Капкан для «Тайфуна»

Машины остановились. Все вышли из них и, затаив дыхание, рассматривали необычное явление. Полусфера представляла собой ровную половинку круга над землей. Посчитали шагами ее ширину – получилось примерно двенадцать метров. Значит, высота равнялась приблизительно шести метрам.

Оставив сотрудников и водителей на месте, дальше пошли пешком втроем.

При проходе светящейся полусферы никаких особенных ощущений не почувствовали. Единственное, ветер дул ровно и в одну сторону. Как в трубе.

С другой стороны природа ничем не отличалась от той, что осталась сзади.

– Хватов Завод вон в той стороне, – уверенно показал повеселевший Трофимов. – Дорога проходит за этими кустами.

На дорогу решили не выходить. Поэтому осторожно пошли вдоль нее, продираясь сквозь кусты и подлесок. Приблизительно через полкилометра вышли на место, откуда просматривалась деревня.

Воистинов рассматривал ее в бинокль, а Иванов периодически щелкал затвором фотоаппарата.

– Крыши. Крыши домов. Что за материал? – не отрывая глаз от бинокля, стал задавать Трофимову вопросы майор.

– Шифер, железо, вон те, веселеньких тонов, ондулин.

Воистинов кивнул, хотя последнего слова он и не знал.

– Это что? Трактор?

– Трактор. «Беларус» называется. МТ3–82. Полноприводный. Еще советская модель. Практически неубиваемая техника. Думаю, не ошибусь, если предположу, что ему лет тридцать.

– Столбы на улицах. Электричество есть везде? И из чего столбы?

– Электричество централизованное. Единая энергосистема. Опоры – железобетонные. Сараев Александр может все пояснить. Это как раз его хозяйство.

– В деревне столько машин – это нормально?

– Это не видны еще те, что стоят в гаражах. Хотя, откровенно говоря, современная деревня живет не очень. Развалили ее. Народ в основном в городе работает. А вот для этого и нужна машина. Эти машины не роскошь. Это необходимость.

– Антенны над домами. У всех есть радио?

– Это не радио. Это телевизионные антенны. Хотя, в принципе, это и правда радиоприемники, которые не только принимают звук, но и видеоизображение. То есть кино есть у каждого. Вот те антенны принимают пять – двадцать каналов. В зависимости от прохождения сигнала и диапазона. А вот те, круглые, спутниковое телевидение, и сто каналов не предел.

– Канал – это что?

– Ну… это направленность тематики передач. Например, канал «Звезда» – это передачи и фильмы про войну и вообще все, связанное с военным делом. Есть каналы о природе, о животных, о разных странах. Есть детские каналы, есть спортивные. Их много всяких и разных. Каждый выбирает то, что хочет смотреть.

После этого установилась тишина. Каждый думал о своем. Особисты переваривали информацию, а Трофимов расстроился из-за того, что, не зная, куда они едут, не упросил майора взять хотя бы его мобилу, чтобы позвонить и успокоить родственников и знакомых, наверняка уже поднявших шум из-за их исчезновения.

Он не знал, что Воистинов, не доверяя никому, носил с собой все их опросные листы в папках и телефоны в кожаном портфеле, который сейчас стоял у его ног. Но мобильники были отключены и сейчас молчали, не отзываясь на запросы станций сотовой связи.

Когда уже шли обратно, где-то вдалеке в небе появился нарастающий гул. Воистинов и Иванов обеспокоенно закрутили головами, на уровне рефлексов ничего хорошего с неба не ожидая. Трофимов же остановился и, приложив руку козырьком ко лбу, стал всматриваться в сторону, откуда тот слышался.

– Вертолеты! – определил он еще до того, как точки на горизонте стали различимы. И через минуты две майор и лейтенант увидели, как невдалеке от них на малой высоте пролетели две пятнистые машины с огромными пропеллерами сверху. Они неслись над землей, наклонившись вперед, и со стороны казалось, что они идут по следу.

– Эти машины… какие у них задачи? – полюбопытствовал лейтенант.

– Эти, МИ-24, вертолеты огневой поддержки. Работают над полем боя. Оружие – пушки, ракеты, бомбы. Могут брать в качестве десанта отделение пехоты. Есть транспортные вертолеты. Есть очень большие транспортные – берут машину с пушкой, – пояснил Трофимов.

– И чем существенно отличаются от самолета? Тем, что винт сверху? – уточнил майор.

– Винт сверху дает им возможность висеть в воздухе, садиться и взлетать вертикально с площадок чуть больше размера лопастей винта. И еще, так как их место над полем боя, очень сильно бронированы. Из пулемета сбить их крайне трудно.

– Иванов! А что это у тебя висит на груди? Никак фотоаппарат! Сфотографировал? – с ехидцей в голосе воскликнул Воистинов, повернувшись к лейтенанту.

– Виноват, товарищ майор! Забыл, – потупился лейтенант.

Трофимов рассмеялся:

– Не переживайте, самое главное, проход не закрылся. Он есть. А значит, вы еще много чего сможете увидеть и сфотографировать. Я вам обещаю. Уж фотографии – точно.

Вернулись в Хватов Завод как раз к трем часам. Иванов забрал своих людей и уехал. Воистинов сообщил старшине, что сегодня будут готовы бумаги, и он со своими людьми прикрепляется к особому отделу, после чего пошел пообщаться с попаданцами. Заодно и чаю попить.

Поболтав ни о чем и выпив кружку чая, встал и, уже уходя, предупредил:

– Как стемнеет, уезжаем отсюда. Вы едете на своих машинах.

– Далеко? – спросил Трофимов.

– Нет. Но говорить пока не буду. Есть одно спокойное местечко, где можно будет пересидеть пару-тройку дней, пока по вам вопрос решаться будет. Первой машиной пойдет моя. За ней полуторка охраны. Потом ваши… как их… джипы. Последним идет «Урал». На нем поедет команда старшины. И просьба: с фарами сделайте что-нибудь, тут ведь война.

– Окей! На подфарниках поедем.

Воистинов хмыкнул:

– Ну, лады, – и пошел к охране.

За оставшиеся до темноты четыре часа Трофимов получил втык ото всех женщин, включая жену. От нее – больше всех. За то, что «не догадался» сообщить родным, что все живы и здоровы.

Как будто он знал, куда его повезли! Но, как говорится в Вооруженных силах, отмаз был не засчитан.

К тому времени как наступила ночь, все уже были собраны и готовы. Еще в сумерках майор отвез к порталу одно отделение охраны. Чтоб лишние и чужие там не шлялись.

Трофимов на спидометре выставил «ноль», собираясь засечь расстояние от Хватова Завода. Все ж кое-что он как местный тут знал. Многие населенные пункты остались ведь и в его время. Правда, дорожных указателей на нынешних проселках никто не ставил, и он быстро выбросил из головы эту пустую затею, крутя баранку на ухабах и потерявшись буквально за околицей деревни начала маршрута.

Тем не менее, когда запахло креозотом и углем железной дороги, предположил, что это, наверно, станция Семлево. После нее проехали по полю, потом лесная дорога, в конце которой их остановил караул их охраны, уехавшей днем.

Спидометр показал 43 км. Еще раз вспомнив маршрут и прикинув, что большое село, которое они проехали, было Семлево, на тот момент райцентр, то получается, они где-то юго-восточней станции Семлево, между железной дорогой и Старой Смоленской.

После чего объявил своим товарищам по несчастью, что более чем на шесть дней они тут не задержатся, иначе их охрана сменится на немецкую. Правда, не гарантировал, что их отпустят домой. И те, и другие.

В эту ночь спали в старой казарме, на заранее привезенной охраной соломе. Вторую ночь одетыми. Это было плохо. Но лежа. Это было хорошо. Женщины тем не менее были вне себя от спартанских условий. Мужики пожали плечами и полезли на солому.

Перед сном перекинулись идеями насчет своих перспектив. Трофимов дал историческую справку о месте и времени, в котором они находятся, и сделал предположение, что их либо всех в ближайшее время перебросят в Москву, как особо ценных секретоносителей, либо все же часть вернут «на Родину», потому как портал открыт и люди, имеющие право принимать решения, не смогут отказать себе в шансе установить контакт с нынешней российской властью. А для этого нужно будет найти способ это сделать. И они в общем, а товарищ полковник в частности, самый простой путь для этого.

Еще немного порассуждав, народ затих.

А майор Воистинов, закончив писать при керосиновой лампе отчет и приложив к нему отчет лейтенанта Иванова, упаковал их вместе с телефонами, документами и пленками в свой «особой важности» портфель, оставил старшим за себя лейтенанта, сел в «эмку» и уехал.

3 октября 1941 г.

Западнее ст. Касня. Поместье князей Волконских.

Штаб Западного фронта

Штаб фронта встретил майора суетой, неразберихой и легкой паникой. Днем штаб бомбили. И бомбили не по случайности, а вполне целенаправленно. Пожары уже были потушены, хотя еще рдели в темноте остатки пожарищ, стоял густой запах удушливой смеси дыма и тротила. И в этой пелене дыма и ночи личный состав штаба торопливо грузил имущество в подходящие машины. Дежурный по отделу, когда его нашел Воистинов, сообщил о приказе на передислокацию штаба в район Гжатска. Флигель, где располагался особый отдел, при бомбежке не пострадал, поэтому через минуту майор стучал в знакомую дверь.

Начальнику особого отдела НКВД Западного фронта комиссару третьего ранга Лаврентию Фомичу Цанава было не до сна, и появление в отделе майора Воистинова – которого, кстати, оперативный дежурный отдела фронта не мог найти весь день, при этом дежурный по отделу 20-й Армии отвечал, что начальник находится на операции, а комиссар почему-то был не в курсе этой операции – вызывало острое желание пообщаться с подчиненным.

– Здравствуй, уважаемый Филипп Васильевич! Надеюсь, у тебя заготовлены объяснения для твоего прямого и непосредственного начальства по поводу отсутствия в течение… – комиссар посмотрел на часы, – почти суток.

– Так точно! Вот они! – и майор Воистинов приподнял портфель.

– Тут адреса, пароли, явки всей разведсети абвера в тылу Западного фронта? Филипп Васильевич, не разочаровывай меня.

– Больше! Гораздо больше! И ценнее!

– Ну-ну! Пошли!

Вошли в кабинет, и комиссар пошел было к своему стулу, когда его окликнул Воистинов:

– Товарищ комиссар! – и глазами указал на дверь.

– Даже так! – удивился Цанава.

И, приоткрыв дверь, распорядился дежурному:

– Ко мне – никого. Пока сам не вызову.

После чего закрыл дверь на ключ.

Уже усевшись за столом:

– Ну, давай. Чего там?

Следующие три часа он листал документы, читал опросные листы, отчеты Иванова и Воистинова, долго расспрашивал о выходе в другое время. За эти три часа в лаборатории отдела успели распечатать пленки и принести фотографии. И снова расспросы, теперь по фотографиям. Потом ходил, куда-то звонил. И уже далеко за полночь он неожиданно спросил:

– Где они сейчас?

Майор объяснил. Комиссар тоже знал это место.

– Когда и как ты их туда перевез?

– По темноте. Очень уж у них машины, как вы видели, необычные. Заметные.

– Это ты правильно сделал. Значит, так! Первое. Если верить попаданцам, у нас осталось несколько дней. Я проверил, звонил в Москву в Центральное управление. Связи с Брянским фронтом проводной уже нет. Только радиосвязь, и там что-то творится страшное. По неподтвержденным сведениям, наши войска вчера оставили Орел. Примерно эти же сроки указаны Трофимовым. У нас тоже… На правом фланге и в центре бьемся, а на левом связь с Резервным потеряли.

Второе. Поэтому время терять нельзя. Забирай всю свою роту, возьми под охрану и проход, и этих… попаданцев. Для тебя это главная задача! Отвечаешь головой! В помощь даю тебе спецов пятнадцать человек. Группу готовили к заброске в тыл к немцам. Группа прошла весь курс подготовки, хорошо слажена. Исходя из ситуации, считаю более важным их работу здесь. Вот их, кстати, лучше задействовать на охране прохода. Они более подготовлены к действиям в таких необычных условиях. Вместе с ротой охраны.

Третье. Сейчас едем в твой лагерь. Есть у меня мысль… пообщаться с ними в неформальной обстановке. Возьму с собой пару сотрудников, нужно успеть как можно больше информации выжать из них за оставшееся время.

Полевой учебно-тренировочный лагерь

Ночь для Трофимова оказалась короткой, только, кажется, закрыл глаза, как кто-то потряс за плечо.

– Что? Кто? – вывалился из сна, не понимая, где он.

– Вас товарищ майор к себе вызывает, – пояснил будивший.

– Что там, Леша? – проснулась жена.

– Спи. Сейчас приду.

– Холодно.

Накрыл ее своей курткой и, стараясь никого не разбудить, вышел вслед за бойцом в коридор.

Идти пришлось не далеко. Боец открыл дверь через одну от комнаты, где они спали, и доложил, что приказание исполнено. Трофимов вошел, с темноты щурясь на керосиновую лампу, горевшую на столе. За столом сидел знакомый ему Воистинов, рядом с ним незнакомый мужчина явно кавказской национальности. В отличие от одного ромба в петлицах Воистинова, у него было их три.

– Мне представиться, или сами определите, кто я? – с любопытством спросил он Трофимова.

Трофимов пожал плечами.

– По-видимому, начальник майора Воистинова. Начальник особого отдела Западного фронта… Цанава. Простите, имя, отчество, звание не помню.

– Неплохо! Лаврентий Фомич Цанава. Комиссар госбезопасности третьего ранга, – представился он, – а вы – старший лейтенант запаса войск КГБ СССР Алексей Федорович Трофимов. Приятно познакомиться!

Он встал и протянул руку. Трофимов пожал ее. Рука была жесткой и сильной. Как у настоящего генерала.

– Алексей Федорович! Ведь вы живете в Вязьме? Мне тут доложили, что у вас дома имеется подборка литературы и… – комиссар заглянул в бумажку, – компьютерные материалы по теме Великой Отечественной войны. Как вы отнесетесь к тому, чтобы пригласить меня к себе в гости?

– Именно так. С разницей в семьдесят пять лет.

– Ну, вы нам всем доказали, что это поправимо. Так как насчет приглашения?

– С удовольствием! Только можно просьбу? Разрешите взять хотя бы мой мобильный телефон. Нас уже дома нет трое суток. Как бы поисковую операцию не начали.

– Думаю, это возможно. Но говорить вы будете только в моем присутствии.

– Согласен. На чем поедем?

– Ну, я думаю, правильным будет в вашем времени ездить на ваших машинах. Только нам нужно до перехода доехать по темноте. Поэтому выезжаем через пятнадцать минут.

– Я могу сказать об этом жене и товарищам? И вопрос: когда мы вернемся?

– Можете. Вернемся тоже в темноте. Так что по дороге продумайте культурную программу для гостя. Желательно, чтобы не вызывать интереса у ваших спецслужб.

– Если мы благополучно доберемся до моего дома, обещаю вам, что вы сможете побывать чуть ли не в любом месте нашей планеты, не выходя из дома. Виртуально, конечно.

– Что значит «виртуально»?

– Я покажу.

– Я надеюсь, мы хорошо понимаем друг друга? Ваши товарищи останутся тут.

– А может, хотя бы женщин отпустите?

– Нет! И вы прекрасно понимаете, почему. На этом разговор окончен. Собирайтесь! И не опаздывайте.

Когда жена узнала, что Трофимов едет на целый день домой, то заплакала. Трофимову было ее жаль, но изменить он ничего не мог. Провожать Трофимова вышла вся компания попаданцев. Темноту ночи разбавлял свет от салонного плафона, противотуманок «Хундая» и светомаскировочных фар машин сопровождения.

– Не забудь моей Наталье рассказать, в какую задницу ты меня затащил, – напутствовал Трофимова Сараев.

– Он скажет, что с вами все в порядке! Вы в гостях у друзей! – за Трофимова ответил выходящий из дома Цанава. Он был одет в гражданский костюм, шляпу и плащ. Так же был одет и один из людей его сопровождавших.

– Товарищ комиссар! Садитесь оба на заднее сиденье. Там стекла затемнены, – подсказал Трофимов.

Уже садясь в машину, Цанава задержался и подозвал к себе Воистинова.

– Филипп Васильевич! Организуй сегодня для товарищей баню. Думаю, это немного поправит их настроение. Ну, и к вечеру будьте готовы! Будем разбирать итоги дня.

Первой пошла «эмка» майора, замыкала колонну полуторка с охраной. Охрана была новая. Видно, приехали с комиссаром. Выглядели нестандартно. Все в маскхалатах, один ручник ДП, две снайперки, остальные вооружены автоматами ППД. У всех за спинами вещмешки. Все это Трофимов рассмотрел, когда в свете подфарников комиссар ставил им задачу.

Комиссар чиркнул зажигалкой, прикуривая папиросу. В отблеске ее пламени увидел недовольное лицо на мгновение обернувшегося Трофимова.

– У вас в машине не курят?

– Ну, не желательно.

– Хорошо. Как открыть окно?

Трофимов опустил стекло со стороны комиссара, и тот выбросил папиросу.

На место прибыли уже в предрассветных сумерках. Колонну остановило охранение, как назвал Трофимов, портала. Комиссар вышел из машины и тут же закурил. Через минуту у дверей стояли Воистинов, один из его сопровождения в форме, боевик в маскхалате, по-видимому, командир группы и старший охранения.

– Ты, – комиссар указал пальцем на сотрудника в форме, – остаешься старшим здесь. Охранение переходит в твое подчинение. Замаскироваться и ждать нас. Мы должны вернуться до ночи. Если что-то не сложится, майор Воистинов знает, что делать. Поступаете в его распоряжение.

Он посмотрел на часы.

– Время 6:30. Думаю, пора!

Трофимов запустил двигатель и двинулся в сторону прохода.

4 октября 2016 г.

г. Вязьма и Вяземский район

Выбравшись на дорогу по ту сторону прохода, Трофимов первым делом ткнул кнопку настройки радио. Через минуту в салоне зазвучала музыка. Хотя пассажиры и заинтересовались незнакомыми мелодиями, Трофимов отыскал «Маяк». Рассудив, что эта программа наиболее подходит для текущего момента. Одновременно запиликал, принимая эсэмэски, заряжающийся от сети автомобиля мобильник. Трофимов смотреть их не стал. Не время. И выключил телефон. Чтобы не нервничать, отвечая на звонки.

Проехали Хватов Завод. Комиссар с интересом рассматривал деревню. Особо заинтересовался пушкой, служившей памятником на перекрестке. Трофимов дал общие сведения. Комиссар удовлетворился этой информацией. Он ведь тоже не был артиллеристом.

Дорога была пустынна. До Красного Холма не встретилось ни одной машины. В Красном Холму Трофимов остановился у памятника на Поле Памяти. Коротко рассказал об этом месте. На участке между Красным Холмом и Кайдаковым навстречу попались две фуры. Снова отвечал на вопросы комиссара. Заодно заметил, что его спутник отмечает маршрут по своей карте, ориентируясь по дорожным указателям. По городу поехали через центр, практически в час пик. Нужно было заскочить в круглосуточный магазин, купить продуктов себе и своему псу, который уже трое суток голодал. Улица 25 Октября была забита машинами. Ехали медленно. Помощник комиссара через лобовое стекло делал снимки портативным фотоаппаратом. Пользуясь моментом, Трофимов знакомил гостей с достопримечательностями.

– Слева хорошо вам знакомая полуторка – памятник послевоенным водителям. Здесь в советские годы автоколонна была. Еще раз слева, метров на триста далее по улице, в глубине стоит памятник погибшим советским военнопленным. Там концлагерь был. Точно подсчитать не смогли, после войны там обнаружили несколько рвов с останками пленных, оценивают в число от тридцати до семидесяти тысяч человек. Этот лагерь как раз образовался при ликвидации Вяземского котла.

И снова слева, самолет МиГ-17 – памятник в честь дважды Героя Советского Союза летчика-космонавта Светланы Савицкой. Она на аэродроме «Двоевка» переучивалась на реактивную технику.

Город после освобождения отстраивали заново. Согласно немецкому плану, при отступлении были взорваны практически все каменные здания. Город просто снесли. После войны восстановили.

Справа – камень на месте царских палат. Царь Алексей Михайлович Романов выбрал Вязьму в качестве резиденции во время эпидемии в Москве.

Еще справа – памятник артисту, уроженцу Вязьмы, Анатолию Папанову. Вы его еще не знаете. Он сейчас где-то служит рядовым.

Проехали мимо администрации с развевающимся над ним российским триколором. Цанава промолчал. Трофимов в зеркало увидел, как он сжал зубы. Трофимов ожидал услышать мнение комиссара государственной безопасности третьего ранга по этому поводу. Но услышал совершенно другое.

– М-да, – прервал молчание комиссар, – много у вас женщин за рулем. И очень много в штанах. Нормальную женщину в юбке или платье среди пешеходов и не увидишь. И очень много их за рулем. У вас мужчин не хватает?

– Есть такое дело. Войны, болезни, неправильный образ жизни. Но не настолько, как может казаться, глядя на женщин за рулем. Просто барышням нравится быть независимыми от желаний и состояния здоровья своих мужчин. Моя жена вот в сорок лет воспылала желанием сесть за руль. И своего добилась. И я с гордостью могу сказать, что водит она лучше некоторых профессиональных водителей мужчин. Но в пределах асфальтовых дорог. Что касается брюк, для нас это уже привычно. Моя жена тоже чаще брюки на работу надевает, нежели традиционную женскую одежду. Ей так удобнее.

– Слева, – продолжил он, – парк адмирала Нахимова, уроженца нынешнего Вяземского района. Установлен бюст и назван парк в честь адмирала уже после развала Советского Союза. Вот этого не пойму, почему можно было учредить орден Нахимова. Будет такой немного позднее, – пояснил он в ответ на недоуменный взгляд комиссара, – но не поставить бюст на его малой родине. Он вроде бы не провинился перед советской властью.

– Мне трудно что-либо ответить на это. Не мой вопрос, – дипломатично ушел от ответа Цанава.

В магазин пошли все вместе. Комиссар с интересом осматривался. Особенно заинтересовала его оплата карточкой. Но вопрос, читающийся в глазах, он отложил.

Сам Цанава и его помощник смотрелись достаточно колоритно. Но в наше время удивить кого-либо одеждой трудно. Продавщица ночного магазина, борясь с зевотой, по причине отсутствия других посетителей поглядывала на них всего лишь с легким любопытством.

– Это у вас деньги такие? – поинтересовался комиссар, выйдя из магазина.

– В некотором смысле да. Но у нас есть и обычные деньги. Просто я не брал их с собой. Ведь ехал на несколько часов и за грибами. А карточка всегда у меня с собой.

Загрузились и, проехав перекресток, Трофимов снова остановил машину на площади Ефремова. Цанава вопросительно взглянул на Трофимова.

– Я думаю, вам нужно это видеть, – глядя через зеркало на комиссара, ответил тот.

Захлопнулись двери, пикнула сигнализация, и все трое направились к памятнику генерал-лейтенанту Ефремову.

– Это Вечный огонь! У нас в городе он горит недавно. Это символ памяти о погибших в Великой Отечественной войне. В Москве у Кремлевской стены он горит на Могиле Неизвестного Солдата. Домой приедем, я вам покажу.

А это памятник генерал-лейтенанту Ефремову, командующему 33-й Армией Западного фронта, пытавшейся взять Вязьму зимой-весной 1942 года. В штурме принимали участие четыре дивизии армии, общей численностью от 12 до 18 тысяч человек. Данные на этот счет разнятся. Штурм не удался, и бо́льшая часть личного состава погибла в окружении. За генералом присылали самолет, однако он предпочел остаться со своими солдатами. При прорыве из окружения был дважды ранен и, не желая живым попасть в плен, застрелился. Памятник генералу поставлен в 1946 году. Это один из первых памятников, посвященных событиям войны. Скульптор – Вучетич. Бывший боец 33-й Армии. Он – автор самых знаменитых скульптур, посвященных теме войны. Я покажу вам его творения. Они знамениты на весь мир. Мое мнение, это одна из самых выразительных скульптур вообще. И уж точно самая первая по времени.

Цанава обошел памятник. Потом отошел, снял шляпу и склонил голову. Трофимову этот жест откровенно понравился. Когда Цанава повернулся к нему, в его глазах мелькнуло нечто такое, что Трофимов понял: лед официальных отношений между ними треснул.

На Ямской площади Трофимов завернул на заправку и долил бак до полного.

Выйдя из машины, для того чтобы открыть ворота, Трофимов услышал радостный лай Арчибальда. И из-под ворот вылезли все три, громко жалующихся на жизнь, кота. Удивительно, но и собака, и коты на слух узнавали автомобиль хозяина еще издали и старались встретить, как могли. Поставив машину и закрыв ворота, Трофимов, сопровождаемый кошачьей стаей, подошел к собачьему вольеру и просунул Арчибальду кусок колбасы. Пес просто разрывался, пытаясь одновременно и лизать руки хозяина, и облаивать незнакомцев, и уделить внимание вожделенной колбасе. Успокоив собаку, Трофимов с гостями вошел в дом.

– Так! Снимайте плащи! Сейчас я вам чего-нибудь поставлю на компьютере, а мне нужно приготовить нам завтрак и моей живности сварить еду.

– Секунду! Познакомьте нас со своим жильем, – предупреждающе подняв руку, поменял планы Трофимова Цанава.

Посетив туалет, Цанава прошелся по всему дому.