Размышления об универсальной монархии в Европе. Избранные мысли
Шарль Луи Монтескьё
Настоящее издание впервые знакомит российского читателя с малоизвестным в России сочинением Монтескье. В политической лексике XVII—XIX вв. термин «универсальная монархия» обозначал стремление той или иной державы силой утвердить свое превосходство над соседями и играть в европейских делах доминирующую роль. Эти амбиции современники усматривали, в частности, во внешней политике Людовика XIV. Задавшись вопросом, а может ли в современную ему эпоху один из народов Европы, подобно римлянам, действительно добиться прочного владычества над другими, Монтескье в своих «Размышлениях об универсальной монархии в Европе» пришел к отрицательному выводу, предложив целый ряд оригинальных аргументов.
В книгу включены также избранные мысли философа о государстве и обществе, о праве и власти, о политике и религии, о себе самом и о человеке вообще. Многие из этих мыслей перекликаются с вопросами, поднятыми в «Размышлениях об универсальной монархии». Издание адресовано широкому кругу читателей и особенно тем, кто профессионально изучает или интересуется идеями французского Просвещения.
Шарль Луи Монтескье
Размышления об универсальной монархии в Европе. Избранные мысли
От составителя
Для перевода «Размышлений об универсальной монархии в Европе» было использовано издание: Cuvres compl?tes de Montesquieu, en 22 vol. 1998. T. 2: Considеration sur les causes de la grandeur des Romains et de leur dеcadence / Texte еtabli et prеsentе par Fran?oise Weil et Cecil Courtney. Introduction et commentaires de Patrick Andrivet et Catherine Volpilhac-Auger; Rе?exions sur la monarchie universelle en Europe / Texte еtabli et prеsentе par Fran?oise Weil. Introduction et commentaires de Catherine Larr?re et Fran?oise Weil. Oxford: Voltaire Foundation; Napoli: Istituto per gli studi ?loso?ci, 2000. P. 339–364.
Для перевода избранных «Мыслей» были использованы издания: Montesquieu. Pensеes. Le Spicil?ge / Еdition еtablie par Louis Desgraves. Paris: Robert Laffont, 1991. P. 185–658; Montesquieu, Mes pensеes / Choix et еdition de Catherine Volpilhac-Auger. Paris: Gallimard, 2014. Нумерация фрагментов соответствует той, что была принята издателями «Мыслей» в новом собрании сочинений (Cuvres compl?tes de Montesquieu, en 22 vol. Т. 14–15, в печати).
Используемый в комментариях русский перевод трактата «О духе законов» и «Размышлений о причинах величия и падения римлян» цитируется по изданию: Монтескье Ш. Избранные произведения. М.: Гос. издательство политической литературы, 1955 (пер. А.Г. Горнфельда с исправлениями А.И. Рубина).
Отсылки на «Дух законов» даются сокращенно, например: ДЗ, I, 3 (3). Римская цифра обозначает номер книги трактата; арабская цифра – номер главы; цифра в скобках – порядковый номер абзаца.
Отсылки на «Размышления о причинах величия и падения римлян» также даются сокращенно, например: Римляне, III (1). Римская цифра обозначает номер главы; цифра в скобках – порядковый номер абзаца.
Н.Ю. Плавинская
Издания «Размышлений об универсальной монархии в Европе» на французском языке
1. Rе?exions sur la monarchie universelle en Europe. S. l., s. d. [Amsterdam, 1734].
2. Deux opuscules de Montesquieu / Publiеs par le baron de Montesquieu. Bordeaux: Gounouilhou; Paris, Rouam et C
, 1891 (Rе?exions sur la monarchie universelle – p. 11–42).
3. Montesquieu, Cuvres compl?tes / Texte prеsentе et annotе par R. Caillois, en 2 vol. Paris: Gallimard, 1951 (Rе?exions sur la monarchie universelle – t. 2, p. 19–38).
4. Cuvres compl?tes de Montesquieu / Sous la direction de A. Masson, en 3 vol. Paris: Nagel, 1955 (Rе?exions sur la monarchie universelle – t. 3, p. 361–382).
5. Montesquieu, Rе?exions sur la monarchie universelle en Europe / Introduction et notes par M. Porret. Gen?ve: Droz, 2000.
6. Cuvres compl?tes de Montesquieu. T. 2. Considеration sur les causes de la grandeur des Romains et de leur dеcadence / Texte еtabli et prеsentе par F. Weil et C. P. Courtney, introduction et commentaires de P. Andrivet et C. Volpilhac-Auger; Rе?exions sur la monarchie universelle en Europe / Texte еtabli et prеsentе par F. Weil, introduction et commentaires de C. Larr?re et F. Weil. Oxford: Voltaire Foundation; Napoli: Istituto Istituto di per gli studi ?loso?ci, 2000 (p. 339–364).
7. Montesquieu, Considеration sur les causes de la grandeur des Romains et de leur dеcadence / Еdition de C. Volpilhac-Auger; avec la collaboration de C. Larr?re. Paris: Gallimard, 2008 (Rе?exions sur la monarchie universelle en Europe – p. 249–282).
Шарль Луи де Монтескье и его «Размышления об универсальной монархии в Европе»
Шарль Луи де Секонда (18 января 1689 – 10 февраля 1755 г.) принадлежал к семейству «дворянства мантии»[1 - В отличие от «дворянства шпаги», чей привилегированный статус был связан с военной службой, и «дворянства колокола», чье аноблирование шло через занятие высоких должностей в администрации городов, представители «дворянства мантии» аноблировались через приобретение административных, судейских и финансовых должностей в королевской администрации. См. подробнее: ПименоваЛ.А. Дворянство Франции XVI–XVII вв. // Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословий / Под ред. В.А. Ведюшкина. М.: Археографический центр, 1997. С. 50–80.], обосновавшемуся на юго-западе Франции, в Гиени, в самом начале XVII столетия. Его отец, Жак де Секонда, как младший сын в семье не наследовал родовых земель, но мать, Франсуаза де Пенель, принесла мужу в приданое старинный замок Ла Бред, стоявший в трех лье от Бордо. Там и родился будущий писатель, правовед и философ. Он получил образование в престижном ораторианском коллеже в Жюйи, с шестнадцати лет изучал гражданское и каноническое право в университете Бордо, готовясь к карьере в судейской магистратуре, в девятнадцать стал адвокатом Бордоского парламента, а в двадцать пять приобрел пост парламентского советника[2 - При Старом порядке парламентами во Франции назывались высшие судебные инстанции. Все должности в них находились в собственности владельцев, то есть могли быть переданы по наследству, проданы или временно переуступлены за ренту. Об этой практике см.: АлтуховаН.И. Формирование права собственности на должности как основа практики vеnalitе des offices (Франция, XVI в.) // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2017. T. 8. Вып. 8 (62) URL: https://history.jes.su/s207987840002001-0-1/ (дата обращения: 25.01.2021).]. Приняв после смерти отца, в 1714 г., титул барона де Ла Бред, он вскоре женился на Жанне Лартиг, даме не отличавшейся знатностью происхождения и к тому же протестантке, но достаточно обеспеченной. А два года спустя он унаследовал от своего бездетного дяди влиятельный пост президента (prеsident ? mortier) в парламенте Бордо[3 - Дословно: «президент в бархатной шапочке». Этот пост (в XVIII в. в парламенте Бордо таких было около десятка) давал право на председательство в одной из судебных палат.] и вдобавок к нему еще один баронский титул – барона де Монтескье, который с тех пор стал главной составляющей его имени[4 - О становлении Монтескье см.: Montesquieu, les annеes de formation (1689–1720) / Actes du colloque de Grenoble, 26–27 septembre 1996, prеsentеs et publiеs par C. Volpilhac-Auger. Napoli: Liguоri; Paris: Universitas; Oxford: Voltaire Foundation, 1999.].
Должность в магистратуре приносила некоторый доход (впрочем, главным источником средств были земельные доходы и доходы от торговли вином), но судейская карьера больше соответствовала семейной традиции, чем личной склонности Монтескье, тем более что слишком молодой возраст не позволял ему пользоваться своими полномочиями президента в парламенте в полной мере. Гораздо сильнее влекли его занятия науками и литературные упражнения. В 1716 г. он был избран в недавно учрежденную Академию Бордо[5 - Королевская академия наук, изящной словесности и искусств Бордо, учрежденная в 1712 и торжественно открытая в 1713 г., пополнялась, главным образом, из числа представителей парламентской аристократии.] и до начала 1730-х гг. весьма активно участвовал в ее деятельности. Его интересы простирались в те годы от истории древности до естественных наук – физики, анатомии, наук о земле, в подходе к которым он тяготел к «ригидному» картезианству, сближавшемуся с материализмом[6 - См.: BianchiL. Le jeune Montesquieu et l’Acadеmie de Bordeaux. Еrudition, naturalisme et tentations radicales // La Lettre clandestine, 2020. N 28. P. 197–212.]. О широте этого спектра свидетельствовали темы его академических докладов и речей: «О причинах эха», «О назначении почечных желез», «О морских приливах и отливах», «О причинах прозрачности тел», «О политике римлян в области религии», «О мотивах, которые должны побуждать нас к знаниям»[7 - См.: RеtatP. Discours acadеmiques // Dictionnaire Montesquieu / Sous la dir. de C. Volpilhac-Auger. URL: http://dictionnaire-montesquieu.ens-lyon.fr/fr/article/1376472198/fr/ (дата обращения: 25.01.2021)]…
В 1721 г. творчество Монтескье впервые привлекло внимание широкой читательской аудитории. Его «Персидские письма», распахнувшие дверь в эпоху Просвещения, стали литературной сенсацией, открытием нового жанра. Смелую карикатуру на Францию конца царствования Людовика XIV и начала Регенства писатель вложил в послания литературных героев, персов-путешественников Узбека и Рики, заключив свои размышления о философии, политике и морали в занимательные рамки, которые сам Монтескье называл «чем-то похожим на роман»[8 - Montesquieu. Quelques rе?exions sur les Lettres persanes // Cuvres compl?tes de Montesquieu, en 22 vol. Oxford, Napoli; Lyon, Paris, 1998– [далее сокращенно – OC], 200 4. Т. 1. P. 567.], а мы сегодня называем эпистолярным романом[9 - Помимо издания «Персидских писем» в новом Полном собрании сочинений (ОC. T. 1.) с 2018 г. на сайте «Montesquieu, biblioth?que et еditions» размещена обновленная электронная публикация: Montesquieu. Lettres persanes / Еd. revue et augmentеe par Ph. Stewart et C. Volpilhac-Auger. URL: http://montesquieu.huma-num.fr/editions/?ctions-poesies/lettres-persanes/introduction (дата обращения: 25.01.2021)]. Книга содержала саркастический портрет «короля-чародея», рисовала язвительную картину политических и придворных нравов, осуждала фанатизм католической церкви, критиковала финансовую «систему» Джона Лоу.
Хотя «Персидские письма» были напечатаны анонимно, имя автора облетело Европу мгновенно, и громкая слава поманила Монтескье в столицу, в самое сердце «литературной республики». В 1726 г. ему удалось сложить с себя обременительные обязанности парламентского магистрата[10 - Не продавая свой пост президента, Монтескье уступил его в пожизненное пользование Жану-Батисту д’Альбессару за годовую ренту в 5200 ливров.] и полномочия президента Академии Бордо, и с тех пор значительную часть времени он проводил в Париже, лишь изредка навещая семью, но при этом нисколько не ослабляя связей с парламентской аристократией Бордо и с кругом бордоских эрудитов и, конечно, нисколько не пренебрегая заботами о своих землях и доходах. Поддержка некоторых влиятельных фигур, таких как маршал Франции герцог Бервик (побочный сын изгнанного из Англии короля Якова II), знаменитый писатель Фонтенель или ученый-интеллектуал Пьер Никола Демоле, открыла перед стеснительным провинциалом двери самых блестящих столичных салонов и кружков[11 - О парижских связях Монтескье см.: Masson N. Relation parisiennes // Dictionnaire Montesquieu. URL: http://dictionnaire-montesquieu.ens-lyon.fr/fr/article/1377667524/fr/ (дата обращения: 25.01.2021); Rеtat P. Entresol (club de l’) // Dictionnaire Montesquieu. URL: http://dictionnaire-montesquieu.ens-lyon.fr/fr/article/1376472760/fr/ (дата обращения: 25.01.2021).], а литературная слава и светские связи помогли ему стать членом Французской академии (1727), Лондонского Королевского общества (1730) и Королевской академии наук Пруссии (1747).
В 1728–1731 гг. Монтескье совершил длительную поездку по Европе, посетив Австрию, Венгрию, Италию, Швейцарию, германские земли, Голландию и Англию. Путешествие это, несколько напоминавшее «grand tour», не имело тем не менее непосредственных культурно-образовательных целей и было предпринято с вполне прагматической целью – добиться какого-либо дипломатического поста при одном из европейских дворов. Вступить на новое поприще в конечном счете Монтескье не удалось, но путешествие чрезвычайно расширило горизонт его представлений о Европе, позволив познакомиться с законами и обычаями множества стран, с особенностями их географии и климата. Его путевые записи[12 - Montesquieu. Mes voyages // OC, 2012. T. 10.] свидетельствуют о том, что он систематически и целенаправленно «собирал сведения о самой новейшей истории, о военных вопросах и вопросах наследования, об институциях и людях», стремясь лучше понять общую политическую обстановку в «Европе, находившейся в постоянном движении»[13 - Volpilhac-Auger C. Prеface // Montesquieu, Considеration sur les causes de la grandeur des Romains et de leur dеcadence / Еd. de C. Volpilhac-Auger avec la collab. de C. Larr?re. Paris: Gallimard, 2008. P. 16.]. В Англии, где Монтескье задержался на полтора года и где состоялось, в частности, его приобщение к франкмасонству[14 - См.: ChevallierP. Les ducs sous l’acacia, ou les premiers pas de la franc-ma?onnerie fran?aise, 1725–1744. Gen?ve: Zlatkine, 1994; [Stewart Ph.,Volpilhac-AugerC.] Montesquieu et la franc-ma?onnerie (1735–1737) // OC, 2014. T. 19. P. 464–471.], укрепившее его связи с влиятельными политиками, сильнейшее впечатление произвело на него устройство государственных институтов. Восхищение британской политической системой – так называемой «английской конституцией»[15 - Развернутой характеристике «английской конституции» Монтескье посвятил большую главу «Духа законов»: ДЗ, IX, 6.], обеспечивавшей в его глазах гражданские свободы – побудило его к размышлениям о достоинствах и недостатках того пути, по которому шла французская монархия и о политическом устройстве иных стран Европы.
Путешествие оказало огромное влияние на дальнейшее творчество Монтескье, придав ему новое измерение – политическое. Если прежде из-под его пера выходили, главным образом, образцы галантной прозы («Книдийский храм», 1725[16 - Montesquieu. Temple de Gnide // OC, 2003. T. 8. P. 389–420.]) и небольшие исторические стилизации («Диалог Суллы с Евкратом», написан ранее 1727[17 - Montesquieu. Dialogue de Sylla et d’Eucrate // OC, 2003. T. 8. P. 307–322.]), то в 1734 г. он представил на суд читателей смелое политико-философское эссе – «Размышления о причинах величия и падения римлян»[18 - Montesquieu. Considеrations sur les causes de la grandeur des Romains et de leur dеcadence // OC, 2000. Т. 2.], в котором попытался ответить на волновавший его вопрос: почему народ, некогда столь высоко ценивший свою свободу и обладавший гражданскими добродетелями, безвозвратно утратил и то и другое? При этом «Римляне», содержавшие множество явных и скрытых параллелей с недавним прошлым Европы и ее современностью, выходили за традиционные для того времени рамки эрудитских сочинений: Монтескье не описывал историю Рима, но анализировал происходившие в ней процессы. Придавая слову «политика» новый более современный смысл, он «опрокидывал традиционные отношения между прошлым и настоящим, которые отныне объясняли друг друга»[19 - Volpilhac-Auger C. Prеface. P. 34.]. Одновременно с «Римлянами» им были написаны и «Размышления об универсальной монархии в Европе», о которых подробнее будет рассказано ниже.
В конце 1748 г. в Женеве анонимно вышел первый небольшой тираж главного труда его жизни. Масштаб замысла и его воплощения отражало длинное название, которое Монтескье дал своему трактату – «О духе законов, или об отношениях, в которых законы должны находиться к устройству каждого правления, к нравам, климату, религии, торговле и т.д., к чему автор прибавил новые исследования о законах римских, касающихся наследования, о законах французских и о законах феодальных». Вслед за женевским сразу же появилось контрафактное парижское издание, а уже на следующий год вышло не менее двенадцати легальных и пиратских перепечаток «Духа законов». Несмотря на цензурные препоны (в 1751 г. книга была включена в ватиканский «Index librorum prohibitorum») в самое короткое время трактат разошелся по всей Европе. Он имел успех и при монарших дворах: императрица Екатерина II, называвшая это сочинение Монтескье «своим молитвенником», включила многие его идеи в программу будущих преобразований, сформулированную ею в «Наказе»[20 - О месте «Духа законов» в екатерининской инструкции см.: Наказ Комиссии о сочинении проекта нового уложения Екатерины II: Первоначальный конспект Наказа. Источники. Переводы. Тексты / Изд. подготовлено Н.Ю. Плавинской. М.: Памятники исторической мысли, 2018. С. 21–66.]. Однако в течение десятка лет вокруг «Духа законов» не смолкала и оживленная полемика. Католическая пресса обвиняла писателя в отрицании морального авторитета христианства, публицисты упрекали его в «спинозимзе», ставили под сомнение его философские подходы, критиковали предложенный им анализ политических, экономических и социальных проблем, поставленных в трактате. В ответ на эти обвинения Монтескье выступил в печати с «Защитой Духа законов» (1750), ставшей последним сочинением, опубликованным при его жизни[21 - Montesquieu. Dеfense de l’Esprit des lois // OC, 2010. T. 7. P. 71–117.].
«Дух законов» поразил современников не только масштабом поднятых им проблем, но и своим стилем: в отличие от авторов тяжеловесных и догматичных сочинений по вопросам права, Монтескье не предлагал никаких готовых схем. Его книга приглашала читателя на живописные и «экзотические» прогулки по странам и эпохам, которые открывали взору широкую панораму человеческих обычаев и общественных установлений. Прослеживая зависимость политического устройства от особенностей страны, ее размеров, населенности, климата, географической среды, от религии, исповедуемой народом, и его нравов, Монтескье привнес в науку о праве и в гуманитарное знание вообще естественно-научный метод, выступив, в частности, одним из основоположников географической школы в социологии. Важное место в книге занимала теория форм власти. Различая три «природы» или «образа правления», республиканский, монархический и деспотический, он усматривал в последнем следствие вырождения как монархической власти, так и народного правления. Исследуя особенности каждого из них, Монтескье иллюстрировал их яркими примерами из истории, но при этом не брал на себя роль апологета или судьи. Поэтому каждое поколение читателей истолковывало «Дух законов» по-своему. Французские парламенты отождествляли себя с «посредствующими властями», о которых писал Монтескье, и находили в книге обоснование своего права ограничивать ремонстрациями наиболее вопиющие проявления королевского абсолютизма. Либерально мыслящих современников Монтескье привлекла нарисованная им картина «английской конституции» – переосмысленная им локковская теория «разделения властей» (законодательной, исполнительной и судебной). Наконец, высокая оценка демократического правления, данная на страницах «Духа законов», оказала огромное влияние на развитие республиканских идей во Франции и за ее пределами. Осуждение деспотизма, утверждение принципов гражданского гуманизма, гражданской и личной свободы, призыв к веротерпимости, политической умеренности, постепенности в проведении любых преобразований определяют историческое значение «Духа законов» в формировании современной политической культуры.
Последние годы Монтескье провел, совершенствуя свои главные книги – «Дух законов», «Римлян» и «Персидские письма». К концу его жизни полемика вокруг них почти угасла, но поток переизданий не прекращался. В 1753 г. он написал свое последнее произведение – «Опыт о вкусе», которое было опубликовано в VII томе «Энциклопедии» Дидро и Д’Аламбера уже после его смерти. Он уже намеревался окончательно распрощаться со столицей, но вернуться к семье в Ла Бред не успел – зимой 1755 г. он заболел «лихорадкой», умер от воспаления легких и был похоронен в приходе парижской церкви Сен-Сюльпис. Могила его не сохранилась[22 - В соответствии с королевским ордонансом 1776 г. все парижские кладбища, находившиеся внутри городской черты, были ликвидированы из соображений санитарной безопасности, а останки умерших – извлечены из земли и перенесены в некрополь, организованный в катакомбах Томб-Иссуар.], но имя Монтескье навсегда осталось в пантеоне величайших мыслителей Нового времени.
* * *
В 1818 г. хозяин расположенного неподалеку от Бордо замка Ла Бред Жозеф Сириль де Секонда де Монтескье, внук писателя, переслал своему двоюродному брату Шарлю Луи де Секонда де Монтескье, эмигрировавшему в Англию еще в годы Французской революции, ящики с рукописями их знаменитого деда[23 - В браке с Жанной Лартиг у Монтескье было трое детей: сын Жан-Батист (1716–1796) и дочери Мари Катрин (1717–1784) и Мари Жозеф Дениз (1727–1800). Младшую, свою любимицу, он специально выдал замуж за дальнего родственника, Годфруа де Секонда, чтобы родовая фамилия сохранилась в потомстве Дениз. После смерти отца Жан-Батист уступил младшей сестре и ее мужу баронство Монтескье, оставив себе только титул барона Ла Бред. Таким образом, старший сын Дениз – Жозеф Сириль де Секонда (1748–1826) – официально стал бароном де Монтескье, а единственный сын Жана-Батиста – Шарль Луи де Секонда (1749–1824) – оказался всего лишь бароном де Ла Бред. Отлучение от славного имени деда его не устроило, и, едва повзрослев, Шарль Луи стал самочинно называть себя бароном де Монтескье. Впрочем, никто в семье этому не противился. В 1790 г., в разгар революции, Шарль Луи эмигрировал в Англию, и родители потеряли с ним связь. Из-за сына-эмигранта Жану-Батисту даже пришлось пережить тюремное заключение, а затем отбиваться от попыток революционных властей наложить секвестр на имущество семьи и пустить его с молотка. Главной его опорой в борьбе с властями стал Жозеф Сириль, поэтому Жан-Батист перед смертью сделал племянника своим наследником. Так Жозеф Сириль оказался хозяином замка Ла Бред. Когда же в годы Консульства Шарль Луи добился исключения себя из списка эмигрантов и побывал на родине, он фактически уступил двоюродному брату свои права на недвижимое и движимое имущество (см. подробнее: Dalat J. Montesquieu, chef de famille, en lutte avec ses beaux-parents, sa femme et ses enfants. Paris: Lettres modernes, 1984), но в обмен вытребовал себе наиболее почетную часть наследства – рукописи Монтескье.]. Перед отправкой он составил довольно подробную опись бумаг, в которой среди прочего упоминалась небольшая печатная брошюра «Размышления об универсальной монархии в Европе» (Rе?exions sur la monarchie universelle en Europe) с рукописными пометами автора, а также рабочая тетрадь Монтескье, записи в которой открывались словами «Надо будет закончить маленький трактат Универсальная монархия»[24 - Catalogue des manuscrits envoyеs ? mon cousin en Angleterre // OC, 200 4. T. 1. P. LXXV.].
Спустя три года, в 1821 г. барон Валькенер опубликовал в 29-м томе «Всемирной биографии» Мишо большую статью «Монтескье», в которой существование «Размышлений об универсальной монархии» впервые предавалось гласности. Данное им описание[25 - WalkenaerCh.A. Montesquieu // Biographie universelle, ancienne et moderne. Paris: Michaud, 1821. T. 29. P. 508–509.] свидетельствовало о том, что с содержанием этой ранее неизвестной работы Монтескье Валькенер ознакомился лично еще до того, как она была отправлена за Ла-Манш[26 - Мы не знаем, при каких обстоятельствах он получил доступ к «Универсальной монархии». Заметим только, что барон Шарль Атанас Валькенер (1771–1852), политический деятель, энтомолог, этнограф, постоянный секретарь Академии надписей, один из основателей Общества французских библиофилов и автор ряда знаменитых биографий (Лафонтена, Горация, г-жи де Севинье), имел в своей коллекции несколько автографов Монтескье. См. об этом: Plavinskaia N. Les documents concernant Montesquieu au Musеe historique d’Еtat (GIM) ? Moscou // Les Archives de l’Est et la France des Lumi?res. Guide des archives et inеdits. II: Inеdits / Sous la dir. de G. Dulac et S. Karp. Ferney-Voltaire, 2007. P. 740–745.].
В 1824 г. бездетный Шарль Луи де Монтескье скончался в Англии, завещав основную часть своего наследства кузену. Но и Жозеф Сириль через два года умер, и лишь в 1828 г. его сыну, Шарлю Луи Просперу (1797–1871), удалось перевезти рукописи прадеда в родовое гнездо, причем во Францию возвратились не все бумаги Монтескье – по невыясненным причинам многие документы Шарль Луи перед смертью предал огню. Хотя в краткой описи возвращенного, сделанной Шарлем Луи Проспером, «Универсальная монархия» не значилась, по счастью, сожжена она все-таки не была. Довольно скоро вместе с некоторыми рукописями прадеда Шарль Луи Проспер передал ее бордоскому адвокату и политику Жоакиму Лэнэ[27 - При Людовике XVIII уроженец Бордо виконт Жоаким Лэнэ (1767–1835) дважды, в 1814–1815 и в 1815 – 1816 г г. , назначался председателем Палаты депутатов, а в 1816–1818 гг. занимал пост министра внутренних дел.] – возможно, с целью подготовки к изданию, которое, впрочем, не было осуществлено. В библиотеке Лэнэ «Универсальная монархия» задержалась надолго, а после смерти Жоакима его младший брат Оноре (Онора) в 1836 г. передал книжечку (вместе с рукописью «Размышлений о богатствах Испании») издателю Эме-Мартену[28 - Литератор, издатель и библиофил Луи Эме-Мартен (1782–1847) в своем «Плане универсальной библиотеки» воздавал Монтескье должное как «законодателю» и «благодетелю человечества» (Aimе-Martin L. Plan d’une biblioth?que universelle, remarquable introduction du Pantеon littеraire. Paris: Desrez, 1834. P. 61).], также вынашивавшему планы публикации неизданных сочинений писателя[29 - См.: DesgravesL. Inventaire des documents manuscrits des fonds Montesquieu de la Biblioth?que municipale de Bordeaux. Gen?ve: Droz, 1998. P. 32.]. Но и эти планы остались нереализованными, а после его смерти, совершенно позабыв о законных владельцах брошюры, наследники продали ее вместе со всей библиотекой Эме-Мартена парижскому книготорговцу Леону Тешенеру.
К тому времени эрудиты и библиофилы уже были наслышаны о существовании «Размышлений об универсальной монархии» Монтескье. В частности, в 1834 г. Жозеф Мари Керар включил это «очень редкое» издание в свою библиографию[30 - QuеrardJ.M. La France littеraire, ou Dictionnaire bibliographique. Paris: Didot fr?res, 1834. T. 6. P. 242.]. Но, по всей видимости, он опирался на информацию из статьи Валькенера и, скорее всего, сам не видел книги. Она «всплыла на поверхность» лишь много лет спустя – в 1886 г. на распродаже коллекции Тешенера, причем на торги попал тот самый экземпляр, который был ранее описан в каталоге Жозефа Сириля де Монтескье. Барон Шарль де Монтескье (1833–1900), сын Шарля Луи Проспера, выкупил его и в 1891 г. опубликовал, наконец, текст «Универсальной монархии»[31 - Deux opuscules de Montesquieu, publiеs par le baron de Montesquieu. Bordeaux: Gounouilhou; Paris: Rouam et C
, 1891. P. 11–42.], а оригинальная брошюра с авторскими пометами и исправлениями была переплетена в красный сафьян и заняла свое законное место на полках библиотеки фамильного замка[32 - О библиотеке Монтескье см.: DesgravesL.,Volpilhac-AugerC.avec la collab.deF. Weil. Catalogue de la biblioth?que de Montesqueu ? la Br?de. Napoli: Liguori; Paris: Universitas; Oxford: Voltaire Foundation, 1999; Biblioth?que de Montesquieu, catalogue et biblioth?que virtuelle / Sous la dir. de C. Volpilhac-Auger. URL: http://montesquieu.huma-num.fr/bibliotheque/introduction (дата обращения: 25.01.2021).]. Столетие спустя, в 1994 г., графиня Жаклин де Шабанн (1912–200 4) – прямой потомок младшей дочери Монтескье и последняя владелица замка Ла Бред – передала все остававшиеся к тому времени в нем рукописи и книги в дар муниципальной библиотеке Бордо, поэтому сегодня оригинал «Универсальной монархии» находится в ее фондах[33 - Biblioth?que municipale de Bordeaux, MS 2511.].
Еще Валькенер в свое время определил, что эта 44-страничная брошюра (in-8°, с авантитулом, без указания имени автора и без титульного листа, а значит и без адреса) печаталась в Голландии. Во вступительной статье к изданию 1891 г. уточнялось: «сигнатуры, бумага и шрифты соответствуют тем, что Деборд использовал для издания Римлян»[34 - Deux opuscules de Montesquieu. P. 4.]. Нынешние издатели Полного собрания сочинений Монтескье также считают, что единственный экземпляр «Универсальной монархии» вышел из-под прессов амстердамского издателя Жака Деборда (170 4–1742)[35 - ОС. T. 2. P. 322.], а поскольку печаталась брошюра одновременно с «Размышлениями о причинах величия и падения римлян», датировать ее следует 1734 г.
Как же случилось, что эта небольшая книжечка уцелела в единственном экземпляре? Ответ на данный вопрос дал сам автор, записав на авантитуле: «Это было напечатано по неудачному списку. Я переиздаю это с исправлениями, которые внес сюда» (Ceci a еtе imprimе sur une mauvaise copie. Je le fait rеimprimer sur une autre selon les corrections qui j’ai faites ici). Дополнительное разъяснение он поместил в самом начале текста, над его заголовком: «Я написал, чтобы этот вариант уничтожили и напечатали другой, если же какие-то экземпляры были провезены[36 - Монтескье опасался возможных санкций в случае нелегального ввоза отдельных экземпляров из Голландии во Францию без апробации цензоров Королевской палаты книготорговли и книгопечатания.], то опасаюсь, что некоторые места могут быть неверно истолкованы» (J’ai еcrit qu’on supprim?t cette copie et qu’on en imprim?t une autre si quelque exemplaire avait passе: de peur qu’on n’interprеt?t mal quelques endroits). Наконец, в рукописи «Размышлений о богатствах Испании» сохранилась на этот счет еще одна запись Монтескье: «За этой первой рукописью шла вторая, озаглавленная “Универсальная монархия”, которую я напечатал вместе с “Римлянами”, но по некоторым причинам уничтожил» (Ce premier manuscrit fut suivi d’un second intitulе La monarchie universelle que je ?s imprimer avec les Romains, mais que des raisons me ?rent supprimer).
Итак, уже готовый тираж «Размышлений об универсальной монархии в Европе», был сразу же пущен издателем под нож по настоянию самого автора, и лишь один экземпляр брошюры Монтескье сохранил как основу для внесения исправлений и переработки текста. Этот факт, а также наличие рукописных помет автора делают этот экземпляр совершенно уникальным по своей ценности. Но «некоторые причины», побудившие автора уничтожить остальные экземпляры, все же остаются не вполне прозрачными. Проще всего было бы предположить, что Монтескье опасался цензурных преследований из-за гл. XVII[37 - Текст «Универсальной монархии» разделен на 25 фрагментов, пронумерованных римскими цифрами, которые мы здесь называем главами. Сам автор называл их «статьями» (article).], в которой он, пусть в крайне осторожных выражениях, но критически оценивал внешнеполитические амбиции Людовика XIV и не слишком лестно отзывался об отдельных чертах национального характера своих соотечественников. Однако на полях именно этой главы никакой правки он не оставил. А те не слишком многочисленные рукописные исправления, которые обнаруживаются в печатном тексте, по большей части носят косметический характер и совершенно не походят на уступки цензурным соображениям. Впрочем, за двумя исключениями. В гл. X Монтескье счел благоразумным вычеркнуть замечание о том, что правители варварских племен, населявших Францию до завоеваний Карла Великого, не осмеливались трактовать свою власть как верховную или безграничную, записав на полях: «Это слишком сильно сказано. Наверное, надо изъять эту статью или [нрзб.] ее смягчить? Так». А в гл. XV он зачеркнул слова о том, что эдикты Франциска I налагали ограничения на его собственную власть, вписав более нейтральную формулу – «правил он в соответствии с законами». Таким образом, мы вправе заключить, что негативная реакция властей, по мнению Монтескье, могла быть вызвана не его оценками недавнего правления «короля-солнца», а его более общими рассуждениями о пределах верховной власти монарха и в целом – антиабсолютистским пафосом этого маленького сочинения.
Как же именно Монтескье собирался использовать сохраненный им экземпляр «Универсальной монархии»? Известно, что сразу же после выхода первого издания «Размышлений о причинах величия и падения римлян» он взялся за подготовку второго издания, предполагая включить туда новые главы. Две из них должны были опираться на текст «Универсальной монархии». Свидетельством этой работы стала так называемая «рукопись Бодмера», составлявшаяся между 1734 и 1738 г. и озаглавленная «Различные поправки к моим размышлениям о римлянах» (Divers corrections de mes Considеrations sur les Romains)[38 - Мартин Бодмер приобрел эту рукопись (225 л. из которых первые 87 страниц – автограф Монтескье) на аукционе дома Друо в 1939 г. Ныне она хранится в Фонде Бодмера в Колоньи, недалеко от Женевы. Те поправки, которые Монтескье в конечном счете внес в издание «Римлян», вышедшее в 1748, отмечены в «рукописи Бодмера» словом «mis» (включено). См.: OC. T. 2. P. 48-49.]. Согласно этому документу первую вставку писатель собирался поместить между главами III и IV «Римлян», а вторую – между главами XVI и XVII. В конечном счете от этой идеи Монтескье отказался, однако позднее многие части текста «Универсальной монархии» были включены им в «Дух законов». Так, не считая отдельных небольших заимствований, практически целиком была использована глава VIII – она легла в основу ДЗ, XVII, 6, а также ДЗ, VIII, 19. Из главы XVI образовалась ДЗ, XXI, 22. Главы ХХ и ХХI стали началом ДЗ, IХ, 6, а глава XXIV превратилась в ДЗ, XIII, 17.
В самой «Универсальной монархии», в свою очередь, также обнаруживаются фрагменты некоторых более ранних (можно сказать, черновых) текстов Монтескье. Прежде всего это относится к главе XVI, почти целиком построенной на материале статей 2, 4, 6–8 его «Размышлений о богатствах Испании»[39 - Montesquieu. Considеrations sur les richesses de l’Espagne // OC, 2003. T. 8. P. 595–623.] – уже упомянутого выше небольшого сочинения, написанного ранее 1727 г. и никогда не публиковавшегося при жизни автора. Главы XXI и XXII выстроены с опорой на фрагменты, которые были включены им в две разных рукописи, представлявшие собой своеобразные записные книжки, одной из которых он дал название «Сборник» (Le Spicil?ge)[40 - Montesquieu. Le Spicil?ge // OC, 2002. T. 13.], а другой – «Мои мысли» (Mes pensеes)[41 - Montesquieu. Mes pensеes // OC. T. 14–15 (в печати). Избранные мысли Монтескье публикуются здесь в продолжение «Универсальной монархии».]: собранные в них заметки самого разного содержания и характера, которые он вел на протяжении всей жизни, представляли собой своеобразную интеллектуальную лабораторию Монтескье. Таким образом, «Размышления об универсальной монархии» оказываются тесно связанными с темами, которые занимали писателя на протяжении многих лет и находили место как в его рабочих рукописях, так и в его опубликованных произведениях. Эту взаимосвязь между различными текстами Монтескье мы постарались отразить в комментариях, которые сопровождают публикуемый здесь перевод.
* * *
Термин «универсальная монархия» активно использовался в политической лексике Европы с XVI столетия. Он мог звучать вполне нейтрально, если применялся к великим империям давно прошедших эпох и обозначал народы древности, сумевшие распространить свое влияние на обширные территории, – вавилонян, египтян, персов, греков и, конечно, римлян. Однако в контексте международной политики XVII–XVIII вв. он получил отчетливо негативную коннотацию, указывая прежде всего на стремление того или иного государства изменить statusquo в Европе, силой утвердить свое превосходство над соседями и играть в политических делах доминирующую роль[42 - В начале XIX в. госпожа де Сталь использовала этот термин для характеристики политических амбиций Наполеона: «Если в поистине хаотичной политике Бонапарта в отношении других народов и имелся какой-либо план, то он заключался в установлении универсальной монархии с ним во главе <…>» (Madame de Sta?l. Considеrations sur les principaux еvеnements de la rеvolution fran?aise, Paris, 1826. T. 2. P. 28.]. В годы Тридцатилетней войны в попытках установить на континенте свою «универсальную монархию» европейцы систематически упрекали испанских Габсбургов, точнее, Филиппа IV и главного проводника его политики – всевластного фаворита графа Оливареса. Немецкий философ Самуэль Пуфендорф, названный Монтескье «Тацитом Германии»[43 - Montesquieu. Mes voyages // OC, 2012. T. 10. P. 457.], подчеркивал, что замысел «универсальной монархии» подпитывался потоками золота и серебра, хлынувшими в испанскую казну из Нового Света[44 - [PufendorfS.] Introduction ? l’histoire des principaux Еtats, tels qu’ils sont aujourd’hui dans l’Europe, premi?re partie. Cologne: Pierre Marteau, 1685. P. 96.]. Французский капуцин Жозеф де Пари предъявлял своим читателям документальные доказательства «вечного стремления испанцев к универсальной монархии»[45 - [Paris, J. de] Dessein perpеtuel des Espagnoles ? la monarchie universelle avec les preuves d’iceluy. S. l., 1624.]. Архиепископ Камбрe Фенелон размышлял о том, что успешно противостоять «иностранной державе, которая откровенно стремится к установлению универсальной монархии», могут только оборонительные и наступательные союзы[46 - Cuvres de Fеnelon, archev?que de Cambrai, publiеs d’apr?s les manuscrits originaux. Paris: Lebel, 1824. T. 22. P. 306.].
В последние десятилетия XVII столетия, когда позиции Испании были уже заметно поколеблены, а одним из главных, если не самым главным игроком на политической сцене Европы стал Людовик XIV, европейцы дружно и не без оснований переадресовали эти обвинения французской короне. Главную роль здесь сыграло усиливавшееся соперничество между Францией и монархией Габсбургов, и не случайно именно на фоне Деволюционной войны между Людовиком XIV и Карлом II имперский дипломат Франсуа Поль де Лизола выпустил один из первых пропагандистских тестов, обвинявших Францию в гегемонистских устремлениях и макиавеллизме. «Щит государства» Лизолы[47 - [Lisola F. P. de] Bouclier d’Еtat et de justice contre le dessein manifestement dеcouvert de la monarchie universelle, sous le vain prеtexte des prеtentions de la reine de France. S. l., 1667.] стал началом настоящей памфлетной атаки на Людовика XIV[48 - Le Pot aux roses des Fran?ais dеcouvert (1672), La France intrigante (1676), Mauvaise foy ou violences de la France (1677), Le Nouveau Turcq des Chrеtiens (1683), La France sans bornes (1684), La Cour de France turbanisеe (1686), Les Injustes procеdures de Louis XIV (1688), La France toujours ambitieuse et toujours per?de (1689) и проч. См. об этом подробнее: Bonnet P. La monarchie universelle de Louis XIV: une notion clе de la pensеe politique, de Campanella ? Montesquieu // Littеratures classiques, 2011. N 76. P. 133–146.].
В частности, несколько полемических работ посвятил французской угрозе Лейбниц. В трактате «Размышления о том, каким образом установить внутреннюю и внешнюю общественную безопасность в Империи при нынешних обстоятельствах» (Bedencken, welchergestalt Securitas publica interna et externa und Status pr?sens im Reich iezigen Umbst?nden nach auf festen Fuss zu stellen, 1670) он прямо утверждал, «что Франция стремится к универсальной монархии»[49 - Cuvres de Leibniz publiеs pour la premi?re fois d’apr?s les manuscrits originaux / Notes et introd. par A. Foucher de Careil. Paris: Didot, 1865. T. 6. P. 164.], хотя и готов был отвести ей роль арбитра в европейских делах. В трактате «Египетский совет» (Consilium ?gyptiacum, 1672) он признавал необходимость отвлечь французского короля от его панъевропейских амбиций, для чего развивал фантастический план, который должен был подтолкнуть Людовика XIV к завоеванию Египта. В памфлете «Христианнейший Марс» (Mars Christianissimus, 1684) Лейбниц с язвительной иронией рассуждал о готовности «христианнейшего» короля уничтожать своих братьев по вере[50 - [LeibnizG.W.von] Mars Christianissimus autore germano gallo-gr?co, ou Apologie de armes du roi tr?s-Chrеtien contre les Chrеtiens. Cologne: David le Bon, 1684.]. А в «Манифесте в защиту прав Карла III[51 - Под именем Карла III Испанского в Вене в 1703 г. был коронован Карл Габсбург (1685–1740, будущий император Карл IV). Претензии Габсбургов на испанский престол, который в 1700 г. занял Филипп V (внук Людовика XIV), послужили детонатором к Войне за испанское наследство (1701–1714).]» (Manifeste contenant les droits de Charles III, roi d’Espagne, et les justes motifs de son expеdition, 170 4), в разгар Войны за испанское наследство, он фактически бил тревогу: «Только небеса своим чудесным вмешательством смогут остановить универсальную монархию Бурбонов»[52 - Cuvres de Leibniz. T. 3. P. 429.].
Тревожные голоса раздавались со всех сторон. Грегорио Лети, уроженец Милана, ставший официальным историографом Амстердама, призывал европейских государей к борьбе с «универсальной монархией, которую французский король уже установил в Европе»[53 - LetiG. La Monarchie universelle de Louis XIV, traduite de l’italien de monsieur Leti. Amsterdam: Abraham Wolfgang, 1701. P. 45 [La monarchia universale del re Luigi XIV scritta da Gregorio Leti. Amsterdamo: Guglielmo de Jonse, 1689].]. Пуфендорф, казалось, был несколько более оптимистичен: «Не похоже, что Франция придет к универсальной монархии» – она, конечно, может со временем стать «самым большим королевством Европы, но все же не единственным»[54 - [PufendorfS.] Introduction ? l’histoire des principaux Еtats <…>, premi?re partie. P. 545.]. Однако и он не сомневался в стремлении Людовика XIV диктовать свою волю всей Европе. Эсквайр из Глостершира Джорж Смит размышлял о пагубности честолюбивых притязаний французского короля на европейское господство[55 - SmythG. The vanity of conquests and universal monarchy. London: Richard Smith, 1705.]…
С окончанием Войны за испанское наследство обвинения Франции в гегемонистских устремлениях несколько поутихли, хотя даже спустя несколько десятилетий после смерти Людовика XIV опасения европейцев рассеялись не вполне, и некоторые памфлетисты продолжали высказывать похожие упреки в адрес его преемника[56 - La France dеmasquеe, ou projet de la monarchie universelle de l’Europe dеcouvert. La Haye, 1745.]. Но все же стоит подчеркнуть – Монтескье писал свои «Размышления об универсальной монархии» в ту пору, когда эта полемика уже потеряла прежнюю остроту и злободневность. Его брошюра ни в какой мере не являлась памфлетом – она представляла собой попытку глубокого теоретического осмысления самой проблемы политической гегемонии и, в определенном смысле, попытку анализа политических перспектив Европы.
* * *
«Может ли случиться при нынешнем состоянии Европы, что один из народов, подобно римлянам, обретет неизменное превосходство над другими»? Открывая свои «Размышления» этим вопросом, Монтескье сразу же дает на него однозначно отрицательный ответ: «Я полагаю, что такое, по-видимому, стало совершенно невозможным» (гл. I). Весь последующий текст представляет собой набор аргументов в поддержку его главного тезиса: великие завоевания, которые могли быть успешными в древности, в современную эпоху неизбежно обречены на провал, поскольку сила всякого государства заключается уже не в его военной мощи, не в его способности захватывать чужие территории и подчинять себе более слабых соседей, а в успехах его торговли, в способности длительное время поддерживать собственное экономическое процветание.
