Через весь поселок тянулась неглубокая река. Грязная из-за отходов, но зловонный запах мешал жителям, только когда рыбаки, живущие в самом конце Берегового, сбрасывали в нее потроха.
При этих воспоминаниях у меня щемило сердце. Арья скучала по поселку, по дому, по родным. Но почему-то не могла вернуться.
– Я не поблагодарила вас, – начала я. – Извините. Вы помогли нам, а я совсем растерялась…
– Что у вас случилось?
– Семейная ссора, – уклончиво ответила и пригубила чай. – Не хочу вспоминать, прошу прощения.
– Понимаю. Я должен уехать совсем скоро… Вам есть куда идти?
– Да, – поспешно ответила я. – Здесь живут мои родители. Благодарю вас за помощь, но мы пойдем. Я хочу увидеть маму.
– Конечно, – Рикард поднялся из-за стола. – Проводить вас?
– Не стоит, – я улыбнулась. – Майя, идем?
Девочка вытерла ладошки о салфетку и выбралась из-за стола. Молча взяла меня за руку.
Я попрощалась с Рикардом, отчетливо понимая, что мы еще не раз увидимся… и интуиция подсказывала, что в самых неожиданных обстоятельствах.
Дом родителей был совсем рядом. Рикард жил у кромки леса, чуть в стороне находился скромный домик многодетной вдовы миссис Хом, а напротив – мой дом.
Я смотрела на него с тоской. Крыша покосилась от ветров, дожди стерли краску с фасада. Окна оказались заколочены, а значит, в нем давно никто не живет.
Прогнившее крыльцо даже со стороны не внушало доверия. Входная дверь была чуть приоткрыта.
В заросшем сорняками дворе не было видно тропинку. Дикий вьюн опутал лежащие на земле ведра, доски, столбы, между которыми когда-то была натянута бельевая веревка. Он опутал и угол дома, тем самым добравшись до чердака.
Сразу за домом был небольшой пруд. Я отчетливо видела его в воспоминаниях Арьи. Но был ли он населен рыбой, не знала. Прилагался и небольшой огород, возделать который сейчас не представлялось возможным. Слишком сильно он зарос, слишком твердой стала земля. Да и что я посажу на нем среди лета?
– Майя, – осторожно позвала девочку задумавшись. – А какой сейчас месяц?
– Месяц? Что это?
– Сейчас ведь лето, да?
– Конечно. Травка же зеленая.
– А когда она зазеленела, ты помнишь?
Майя нахмурилась. Ушла в свои мысли вспоминая.
– Совсем недавно. Я видела через окно, как распускались почки на деревьях, тогда же и трава позеленела.
Я вздохнула. Нет, так мне не выяснить, какой сейчас месяц. Но стало понятно, что здесь это слово не используется. Знать бы еще где оно, это “здесь”!
Мы пробрались через сорняки к крыльцу. Дверь отворилась с жутким скрипом давно не смазанных петель. В лицо тут же дыхнуло спертым воздухом и пылью.
Внутри оказалось прохладно. Дождь так и не собрался, но небо было затянуто уже наполовину, вот-вот ливанет.
Дверь я заперла изнутри из страха, что Нико придет внезапно и попытается войти в дом. Скорее всего, искать он нас будет именно здесь, но идти нам больше некуда.
Полумрак, царивший в комнатах, скрывал всю грязь: пыль, мусор, пятна на полу и мебели. В небольшом торговом зале, куда мы попали с улицы, находился камин, полный золы. Словно огонь погас уже после того, как хозяева покинули это место.
Я помнила, что первый и единственный этаж был занят пекарней. Мои родители славились в поселке, как продавцы самой вкусной выпечки. Что теперь осталось от всего этого? Пустой зал, столик у окна, прилавок, а за ним три деревянных стеллажа.
Жили они на чердаке. Папа называл его “мансардой”, но мансарды намного больше и имеют не одно крошечное окно.
Я оставила Майю внизу и поднялась по крепкой лестнице наверх.
Всё здесь выглядело так, будто мои родители вышли лишь на минутку. Да, пыль успела осесть плотным ковром, но вещи все еще оставались в таком состоянии, как если бы совсем недавно ими пользовались.
Раскрытая на середине утренняя газета лежала на столике, на ней стояла чашка, кофе из которой давно испарился, и теперь на дне было лишь черное пятно все в трещинах и плесени.
Рядом притулился моток пряжи, недовязанный шарф и две деревянные спицы. Столик стоял между двух кресел, и я могла детально представить, как отец Арьи, пожилой седовласый мужчина, читает свежие новости за чашкой ароматного напитка.
Напротив него сидит мать. Она, как обычно, ворчит на мистера Грэка из-за того, что тот начал читать новость вслух, а потом забылся и дочитывал уже про себя. Она вязала в это время очередной шарф. Больше ничего у нее не получалось связать, но это было ее любимым занятием.
Громкий стук в дверь вырвал меня из размышлений. Кто может стучать с такой силой?
– Майя! – негромко крикнула я, сбегая по ступенькам. – Не открывай!
Девочка уже тянулась к ручке двери.
Майя отдернула руку, а я в этот момент подскочила к окну. Сквозь щель между досок могла увидеть крыльцо и того, кто пришел. С облегчением поняла, что не Нико.
Полнотелая миссис Хом в цветастом платье и косынке на голове, заложив руки за спину, ждала пока ей откроют. Женщина топталась на месте, сверлила взглядом носки своих туфель.
Я помнила ее доброй и отзывчивой, а потому, не раздумывая, поспешила отворить дверь.
– Миссис Хом! – преувеличенно радостно воскликнула, протягивая к соседке руки.
Та, в свою очередь, сделала вид, что тоже рада меня видеть.
– Да из окна тебя увидела, – махнула рукой Ванда, – думаю, ты иль не ты? К родителям приехала впервые за столько лет, неужто!
– Никак не могла выбраться раньше. А мои…
– Родители-то? Померли уж три года назад. Что, не слыхала?
– Некому было передать мне эту новость, – я поджала губы. Грусти от потери людей, которых я не знала, не было. Только эмоции Арьи всколыхнулись и исчезли.
– А ты что, – Ванда заглянула через мое плечо в торговый зал, – одна, что ль? Где муж-то твой?
– Я с дочерью миссис Хом. И буду жить здесь с ней вдвоем.
– Разошлись? – ахнула женщина.
