Женька, или Миражи за бугром
По тому, как реагировала публика, корабль всем понравился. Женя обратила внимание, что некоторые поглядывают на Василия, видимо улавливая какую-то связь между ним и объектом, ради которого они здесь собрались. Женя, подцепившись ему под руку, невольно притиснулась поближе. Естественное желание погреться у огня. Тем более что у своего.
Потом раздался свисток, матросики исчезли, словно их и не было, что-то звякнуло и приглушенно загудело. Командир, в мегафон, дал команду к отплытию и, неожиданно, совсем уже не по уставу, на весь порт передал привет своему учителю Василию Васильевичу и его красавице жене. «Какой учитель, такие и ученики, шалопаи!» с восторгом подумалось Евгении. .
Потом она увидела самого капитана, машущего им рукой в белой перчатке… Молодого, стройного…Дома его, на русской земле, наверное, ждет красивая, любящая жена и… куча ребятишек, – подумалось Евгении.
Она повернула лицо к Василию. Он, приподняв руку, тоже в белой перчатке, чуть заметно ответил командиру. Жене вдруг вспомнился Иохим. Что-то в их позах, облике было очень схожим. Даже в выражении лиц. Словно прощались они не только с кораблем, но и с самой жизнью
Домой возвращались с ощущением, словно посмотрели какой-то обалденный спектакль. Женя время от времени косилась на Василия. Ведь не зря он оказался вчера в порту. Наверное, это не первый его визит туда. Прикрываясь какими-то таинственными делами, шастает по причалам. Тайком. И ни словом не признается ей. Правда, это, как раз, и не удивительно. Удивительно было, если бы великий конспиратор вдруг стал делиться своими бедами, проблемами, радостями…Ну, с радостями еще как то… а уж бедами он и раньше не загружал никого…
Оказавшись в чужой стране, они, вместо того чтобы слиться в единый организм, как будто отдалились друг от друга. Правда к Василию это относится в меньшей степени, но уж она, со своими животными инстинктами…
– Захотелось оказаться на капитанском мостике? – отважилась Женя.
– Да нет. Просто приятно было встретиться, – спокойно ответил тот.
Ну как с таким железобетонным человеком сольешься в единый организм?! Конечно, она эгоистка, это определенно, но и этот экземпляр не прост. Интересно, а если бы он был иным, разве она привязалась бы так к нему? Привязалась – не то. Скорее прилипла. Даже влипла… Вросла. Конечно нет, это был бы другой человек … Да и что она может требовать от него? Каких откровений? Разве ей непонятно, как может быть тягостно мужику, когда он лишен возможности проявить себя, мужику, на которого всю жизнь смотрели восторженными глазами … Там, в России он заслонял собой горизонт, его инициативы, энергия… Казалось он мог все. А что здесь? Перебирает наверное на бирже какие-то бумажки… Акции, котировки… Орел с обрезанными крыльями… Вот кто реально нуждается в поддержке но, попробуй, подступись к нему…Да и, чтобы прийти на помощь другому, надо сначала самой всплыть. Но как, если до сих пор толком не понимает, что ее-то тянет ко дну. Да нет, все она давно понимает, но не дает этим мыслям проклюнуться..
У рынка Женя притормозила и на вопросительный взгляд Василия сказала, что давно здесь не была и хотела бы посмотреть кое каких продуктов. Ему не обязательно сопровождать ее.
Каких именно продуктов она знала заранее. Конечно креветок или лобстеров. Здесь бывают экземпляры невероятных размеров. Женя не очень любила этот «морепродукт», но знала, что для Василия это всегда маленький праздник. Почему бы его ни устроить, если настоящий не получается. А ведь недавно казалось, что здесь в Испании, когда они скроются от всех проблем бед и опасностей родной сторонушки каждый день будет праздником…
Вернувшись в машину с целым пакетом деликатеса, она не застала в машине ни мужа, ни Жучка. Она всполошилась, было, но из-за зеленой полосы кустарников отделяющих придорожный газон выбрались оба беглеца. Оказалось, что Жучок, которого они сегодня забыли выгулять, запросился на природу…
На знакомом повороте у садика Женя снова невольно взглянула в сторону полянки, где ребятня устраивала свои игры. Их только еще вывели на прогулку и активности особой они не проявляли и создавали впечатление спустившихся с небес ангелочков. Чистенькие, аккуратненькие, послушные…Хотя, эти примерные детки, довольно скоро, разбивались на группки, вероятно по интересам, и между этими объединениями, время от времени, возникали и конфликты.
Одну из самых многочисленных группировок явно возглавлял русоволосый, светлолицый мальчуган с деревянным пистолетом за пояском. Игрушка была определенно самодельной, замызганной и в сравнении с тем, чем щеголяли другие детишки, выглядела архаично. Тем не менее, именно вокруг него толпилось больше всего мелюзги. В его команде были и мальчишки и девчонки и, хотя с достоверностью определить их пристрастия было сложно, но, судя по арсеналу атамана, объединение было не безобидным.
– Чистая копия наш сорванец – остановила машину Женя. – Никогда не думала, что в Испании можно встретить наше подобие… А знаешь, тот мальчишка, в аэропорту, ну тот, что бомж… Он сказал мне, как его зовут. Угадай, как?
Василий пожал плечами и придержал Жучка, который, видимо, решил, что уже приехали.
– Васей. Представляешь? Был бы еще один Василий Васильевич…,– Женя коротко засмеялась, потом, виновато взглянув на мужа, добавила:
– Извини. Не знаю сама, что плету…Эта идиотская жара…
Всю оставшуюся часть дня Женя просидела перед компьютером, на мониторе которого светилась одна и та же заставка – лесной пейзаж чем-то напоминающий рощу под Архангельском, но взгляд ее застыл где-то мимо экрана. Вовсе не ностальгия или впечатления от экскурсии вызвали у нее творческий паралич, а внезапно обозначившаяся проблема, от которой она так старательно и долго уходила и в которую, наконец, уперлась лбом. Элементарный и понятный как воздушный шарик инстинкт размножения все это время сворачивал ее в бараний рог. Ясный, как божий день, но именно его она обшивала невразумительно-философскими измышлениями, от него она петляла словно заяц изо дня в день, впадая то в истерики то в неожиданные прострации, изводя себя и мужа.
Наверное, он тоже о чем-то догадывался, потому что вел себя осторожно, обращался с ней как с безнадежной больной. Она же… До какой же степени грубо и бестактно она держалась! Или все самки в такой период агрессивны и эгоистичны? Должно было быть наоборот. Но у нее ведь все не как у всех. Есть еще причины, но те уж вовсе за семью замками…
Конечно, природа диктует им свои правила, это она достает их. Что из себя представляет, сама по себе, Женя? Обыкновенная, примитивная баба с заложенной жесткой программой, из которой не вырваться, как ни корячься. Биоробот, неспособный к самостоятельным решениям, независимым действиям. Та баррикада, которую она подсознательно строила все эти годы, трещит по всем швам. Как бы она сейчас себя ни костерила, как бы не оскорбляла, стоит только увидеть маленького человечка, как колени слабеют, и слезы умиления застилают глаза. До сих пор она видит того малыша прильнувшего к ее мужу … А этот сорванец из садика…
Что за напасть! Неужели нет никакого средства, чтобы избавиться от этого наваждения? Запить, подсесть на наркотики, что ли?!
Тогда уж лучше сразу, головой в прорубь… Ну, так это же никогда не поздно. Надо попробовать как-то укреплять эту самую плотину, а уж если сметет… Ну что ж!
Женя упрямо встряхнула головой, шевельнула манипулятором и на рабочем поле экрана, сменившем заставку, выбрала программу, где уже хранилось с десяток страниц ее творения, но потом, вдруг передумала и переключилась на Интернет. Со своими проблемами все предельно ясно. Самое время побродить по свету, вникнуть в беды и радости других…
Наверное, в отместку за сорванное строительство бани Василий склонился над Женей, замершей перед монитором компьютера, и спросил:
– Как наши успехи?
Женя не сразу поняла, о чем идет речь, потом призналась:
– Никак. Не мое, наверное, это дело. Фантазии, вроде бы одолевают, а как сяду за компьютер, черная дыра. Да и желание пропадает. Сейчас все бабье пишет, а мне стадное чувство не прививается. Лучше я займусь чем-то более реальным…
Чем именно она не уточнила, и Василий не стал настаивать.
В последние дни Василий с Жучком пристрастились гулять за пределами своей территории. Где они бродили, Женя не имела представления, потому что сама не выходила за ограду. Гуляли они, обычно, не меньше часа и возвращались оба с высунутыми языками. Женя успевала за это время приготовить завтрак и пару раз его разогреть. Попытки сократить бродягам программу прогулок результатов не давали. Василий считал, что собаке необходимы новые впечатления, новые общения…
Наверное, в его словах был какой-то резон, потому что после утренних путешествий Жучок становился как будто бы, поумневшим. И даже добровольно забирался внутрь и, положив морду на сложенные лапы демонстрировал абсолютную покорность.
Умиленные его примерным поведением хозяева расслабились и однажды, темной ночью Жучок снялся с привязи. Утром у будки обнаружили обрывок цепи. Записки не было.
– Надо же! – удивилась коварству друга Женя. – Прикидывался валенком…
Василий, разглядывая разорванные звенья цепи, только пожал плечами.
– Талант!
Терять время, однако, было нельзя. Вряд ли соседи смиряться с тем, что вся их улица заселится чернявыми собачками, с торчащими ушами, закрученными колечком хвостиками и лающими по-русски…
Поисковые мероприятия начали с разбивки окружающих кварталов на зоны. Женя отважно выбрала сектор, в котором оказался дом одинокой сеньоры и ее безвинно пострадавшей Хохи. Этот участок Жучок, вероятнее всего, продолжал тайно посещать. Вряд ли нравоучения Жени дошли до его сознания. Когда в действие вступают законы природы никакие другие силы, а тем более словоблудие, противодействовать не могут. Она не исключала, что ей придется вступить в диалог, который, скорее всего, будет напоминать беседу глухих… Но ради спасения соплеменника Женя была готова на любые подвиги, тем более, что в испанском словаре Жени уже можно было насчитать десяток другой вполне узнаваемых фраз.
К скандальной сеньоре она направилась сразу, со свежими силами и всей панической решительностью. Ажурная решетка участка соседки выглядела поэффектнее той, которую водрузил цыган. Да и сам дом был старинной постройки, с колоннами и анфиладами, куда солиднее, чем их приобретение,. Перед фасадом большая терраса. К чему одинокой женщине такой особняк можно было только недоумевать, но мало ли на свете полоумных старух.
Она нашла у ворот кнопку звонка и нажала на нее. Уже через несколько секунд на террасе появилась всклокоченная сеньора и, увидев Женю, опрометью бросилась к ограде.
Такая прыть даже насторожила Евгению, не сбрендила ли тетка на старости лет и узнает ли ее? Подбежав к воротам, сеньора сухонькими ручками торопливо откинула заложку и, толкнув ворота, впилась в лицо гостьи таким взглядом, словно все это время ждала ее в нетерпении.
Не дождавшись, когда Женя перешагнет на ее территорию, она затарахтела, причем все слова произносились в вопросительной интонации. Из всего, что обрушилось на гостью, та выловила лишь повторяющееся имя ее бесценной собачки и поняла, наконец, что бедную старуху постигло такое же несчастье и что она, видимо, решила, что Женя пришла с какой-то информацией о ее Хохе.
Поняв по растерянности Жени и по фотографии в ее руке, что она тоже ищет своего кобеля, старушка, продолжая изъясняться, потрясла мобильником, болтающимся на ее тонкой шее, потом подбежала к своей машине, стоявшей неподалеку, и пнула ногой по колесу. Эта пантомима окончательно прояснила ситуацию. Собачка пропала у сеньоры сегодня, и она попыталась ее разыскивать по телефону, но, видимо, безуспешно, хотела ехать на розыски, но чертова машина подвела.
В дополнение к своей виртуальной информации сеньора вытащила из салона своего «Вольво» бумагу, карандаш и, начертав подобие контура грузового автомобиля (похоже, фургона) сунула его под нос Жени. Та не сразу поняла, что это означает, и старушонка весь борт фургона расчертила жирной решеткой с крестом. Тогда до Жени дошло – сеньора предполагает, что их подобрала санитарная машина. Значит и у них процветает такое варварство. Тогда Женя махнула рукой и показала жестом, что крутит рулевое колесо. Старушонка возбужденно подскочила и закивала.
Василия, который ушел вместе с ней, дома еще не было, Евгения хотела связаться с мужем по телефону, но не смогла обнаружить свой мобильник. Набросав Василию записку, что она с соседкой поехала в собачью КПЗ, она выехала за ворота, где уже пританцовывала от нетерпения сеньора.
Понимая, что Женя не имеет представления, где находиться распределитель, сеньора жестами стала корректировать направление движения. Это не мешало ей постоянно тарахтеть о чем-то. По интонации и мимике лица было понятно, что она ударилась в мемуары, вероятно вспоминая, какая замечательная была у нее Хоха …
В приемнике-распределителе, куда они прикатили, сентиментальная сеньора внезапно превратилась в разъяренную мегеру. Отшвырнув охранника, она бросилась в помещение, где по обе стороны решетками были отгорожены загоны собак. Бедолаги уже не устраивали разборок между собой, только поскуливали и потявкивали при появлении человека, пытаясь угадать, не за ними ли пришли…
Звонкий лай в дальнем углу сориентировал сеньору, и она бросилась туда, упала на колени перед решеткой, по другую сторону которой замельтешила знакомый клок светлой шерсти. Хоха! Подошедший служащий попытался подбирать ключи к дверному замку, это отвлекло сеньору от подвывания в унисон своей любимицы, она вырвала связку ключей у нерасторопного работника и, в несколько секунд, справилась с задачей. Подхватив на руки выпрыгнувшую в проход Хоху, старушонка направилась к выходу, в сопровождении целой своры других собак, воспользовавшихся ситуацией.
Женя принялась искать своего бродягу, но, среди оставшихся в клетке и выскочивших его не было. Когда к ней подошел служащий, она сунула ему фотографию своей лайки, и тот сразу отрицательно мотнул головой.
Сеньора, забравшись в машину, притиснула к себе ненаглядную шавку и, видимо, забыла обо всем на свете, что-то эмоционально выговаривая и прижимая Хоху так, что та, вероятно, стала сомневаться в том, что ей повезло. Время от времени она таращила свои глазенки, а когда старушка слишком близко приближала свое лицо, норовила лизнуть ее в губы, наверное, чтобы прикрыть ей рот. Да и правда, чего тут тарахтеть! Все прошло для них благополучно, и, слава богу!
Это для них. Куда же мог запропаститься, в таком случае, их питомец, если версия любовного свидания отпадает? Расстроившаяся Женя, на обратном пути, решила продолжить обход дворов.
Уже неподалеку от своего дома сеньора, наконец, опомнилась, и виновато покосилась на Женю. Потом что-то стала объяснять, вероятно, оправдывать себя. По ее виду было понятно, что она соболезнует Жене, и то ладно!
Машину Евгения решила поставить в гараж. Искать собаку надо, конечно, пешком. Когда она вышла из «Хонды» уже у гаража вдруг выяснилось, что искать больше никого не надо. Из дверей дома выкатился живой и невредимый беглец. Завидев хозяйку, игриво завилял хвостом и запрыгал, якобы от радости.
– Я тебе больше не верю, лицемер! – накинулась на него Женя.
Жучок невозмутимо оглядел двор, словно только и мечтал вернуться в родной дом и бодро направился в свою будку, отрабатывать прогулянное дежурство.
Войдя в дом, Женя поинтересовалась у Василия, давно ли и где он нашел лайку. Тот молча кивнул в ту сторону, откуда привел Жучка.
– Он забрался в чей-то двор?
– Он был у садика, где дети. Тот мальчишка, с деревянным пистолетиком, кормил его из-за забора печеньем. Потом остальная мелюзга облепила … Это, в общем-то, не совсем чтобы садик…Распределитель. Там держат детей, которых предлагают для усыновления.
– А…А этот мальчик, его как зовут?…
– Эдиком.
– А разве Эдик, это испанское имя?
– Это наш мальчик, – ответил Василий.
Женя от такой формулировки даже вздрогнула.
– Ты же уже была там, – продолжил муж.
– Была, – невольно призналась Женя.
Она поняла, что умалчивать эту тему больше нельзя. Нет смысла и, главное, нет больше сил…
– Я только издали смотрела. Я давно собиралась тебе сказать, Вася. Очень маловероятно, что у меня будет ребенок.
– У нас, – неожиданно поправил муж, чем снова сбил жену с толку.
– Ну да, у нас, – поправилась Женя. – И…
– И написал заявление, – прервал он ее.
Женя, у которой сразу вывалилось из головы все, что она намеревалась сказать, села в постели.
– Не поняла. Какое заявление?
– Ну, предварительное. Что-то наподобие заявки… Потом нам, уже с документами, надо оформить все как следует по списку…
– Так ты согласен?! – выдохнула Женя.
– Ну, я же, как Жучок, все понимаю.
Женя некоторое время сидела в шоке, потом вдруг вскочила, унеслась куда-то и, через несколько минут, вернулась, толкая перед собой сервировочный столик с бутылкой армянского коньяка, любимыми Василием креветками, фруктами. Подкатив волнующий натюрморт к самой постели, она, опустилась на колени, сама вскрыла бутылку налила в широкие рюмки коньяк, предупредив, что наливает только по глоточку – приступать к зачатию в нетрезвом состоянии нельзя… Пусть это будет инсценировка – они сейчас займутся…, а уже в распределителе получат ребенка, как из роддома. Пусть он уже немного подросший, но для них он только появится на свет…
Василий смотрел на нее завороженно, словно перед ним был пациент с тяжелым диагнозом, но ни словом, ни жестом не дал ей понять, что боится за ее психику. На щеках мужа появился легкий румянец, рот его приоткрылся, и Женя заметила, что повлажневшие губы Василия очень даже красивые, словно видела их впервые. Она стянула с него легкое одеяло, больше напоминающее цветную простыню и принялась осматривать его тело, дотрагиваясь, до уже пробуждающегося разбойника лицом, губами, потом выскользнула из ночной сорочки и со стоном, почти теряя сознание, впустила его в себя. Ополоумевший от таких щедрот гость крушил все, прорываясь к цели, которая, сама с охотой рвалась к ему. Женя млела перед этой дикой беспощадностью …Как давно не взлетала она так высоко, не испытывала такого невероятного экстаза который даже вспоминался то, в последнее время, все реже. Это даже было какое-то иное ощущение, вероятно потому, что восхитительная, сводящая с ума форма на этот раз заполнилась, наконец, смыслом…
Только под утро она подумала, что их совокупление вовсе не театр – вдруг какими-то неведомыми путями этот процесс зародит в сознании ребенка, ту самую привязанность к ним, какую испытывает цыпленок к первому увиденному живому предмету. Она повернула голову к мужу и шепотом спросила:
– А можно я завтра встречусь с ним? Просто так…
Василий кивнул, не открывая глаз, и Женя подумала что, пожалуй, ее сегодняшнее неистовство переутомило мужа. Наверное, потому он так и не выразил своей радости, по поводу того, что скоро у них будет … Тьфу-тьфу – Женя потянулась к чему-нибудь деревянному, но, как на грех, ничего не попало ей на глаза, и она постучала по ножке кровати, вероятнее всего пластмассовой. Только после этого попыталась заснуть, но предстоящая встреча будоражила ее воображение, и последние часы ночи закончились для нее сплошными видениями…
Эдик узнает ее сразу. Глаза у него серо-голубые и несколько едва заметных веснушек на переносице…Симпатичный парень…. Он внимательно и серьезно выслушивает, ее песни о том, что теперь они будут всегда вместе, взрослые станут заботится о нем, у него будет свой дом, он здесь неподалеку, с Жучком он уже знаком, славный и умный песик
Похоже, его особенно не волнует кто перед ним – его собственная мать или тетенька, которая хочет этой мамой стать. Главное, что за ним, наконец, пришли. Он пытается, на всякий случай объяснить, что он плохо знает язык, на котором здесь говорят все, что его привезли издалека, из той страны, где Москва, но несколько слов по-испански он уже знает. К ужасу Жени он произносит одно из них – это ругательство, какое можно услышать от грузчиков в порту (и не только от них). Она убеждает его, что есть немало и других слов – куда более благозвучных и обозначающих куда более приятные предметы. Но язык, на котором здесь все говорят, все равно учить придется. Они будут осваивать его вместе, но дома станут говорить на родном, на русском. Нельзя же забыть родную речь окончательно…Эдик смотрит уже куда-то мимо, спрашивает вдруг, какая у нее марка автомобиля, отодвигает Женю и забирается в машину. Она не успевает объяснить, что управлять автомобилем надо еще научиться, но он уже за рулем, уверенно поворачивает ключ и нажимает на педаль. Женя едва успевает отскочить, как Хонда, рванув с места, исчезает в клубах пыли. Вместе с Эдиком.
Очнувшись, Женя еще некоторое время ломала голову, к чему эти картинки, преследующие ее. Может быть, в ней действительно просыпается какой-то талант или эти видения на нервной почве. Элементарный психоз. Скорее всего. Но, может быть все наладится…Да и как не может наладиться. Ведь у нее такой муж! А какой конспиратор! Это же, наверняка, он с собакой ходил на прогулки к тому садику. Значит, их знакомство тянется уже давно. Вот почему, когда они проезжали вместе мимо приемника, Жучок так дернулся. Женя всем телом прильнула к мужу, снова закрыла глаза и задремала утомленная безумными фантазиями и ожиданиями. Жизнь, которая еще накануне утомляла своей бессмысленностью, вдруг перевернулась той стороной, где все оправдано и наполнено смыслом.
Сквозь сон она услышала, как Василий поднялся, вероятно, в туалет, а может быть уже для того, чтобы приготовить ей завтрак. Он нередко делал это в последнее время и всегда с удовольствием наблюдал, как она завтракает в постели.
Женя обычно не любила опеки и, в такие минуты, испытывала противоречивые чувства. Нет слов, приятно, когда любящий человек о тебе беспокоится, но неприятна мысль, что тебя принимают за какую-то недееспособность. Словно она младенец. Но, сегодня, все совсем по-другому…
Какой-то грохот со стороны ванной комнаты внезапно оборвал ее полусонно-восторженное состояние. Еще не поняв, в чем дело, Евгения выскочила из постели и бросилась туда. Распахнув дверь, она увидела растерянное и в то же время немного отрешенное лицо мужа поднимающегося с пола. На ее испуг и вопрос, что с ним произошло, невнятно ответил вроде того, что поскользнулся на влажном полу. Женя невольно перевела взгляд на пол. Абсолютно сухой кафель. Она вгляделась в бледное лицо Василия и почувствовала, как что-то тоскливо сжалось в груди…
Что с ним? Может быть отравился? Наверное, это королевские креветки. Угораздило же ее купить их. Сама она терпеть их не может и покупает только ради Василия, который готов их есть сырыми. А вдруг это не отравление а еще что-то… У Жени от ужаса стали влажными ладони рук. Остаться одной в этом безразличном к твоим бедам и радостям мире… Спаси и сохрани!
Нет, надо срочно искать своих медиков, промычать прохожим что-то наподобие руссо квартало…
Женя, не слушая возражений Василия, втащила его в машину, торопливо села за руль. Остановилась на улочке с родными буквами на рекламах.
Выскочив из-за руля, Женя стала метаться по улице, надеясь услышать русскую речь. Ждать, на удачу, пришлось недолго. Две молодые женщины, не стесняясь выражений, костерили какого-то бармена из забегаловки. Так и смотрит, как бы нагреть руки на своих- же, проходимец! Когда Женька перекрыла им путь, женщины остановились.
– Наконец-то наши!
Подруги пооткрывали рты. Женя как можно короче объяснила им, что с ней ее муж, без сознания. Нужны специалисты. Русскоязычные. Девахи вопросительно посмотрели друг на друга и, крашенная под блондинку, вспомнила, что слышала про одного профессора, занимается частной практикой. У него своя клиника. Еще у него фамилия такая странная – Лупенко. Наверное, хохол. Здесь недалеко – второй перекресток и направо. Есть вывеска. Дальше она принялась, было, повествовать, как они сами сюда попали, но Женя, нетерпеливо махнув рукой, бегом вернулась к машине, из которой уже делал попытки выбраться Василий. Женя, оценив его вид, прикрикнула, чтобы сидел смирно, и включила передачу.
Врач, плотненький мужчинка с лицом человека только что съевшего что-то кислое выслушал Женю, лишь мельком взглянув на нее. Все остальное время он что-то изучал на полу. Затем, не поднимая глаз, согласился посмотреть пациента. У машины он пощупал пульс Василия, раздвинул веки… Потом неожиданно повернулся и молча отправился назад, на полпути остановился и все так же, глядя куда-то вниз, сообщил:
– За ним придут.
Скоро к машине из аллеи выскочил парень в белом халате и худосочная чернявая женщина небольшого роста похожая на состарившегося подростка. Они осторожно вытянули Василия из машины, отчего тот снова очнулся и, отстранив их, встал на ноги. Санитары, позволили ему сделать несколько шагов, но, едва он пошатнулся, моментально прилипли к нему.