Дорога. Начало

Я ни о чем не жалею… потому что в жизни, как не смотри, добра больше, чем зла.

Я ни о чем не жалею… потому что в жизни есть любовь и я её познал.

Я ни о чем не жалею… потому что в огромном мире есть люди, которым я небезразличен.

Я ни о чем не жалею… потому что отдавал себя любимым без остатка.

Я ни о чем не жалею… потому что все-таки можно найти свою гармонию и жить в ней.

Я ни о чем не жалею… потому что всё скверное и доброе совершенное мною, я унес с собой.

Я ни о чем не жалею… потому что итог жизни всегда один.

Я ни о чем не жалею… потому что я останусь в своих детях и буду с ними.

Я не жалею о своей жизни! Как можно жалеть о том, чего ты лично ни у кого не просил?!

глава 1

Ну как-бы вот так! Сказал сам себе Андрей, сохранив в мобильнике билеты на поезд из Тюмени до Сочи из своей электронной почты. Он стоял в тени деревьев. На улице была вторая половина августа и об этом говорило все вокруг. Тёплый ветер шептал – Андрей, расслабься, отдыхай. Солнце грело тело, давало уверенность и улыбалось, зеленые деревья шелестели летней листвой словно говоря – Андрюха, впереди только блаженство и безмятежность. А стоящий бомж с грязно-черным лицом улыбнулся беззубой улыбкой закрепив все предыдущие доказательства грядущей счастливой жизни. Теперь привокзальное кафе, 100-150 виски и пельмени, или нет, виски, салат и пюрешка с котлеткой. Накидав себе меню, Андрей внимательно осмотрел местность и людей по пути к цели, препятствий не было. Обозначив себе такой простой, но любимый план перед поездкой, Андрей закинул свой набитый любимый американский тактический рюкзак фирмы «5.11» за плечи устало пошагал к вокзалу в поисках заветной таблички «кафе».

В силу своего возраста Андрей знал две Тюмени. Одну грязную и немытую. Таким этот город он видел еще в детстве, когда приезжал с мамой к бабушке. Ему тогда казалось, что он попал в страшную сказку с несчастливым концом. Он помнил, как в конце 90-х в июне, когда ему было 12 лет, они с мамой вышли вечером на перроне этого мрачного города. На темном перроне стояли и ходили разные люди, но для маленького Андрея они были одинаково страшны. Эти страшные образы из обычных людей создавал полумрак пронизывающий перрон. Выходящих из мрака тенями граждан периодически освещали тусклым светом редкие фонари, подобно свету божьему, при этом вскрывались подробности образов этих людей. Но эти подробности не умоляли страх Андрея, а даже усиливали его. Вот тусклый свет показал фиолетовое, морщинистое и усталое от жизни, от болезней и от дороги лицо бабуси с тяжелой сумкой в одной руке и застиранным полиэтиленовым пакетом в другой. Вот свет фонаря показал израненное алкоголем лицо вахтовика ехавшего с Севера. Это лицо очень понятно искало самое ближайшее кафе, чтоб похмелиться и продолжить свой путь к возможно верной супруге. Вот недалеко от мусорного ведра (именно ведра, обычного ведра) стоит и курит заспанный студент с нечесаными волосами и рваных кроссовках. Ну и классические персонажи тех лет – шныряющие по перрону не то цыгане, не то кавказцы, мягко говоря подозрительные личности которые в одном лице готовы купить у вас сотовый и продать вам сотовый. Тоже самое с золотом. Не факт конечно, что это именно золото, далеко не факт. Но эти очевидные мошенники клянутся всеми родными и святыми, что золото заводское высшей пробы. Эти же многофункциональные основатели малого бизнеса являлись передвижным обменным пунктом валюты. Это считалось делом особого статуса, поэтому для проведения операции предлагали отойти в сторонку, подальше от света. Одному Богу известно, чем заканчивались эти валютные операции. Тут же проплывали тети с сумками на колесах в которых умещался полноценный минимаркет, которым охотно пользовались пассажиры, выскакивающие из вагона в трениках и тапках. Мужички сутулясь спрашивали «почём?» и затаривались водкой, пивом и пирожками. Торговцы пользовались маркетинговыми уловками и предлагали еще взять отличных малосольных огурчиков, вареную картошку с огорода, а на запивон освежающе-мерзкий Колокольчик и конечно газету Спид Инфо с последней аналитикой половых связей Наташи Королёвы. Короче шла обычная жизнь 90-х в отдельно взятом ее фрагменте.

Маленький Андрей тогда очень крепко впился в руку матери и запаниковал. Он запаниковал из-за собственного страха и еще от беспомощности. Он очень любил маму и хотел быть ее защитником и спасителем. Но в этом страшном городе, на этом угрожающем перроне и в такой ситуации Андрей понимал, что в случае опасности он был бесполезен. Но все страхи компенсировала мама – красивая уверенная женщина. Мама для маленького Андрея была скалой, не в смысле размера, а в смысле надежности, уверенности и смелости перед волнами невзгод и опасностей. С мамой было спокойно и не страшно нигде и никогда. Поэтому он крепко сжал руку мамы и хотел быстрее вырасти, что бы взять маму за руку и уверено провести ее по самым жутким местам быстрее к свету, к добрым улыбающимся людям. Андрей еще в детстве заметил, что одни и тоже люди в темноте и на свету разные. Они разные во всем. Внешне, в общении и в поведении. Это два типа человека в одном. Как удивительно меняет свет людей, и как странно люди меняются в темноте. Добрая бабуська живущая на пенсию, размер которой позволял лишь не портить статистику продолжительности жизни не умерев от голода раньше нужного Стране срока в старой кофте, в повязанном выцветшем платке, в древних калошах и вязанных чулках при свете была похожа на добрую волшебницу из сказки, а искренняя вызывающая умиление улыбка морщинистого лица призывала совершить добрый поступок. Но когда бабуля переступала черту, эту магическую границу света и тьмы, происходила неведомая трансформация бабули из «в гостях у сказки» в жуткую злобную «ведьму из Блэр», ну или в Бабу-Ягу.

Наконец, мама пересчитав пожитки, присела перед сыном и с улыбкой спросила: ну что богатырь моей души, ты готов? Андрей кивнул головой.

– Андрюша, знаешь в чем самая большая беда человечества?

– В том, что мы засоряем нашу планету, и когда-нибудь Земля рассердится и уничтожит нас всех. В один миг. После некоторой паузы добавил Андрей.

Мама улыбнулась своей прекрасной улыбкой, нежно взяла своими теплыми руками лицо сына и нежно поцеловала в щеку сына.

– Да, Андрюша, это тоже беда, но это следствие другой беды, более серьезной. Андрей изобразил гримасой слово «Хм» и внимательно всмотрелся в глаза мамы.

– Главная беда человечества и нашего мира, сын мой, в том что люди боятся друг друга. И от этого страха делаются все глупости на Земле, которые в свою очередь приводят к печальным последствиям – к бедам для самих же людей. Понимаешь? – Серьезно спросила мама, будто ищу в сыне своего идеологического союзника?

– Ну да, призадумавшись ответил Андрей. Это типа, вот тот дядька очень страшный. (В шагах пяти от них стоял в принципе интеллигентного вида мужчина в очках с крупной оправой и сером костюме. Под мятым пиджаком вместо рубашки была серая немного оттянутая майка, как будто-то дядю брали за гудки. На ногах приклешенные немного коротковатые брюки, черные в гармошку носки и коричневые туфли, причем одна туфля уже начинала «просить кашу». Все бы ничего, но кисти и шею мужчины покрывали татуировки явно не творческого смысла) – И я от испуга кину в него камень, – продолжал Андрей. – Дяде станет больно, он рассердится и захочет со мной разобраться и дать мне подзатыльник. Но ты не позволишь ему это сделать, тогда он нагрубит, а то и ударит тебя, ты будешь плакать, я буду плакать. А вон те парни набьют морду этому дяде, будет большой скандал, придет милиция, всех заберут в участок. И всем будет плохо и у всех будут проблемы из-за моего страха. И все будут ненавидеть всех, даже не понимая кто виноват, а кто нет. – Грустно вздохнув, закончил Андрей.

– Всё верно, котенок мой. Мама обняла и прижала Андрея. – все именно так, Андрюша, или почти так.

Этот закон мамы Андрей запомнил на всю жизнь и жизнь его так или иначе подтверждала.

– Ну теперь бери свой рюкзак, ковбой, и вперед к свету, к свету вокзала, там нас ждут великие дела и твоя бабушка. И помни малыш, страх источник глупостей и бед! А мы с тобой не вестники апокалипсиса, чтоб вызывать страх у этих людей вокруг. Я точно нет, а вот иногда глядя на тебя я бывает сомневаюсь в этом. – С иронией и улыбкой сказала мама, взяла чемодан и руку Андрея и уверенной походкой стройной фигуры двинулась сквозь перронную тьму к тусклым огням вокзала славного города люмпенов, бандитов и будущих нефтяников.

Тронулся и поезд. С уходящим поездом пролетел отрезок жизни многих людей и для всех он пролетел по-разному. Кто-то еще долго будет вспоминать рассказывая друзьям какую-то интересную историю произошедшую во время стоянки этого поезда в этом месте и в этот час, а кто-то просто проспал в вагоне этот миг жизни, и нисколечко об этом не сожалеет.

Еще тогда, когда Андрей с мамой подходил к вокзалу Тюмени, он представил себе, что этот монументальный вокзал строили именно таким образом – сначала построили обычное здание в три этажа, но вдруг вспомнили, что не учли каки-то моменты и не рассчитали количество пассажиров, да и не очень красиво получилось, поэтому срочно для этого построили девятиэтажку, подняли ее на вертолетах и сверху сбросили на построенный вокзал и она воткнулась ровно посредине. Получилось неплохо, но как они высчитали середину куда сбрасывать здание? Наверное самый умный дяденька поставил крестик на крыше. – Думал тогда маленький Андрей.

Вспомнив свои детские размышления, Андрей невольно улыбнулся. Наконец справа на стене появилась долгожданная тривиальная без маркетинговых фишек вывеска – кафе. Андрей улыбнулся еще раз, но уже в предвкушении приятной трапезы, знаменующую нам всем знакомое ощущение свободы возникающее именно в дороге, в путешествии.

глава 2

– И сколько их тут у нас, точнее у вас? – Спросил входя в квартиру капитан Титов – следователь по особо важным делам. Сергей Иванович – высокий, худой с крючковатым носом и с таким же худым ехидным конопатым лицом. Ему было уже 46 лет, он был ветеран и пенсионер, но продолжавший работать, так как был великолепным специалистом и профессионалом своего ментовского дела. И руководство решило, что пока заменить Титова некем, пусть трудится и показывает отделу отличные результаты. Титов знал, что его красиво и торжественно вышвырнут со службы и даже подарят памятный подарок и генеральскую благодарность, как только найдут более менее достойную замену. Классика – говорил сам себе Сергей Иванович. Но он не обижался на это и относился к таким законам жизни с пониманием. «Нужно уметь уступать место молодым и перспективным. Это естественный процесс. Нам ведь тоже когда уступили место на котором мы стали профи» – Говорил он своей жене Свете. Жена хоть и понимала это, но ей было обидно за Титова. Пошли их нахер, Сережа, поехали уже в Конево! Там у нас все есть, и все ждет нас. Сценарий последующей жизни для себя и Сергея у Светы был уже написан в её голове и она ждала только последнего решения мужа. Она будет шить на заказ, делать торты на продажу, а Сергей пусть отдыхает, занимается огородом, а если захочет всегда сможет пойти работать охранником в сетевой магазин. Сергея такие перспективы не очень радовали, но он знал, что их не избежать и это все равно когда-нибудь случится.

– Осторожно, Влад, не наступай в кровь, еп твой мать. Мы тут пытаемся работать. Через пол часа Мохнатый придет, не будет доклада, нам пиздец! – недовольно воскликнул лейтенант Гизатуллин, молодой татарин, у которого были какие то проблемы с коррупцией в родном Татарстане. Дело пахло керосином и статьей, и тогда вышестоящий родственник используя свое положение и авторитет в ментовской среде как-то дело примял и Данияра отправили от греха подальше, в Тюмень.

Мохнатым следаки отдела называли своего начальника – майора Томина. Да, да, точь-в-точь как в советском сериале «Следствие ведут знатоки». Прозвище «Мохнатый» Дмитрий Васильевич Томин получил несколько лет назад, когда пригласил на свое 45-летие сотрудников к себе на дачу с банькой. Сначала сидели за щедро накрытым женой Мохнатого столом, пили за юбиляра, говорили свои ментовские тосты, пили за погибших при исполнении сотрудников, за мам, вообще за женщин, пили просто так. Шутили. Шутили с присущим всем служивым суровым и прямолинейным чувством юмора с сочным матом. Соответственно громко, искренне и дружно смеялись. Парни находились в своем уникальном социуме, принадлежали к одной касте людей поэтому всем было комфортно. Даже псу Мохнатого Шендеровичу, который очевидно тоже позиционировал себя с кастой ментов. Он громко и задорно лаял, когда мужики громко заливались смехом после рассказанной смешной жизненной истории из будней полиции.

– … я короче стучусь еще раз к Циркулю, продолжал рассказ средних лет лейтенант Прых. Говорю ему – открывай долбоеб по-хорошему, людей ведь топишь, а они еще кредит не погасили на ремонт. Ты как оплачивать ущерб будешь дебил? – кричу я ему в дверь.

– Саня, Циркуль это тот торчок с Космонавтов чтоль? – уточнил старлей Гизатуллин

– Он, блять. С горестью отметил Прых. – Достал ишак, 2-3 раза в неделю вызовы на него. Так вот, я уже переживать начал, может передоз или суицид и лежит жмурится Циркуль. Кричу уже в дверь, Вась ты живой, хорош чудить, ей Богу вынесем дверь сейчас. Слышу хлюпание из-за двери и голос Циркуля – я говорит в отличие от вас красножопых буду жить вечно, как Витя Цой, в данный момент я занят, а ты меня Валерич отвлекаешь и зря это делаешь. На твоей совести гибель нашей экосистемы. – Я гляжу, а из под двери уже вода обильно вытекает. Слышу хлюпание удаляется от двери. Думаю, ну все хватит. Говорю участковому – давай зови управляшку, пусть вскрывают нахер. Сантехник был тут как тут, ловким движением вскрывает уставшую от асоциальной жизни Циркуля дверь. Вода как из прорвавшейся дамбы волной нам в ноги…

– Короче, мужики, я открываю дверь настежь и мы просто замераем как в немой сцене Ревизора наблюдая такую картину. В квартире воды как в бассейне, Циркуль в одних трусах сука сидя на куске пенопласта неспешно отталкиваясь палкой от пола с косяком в зубах медленно и романтично как в фильме удаляется по коридору заплывая за угол в другую комнату. За столом все дружно закатились смехом, пес Шендерович поддержал своих коллег. Да это хуйня, сказал Прых когда волна смеха начала затихать. Знаете зачем Циркуль это все замутил? Это ппц со смехом продолжал Прых. Это чудо обдалбалось метом, сверху еще травой закурил и как он сам сказал, голос свыше вступил с им в контакт, и приказал показать ему что-нибудь из Некрасова. Циркуль предложил высшему существу ретроспективу Дедушки Мазая и зайцев, голос согласился. Зайцев не было, зато были муравьи, большая колония их жила на кухне. За столом все укатывались от смеха. – И вот Циркуль включил все краны в квартире, пошел нашел кусок пенопласта, принял еще одну дозу для более четкого контакта с голосом, дождавшись подходящей глубины начал перевозить муравьев из кухни в безопасное место в комнате. Он блять собирал их на слюнявый карандаш и потом вытряхивал в бумажный кулек. Талантище сука, сейчас на отходняках в 7 отделении сидит – закончил свой рассказ Прых.

– А вы в курсе почему у него погоняло Циркуль? Спросил лейтенант Данияр Гизатуллин. Не дождавшись ответа, Гизатуллин сам ответил на свой вопрос. – Он когда под солью, то стоит у подъезда в оригинальной позе, подняв одну ногу и становится похожим на циркуль, ептать, радостно, словно раскрыв мировую загадку сказал Данияр! Сил смеяться у копов уже не осталось и они просто выдохнули со словами вууух.

– Так давай еще по одной и гоу в баньку, сказал юбиляр. Офицеры налили, выпили за «лося» и перекурив этот священный тост, двинулись в баню.

Когда они вышли на улицу, уже смеркалось. Была осень, небо было темное, но не страшное, дул небольшой ветерок, который в зависимости от направления приносил либо запах чистой природы, либо шашлыков, которые уже уложил на мангал один из сотрудников. И еще пахло затопленной баней. Это удивительный запах, который никто ни с чем не спутает, даже тот, кто ни разу баню не видел.

Мужчины разделись. Кто-то банально пошутил про опасность ронять мыло. Было не смешно, но ситуацию немного поправил Томин сказав, что б гости мочалкой промежность не терли, ибо мочалка жесткая и можно очко сравнять с жопой. Это вызвало короткий и яркий гогот коллег. Первыми в парную зашли обмотанные простынями как римские патриции юбиляр и старшие по званию и должности сотрудники. Рангом пониже сотрудники остались сидеть за походным столом в довольно просторном предбаннике. Они налили себе по рюмашке и уже собирались выпить, как из парной раздалось – ебать ты мохнатый Василич. – Зато зимой не холодно, и мухи не кусают. – Быстро и спокойно отточенным клише ответил Томин. Он уже привык к такой реакции людей, впервые видевших его нагим, поэтому его эти реплики уже абсолютно не задевали и не удивляли. Минут через 10 дверь парной отворилась и вышел красный и очень обильно волосатый майор Томин. Простынь была уже повязана на поясе и на всеобщее обозрение майор показал свою богатую растительность на теле. Ты русский вообще, Василич? – В шутку спросил Прых. После этой вечеринки, Томина стали за глаза называть Мохнатым. Он конечно знал про прозвище, но относился философски и делал вид, что не знает этого.

– Кого вальнули выяснили? Кто вызвал полицию? В догонку задал второй вопрос Титов.

В однокомнатной квартире по обстановке явно сдававшуюся посуточно, было людно как на рынке. Туда сюда шмыгали сотрудники, медэксперты, криминалисты, щелкал затвор фотоаппарата, при этом было тихо. Люди занимаясь делом аккуратно переступали через трупы людей выполняли свою обычную работу, которую когда то выбрали своей судьбой. Титов достал сигарету и закурил, глубоко затянулся и также смачно выдохнул клуб дыма. Он пристально и профессионально осмотрелся, зафиксировал четыре трупа в разных местах. Отметил, что это были мужчины, трое с короткими прическами, один курчавый с прической до плеч. На стенах местами была кровь и дыры от пуль. Кровь была и на полу. Тут он заметил, что стоит в луже крови, которая переходила в тянущийся кровяной след. «Тут в него пальнули, он упал и пополз от своего палача туда». – Отметил для себя Титов.

– Блять, есть тряпка? Дайте тряпку. – Обратился ко всем Титов. Данияр, я вопросы задал, тебе похер чтоль? Я могу подождать конечно, но не хочу. Лейтенант Гизатуллин!громко крикнул Титов с ярко выраженной уставной интонацией. Лейтенант вздрогнул и на автомате выпалили – Я! Ко мне, епта, улыбнулся Титов, явно не ожидая такого эффекта от молодого сотрудника. Данияр, встал от убитого , переступил через него и виновато подошел.

– Я говорю, кто были жмуры при жизни выяснили, Даня?

– Да хз, Сергей Иванович. Вроде не бомжы и не алконафты, не работяги явно, на интеллигентов тоже не похожи…

– Сколько их? – перебил Титов.

– Четверо. Так вот. – настойчиво продолжал Гизатуллин. – мажоры они по внешнему виду, или комерсы а может и бандосы легализованные. Ща наши пробьют по базам, узнаем точно. Документы слава Богу при них были.

– Таааакс. – Протянул Титов, складывая в голове картинку произошедшего. – Еще что?

– Полицию соседка вызвала, услышала шум, крики. Сначала подумала, что пацаны конкретно бухают и поэтому делу драться начали. Но когда услышав истошные мужские крики, поняла, что творится лютый пипец и вызвала наряд. Ну а наши как всегда, пока расспросили кто звонит, что да как как, пока нашли ближайший наряд, тут все закончилось и кроме жмуров никого.

– Тааакс. – Снова выдавил Титов. Ну ок. Иди работай лейтенант, а я присмотрюсь-осмотрюсь тут.

Титов обошел квартиру, внимательно осмотрел скудную обстановку, стены с дырками от пуль, полы и потолоки в квартире. Делал он это не замечая никого вокруг, и двигался как-будто был в шлеме виртуальный реальности. Вставал в разные позы, делал шаги то вперед то назад, наклонялся в стороны, всматривался в дырки от пуль. Те, кто знал Титова понимали, что капитан воспроизводил произошедшие события у себя в голове. – Двое стрелков то было, двое. Констатировал он вслух через некоторое время. – Один ствол тэтэшник, другой макарыч.. или с двух рук один пулял, если он очень крутой Джон Уик.

– Все верно, Сергей Иванович. – Сказал эксперт Павлушин. Произведено ровно 8 выстрелов, в аккурат по 2 в цель. И представляешь Иваныч, ровно по четыре выстрела на каждый ствол. У каждого жмура ранение и контрольный в голову. То ли киллерам, или Джону Уику как ты сказал, так повезло и так удачно сошлись звезды, либо это были или был охренительный профи, у которых была полная инфа и четкий план на этих парней.

– Склоняюсь все-же ко второму варианту, точнее уверен, что было именно так. – Снова закурив, сказал Титов. – Но будем отрабатывать обе версии.

Титов еще раз внимательно обошел квартиру. На кухне не было ничего примечательного кроме трупа на полу, пустых бутылок следов разделки закуски на столе. В комнате было три трупа, двое на полу около накрытого стола, настигнутые пулями во время трапезы, другой жмур лежал около приоткрытой балконной двери. На столе лежала опрокинутая бутылка виски, три рюмки выстояли расстрел, одна лежала разбитая на полу. Из закуски были ветчина, оливки, сыр и хлеб. На старом диване, видавшем много задниц и постельных сцен лежали дорожные выпотрошенные дорожные сумки и рюкзаки, некоторые вещи валялись на полу в крови.

– Короче было так. Объявил негромко Титов, обойдя еще раз стол. – Судя по всему эти ребятки, ныне покойнички по знанию или про незнанию хлопнули серьезных людей и шкерились тут, чтоб позже по-тихому свалить и залечь на дно… – В Брюгге. Вставил непроизвольно Гизатуллин название известного фильма.

– И залечь на дно где-нибудь в ебенях. – Продолжил Титов. Все было готово у них. Ребятки видимо ждали чего-то, последнего сигнала, звонка может от принимающей их стороны – может заказчика. Стволы наверняка у них были, но они их слили. И тут звонок в дверь, тот на кухне пошел открывать. Почему он открыл пока непонятно, может ждали кого, может повелись на «соседей снизу», но он открыл. И начался расстрел. Стреляли быстро и точно. Этот у балкона (это был как раз курчавый, отличающийся от остальных короткостриженных трупов) оказался шустрым и почти добежал до спасительного балкона, второй этаж всего-то, спрыгнул бы и был таков, но не добежал.

Во время монолога авторитетного капитана, все на время оставили свою работу и замерли как в сцене «Ревизора». Сотрудники уже знали, был проверено опытным путем, что выводы Титова с большой вероятностью верны и их обязательно нужно использовать в работе и двигаться именно в этом направлении.

– Работаем, работаем, братья! – Сказал с легкой смущенной улыбкой Титов. Он в принципе привык к своим способностям делать четкие, оперативные и главное правильные выводы на месте преступления, как и к восторженным и уважительным взглядам коллег, но иногда все-же испытывал неловкость.

– Слушай Данияр, а ну-ка давай звони на базу, пусть наши штабные внимательно изучат последние ориентировки и запросят сводки наших соседей. Надо пробить не хлопали ли банки или крупные офисы в Ебурге, Челябе, Омске. За что-то ведь вальнули этих гавриков, и всяко не за кидалово ларька.

– Может за долги? За большой долг. -Неуверенно предположил Гизатуллин. Увидев удивленно-презрительный взгляд Титова, Данияр покраснел и попятился назад к своему трупу, который осматривал. Титов продолжал не моргая смотреть на Гизатуллина, прожигая в нём огромную дыру позора.