Давай друг друга отпустим

– Нет, ты будешь моей парой. Он так и написал в приглашении. Сейчас я тебе его зачитаю. – девушка услышала, как на том конце провода прошелестела бумага, а потом снова зазвучал голос Андрея: – Дорогие Марина и Андрей, мы приглашаем вас на день нашего бракосочетания. Это же здорово!

Конечно, это было здорово. Марина достала из шкафа своё самое лучшее платье: рукав – реглан, покрой по косой, юбка полусолнце, пояс с блестящей пряжкой. Платье было в полоску по диагонали: кремового и шоколадного цвета. Приготовила светлые туфли.

– Мама, как ты думаешь, это платье подойдёт для свадьбы? – скептически она осмотрела свой наряд. Это платье побывало уже на нескольких свадьбах, и ни разу она не задумывалась, а достаточно ли оно хорошо.

И вдруг ей вспомнилось другое платье, которое она видела на рынке во Владике у фарцовщиков: тёмно-синее с блесками. Оно напоминало ночное небо в ясную погоду. Платье стоило дорого, пятьдесят рублей. «Пожадничала, не купила», – корила себя девушка. Как бы оно ей сейчас пригодилось. Она подумала, подумала и прибавила к деньгам на дорогу эту сумму на всякий случай, вдруг будет возможность сбегать на рынок за платьем.

Книги были собраны, предметы вызубрены, вещи уложены, подарок подготовлен. Марина стояла на перроне и смотрела, как прибывает состав, который ровно через час тронется, чтобы отвезти её к любимому.

Коттедж. Наши дни.

– О чём задумался мой котёнок? – Василий поднялся по лестнице на маленькую уютную площадку, расположенную между этажами.

Ещё в самые первые дни, когда Марина гостила у Коровкина, если можно так назвать её пребывание здесь в то время, она облюбовала этот уголок. Он находился в левом углу лестничной площадки, соединяющей лестницы с первого и на второй этаж. Этот угол был огорожен перилами. Женщина принесла сюда миниатюрный столик, на который можно было поставить одну чашку с чаем и блюдце с пирожным. Правда, чаще на этом столике стоял побольше пиала с семечками и поменьше для шелухи. Бутылка воды стояла под столиком. Сама женщина забралась в кресло, подогнув ноги и укрыв их клетчатым пледом скорее для уюта, чем для тепла.

– Вот только не надо сюда, здесь и мне одной места мало, – пробурчала она. Однако положила закладку между страниц книги, которую держала в руках. Но не читала. Не читалось. Воспоминания никак не хотели её отпускать.

Сегодня она опять столкнулась с Рафиком. Перекинулись парой ничего не значивших фраз. Большее и не успели, как в помещение ураганом ворвался Василий Петрович.

– Добрый вечер, Рафик, как служба? Извини, торопимся. Марина, пошли, – резко произнёс он.

Марина попрощалась: «Пока, до встречи!» и не торопясь, словно дразня Коровкина, направилась на выход.

– Опять в ресторан ругаться с администратором или сразу в травмпункт? – спросила она с издёвкой, когда села в машину.

– С чего взяла. Нам и правда некогда, – Василий сидел на переднем пассажирском.

– Уже придумал, куда рванём? Или низко полетаем вокруг города?

– Полетаем, – буркнул он.

– Сальник, – обратилась она к мужчине за рулём, – А ты чего сегодня вдруг бомбилой стал? Или последний водитель не выдержал гнева сильного мира сего.

– И вам добрый вечер, Марина Вячеславовна. – улыбнулся в зеркало заднего вида верный помощник Коровкина.

– Мне в магазин один надо, для дома. Заедем. Васенька, у нас же есть время до начала полёта? – ох, и бесит она Коровкина.

– Сальник, тормознёшь около магазина.

В магазин Марина отправилась одна. Мужчины остались в машине.

– Василий Петрович, куда едем-то?

– Домой хочу. – он глянул на часы, словно и вправду торопился: – что ей понадобилось? Вроде всё есть.

– Ступу. Полетать же. – засмеялся Сальник.

В это самое время из магазина вышла Марина. Она несла в руке огромную уличную метлу: «Я просила не заворачивать, так полечу», – сказала женщина под дружный хохот мужчин.

Глава 8. Встреча

Не каюсь –

Было бы нелепо,

Когда так щедро нам дано

Любить болезненно и слепо.

Любить!

А после – всё равно.

Тамара Шульга

«Дальний Восток», 1985, № 3

1990 год. Февраль

Марина уже с получаса как стояла около окна и смотрела на дачи и посёлки. Её сердце уже не билось, оно бешено колошматилось о грудную клетку, требуя его выпустить. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и они встретятся.

– Ну что, умираешь от нетерпения? – спросил попутчик.

– Ага, вот увидите, какой он. – конечно, она не могла ехать молча. Счастье распирало её, и ей хотелось поделиться им с другими.

Поезд пришёл минута в минуту. Он медленно протягивал своё многосоставное тело вдоль перрона. Толпа встречающих была немногочисленной. То там, то здесь мелькали бескозырки и фуражки. Но не было знакомого лица.

Наконец, состав встал. Вздрогнул. Выдохнул. Скрипнул.

– Пассажиры, выходим. Не забывайте свои вещи, – на весь вагон без рупора кричала проводница.

– Помочь? – спросил попутчик и подхватил Марины чемодан.

– Спасибо, – она смотрела в окно, а не под ноги, отчего постоянно спотыкалась.

Они вышли в промозглый февраль. Попутчик поставил её чемодан на белый перрон:

– Теперь куда? – спросил он. – Не видать?

– Нет, – покачала головой девушка.

– А где живёт, знаешь?

– В общежитии. Знаю адрес. Спасибо, я подожду. Он сейчас подойдёт, я уверена.

Попутчик махнул на прощание рукой и скрылся за поворотом, а она осталась ждать. И как в ту морозную ночь, когда он нашёл её на дискотеке, она осталась одна. Пассажиры и встречающие разбежались. Только сейчас ярко светило солнце на чистом голубом небосводе. Влажный воздух оказался противным и холодным. Но чирикали воробьи, что скрашивало её одиночество.

На скамейке сидели три бомжа: синяк4, женщина и юноша. Женщина отмахивалась, юноша дёргал её за руку и просил уйти: «Мама, ну, пожалуйста, холодно здесь». А мужик спал, опустив голову на грудь.

– Замёрзнет. Надо забрать, – едва шевеля языком проговорила женщина.

– Мама, ну его, пойдём, простынешь. Пойдём на вокзал.

– Замёрзнет. О, смотри, кривой пришёл. Кривой, на вокзал. Че урвал? – женщина переключилась на другого синяка.

Марина от нечего делать наблюдала за бомжами. Молодой человек вызывал в ней симпатию. Она видела, как трепетно он относился к своей пропащей матери. «Жаль, что у него без вариантов», – подумалось девушке.

Немного поспорив, подхватив за руки спавшего, бомжи дружной толпой, не обращая ни на кого, направились к вокзалу.

Марина посмотрела на часы. Прошло уже полчаса, как пришёл поезд, а Андрей так и не появился. Больше здесь делать ей было нечего.

Девушка зашла на вокзал, сдала в камеру хранения свой чемодан, захватив с собой только книжки, и отправилась на поиски общежития. Вдруг что-то случилось. В справочном бюро на привокзальной площади ей подробно рассказали, как добраться, поэтому она долго не плутала, а нашла общагу сразу.

Внизу на проходной сидел курсант в морской форме. Марина сказала, что она приехала к Андрею.

– Ты Марина? – она кивнула. – Он уехал тебя встречать ещё утром. С занятий отпросился. И не встретил? – она помотала головой, а у самой губы расползались в улыбке.

– Где-то разошлись. – она пожала плечами. – Я подожду здесь? – и она показала на стулья около стены.

– Имей в виду, не положено посторонних пускать в общежитие. Поняла? – спросил курсант. – Поднимаешься по лестнице, если кто из офицеров спросит, скажешь, что его сестра. Ясно?

Что же тут неясного?

– Там Димка должен быть. Его товарищ по кубрику5.

– Не, Димка ушёл, я сам видел. – раздалось сзади. – Это Марина? К Андрею? Где вещи, давай донесу до комнаты. Скажешь им, что она у меня. Давай знакомиться, я – Славка.

Высокий и худой словно жердь Славка привёл Марину в свой кубрик.

– Какой порядок! – восхитилась девушка.

– Попробуй устрой беспорядок, сразу получишь наряд вне очереди6 или в уволниловку не отпустят.

Славка налил девушке чаю, спросил, не голодна ли она, взял в руки учебник и сел заниматься. Марина порадовалась, что прихватила с собой книги и конспекты. Она тоже достала, чтобы подготовиться, как дверь распахнулась и в кубрик заглянул круглолицый парнишка:

– Славка, где наша гостья?

– За столом. Андрюха пришёл?

– Нет ещё. Марина, разрешите представиться, – парень вошёл в кубрик, встал перед девушкой и лихо щёлкнул каблуками. – Дмитрий. Сосед того оболтуса, который где-то затерялся по дороге.

Марина весело рассмеялась. Ей определённо нравилось всё: и ребята, и их отношение к ней, и порядок в комнате.

– Пусть у нас посидит. А Андрюхе без штрафа её не выдавать.

– Нет, Славка, тебе учиться надо. Марина, прошу.

Девушка встала, виновато пожала плечами, посмотрела на Славу:

– Я пойду? – то ли спросила, то ли поставила перед фактом. – Спасибо большое. А чай у тебя замечательный.

– Димон, скажи Андрюхе, что с него полторта. – крикнул им вдогонку Славка.

– Много сладкого есть вредно, – со смехом ему ответил Димон.

На улице стало смеркаться. Димка наготовил макарон по-флотски, поставил на стол сковороду, налил в большую железную кружку крепкого горячего чая.

Он рассказывал смешные истории, часть из которых Марина уже слышала от Андрея. Похоже, что это были байки училища.

– А откуда все про меня знают? Андрей всем растрепал? – спросила она и покраснела.

– Конечно, мы с января только и слышим, как он тебя на дискотеке нашёл, и что ты скоро приедешь. Ты именно такая, какой мы тебя и представляли. Фотку оставишь?

В те времена не было ни сотовых телефонов, ни пейджеров. Где находится человек, когда он придёт, узнать невозможно. Оставалось только сидеть и ждать.

И Марина ждала. Но скучно ей не было. Вскоре весь этаж собрался в кубрике Андрея и Димы посмотреть на гостью. Ребята несли свои дары: кто конфеты, кто печенье, кто мандарины. Было весело. Марина была на седьмом небе от счастья. Ещё никогда в жизни ей не уделяли столько внимания.

В очередной раз дверь распахнулась. Она услышала родной голос, но Димон прижал палец к губам, чтобы молчала.

– И где твоя гостья? – спросил кто-то. Ребята встали плотной стеной, загораживая девушку.

– А вы чего все здесь? – удивился Андрей.

– Посмотреть хотим. Где она? Не видим.

– Не знаю, – голос был какой-то растерянный. – Перепутал семь и семнадцать. В универе её тоже не было. Где теперь искать? Я расписание переписал её преподов. Она говорила, что сдавать будет. Завтра все пойдём её караулить.

Димка с Мариной переглянулись друг на друга и как прыснут. Андрей подозрительно посмотрел на ребят, потом вдруг увидел её сапоги.

– Марина? Здесь? Марина, я тебя нашёл, выходи. Ребята, пропустите, – он стал пробираться, но его не пустили, вытолкнули из кубрика и отправили за штрафным тортом.

Глава 9. Сомнения.

Пусть впереди

                        И радость, и отчаянье,

Но хорошо,

                       Когда чего-то ждёшь,

И чувствуешь,

                        И видишь

                                        (пусть случайно)

С горы идущий

                          Торопливый дождь,

И мечешься,

                    Когда пылают раны,

И опьянено дышишь

                                      После гроз…

Тамара Шульга

«Вдохновение». 1979

Марина. Наши дни. Коттедж Коровкина

Я до сих задаю себе вопрос: «Почему?». Был ли тот вечер началом конца? Или другое обстоятельство повлияло? Могло ли быть продолжение нашей истории? Мне кажется, что это было вчера. И мне до сих пор стыдно за себя, мне до сих пор стыдно перед собой. Хотя, в общем-то, что такого я сделала?

Было уже поздно идти куда-то. Кто-то из ребят притащил в кубрик к Андрею раскладушку. Постелили простынь. Дали подушку и одеяло. Сам Андрей и Димон спали на двухъярусной кровати. А мою раскладушку поставили рядом.

Я хорошо помню тот вечер, словно это было вчера, а не больше тридцати лет назад: на мне был модный японский пуловер белого и чёрного цвета.

В наш город японские вещи поступали в обмен на лес. Нельзя сказать, что они свободно лежали в магазине, но на работе была специальная очередь на дефицитный товар. Подошла твоя очередь: берёшь или передаёшь очередь другому, ожидая нужной тебе вещи. Я уже не помню: одна была такая очередь или несколько. Потому что у нас дома была вся зарубежная бытовая техника, даже фритюрница и видеодвойка.

На самом деле, моя очередь была далеко позади. Но моя коллега, Галина, уступила мне свитер. Она знала, что я к жениху еду. Сколько раз она выходила из кабинета, когда он звонил.

Надела я его днём, когда сходила с поезда. Мне же хотелось красивой предстать перед молодым человеком. Остатки дня я ходила в дублёнке, потом сидела у ребят в кубрике. В общем, пропотела.

В то время я была пышечкой и быстро потела.

Я чувствовала свой запах. Но, увы, в мужском общежитии, где душ один на этаже, мыться не пойдёшь.

Это я сейчас пошла бы. Поставила бы парней перед дверью, чтобы никого не пускали, и привела бы себя в порядок. А тогда я даже подумать об этом не могла. Я чувствовала себя робкой бедной родственницей.

Не могла я и подумать, чтобы попросить у Андрея его одежду. Знали мы друг друга всего ничего. Отношения наши развивались через письма и звонки. А он сам не догадался. Постеснялась ли я попросить, чтобы сходить на вокзал за своим чемоданом, или поздно было идти, сейчас не помню. В приморском городе в те времена не совсем безопасно было передвигаться в тёмное время суток. Так или иначе, но я осталась в тот вечер без вещей.

Сейчас я думаю, что было мне уже двадцать один, а в отношениях я была какой-то слишком инфантильной. Нет, в бытовом плане, в профессиональном – всё в порядке. А в отношениях с мужчинами – натуральное дитё.

Я помню, как лежала на раскладушке на спине. Одеяло было натянуто до подмышек. Андрей присел ко мне, наклонился, чтобы поцеловать. Но резко встал, принёс мужской дезодорант и обрызгал меня и вокруг меня:

– Чтобы всякие насекомые к тебе не лезли.

Конечно, я понимала, в чём дело, но глупо улыбалась соглашаясь. Андрей чмокнул меня в щёку и ушёл спать на своё место.

Каждый раз, когда я вспоминаю этот эпизод, я пытаюсь его пережить по-другому. Был ли он решающим в моей судьбе, кто может сейчас дать ответ. Как жаль, что нельзя повернуть время вспять и изменить некоторые эпизоды нашей жизни. Пусть даже не вернуть, а спросить у него: «Что было не так?» И не жить с этой болью столько лет.

Любил ли он меня тогда? Не знаю. Почему-то мне иногда кажется, что не любил. Но, с другой стороны, все и каждый в общежитии знали о моём существовании. Ни косого взгляда, ни усмешки я не видела и не слышала от ребят. Мне казалось, что они искренне радовались моему приезду.

На следующий день с утра мы поели и поехали за моими вещами на вокзал, а оттуда в какую-то небольшую ведомственную гостиницу.

В те времена устроиться просто так в гостиницу было невозможно. Администраторы ждали взятки. Я это испытала на себе за все годы учёбы, даже когда мне бронировали места через предприятие в ведомственной гостинице. И то регулярно слышала: «Вашей брони нет», – и требовательный взор: «Плати». Я не платила, делала вид, что не понимаю, а из кабинета директора звонила на работу.

В общем, Андрей привёз меня в ведомственную гостиницу. Народу было немного. Не сезон. Занято номера два на этаже. Меня поселили в двухместный номер.

– Ладно, я побежал. Мне ещё к регистрации надо успеть. Я подумал, что ты будешь стесняться на свадьбе. Не знаешь же никого. Давай, я тебя завтра заберу? Ладно?

От его слов мне стало очень и очень горько.

– А я платье взяла с собой, – пробормотала я. – И потом, нас же вдвоём пригласили.

– Ладно, ты обустраивайся, а я потом приеду.

Мы простились с ним на улице. Я поднялась к себе в номер. Сняла с себя пропотевшую одежду, приняла душ. Кстати, душ тоже был на этаже. Гостиница больше напоминала общежитие: удобства общие на этаже, была кухня, комнаты оборудованы по минимуму – две кровати стояли вдоль стен параллельно друг другу. Они были заправлены стандартными в те времена одеялами в клетку синего и зелёного цвета. Около стены стоял простой стол и два стула. На столе – графин для воды и два гранёных стакана. Я уже не помню, был ли телевизор в номере или на этаже общий.

Я верила, что он обязательно придёт. Еды с собой у меня почти не было. Может, была пачка лапши. Я никуда не уходила. Стояла около окна и ждала его. Ведь он обещал забрать меня.

Моя душа ликовала, хотя живот подвывал от голода. Я представляла, как он знакомит меня с другими гостями. Мне хотелось попасть на эту свадьбу как Золушке на бал. Но, увы, на небе зажглись золотые звёзды, а он так и не появился. Когда моя надежда погасла, я сняла с себя платье, надела халат, который был взят с собой, и легла на кровать с конспектом. Но в голову никакие мысли не лезли. Так прошёл мой второй вечер.

Почему он не взял меня на свадьбу? Тогда я сама себе сказала: «Ты вонючая. Ты некрасивая. Ты глупая. Он стыдился бы тебя».

Да, тогда я очень сильно комплексовала по поводу своей внешности. Мне хотелось блистать остроумием и умом, чтобы скрыть свой внешний недостаток.

Я вспоминаю ту себя и думаю, почему не нашлось в моём окружении мудрого взрослого, который бы сказал, что у меня всё было в порядке. Просто… Просто я была другой.

Спустя годы однажды во время встречи со старыми знакомыми (мы уже все были семейные), я вдруг сказала: «Я вас стеснялась. Мне казалось, что вы смеётесь надо мной, потому что я некрасивая». Ответ меня обескуражил: «Да мы боялись к тебе подойти. Ты же была заумная».

– Мариша, о чём задумалась? – звучит голос мужа. – В последнее время ты часто думаешь. Надеюсь, что обо мне. – этот старый пошляк подсаживается ко мне, обнимает и шепчет на ухо: – Знаешь, я столько лет мечтал вот так вот сидеть с тобой рядом, вдыхать твой запах, слушать твой голос.

Я улыбаюсь. Наверно, это действительно подарок с небес после пятидесяти встретить человека, который любит тебя, не стесняется и не прячет от других, а гордиться тобой. И даже мои осевшие в животе пятнадцать килограммов после наступления менопаузы его не смущают. Он словно не замечает их.

Я кладу голову ему на плечо, я растворяюсь в его нежности.

За окном сердится ветер. Он стучит и просит, чтобы его впустили. В камине потрескивает огонь.

– Расскажешь, что в последнее время тревожит тебя? – задаёт вопрос Коровкин. – Ты из-за Рафика? Хочешь, я сделаю так, чтобы он больше не работал на этом месте?

– Колчак, вот надо же суметь испортить такой момент. Сдался тебе этот Рафик, – выдыхаю я, высвобождаюсь из рук мужа и тащусь на кухню за очередной порцией вечернего кофе.

Глава 10. Горечь разочарования

Мне не спится, и всё –

Не бессонницей маюсь.

Ничего не жалею.

Ни о чём не скорблю…

Растворяюсь в тумане,

До конца растворяюсь,

Превращаясь

в короткое слово – люблю.

Тамара Шульга

Амурская правда, 16.12.1978

Сон никак не шел в ту ночь. Даже не помогали извечные бараны: Марина пыталась их считать по порядку, парами, тройками, перемножала и делила, давала имена. Но стадо упорно разбредалось, оставив счетовода терзаться в одиночестве.

Тогда она пыталась успокоить себя, убеждая, что всё это не важно. Мало ли что могло случиться. Подумаешь, свадьба. Чужая свадьба. Она даже там никого не знает. Никого, кроме Андрея. Димона, и того там не будет. И Славки не будет. Что ей делать среди чужих?

Он придёт утром и обязательно объяснит ей. У него, должно быть, уважительная причина. А ей надо использовать это время с пользой. Завтра будет некогда. Они встретятся и пойдут гулять. А в понедельник и во вторник надо сдать все хвосты. Она отпросилась с работы всего на неделю. И будет стыдно приехать с хвостами. Что она, тупее всех, что ли?

Она так не переоделась в ночнушку и не расправила постель. Лишь натянув на ноги толстые джурабы7 Марина открыла конспекты, зависла над страницами, потом пролистала не глядя, пыталась сфокусировать взгляд на знакомом слове, но глаза упорно скользили между строк, а мысли бродили далеко. Тогда, не выпуская из рук тетрадь, она взяла толстый учебник и с ним подошла к окну, словно там было лучше видно. «Так, надо запомнить», – произнесла вслух, прочитала первую попавшуюся на глаза фразу. Но смысл не доходил до сознания.

Она вглядывалась в редких запоздавших прохожих, пытаясь отыскать в них знакомые черты.

Но какие бы усилия не прилагала, как бы не уговаривала себя, она снова и снова задавала себе вопрос: что произошло? Когда он решил не брать её с собой на свадьбу? Что повлияло на его решение: ее пропотевший пуловер, её внешность, её чужеродность их кругу? Она не принадлежала к блатным. У неё не было модельной внешности. Она не умела глупо хихикать.

У Марины были, разумеется, и золото, и бриллианты. Они лежали дома, потому что в то время она не была любительница побрякушек. Там, где она жила, икру на завтрак ели ложками, машин не имели только младенцы, а ковры лежали свёрнутые и ждали своего часа. Зарплата девушки по тем временам была целое состояние: двести пятьдесят рублей. Хотя для Крайнего Севера – это было не так уж и много. Но Андрей всего этого не знал. Для Марины это было настолько естественным, что она не считала нужным об этом говорить, как и не говорила, что стояла в очереди на машину и откладывала деньги.

И снова на ум приходила мысль, что во всём виноват пропотевший пуловер.

Этот несчастный пуловер будет стоять перед Мариной всю её жизнь. Это был урок, который она чётко усвоила. С того момента она не просто меняла блузки и свитера каждый день, и сразу бросала их в стирку. У неё с собой всегда был запасной комплект. Даже на службе после ночной смены она переодевалась в чистое и шла домой спать.

Но в тот злополучный вечер у неё не было другого выхода, ведь ей просто не во что было переодеться.

Сон сморил её под утро. Он был коротким и чутким. Она открыла глаза, когда потолок уже бледнел, а размытые пятна от фар постепенно исчезали. Она проснулась, но не встала. Непонятная апатия навалилась на девушку. Ей было даже лень посмотреть, который час.

За дверью прогремели мужские шаги. Вернее, они были тихие, но ей показалось, что кто-то громко топал. Сердце стукнуло раз и затаилось. Она задержала дыхание.

«Вот дурында. Он придёт, а я всё в постели. Что он обо мне подумает?» – девушка соскочила с кровати, схватила халат, натянула прямо на ночную рубашку и села как примерная ученица, положив руки на колени.

Шаги затихли. Раздались мужские голоса. Марина на цыпочках подошла к двери, приложила ухо к замочной скважине. На какой-то момент ей даже показалось, что это он. Но нет, ему не с кем разговаривать в коридоре. Не с Димой же он придёт к ней. Говорившие за дверью прошли мимо. Снова воцарилась тишина.

Девушка взяла полотенце, зубную щётку, мыло и пошла умываться. Прошла мимо общей кухни. Там сидели двое мужчин и пили чай. Поздоровались.

Часы показывали только девять утра. Живот начинал подвывать. Вечер без ужина, утро без завтрака.

– Нет, так дело не пойдёт, – решила девушка. Она собралась и вышла на улицу. Она постоянно оборачивалась и даже несколько раз возвращалась, чтобы убедиться: а не он ли прошёл.

Промозглый февраль залакировал всё: идти было скользко, держаться сложно, ещё ветер подталкивал в спину. Добравшись до ближайшей столовой, девушка взяла запеканку и булочку с творогом. Села за стол около окна.

В помещении воняло хлоркой и кислой капустой. Несколько столиков было занято. Уборщица в свежем ещё халате серой заюзаной тряпкой вытирала соседний стол. Каждого нового посетителя она встречала громким окриком: «Ноги вытерли! Ходят тут, грязь носят, а я мой за ними».

Марина повернула голову к окну. Там за мутным стеклом ветер гонял какую-то бумажку по кругу.

Серый асфальт, серое небо, серое настроение. Девушка убрала за собой посуду, ещё ватрушку и пиццу из папоротника и, сложив еду в сумку, пошла обратно в гостиницу. Спросила у администратора, приходил ли кто к ней.

– Нет, не приходил.

Тогда она занесла еду в номер. Посмотрела на часы. Одиннадцать. Сидеть в номере не хотелось. На улицу было неуютно. О том, чтобы поехать в общагу к Андрею даже мысли не возникло.

Она прошла до остановки, доехала до кинотеатра, купила билет. Потолкалась по фойе в ожидании сеанса. Залюбовалась огромными растениями в кадках. Наконец, пригласили к просмотру.

Это была комедия. Девушка хохотала как безумная. Наверно, так выходил стресс. После кино она зашла в гастроном, где продавалось кофе и её любимые трубочки с белковым кремом. Она сознательно оттягивала своё возвращение в гостиницу. Но время тянулось медленно. Да и пойти особо в воскресенье было некуда. А гулять в такую погоду… Попытка пройтись по набережной с треском провалилась.