Вик. Мы (не) поженимся

Глава 4

Василиса Ушакова

Радуюсь небольшой послеобеденной передышке, пью чай и заполняю журнал документов, находящихся на визировании. Журнала два, один для генерального, другой для сего сыночка избалованного.

Тяжко мне здесь придется, вздыхаю, откусываю кусочек крекера и снова царапаю ручкой номерки и даты. Тетя сегодня совсем меня не успокоила, говорит, должна соответствовать. Чему? Вот этому вот? Осматриваю приемную в бело-черных тонах и ухмыляюсь. Пластик и стекло, стекло и то, не настоящее, а какое-то полимерное. Все ненастоящее, все сплошной заменитель. Вот и тетя туда же. Предложила мне купить линзы, сделать ногти… не хочу даже вспоминать, так и до силиконовой груди дойдет. А что, соответствовать, так уже полностью.

Захлопываю журнал Бельских старшего и открываю книгу учета документов для мажора. Намудрить ему, что ли в отместку за длинный язык?

Нельзя.

Он же только рад будет ткнуть меня носом. Побежит жаловаться большому папочке, а тот меня просто уволит.

– Уволит – вздыхаю и старательно вывожу цифры, вписывая их в клеточки.

Работа мне очень нужна и деньги тоже, подготовительные уроки в консерваторию недешевы, а мне их еще год оплачивать. Ничего не поделаешь, придется терпеть. Здесь зарплата хорошая, и на курсы, и на жизнь хватит, других плюсов у этой работы нет, зато минусов… Снова вздыхаю, вспоминая, что сказала тетя – надо соответствовать. Пришло время доставать отцовскую банковскую карточку. Новая одежда, рекомендованного тетей бренда, косметика, туфли и сумка из прошлой коллекции Луи, надеюсь, после этого хотя бы треть снобов этого офиса перестанет смотреть на меня как на моль.

Откладываю папки на угол стола и допиваю холодный чай. К моей тщательно скрываемой радости руководство задерживается, и я позволяю себе немного помечтать о тех временах, когда я смогу заниматься музыкой. Днем – учиться в консерватории, а вечерами подрабатывать где-нибудь, играя на скрипке. Может и отец наконец-то смирится с моим выбором.

– Мечты, Василис, мечты. Хватит рассиживаться, папки в руки и бегом по отделам.

Останавливаюсь перед стеклянной дверью и рассматриваю свое отражение. Что им не так всем? Строгий темно-синий сарафан и водолазка – классика, строже некуда, а то, что не Армани – уж простите, но придется потерпеть. Я же вас как-то терплю? Особенно этого, я кидаю взгляд на дверь заместителя генерального, Виктора Борисовича.

Возвращаюсь в приемную только через час, падаю на стул от усталости и снимаю неудобные туфли. С этим надо что-то делать, пять этажей, двадцать три кабинета… курьера пора нанимать или переобуваться в кроссовки. Хорошо бы, чтобы они сами за своими бумажками бегали, но это из раздела фантастики. Тогда надо искать варианты, как избавить себя от тупой монотонной работы, а в освободившееся время бегать по этажам.

Кстати, о журналах, это же прошлый век, писать их от руки, регистрировать. С этими мыслями я вынимаю чистый лист из принтера и рисую в верхней части маленький знак вопроса. Пять минут грызу колпачок ручки, а после рисую схему с пояснениями.

– Теперь плюсы. Аргумент «у Василисы будет меньше работы» не подойдет.

Еще через полчаса у меня на бумаге записаны десять пунктов, поясняющих, почему это необходимо сделать. Экономия времени, бумаги и контроль за сроками – мои главные козыри. Создаю заявку в ИТ-департамент и жду.

Вик Бельских

Не верю, что это совещание закончилось. Шесть часов, шесть! Голодный как волк и злой как стая бродячих собак сажусь в отцовский мерс.

– Так что, они и вправду откажутся от нашего контракта? – поворачиваю голову к отцу.

Он сидит, откинув голову на подголовник, а я жду ответа и наблюдаю, как он с силой сжимает пальцами стакан с виски.

– Откажутся, суки – сквозь зубы выплевывает он и, не открывая глаз, осушает шот.

Дальше мы едем в полной тишине. Отец пьет, а я пялюсь в окно и вспоминаю ночь с Сонькой. Горячая, яркая девочка с четвертым силиконовым бюстом и аппетитной задницей с имплантами. Она, конечно, клянется, что именно попа у нее натуральная, но мне как-то пофиг на весь этот тюнинг, лишь бы радовало глаз. Ну натуральная и натуральная, мне-то что? У нас уговор, я ей деньжат подкидываю, а она всегда находит на меня время и молчит, если ее не спрашивают. Прикрываю глаза, вспоминаю, как отчаянно она мне вчера делала минет прямо в прихожей и брюки становятся тесноваты.

Черт! Надо прекращать, в офисе в таком виде светиться нельзя, девочки с ресепшена вместе с Алькой потом все кости перемоют.

– Не перемоют – отдается печально в голове – Аля теперь украшает приемную начальника юридического отдела.

Перед глазами сразу встает наша с отцом помощница. Представляю, каким будет ее лицо, если я ворвусь в приемную в топорщащихся в районе паха брюками. Да, уж, Мышь с красными щеками – на это стоит посмотреть. Становится невыносимо смешно, но я сдерживаюсь, чтобы не злить отца.

– Ты про благотворительный вечер не забудь – прерывает мое веселье отец – чтобы один пришел.

– Что за нововведения? – возмутился я.

– Там все с детьми придут и будет с кем выпить шампанское, твоя эскортница, как ее?

– Софья – подсказываю я.

– Она там будет лишней.

Молчу, потому что чую подвох. Фраза «будут с детьми» подразумевает… ничего хорошего не подразумевает. Это значит, что в самом начале вечера на меня повесят чью-то очень выгодную дочку, и я буду весь вечер ходить с ней на привязи. Ну уж нет, папочка, со мной этот номер не пройдет. Молчу, ничего не говорю, а сам твердо решаю прийти с Софьей.

В машине снова повисает тишина, и я отчетливо слышу, как жалобно скулит мой голодный желудок. Эх, угораздило, же отца сменить помощницу! Была бы Аля на месте, она бы мне сейчас в кафешку сгоняла за обедом.

– А в чем, собственно проблема? Василиса тоже справится, надо только дать подробную инструкцию, что купить и сколько это стоит, чтобы она в обморок от цен прямо на фудкорте не свалилась.

Пишу сообщение Премудрой, перечитываю, удаляю, и снова пишу. Когда текст становится больше похож на техническое задание программистам – успокаиваюсь и отправляю. Уверен, теперь справится.

Выхожу из лифта и по запаху, витающему в коридоре, понимаю – справилась. В приемную захожу уже захлебываясь слюнями.

– Здравствуйте, Виктор Борисович, обед в кабинете, все как просили.

– Спасибо, Василиса – двигаюсь четко к цели, к еде.

– Виктор Борисович – Мышь подскакивает со стула – вы, как пообедаете, завизируйте мою заявку на создание папки для документов на ФТП.

– Что? – останавливаюсь как вкопанный – папка?

– Да, у вас уведомление уже на почте – тараторит она сначала, а после тихо добавляет – я проверяла.

Закрываю дверь в кабинет и пока раздеваюсь, пытаюсь отойти от шока, заявка? Папка на ФТП? Это кто сейчас со мной говорил? Откуда у девочки в наивном школьном сарафане и очками на пол-лица такие мысли?

– Премудрая идейная Мышь, что может быть хуже?

Глава 5

Василиса Ушакова

– Ненавижу магазины!

Захожу в квартиру, падаю на пуфик и наблюдаю, как поставленные на пол пакеты рассыпаются, а покупки вываливаются на пол. Мне все равно, потому что безумно жаль трех часов, проведенных в магазинах, лучше бы я их на сольфеджио потратила.

Скидываю обувь. Она подлетает вверх и приземляется на коврике, а я и иду на кухню. Нажимаю кнопку чайника, заглядываю в холодильник, мысленно придумывая с чем можно съесть салат, который я захватила на фудкорте торгового центра и отправляюсь разбирать покупки и переодеваться.

Первым достаю платье для благотворительного приема, будь он неладен. Когда Борис Аркадьевич попросил сопровождать его я, честно говоря, расстроилась. На такой прием в офисной одежде не пойдешь, а значит, придется купить что-то такое, что я потом никуда не смогу одеть. Лишние траты. У меня все рассчитано, от зарплаты до зарплаты. Этот месяц и так дорогой получился. После оплаты уроков и квартиры совсем ничего не осталось, а еще это, я злобно смотрю на пакеты с брендовыми вещами и сжимаю кулаки. Похоже, эта неделя пройдет в режиме жесткой экономии.

Развешиваю в шкаф все свои покупки, переодеваюсь в спортивный костюм и плетусь на кухню.

– Здравствуй, одинокий салат.

Ничего, небольшая диета мне совсем не повредит, справлюсь. Лучше так, чем потом выслушивать папочкины нравоучения, по поводу моего выбора. Он наверняка уже злорадствует и потирает ручки, увидев уведомления о покупке одежды, не буду доставлять ему еще большего удовольствия, покупая на его деньги еду. Морщусь, вспоминая шутки по поводу моего упрямства: «Что, тяжела жизнь простого музыканта? Искусство – искусством, а кушать хочется всегда?»

– А я докажу, докажу, что справлюсь. Зарплата у меня хорошая, если все правильно распределить, хватит и еще откладывать можно будет на такие вот, внеплановые благотворительные вечера.

Салат заканчивается быстро. На часах пять вечера, значит, три часа на занятия у меня есть. Быстро упаковываю в контейнер макароны с сыром и сажусь за ноты. Музыка – единственное, что меня безгранично радует в этой жизни и так было всегда.

Когда занимаюсь, время летит незаметно, а мелодия нот уносит далеко-далеко отсюда. Я чувствую легкость, улыбаюсь и прикрыв глаза снова пою. Останавливаюсь, только когда чувствую легкую сухость в горле. Вздыхаю, закрываю ноты и беру в руки скрипку. Они поймут, обязательно поймут. Иногда так бывает, что в семье успешных финансистов рождается художник, поэт или музыкант. Я начинаю играть, и все проблемы отходят на второй план, даже младший Бельских перестает бесить и кажется не таким уж высокомерным и напыщенным. Мы просто из разных миров и вряд ли когда-нибудь пересечемся.

– Даже если окажемся на необитаемом острове? – улыбаюсь, вспоминая любимое выражение мамы.

Даже в этом случае, у нас вред ли появится что-то общее. Я всегда буду далека от его мира дорогих игрушек.

Вик Бельских

– Ты куда? – ворчит Сонечка, поднимая голову.

– Домой.

– Оставайся – она пытается зацепить меня за руку.

– Соня, ты прекрасно знаешь, не останусь. Мы же договаривались.

Я резко сажусь на кровати и тянусь к стулу. Под замком, в кармане брюк нахожу свой телефон и перевожу на Сонин номер компенсацию.

– Купишь себе чего-нибудь – произношу, дождавшись уведомления на ее мобильный.

Соня молчит, дуется, оно и понятно, ее перестает устраивать наш сексуальный дуэт. Ей, как и любой девушке, отношения подавай. Похоже, скоро нам с ней придется прощаться. Оглядываюсь, ну точно, все, обиделась. Отвернулась, лежит ко мне спиной и сопит, громко так. Молча одеваюсь. Да, неплохо все было, но увы, нам не по пути. Еще раз кидаю взгляд на Соню, встаю с кровати и ухожу.

С Соней все.

Но это меня мало волнует, точнее, даже не волнует совсем. Плохо, что теперь для меня остался открытым вопрос, с кем идти на прием. Приду один, отец заставит обхаживать дочку какого-нибудь высокопоставленного чиновника или компаньона, а если приду со случайной девицей последствия и вовсе будут непредсказуемые. Тот случай, когда есть два варианта, но ни один не подходит.

– Ну, что, Вик, похоже, тебя обложили по полной. Придется капитулировать.

Пока еду домой набираю Алекса. Вдруг повезет, и они тоже будут на приеме. Хватаюсь за эту возможность как за спасательный круг и жду.

– Привет, Вик – счастливый голос Алекса вселяет надежду.

– Привет, я сразу к делу. Завтра фонд Кониста устраивает прием, вы будете с Сашей.

– Да, приглашены.

– Супер, а то я уже веревку с мылом прикупил.

– Я, признаться тоже – шепчет в трубку Алекс – но ты же знаешь, как Саша серьезно к этому относится.

Ничего не говорю, просто смеюсь в трубку. Грозный Межницкий не рискует спорить с женой. Кстати, я бы тоже не стал перечить Сашке, просто на всякий случай.

После разговора с Алексом чувствую себя лучше, завтра на этом сборище добрых самаритян, увешанных бриллиантами, я буду не один. Надо порадовать отца.

Паркуюсь у дома и поднимаюсь к себе на любимый тридцатый. Открываю дверь, включаю свет и первое, за что цепляется взгляд в прихожей – записка на тумбочке. Мама приезжала, а значит, улыбаюсь я в предвкушении и, снимая на ходу обувь, бегу на кухню. Значит, холодильник забит продуктами и контейнерами с едой.

Так и есть. Расплываюсь в блаженной улыбке и разворачиваю записку.

Сынок, я тебе привезла продукты и готовой еды. Прошу тебя, постарайся питаться нормально, а не этим вашим кофе с сэндвичами.

Мама.

Салаты, гарниры? Рассматриваю коробочки и убираю их обратно в холодильник.

Не хочу.

Собираю себе огромный сэндвич с овощной нарезкой и жареным мясом и набираю отца.

– Идеально – ворчу я, откусывая бутерброд – чего мама их так не любит?

– Здравствуй, сын.

– Пап, привет, завтра за мной заедешь?

– Не получится, я еще одного человека должен забрать.

– Ты разве не с мамой идешь?

– Нет, она отказалась в этот раз. У них какие-то женские посиделки запланированы.

– А ты? – спрашивает он.

Голос серьезный, я даже через телефон чувствую напряжение, исходящее от отца. Наученный горьким опытом, он ожидает от меня какую-нибудь подставу.

– Один, один иду, не переживай. Так с кем ты идешь? – не отступаю я.

– С помощницей нашей, Василисой.

Закашливаюсь, не верю своим ушам. Он и Василиса? Да, ну! Он же говорил, что девочка не с ним. Конечно, не с ним, но идти одному будет немного неприлично.

– Что молчишь? – мне кажется, или он смеется?

– Пытаюсь представить ее в этом террариуме – ухмыляюсь я – пока получается только в роли закуски.

– Посмотрим, посмотрим! – от души хохочет отец.

Глава 6

– Алекс, давай подходи ближе к выходу, я на парковке.

Звоню заранее, как только подъезжаем к дому Смирнова. Межницкий поможет реализовать мой хитрый план – изображать увлеченного серьезным разговором с партнером, а не бродить по залу, цепляясь «на пару слов» с каждым из присутствующих.

Выхожу из такси и направляюсь к ярко освещенному зданию, где у входа толпятся разодетые женщины и мужчины с сигарами. Прохожу мимо, окунаюсь в смесь французских ароматов и табака и захожу в дом. Подоспевший лакей забирает у меня пальто, а я ищу глазами Межницкого.

– Вик! – Алекс спускается по белой мраморной лестнице в центре.

– Приветствую, друг. Спасибо, что спас, идем сразу наверх.

Пока поднимаемся, замечаю помещение с накрытыми столами справа и танцевальный зал сразу напротив банкетного.

– Зачем тебе моя компания? Что случилось?

– Отец просил меня прийти без сопровождения, значит, с кем-то будет знакомить, а я это терпеть не могу, ты же знаешь.

Межницкий смеется, вспоминая, как нас с его Сашкой хотели поженить, а он влез и расстроил все планы.

– Тебе смешно – отмахиваюсь я – а мне скоро прятаться придется.

– Ладно, ладно, прости. Отец твой здесь уже и, кстати, не один, а в компании такой нимфы – Межницкий играет бровями, а я смотрю на него с укоризной.

– Алекс, я сейчас Саше тебя сдам и она тебе такую нимфу – но договорить не успеваю.

– Я же не для себя, успокойся. Просто оценил. Может он тебя с этой красоткой и собирается знакомить.

– Ну, пойдем посмотрим, интересно, куда он Василису дел, раз уже с нимфой.

– А что за Василиса? – интересуется Межницкий.

– Помощница наша новая, ты ее сразу узнаешь, такая тощая Мышь в огромных очках – я приставляю пальцы к глазам, изображая оправу – он с ней собирался ехать.

– Прям-таки Мышь – ржет друг и мы продолжаем подниматься в конференц-зал.

Зал полон, трибуна на возвышении пустует. Отца нахожу сразу, он стоит в компании мужчин в одинаково дорогих костюмах и что-то обсуждает. Стоит один. Может, Алекс ошибся и принял за его спутницу чью-то дочку?

– Пойдем, с Сашей поздороваешься – подталкивает меня за локоть Межницкий.

Разворачиваюсь к нему и замечаю небольшой фуршетный стол в стороне. Все дамы там, демонстрируют дорогие наряды и дегустируют шампанское. Пробегаюсь взглядом по оголенным плечам и декольте, увешанным дорогими побрякушками, и узнаю Сашу. Она не изменилась, совсем, повезло Алексу. Завидую, им двоим, по-доброму завидую. Сашка оборачивается, почувствовав мой взгляд, и расплывается в улыбке. Клянусь, если бы не официоз, царящий вокруг, она бы подбежала и повисла у меня на шее. Она всегда так делает, а еще пищит, как… Мышь.

Мышь! Точно, где-то здесь должна быть и наша с отцом помощница. Пока Саша прощается с дамами и быстро, насколько это позволяет ее узкое вечернее платье и высокие каблуки выдвигается к нам, ищу в толпе Василису.

Всматриваюсь внимательно в каждую гостью, пытаясь зацепиться хоть за что-то знакомое – пусто. Что еще?

Очки?

Нет таких.

Цвет волос, прическа – не получится, слишком много похожих.

Рост, фигура?

Фигура!

Ищу что-то худое и плоское. Совпадений несколько, надо подойти поближе и присмотреться.

– Здравствуй, Вик – Сашка чмокает меня в обе щеки.

– Привет, Саш, ты все хорошеешь и хорошеешь – смеюсь и подмигиваю Алексу – мужа менять не надумала? Как надумаешь – сразу на такси и ко мне.

Межницкий смеется, хоть уже и порядком устал от этой нашей с Сашей шутки и аккуратно, чтобы никто не заметил, показывает нам кулак.

– Внимание, Господа! Благодарим всех, кто пришел на наш благотворительный вечер – начинает ведущий.

Гости моментально оживляются, поворачивают голову в сторону сцены и начинают перемещаться. Василису я так и не нашел. Возвращаюсь к фуршетному столику, но дамы с явным сожалением расходятся, чтобы присоединиться к своим мужчинам.

Точно! Василиса же никого здесь не знает, кроме меня и отца. Найду отца – найду Мышь. Заодно и поздороваюсь. Оставляю Алекса с Сашкой и иду на поиски. Гости уже выстроились полукругом возле импровизированной сцены и перешептываются, пока ведущий оглашает программу вечера. Я пробую прорваться сквозь плотный строй, не получается. На меня смотрят косо, а некоторые дамы даже шипят вслед что-то осуждающее.

– Говорил же, террариум – бурчу и занимаю место, с которого отлично просматривается весь зал.

Ведущий объявляет начало розыгрыша благотворительной лотереи и приглашает на сцену организатора… Я ослышался?

– Борис Аркадьевич и его очаровательная спутница Василиса! Поприветствуем, Господа.

Гул и перешептывания стихают, а следом раздаются мелодичные аплодисменты, которые можно услышать только на таких вечерах. Все вроде бы и рады, выражают уважение, но строго в рамках оплаченного взноса. Внимательно слежу за сценой, сейчас там появится отец с помощницей, а после я их уже не потеряю.

Отец выходит первым, забирает микрофон и папку у ведущего, а после делает шаг в сторону и пропускает на сцену…

– Василиса, прошу – приглашающий жест рукой не оставляет сомнений, это она.

Высокая, стройная девушка с небрежно уложенными каштановыми локонами подходит к отцу. Он протягивает ей папку и шутит что-то про свое зрение, перепоручая ей огласить список победителей. Она улыбается, словно сейчас будет награждать нобелевских лауреатов и я с трудом, но узнаю в этой нимфе нашу Мышь.

– Невероятно – срывается с губ, и я рассматриваю ее с ног до головы.

Шелковый брючный комбинезон, струящаяся ткань и глубокое декольте с запахом и цвет, белый, до рези в глазах. Откровенно, чувственно и ни грамма пошлости.

– Это Мышь? – голос Межницкого приводит меня в чувство.

– Василиса – отвечаю я – в смысле, да, Мышь.

– Да, ты зажрался, друг – говорит мне Алекс и продолжает рассматривать помощницу.

Не отвечаю, сглатываю слюну и опускаю взгляд ниже. Туфли и маленький клатч от Луи на цепочке, перекинутый через плечо.

Где очки? Где безумный школьный сарафан и синтетическая водолазка? А главное, как она все это купила на зарплату секретарши?

Глава 7

Василиса Ушакова

Я справилась?

Спускаюсь с возвышения, улыбаюсь, а у самой руки дрожат. Почему-то сразу вспоминаю школу с ее бесконечными проектами и докладами, а потом музыкалку.

Я всегда боялась выступать, неважно перед кем и что нужно было делать. Просто боялась. Наверное, поэтому мне было тяжело в музыкальной школе. Нет, музыку я любила и заниматься мне нравилось, несмотря на недовольство отца, а вот отчетники и экзамены были для меня вечным кошмаром.

Боязнь публичных выступлений, так кажется это называется? Что я только не делала, какие методы не перепробовала – все впустую. Побороть нервно трепыхающееся в груди сердце и унять дрожь в руках было невозможно. Так было и в тот день, день экзамена в консерваторию. Я старалась изо всех сил, пыталась думать о хорошем, забыть, что я на экзамене, но меня раскусили. Высокая женщина в очках с тонкой золотистой оправой так и спросила: «Милочка, как же вы собираетесь учиться и работать? На вас же лица нет, а руки трясутся так, что вот-вот инструмент уроните».

Но провалилась я по другой причине. Я ошиблась, сфальшивила, налажала! Руки дрожали, а смычок предательски скользил по влажным пальцам, а я сжимала, сжимала его… так сильно сжимала, что…

– Что толку вспоминать? – прекращаю самобичевание и обвожу взглядом зал.

Никто не смеется, не свистит, значит, все в порядке? Не догадались, что я перепугана до смерти? Спускаюсь со сцены, Борис Аркадьевич протягивает мне руку, и я вкладываю свою в его ладонь.

– Спасибо – шепчу еле слышно.

– Ты справилась – наклоняется он ко мне – не уходи, я кое с кем тебя познакомлю.

Мы отходим в сторону от центра зала и замечаю, как к нам приближается пара. Высокий мужчина в возрасте ведет под руку молодую, красивую девушку в длинном бирюзовом платье. Присматриваюсь, да, определено молодую, но уже со следами пластики. Губы, скулы, грудь, основательно потратилась девочка. Или потратился? Снова перевожу взгляд на мужчину и всматриваюсь в лицо, они похожи. Отец?

Не успеваю сделать выводы и хорошо рассмотреть мужчину, потому что слышу слева от себя голоса.

– Приветствую, дорогой.

– Здравствуй, Игорь – улыбается ему Борис Аркадьевич.

Мужчины жмут друг другу руки, а потом знакомят меня со спутником Игоря.

– Василиса – поворачивается ко мне Бельских старший – это Кирилл, сын моего друга и компаньона Игоря Андреевича Пименова.

– Кирилл – театрально, с поклоном, подает мне руку парень.

– Мой несносный сын согласился составить вам компанию, чтобы вы не скучали – обращается ко мне его отец.

Сын с отцом обмениваются колкими взглядами, от которых становится неуютно даже мне.

– Буду рада – беру Кирилла под руку и готовлюсь сбежать.

Все улыбаются и радуются, хотя на самом деле никто и ничему не рад. Я понимаю это по напряженным мышцам парня, а еще, по заинтересованному взгляду, которым он одаривает подошедшую к нам девушку. Интересно, они знакомы? Кто она?

– Наконец-то я нашел тебя, отец – вздрагиваю от знакомого голоса и встречаюсь взглядом с мажором.

Вик Бельских подходит и со всеми здоровается. Похоже, он знает всех, даже Кирилла, который сейчас стоит рядом со мной. Парни едва успевают протянуть друг другу руки, как Борис Аркадьевич вклинивается между ними, разрывая рукопожатие и практически бросается в объятия спутника той самой молоденькой девушки, что привлекла и мое внимание, и внимание Кирилла.

– Рад видеть тебя, Борис! – хлопает тот по спине Бельских старшего.

– А я то, как! Как жизнь, как бизнес? Процветает? – тараторит Борис Аркадьевич – а кто эта прекрасная дама рядом с тобой, а, Сергей?

– Знакомься, дочка моя, Ольга Сергеевна Вербилова собственной персоной!

– Красавица! – восхищается Бельских старший – Виктор, сынок, возьми под свое крыло этого ангела, чтобы Оленька не заскучала, а мы пока с Сергеем Петровичем о делах поговорим.

Виктор галантно подставляет своей новой знакомой руку и предлагает всем вместе выпить шампанского. Мы соглашаемся и парами выдвигаемся в сторону накрытых столов.

– Хорошо знаешь Бельских? – неожиданно спрашивает у меня Кирилл.

– Нет, только по работе – честно отвечаю я.

– Ах, по работе – оживляется он – и кем мы работаем?

– Помощницей.

– Секретарша, значит – разочарованно произносит он.

Сдерживаюсь, чтобы не наговорить лишнего, и как только мы подходим к столикам, отказываюсь от его поддержки. Что за люди такие, вам что, всем в школе курс «Основы снобизма» преподавали? Украдкой рассматриваю своего кавалера. Симпатичный, даже очень, сразу чувствуется, ни дня не работал, всю жизнь за папенькиной спиной. Одет в дорогой костюм, но нарочито небрежно повязанный галстук и длинные волосы, собранные в хвостик, безошибочно дают понять, перед нами бунтарь.