун: ясноглазый монах, не слишком старый, который больше молчал, чем говорил. Кавалькада подняла немалый шум, пыль и бряцанье. Вся деревня сбежалась поглазеть на них, и многие выражали готовность предложить приезжим гостеприимство в своих избах и отвести усталых лошадей пастись. Юный княжич Владимир смущенно надел Ольге на палец кольцо со сверкающим зеленым бериллом, и в доме воцарилось веселье, которого не видели со смерти Марины.

– По крайней мере, он юноша добрый, – сказала Дуня Ольге в одну из редких тихих минут.

Они сидели вместе у широкого окна летней кухни. Вася устроилась у Ольгиных ног, прислушиваясь к разговору и делая вид, будто занята штопкой.

– Да, – согласилась Ольга. – И Саша поедет со мной в Москву. Он проводит меня в мужнин дом перед тем, как поступить в свой монастырь. Он обещал.

Кольцо с бериллом сияло у нее на пальце. Ее жених также огрузил ей шею бусами из крупного янтаря и подарил отрез чудесной ткани, яркой словно маки. Дуня уже обметывала ее, чтобы сшить сарафан. Вася только делала вид, будто шьет: ее ручонки были стиснуты на коленях.

– У тебя все будет хорошо, – твердо сказала Дуня, перекусывая нитку. – Владимир Андреевич богат и достаточно молод, чтобы прислушиваться к советам жены. Очень благородно, что он приехал и женился на тебе здесь, у тебя дома.

– Он приехал потому, что его заставил митрополит, – уточнила Ольга.

– И великий князь к нему благоволит. Он – лучший друг юного Дмитрия, это хорошо видно. Он займет высокое место, когда Иван Красный умрет. Ты будешь влиятельной госпожой. Лучшего и желать нельзя, Оля.

– Да-а… – медленно протянула Ольга. Вася у нее в ногах понурилась. Ольга наклонилась и погладила сестру по голове. – Наверное, он добрый. Но я…

Дуня усмехнулась:

– Ты надеялась, что появится принц-ворон, как в той сказке, где он явился за сестрой князя Ивана?

Ольга покраснела и засмеялась, но ничего не ответила. Зато она подняла Василису – хоть та уже была слишком большой девочкой, чтобы ее брали на руки, – как маленького ребенка, и начала укачивать. Вася замерла на руках у сестры.

– Ш-ш, лягушонок, – сказала Ольга сестре, словно успокаивая младенца. – Все будет хорошо.

– Ольга Петровна, – напомнила ей Дуня, – милая моя Оля, сказки для детей, а ты уже женщина, и скоро станешь женой. Выйти замуж за приличного человека и чувствовать себя в безопасности у него в доме, молиться Богу и рожать здоровых сыновей – это правильно, это и есть настоящая жизнь. Пора отбросить мечты. Сказки приятно слушать зимними ночами, но и только. – Дуне вдруг вспомнились светлые холодные глаза и еще более холодная рука. «Хорошо, пока она не выросла, но не дольше». Она вздрогнула и добавила уже тише, глядя на Васю: – Даже девиц в сказках не всегда ждет счастье. Аленушку превратили в утку, и ей пришлось смотреть, как злая ведьма убивает ее утяток. – Заметив, что Ольга все еще с грустным видом гладит Васю по голове, она добавила уже довольно сурово: – Девочка, такова женская доля. Думаю, ты не хочешь стать монашкой. Ты можешь его полюбить. Твоя мать до свадьбы вообще не видела Петра Владимировича, и я помню, как она боялась, а ведь у твоей матушки хватило бы храбрости сразиться с самой Бабой-ягой. Но они полюбили друг друга с первой же ночи.

– Матушка умерла, – сказала Ольга мрачно. – Ее место заняла другая. А я уезжаю навсегда.

Василиса уткнулась ей в плечо и глухо завыла.

– Она никогда не умрет, – решительно возразила Дуня, – потому что жива ты, и ты так же прекрасна, как она, и станешь матерью князей. Будь смелее. Москва – красивый город, и братья будут тебя навещать.

Этой ночью Вася залезла к Ольге в постель и горячо попросила:

– Не уезжай, Оля! Я больше не буду безобразничать. Даже на деревья лазить не буду.

Дрожа, она вытаращила на сестру громадные глазищи. Ольга невольно рассмеялась, хоть под конец смех ее стал похож на рыданье.

– Надо, лягушонок, – ответила она. – Он княжич, он богатый и добрый, Дуня правду говорит. Я должна выйти за него или уйти в монастырь.

А я хочу родить детей, десять лягушат, таких же, как ты.

– Но у тебя ведь есть я, Оля! – возразила Вася.

Оля притянула ее к себе.

– Но однажды ты и сама вырастешь и больше не будешь ребенком. И зачем тебе тогда будет нужна дряхлая старшая сестра?

– Ты всегда будешь мне нужна! – с жаром выпалила Вася. – Всегда! Давай убежим и станем жить в лесу.

– Не думаю, что тебе понравилось бы жить в лесу, – сказала Ольга. – Нас может съесть Баба-яга.

– Нет! – совершенно уверенно заявила Вася. – Там есть только одноглазый человек. Если не подходить к дубу, он нас не найдет.

Оля не знала, как это понимать.

– У нас будет избушка среди деревьев, – добавила Вася. – И я стану приносить тебе орехи и грибы.

– У меня есть идея получше, – предложила Оля. – Ты уже большая девочка, а через несколько лет станешь женщиной. Я пришлю за тобой из Москвы, как только ты вырастешь. Мы будем двумя княгинями в тереме, и ты найдешь себе князя. Что скажешь?

– Но я уже выросла, Оля! – тут же воскликнула Вася, глотая слезы и садясь в постели. – Смотри: я стала намного больше.

– Еще нет, по-моему, сестренка, – мягко ответила Ольга. – Но потерпи, слушайся Дуню и ешь побольше каши. Когда батюшка скажет, что ты выросла, я за тобой пошлю.

– Я спрошу батюшку, – решительно заявила Вася. – Может, он скажет, что я уже выросла.

Саша узнал монаха, как только тот зашел на двор. Среди суматошных приветствий и передачи подарков и пиршественных приготовлений под по-летнему зелеными березами он бросился вперед, поймал руку монаха и поцеловал ее.

– Отче, вы приехали! – воскликнул он.

– Как видишь, сын мой, – с улыбкой ответил монах.

– Но путь такой далекий!

– Вовсе нет. Когда я был моложе, то обошел всю Русь, и Слово было мне путем и щитом, хлебом и солью. Теперь я стар и живу в лавре. Но мир по-прежнему добр ко мне, особенно на севере летом. Я рад тебя видеть.

Чего он не сказал (по крайней мере, в тот момент), так это то, что великий князь болен и поэтому женитьба Владимира Андреевича стала еще более срочной. Дмитрию только-только исполнилось одиннадцать лет, и веснушчатый мальчишка был очень избалован. Мать не спускала с него глаз и даже спала у его постели. Маленькие наследные княжичи частенько исчезали, если их отцы умирали раньше срока.

Той весной Алексий вызвал святого Сергия Радонежского к себе в кремлевские палаты. Сергий и Алексий были давно знакомы.

– Я отправляю Владимира Андреевича на север, жениться, – сказал Алексий. – И как можно скорее. Он должен жениться до того, как Иван умрет. Юный Дмитрий поедет со свадебным кортежем. Так он окажется вне опасности: его мать опасается за жизнь сына, если он останется в Москве.

Примечания