И я с нетерпением ждала Сережку и того решения, которое он примет за нас. И я верила, что решение он придумает обязательно то, которое мне понравится. И я искренне надеялась, что мы с ним вместе отправимся куда-нибудь подальше из нашей глухомани, станем студентами, получим образование, ну и все остальное у нас с ним тоже станет чудесным и замечательным. Я даже боялась вслух мечтать, чтоб не сглазить свое счастье!
И пока ждала свою любовь из армии, от скуки занималась цветником в нашем маленьком дворике. Ну, нравилось мне это дело – цветы! У меня их столько росло – не счесть, но я знала имя каждому цветочку! И знала, что любит каждый из них. И я с удовольствием рыхлила им землю, поливала их и удобряла. Мама даже говорила, что у меня легкая рука! Не знаю, может и так, но вот то, что мои цветы росли дружно и замечательно – это было видно всем! И букеты, составленные мною, тоже нравились…, правда, некоторым.
Да, буду честной, не все из моих приятелей нашего дремучего поселка понимали смысл моих рукотворных шедевров. Когда я являлась к друзьям на дни рождения со своими собственноручно изготовленными букетами, то многие никак не могли понять эту мою креативность и мой дизайнерский подход, который я использовала в своем подарке.
Даже подружка Люська снисходительно улыбалась, когда я подарила ей прозрачную чашку, в которую красиво замаскировала флористическую губку и уже в нее навтыкала самых несочетаемых растений – розу, колючий репейник, декоративную траву и колоски злаков. И еще красное сердечко на тонкой проволочке красиво разместила среди этой икебаны. На мой взгляд, очень красивая композиция получилась! А подруга чуть ли не пальцем у виска крутила. Не поняла меня…. Ну, не объяснять же ей что эта инсталляция изображала в моем представлении символ ранимости любви. Эх, темнота поселковая….
Представляю, что бы мои приятели обо мне подумали, если бы я им еще и призналась, что иногда разговариваю со своими цветами и даже пою им! Ха! Но это я оставлю при себе, не буду никого шокировать!
Ну что еще рассказать вам о себе?
Да, забыла вас предупредить, чтобы вы не вздумали меня жалеть. Я не собираюсь вам ныть, жаловаться и плакаться. Вовсе нет! Я просто хочу рассказать вам о себе. Просто рассказать. А вы – просто слушайте. Ну и готовьте свои умные советы, хорошо?!
Я – обычная молодая девушка, не лучше и не хуже других. Высокая, худая, с глазами, губами, носом – как у всех. Ничего выдающегося. Даже грудь обычная. Выдающимися и длинными были только мои густые темно-русые волосы и стройные ровненькие ножки (и чего они маме не нравились?). Все остальное самое что ни на есть среднее. Но вот что странно – окончив школу, тоже со средними показателями знаний, о чем свидетельствовал мой аттестат (хотя с математикой, биологией и русским дела у меня обстояли отличные!), я лично не считала себя средненькой и серенькой.
Я ощущала настолько сильную жажду и любовь к самой жизни, ко всему новому, красивому, прогрессивному, что сдерживала себя из последних сил от осознания, что я – особенная! Ну, случайно я оказалась в этом забытом цивилизацией месте, по ошибке!
Ух, как же мне хотелось поскорее уехать из окружающей меня серости и рутинного болота тупой скучной повседневности в ту жизнь, где и солнце ярче, и люди интереснее, и возможностей миллион! Туда, где я раскроюсь по-новому! Во мне просто всеми цветами радуги переливалось желание раскрасить окружающую меня серую действительность в цвета счастья. Я мечтала учиться, я грезила о большом городе, о Москве, но…. Тс-с! – это мой секрет! И я никому еще о нем не рассказывала. Вам повезло – вы узнали первыми!
Но это пока в моих перспективных планах и мечтах!
Ну ладно, помечтала и успокоилась, а пока вернемся ко дню сегодняшнему и к маминому приказу – не трясти своими ужасно уродливыми ногами.
Так вот, так и не поняв окончательно после маминых слов – какая я на самом деле – красивая или ужасная, я, пожав плечами, просто скрылась из зоны ее видимости и отправилась к подруге Люське, чтобы предоставить мамочке возможность успокоиться в мое отсутствие. Потому что своим видом я, наверное, ее, в самом деле, очень раздражала, а может даже бесила. И причина тут была самая тривиальная – у моей мамочки вот уже больше года назад как появился новый муж. Молодой мужик – Валентин…, Валя, парень тридцати лет. Мама тоже была не старушкой, она была вполне симпатичной блондинкой, ей недавно исполнилось всего тридцать семь, но мне-то в апреле стукнуло уже восемнадцать, так что… сами понимаете! Как нам жить втроем под одной крышей в нашем маленьком и тесном домике? Бежать мне нужно было из дома и чем скорее, тем лучше! А все потому, что этот маменькин муж, то есть мой, как бы папенька – отчим, Валентин Владимирович (чтоб его), начал проявлять ко мне повышенное внимание. Но о Валентине чуть позже.
Давайте я вам еще о своей школе пока расскажу.
В нашей поселковой единственной школе учили так себе, средне, но вот что интересно – в эту маленькую школу семь лет назад приехала молодая амбициозная выпускница Кубанского университета, чтобы учить местных ребятишек иностранному языку и не какому-то там немецкому или английскому, а итальянскому, представляете? Во как! Взрыв мозга! Чего ее занесло в нашу глухомань, непонятно, но вот такие видимо случаются у людей порывы потрясающего альтруизма!
И на школьном собрании нам, пятиклашкам, предложили выбрать самостоятельно – какой язык каждый из нас хотел бы учить. Хотя, честно говоря, родители наши тогда имели над нами, школярами свою всесильную власть и никому из нашего класса не разрешили изучать этот странный и никому не нужный язык, и все мои одноклассники ушли на английский, который преподавала старенькая глуховатая пенсионерка. А я, единственная из девочек согласилась, да и маме моей, честно говоря, было все равно, что там я учу в школе. Ей не до меня в то время было – она весьма активно устраивала свою одинокую женскую жизнь.
Знаете, мое детство можно даже назвать счастливым – мама не мешала мне быть самостоятельной, а я не мешала маме жить так, как хотелось ей. Так что, в результате моей самостоятельности, в классе на уроке итальянского из девчонок сидела только я, ну и со мной два мальчика за компанию, которые были наверняка тайно в меня влюблены, потому что всячески норовили меня задеть – то за косу дернуть, то тетрадки испортить, то портфель спрятать. Привлекали к себе мое внимание, как могли. Вот и на итальянский урок тоже пришли, чтобы продолжать общаться со мной. И вдруг, остались до конца обучения!
И надо вам сказать, что никто из нас троих об этом решении – заниматься итальянским – не пожалел. Ух, как же нам было весело на этих уроках! Учитель – Альбина Викторовна – была словно настоящий журчащий родник с кипучей энергией – мы и песни с ней пели, и стихи заучивали и грамматику осваивали в виде игры. Она столько нам рассказала об истории этой самой Италии, что куда там нашему старенькому учителю-историку с его скучными уроками и монотонным бормочущим голосом.
Короче, так или иначе, к концу школы мы втроем могли преспокойно общаться на этом певучем языке, понимать его, слушать песни на итальянском, а я так даже читала без словаря – хоть в переводчики иди! Вот такие во мне оказались скрытые и довольно необычные и редкие для нашего поселка таланты! И я даже немножко помечтала, что когда-нибудь поеду в Италию и, как там меня примут за итальянку! Ну да это все были детские глупые мечты, как вы понимаете, и совершенно неисполнимые. Где я, и где Италия, а?!
Ну а теперь вернемся к моему отчиму. Как я уже говорила, он незаметно от мамы, оказывал мне всяческое внимание – то в комнату, где я уроки делала, зайдет, якобы «по-отцовски» проверить как там я домашнее задание выполняю. То руки мои потрогает, проверяя мышцы и, «по-отечески» советуя заняться аэробикой. Даже предлагал совместно с ним позаниматься под музыку. Он, видите ли, на магнитофон себе много разных упражнений записал, позволяющих улучшить форму тела. Вот нафига мне его советы? Я и без него знала, как свое тощее тело довести до совершенства, но он все равно настойчиво лез с рекомендациями. Папочка нашелся! У меня никогда не было отца, даже фотографии его не сохранилось, и мама ничего мне о нем не рассказывала, я росла без всякого мужского воспитания и вдруг нате вам – забота такая.
Я со зла даже маме как-то на него пожаловалась и… неожиданно выхватила уже от нее. Как она меня ругала и стыдила, вам не передать – и наглая я оказывается, и бесстыжая, и лгунья. В общем, я в ее глазах выглядела как «полный отстой», чуть ли не девица легкого поведения, которая только спит и видит, как совратить взрослого мужчину. Ну, ужас что за девочка! И это она обо мне – такой правильной и честной?! Вот мне обидно было – вы не представляете…. Думала, не прощу ее никогда за такие слова. А потом поразмышляла и поняла – приревновала. Ревнует, блин она своего Валька, вот реально ревнует! Глупая мама. Неужели не понимает, что он же старый для меня, он мне до лампочки и глубоко параллелен? И я сразу же простила свою бедную мамочку. И даже пожалела немного.
Вот только никогда больше ничего ей не рассказывала. От слова «совсем»! Ни о себе, ни о ненаглядном ее Валечке. Но с ним держала себя настороже и не позволяла к себе даже на метр приближаться, чем злила того до зубовного скрежета, но он ничего не мог поделать, видимо маму все-таки побаивался, ну или может, любил, кто их разберет этих взрослых? Тут мне бы со своей любовью разобраться – думала я, отчаянно скучая по Сережке и считая дни до его дембеля.
Короче, в нашем доме стало тихо-мирно, и никто больше не ссорился и ко мне не лез с советами. И я отвлеклась от Валентина, успокоилась. И расслабилась, тундра наивная, потеряла бдительность.
На дворе лето в самом разгаре, уже июль подходил к концу, тепло, светло, вкусно! Родители работают; вокруг птицы поют, и гнезда на деревьях вьют; пчелы гудят над цветами – все при деле, одна я бездельничаю. Стыдно мне немного стало, что я на диване с книжкой лежу или в телефоне путешествую. Ну как, стыдно? Так, самую капельку неудобно стало! Но этого хватило, чтобы поднять меня с дивана – и затеять во всем доме уборку!
Я решила порадовать своих молодых влюбленных «родителей», чтобы те не тратили свое драгоценное время после работы на все эти бытовые проблемы, типа готовки и уборки. В доме никого – красота, никто не помешает творить добрые дела в неожиданном порыве хозяйственности и альтруизма! Кто молодец? Я – молодец!
Я, нацепив на себя всё те же шортики с маечкой (пока никто не видит), завязала волосы резинкой в тугой пучок на макушке, чтобы не мешали, вдела в уши наушники и, подпевая нестареющему Челентано, принялась пылесосить, а затем протирать пыль и раскладывать вещи и предметы по местам. Сама себя зауважала в конце уборки, так увлеклась, что никого не видела и не слышала, кроме того, что лилось в уши:
– Susanna, Susanna, Susanna, Susanna mon amour, – выводила я в полный голос и радостно скакала по комнате, выплясывая и дурачась, и неожиданно ощутила, как две потные сильные ладони обхватили сзади мое худое неспортивное тело. У меня чуть сердце от страха не остановилось, и я резко повернулась, посмотреть – кто это и чего это он так? И замерла от неожиданности – повернувшись, я оказалась в объятиях… Валентина, своего «папочки», представляете?! Я даже сказать в первый миг ничего не успела, лишь удивленно рассматривала его лицо, которое оказалось так близко от моих глаз.
Валентин изменился до неузнаваемости – вместо его былых густых усов у него над верхней губой была лишь тоненькая ниточка-полосочка коротких волос. (Он чем-то смахивал на молодого Остапа Бендера в роли Андрея Миронова, я смотрела как-то раз этот фильм по телевизору). Но когда я увидела его гладко зачесанные назад волосы, то поняла под кого решил косить мой отчим – под итальянского мачо!
Вот это да! – пронеслось в моей голове. – Синьор Валентино!
И я невольно разулыбалась, сдерживая себя изо всех сил, чтобы не расхохотаться в голос от комичности внешнего вида этого взрослого, но глупо выглядевшего сейчас парня. А этот «мачо» возомнил себе, что я им восхищена и, приняв мою улыбку, как поощрение к действию, потянулся своим ртом к моим губам. Вот тут-то мне стало не до смеха!
Я, высвобождаясь из его рук, вытащила наушники из ушей и начала его отталкивать, но он наоборот, порывался меня обнять и все сильнее прижать к себе. И вдруг заговорил ласково и жеманно:
– Говоришь, что тебе нравится все итальянское? И музыка и мужчины? Может и я тебе их сейчас напомнил? Ну, так давай поиграем в Италию, красивая девочка! – и начал целовать мою шею, лицо, норовя дотянуться до губ.
Вот это был ужас так ужас! Не передать вам словами мои ощущения. И возникшее отвращение к нему. А он даже глаза закрыл от удовольствия. И это все молча, как в кошмарном сне.
Не знаю, что мне взбрело в голову – то ли инстинкт самосохранения сработал, то ли сто раз просмотренные фильмы с такими эпизодами насилия, но я чисто интуитивно подняла согнутую ногу в колене и заехала этому «мачо» прямо в…. Ну вы в курсе – куда! Тоже ведь фильмы подобные смотрели?! В общем, картина, которую могла лицезреть моя дорогая и любимая мамочка, так «вовремя» вошедшая в комнату, была самая что ни на есть натуральная:
Её доченька в самом непотребном и расхристанном виде, «почти голая» стоит посреди комнаты, соблазняя ее мужа. И этот ее любимый муженек кружит перед дочуркой, согнувшись пополам, приседая и скуля от боли. Он – разумеется, красота неописуемая и сама невинность, а я – жуть ужасная и развратная. Как вам такой натюрморт?
Сколько было визгу и криков – не передать. Не хочу вас пугать своими подробными рассказами. Скажу лишь, что мама подлетела ко мне, залепила мне пощечину, затем подхватила Валюшу под руки и потащила на диван, обнимая и утешая. А мне, обернувшись, зло крикнула:
– И чего тут стоишь, чего забыла? Лети к своему Сереге, раз взрослая такая стала. Он там из армии вернулся, видела его только что. И домой можешь не торопиться!
Ну, вот как расценивать ее слова? То ли приказала, то ли благословила. Обалдеть. Но, так или иначе, выбора у меня не было – я как стояла, так и рванула из дому, в чем была, машинально держась за щеку, которая ныла от боли и очень быстро становилась красной.
Красное – значит красивое – пыталась я шутить сама с собой, нервно глотая слезы и уговаривая себя, что после всего случившегося сегодня в родном доме мне, вот такой – для кого ужасной, а для кого красивой – в самом деле, больше оставаться не зачем.
Очень смелая, но трусливая
Все женщины молоды, но некоторые из них моложе других, и это не всегда Perfetto – молоточком стучала в моей голове прочитанная где-то фраза (ее я по привычке дополнила итальянскими словами), пока я никого и ничего не замечая, неслась на соседнюю улицу. Я была страшно обижена на маму и неуверенна в себе, но уговаривала себя не трусить и не ныть. И даже пыталась иронизировать, что молодость и юность не вечны, и что я тоже когда-то превращусь в старую почти сорокалетнюю тетку и тоже возможно буду кого-то отчаянно ревновать. «Но ведь не к собственной же дочери», – отвечало мне мое сердце.
В таком ужасном раздрае, разобранная на запчасти, я смело и отчаянно ворвалась во двор того дома, где жил мой Сережа, тот, кого я год назад провожала в армию и которого честно и терпеливо ждала все это время. Ворвалась и затормозила в страхе – а с чего это я так лечу? А вдруг моя мамочка пошутила и он не приехал, и никакого Сергея я здесь не найду, а своим видом перепугаю сейчас насмерть его маму? Ого, представляю себе ее реакцию, если она меня увидит – стоит посреди двора этакая дылда, в короткой майке и шортах, едва прикрывающих попу, да еще и с пылающей щекой, цвета красного знамени! Да уж, еще та картина маслом.
И я в страхе попятилась назад, чтобы уйти никем не замеченной, но вдруг… входная дверь распахнулась, и из нее вышел…. Кто бы вы думали? Правильно – он самый, мой Сережка, в солдатской форме, которая ему необычайно шла!
Вот тут-то все мои страхи разлетелись на маленькие осколки – я подпрыгнула и взвизгнула, словно вождь краснокожих (тем более с такой-то щекой, как моя!), и рванула к нему, и повисла у него на шее. А он, смеясь, закружил меня вокруг себя, а потом поставил на ноги и поцеловал! Ух, как же он меня поцеловал! Ммм….. А потом отстранил, удерживая двумя руками за плечи и внимательно рассматривая, выдохнул с восхищением:
– Вероничка-аа! Какая ты стала! Какая классная! Какая красивая!
С этого момента, после вот этих его волшебных слов, он стал самым главным человеком в моей жизни. И мне уже не нужно было думать и размышлять – что и как там я планировала и о чем мечтала. Теперь, я буду делать только то, что скажет или прикажет именно он! Мой Сергей! Вот так! Решение мною принято и возврату и обмену не подлежит!
Счастье самый лучший косметолог, так все говорят, и я реально ощутила, что становлюсь ужасно красивой! Как ни смешно звучат эти два слова вместе – «ужасно и красиво»! Вы не поверите, но мои глаза, словно стали больше и ярче, губы стали такими же красными, как моя левая щека, даже грудь выросла, наверное, на целый размер (ну это я конечно нафантазировала!)! А если серьезно, то мне, в самом деле, стало легко и радостно на душе и в объятиях самого лучшего парня на свете!
Он утащил меня за руку в беседку рядом с домом, и там мы, продолжая обниматься, сели на лавку и долго-долго рассказывали друг другу о том, как жили в то время, когда находились в разлуке. Ну и целовались, конечно! Он был моим героем, словно вернувшийся с войны солдат. И я так им гордилась! А он смотрел на меня как на богиню, как на принцессу, и я немедленно становилась именно такой – даже без бального платья и даже сидя не на облаке, а на обычной деревянной скамейке под старым навесом, свитым из виноградной лозы.
Я совершенно не задумывалась о том, как я выгляжу! Я смотрела только на Сергея и видела его красивое мужественное лицо, его лучистые глаза, гладила его голову с короткой стрижкой и прижималась к его крепким широким плечам. Красота и сила, надежность, защищенность – вот что я испытывала в тот миг. И страстно желала, чтобы этот миг превратился в вечность. Я вся была такая романтичная, такая впечатлительная, что хоть бери и пиши любовный роман – столько во мне плескалось самых разных чувств….
Но, как, оказалось, было не до написания романа, все хорошее рано или поздно заканчивается – и пришла его мама, тетя Тая, и принялась охать и ахать, и плакать, и смеяться – в общем сплошной неадекват. Чего плакать, ведь он же вернулся домой, живой и здоровый, значит радоваться нужно, а она в слезы! Но тетя Тая женщина волевая, она тут же взяла себя в руки и строго нам скомандовала – отложить свои обнимашки до вечера, потому что сейчас, видите ли, у нее к сыну масса своих вопросов – вот таким «изящным» способом она дала мне понять, чтобы я шла к себе домой. Я девушка сообразительная, мне два раза повторять не нужно и я гордо удалилась, оставляя их вдвоем.
