Кровь, паръ и сталь. Охотничий лагерь

– Всяко лучше, чем слушать болтовню Федора. – заявил тот, прежде чем они разбрелись по комнатам. – Жаль только, что не успею собрать бомбы.

– Бомбы? – удивленно похлопал глазами Аркадий.

– Именно! Ими можно разворошить гнездо Женихов, например, а можно и просто отвлечь внимание кого-то покрупнее. – от долгих распинаний Николая Аркадий спасся благодаря очередному звону колокола – последнему за этот день.

Всю ночь ему снились кошмары. То он оказывался в темной пещере, где нечто злое медленно подбиралось к нему, скрываясь во мраке, то на ярмарке в окружении Кожеедов – некогда людей, которые в результате страшной ошибки в ходе пользования магной полностью теряли кожу, а вместе с ней и рассудок. Не имея глаз, лишь зияющие пустоты на их месте, Кожееды полагались лишь на слух и обоняние, словно дикие звери, рыская по местности в поисках тех, чью кожу они могут отнять. Аркадию доводилось лишь раз видеть подобное.

Тогдашним проливным вечером маленький дьяк засиделся допоздна в церкви, помогая Отцу Тихону, местному священнику, подготовиться к завтрашнему визиту прихожан. Сильнейший грохот дверей, что едва не слетели с петель, заставил маленького мальчика подскочить на месте. Несколько человек несли на себе большущий сверток, который шевелился и издавал звуки, схожие с мычанием коровы, наполненные болью и страхом. Отец Тихон попросил Аркадия закрыть дверь, в то время как сам бросился к крестьянам. Лишь когда мальчик подошел к распахнутым дверям, в свете, исходившем от свечей, он обнаружил кровавый след, тянущийся прямо за свертком. Темно-красная субстанция поблескивала благодаря немногочисленным источникам света.

Аркадий вовсе не боялся крови, ему доводилось видеть и даже участвовать в забивании тех же коров, однако размеры и движения свертка, который вырывался из рук троих мужчин, вовсе не походили на какое-либо животное. Почему-то закрывать двери желания не возникало – этим движением Аркадий будто бы отсекал себе путь к побегу в случае чего.

Отец Тихон отвел мужчин в отдельную комнату, в которую обычно запрещалось входить посторонним, даже Аркадию. Поймав встревоженный взгляд мальчика, священник слегка нахмурился. Вид его морщинистого лица с длинной седой бородой стал более жутким при свечах.

– Оставайся здесь. – строго сказал он, однако тут же добавил чуть более мягким голосом. – Тебе не стоит этого видеть.

Аркадий и сам не желал оставаться в тесной комнатушке с непонятным живым свертком, однако предпочел умолчать об этом.

Отец Тихон закрыл дверь, встревоженные голоса заглохли, а Аркадий остался один в большом зале для прихожан. Наверное, следовало бы убрать полосу крови, однако какое-то время мальчик и вовсе не мог заставить себя сдвинуться с места.

Но тут за дверью послышался вскрик. Да такой, что невозможно было описать словами. Вроде бы и человеческий, но в то же время такой сильный и душераздирающий, будто зверь какой-то стонал от боли и ужаса.

Колени Аркадия в тот же миг подкосились. Держась за ближайшую скамью, мальчик шумно дышал. Однако вместе со страхом в нем проснулось и любопытство. Что же такое могло скрываться под полотном? Воображение рисовало самые невероятные пробирающие до мозга костей картины. Однако узнать, что же скрывалось за дверью на самом деле, можно было лишь одним способом.

Осторожно подкрадываясь к заветной двери, Аркадий то и дело колебался. Позади потухло несколько свечей. Плохой знак. За дверью слышались шорохи, а также протяжный голос господина Тихона, кажется тот занимался… отпеванием? Холод пробежался по спине Аркадия.

Подойдя к двери вплотную, мальчик осторожно, практически бесшумно приоткрыл дверь. Совсем на чуть-чуть, но при этом сразу же увидел комнатку, заставленную изображениями святых и большим столом, накрытым тканью. Поверх ткани лежало тело, вокруг которого столпились те мужчины и сам Отец Тихон. Вот только тело рассмотреть подробнее не выходило, ибо его закрывал один из крестьян. Но стоило тому отойти в какой-то момент, как вдруг внутри Аркадия что-то оборвалось.

То обезображенное окровавленное тело с пустыми глазницами и натянутыми струнами-жилами ему не забыть никогда. Кровь капала на пол с гулким стуком ударяясь об каменный пол, от каждого такого звука сердце Аркадия замирало на какое-то мгновение. Однако то, что заставило Аркадия сжаться от ужаса, так это тот факт, что человек, ежели существо все еще могло им зваться, все еще находился в сознании. Именно ему принадлежали те кошмарные крики. Существо беспрерывно стонало, что-то пыталось сказать и дергало руками. Отец Тихон заканчивал чтение особой молитвы, в то время как крестьяне пытались удержать страдальца на месте. Чем дольше существо оставалось в сознании, тем агрессивнее оно становилось. Его действия становились все более резкими и настойчивыми.

Аркадий прижался к двери, не в силах отвернуться. Ужас сковал тело, отчего он мог лишь молча наблюдать за происходящим. Однако кошмар и не думал прекращаться. Существо резко дернуло рукой, выдернув ту из хватки держащего и тут же схватилось за лицо второго рядом стоящего человека. Послышался неприятный звук рвущейся плоти, вслед за которым раздался еще один вопль, слившийся с криками чудовища в отвратительный унисон Остальные мужчины, державшие существо, остолбенели от ужаса, и чудовище рухнуло на пол. Оно быстро мотало головой, осматриваясь черными впадинами вместо глаз. Его рука сжимала что-то, похожее на кусочек кожи.

Аркадий попятился назад, когда существо вдруг повернулась в его сторону. Мальчик затаил дыхание, медленно отползая от двери. Существо смотрело прямо на него своими мертвыми глазницами. Неизвестно как, но Аркадий понимал, что окровавленное тело чувствует его страх.

Все произошло мгновенно.

Существо с громкими воплями быстро поползло в сторону Аркадия. Мальчик закричал, из его глаз брызнули слезы, однако руки стали двигаться с такой медленной скоростью, будто он находился под водой. Извиваясь, словно какая-то ящерица, Кожеед всего за пару мгновений преодолел комнату. Вот существо достигло двери, протянуло руку из проема. Длинные пальцы, покрытые ярко-красным мясом зашевелились в попытке схватить мальчика. Он не видел свою жертву, но ощущал ее присутствие.

Но тут на голову существа обрушился такой сильный удар, отчего та буквально отскочила от пола. Следом Отец Тихон вонзил что-то острое в область сердца чудовища, отчего то завопило еще сильнее. Этот вопль… этот вопль из самой преисподней разнесся по всей церкви. Уши заложило на какое-то время, отчего все происходящее вокруг стало походить скорее на кошмарный сон. Аркадий больше не мог выносить подобного, голова закружилась, к горлу подступила тошнота, а картина вокруг поплыла перед глазами.

Аркадий подскочил на кровати и тут же огляделся. Нет, сейчас он вовсе не в церкви, а снова в Охотничьем лагере. Однако сердце было не на месте, а дрожь в руках все никак не могла уняться. Лишь выровняв дыхание и прочитав молитву, он смог вновь заснуть.

Однако переживал Аркадий совершенно напрасно: вылазка заключалась лишь в обучении разбиванию лагеря, установлению ловушек вокруг него, а также разведению костров различных типов. Лишь с наступлением темноты молодые люди под руководством Бориса Романовича вернулись обратно.

Не сказать, что Аркадий был разочарован: стыдно признаться, однако он был даже рад тому, что никакую нечисть им повстречать так и не довелось. А вот кто по-настоящему упал духом, так это Николай. Скривив лицо, он швырнул довольному Федору проигранные деньги, однако, сдавалось Аркадию, монеты Николая волновали в последнюю очередь.

– Чтоб он ими подавился. – Николай рухнул рядом с Аркадием на поваленный обтесанный ствол дерева, закинув ногу на ногу.

Уже вечерело. Однако вместо того, чтобы разойтись по кроватям, студенты собирались толпой вокруг большой кучи ветвей на открытом пространстве. Кто-то принес съестное, наверняка «позаимствованное» из столовой. Борис Романович не был против, хотя, как сказал Ричард, молодой англичанин, к удивлению, неплохо говоривший по-русски, что уж говорить об общем языке, воспитатель лагеря просто желал поскорее избавиться от надоедливой и очень шумной молодежи хоть на какое-то время. Однако все же одного стражника за ними приставили.

Аркадий помнил забавы у костра в своей деревне, однако сам в них участия не принимал. Молодые юноши и девушки пели песни, прыгали через костер, а иногда покидали остальных, убегая до ближайшего сеновала. Поняв, что из себя представляет подобное «веселое мероприятие», Аркадий, опасаясь гнева Отца Тихона, ходить на них перестал.

Однако сейчас вокруг лес да и только, хмельного в свободном владении у них не имелось, к тому же, Отца Тихона поблизости не наблюдалось… Потому Аркадий все же решился взглянуть одним глазком на то, как веселятся его ровесники.

Николай же согласился присоединиться, когда услышал, что придут немногочисленные охотницы. Однако первым, кого он встретил около костра, оказался Федор, который тут же припомнил вчерашний спор.

Когда пробил последний колокол за сегодняшний день, все расселись на бревнах, подобных тому, на котором сидели Аркадий и Николай, а Илья разжег костер.

      На «встречу» пришло около двадцати человек. Поначалу стояла неловкая тишина – все ждали, что кто-то начнет веселье. Эта честь выпала Ричарду, который предусмотрительно захватил с собой гитару.