Но ведь если два огня соединяться, получится пожар. А пожар, что делает? – она взглянула на Бориса, – сжигает все! И ничего хорошего из этого не получится.
– Не согласен я! Два маленьких пламени соединяются и получается костер, который дарит тепло любви, горячей любви, как у Ромео и Джульетты.
Мила задумалась, опустила глаза, легкая улыбка появилась на лице: «Возможно ты и прав… Ромео, ночи я не сплю, увидев в первый раз тебя, покой я потеряла. Мне стыдно, но признаюсь тебе я в этом первой».
Парни удивленно смотрели на нее, переглянувшись между собой, посмотрели на Бориса. Он удивленно расширил глаза, не зная, как реагировать на ее слова.
– Так, что же ты молчишь, Ромео? Не молчи. Иначе сгорю я от стыда, что первой сердце я открыла. – Мила театрально изобразила страдание, стыдливо прикрыла ладонью глаза, затем раздвинула два пальца, взглянула на Гранта и подмигнула ему.
Грант, сдерживая улыбку, сжал губы и посмотрел на Бориса, который растерянно смотрел на Милу, не зная, что сказать. Все парни, улыбаясь, молчали.
Неожиданно для всех на помощь пришел Грант: «Милая Джульетта, он совсем растерян от слов твоих. Дар речи потерял, не знает, что сказать. Не обижайся ты и не сердись. Пойми, он не Ромео, а Борис, он наш Борис», – Грант, сдержанно улыбаясь, смотрел на Милу.
Она удивленно смотрела на Гранта, потом игриво продолжила: «О, как? Ошиблась я? – изобразила изумление, обратилась к Борису. – Ты не Ромео? Сеньор, простите вы меня. Заставила я вас краснеть, да и себя не мало в краску вогнала при всех сеньорах. Совсем ослепла я, вы ведь, правда, не Ромео. Вновь прошу прощения, сеньор. И у всех сеньоров, я прошу прощенья за столь открытые мои слова и мои признания».
– Душой Ромео я, хоть с виду и не он, – Борис, наконец, понял шутку Милы.
– Вам это кажется, сеньор. Душа Ромео с ним всегда, я чувствую ее. Ведь наши души с ним связаны навеки. Надо жить своею жизнью, а не чужой. Вот так, огонь, по имени Борис. Вам понятно, о чем я говорю?
Парни дружно рассмеялись.
Вспомнив Гранта, у Милы навернулись слёзы, она втянула в себя щеки, открыла широко глаза, быстро поморгала, вытерла слёзы, шмыгнула носом.
Вернулась Гюльчин и Мила показала ей фото: «Эти фотографии выпали из альбома».
– А-а, это Ильшат на работе со своим начальником, недавно фотографировались, я не успела их в альбом вложить, – улыбаясь посмотрела на фото. – Хорошо здесь получился Ильшат, правда?
– Правда, он фотогеничен, симпатичный у вас муж.
– Вам нравится он?
– Нравиться, – улыбнулась Мила.
– И вы ему нравитесь, – улыбнулась, – он мне сказал.
Мила смутилась: «Гюльчин, а Аида Мамедовна кем вам приходится?»
– Аидочка? Так она родственница по отцу Ильшата, его троюродная сестра. Она с вами работает?
– Да.
– Она хорошая женщина, ее отец с отцом Ильшата двоюродные братья. У них хорошие отношения.
Вбежала Оля со старшим сыном Гюльчин и мамы, выслушав детей, все направились в сад к мужчинам.
– Люда-джан, пойдемте к нашим мужчинам.
Мила, вернувшись в сад, погрустнела, старалась этого не показывать, но Ильшат заметил это.
– Людмил, у вас что-то с женой произошло? – тихо спросил он.
– Нет, нет, что вы, – испуганно ответила Мила, – всё в порядке.
– Но вы погрустнели.
– Ильшат, вам это кажется, – ответила Мила, сжав скулы, и не выдержав его пристального взгляда, вышла из-за стола.
Она прошлась по саду, успокоилась и вскоре изъявила желание уехать. Муж ничего не заметил, он был в настроении и доволен азербайджанским гостеприимством. Всю дорогу назад Мила в основном молчала. Оля, набегавшись и искупавшись в море, уснула и совсем не мешала Миле в её нахлынувших на неё с упоминанием о Борисе воспоминаниям…
Был вечер.
Мила сидела на берегу моря, обхватив колени, смотрела в море… она не могла освободится от нахлынувших на неё пару дней воспоминаний… Сергей не мог понять, что послужило изменением настроения жены, спросив ее об этом, получил ответ, что все нормально, просто солнца много и с непривычки голова немного кружиться, Мила тут же меняла тему разговора.
Сейчас она попросила мужа пойти уложить Олю, а сама, сославшись на головную боль, захотела посидеть одна на берегу, берег был почти пустынным.
В голове крутилась песня Муслима Магомаева, которую она недавно услышала и выучила, красивая мелодия Севиль Алиевой на стихи Николая Добронравова не покидала ее.
Мила тихо запела: «Ты уходишь в сумерки неласкового дня, солнце, так любившее меня… В небе птицы-лебеди чёрные летят. В вашем южном городе зимний снегопад. Тень твоя на сумрачном дальнем берегу, я тебя найти не могу. Без тебя нет солнышка в солнечном краю. Я тебя, как прежде, люблю. Возврати судьбе нашей добрую зарю. Без тебя нет солнышка в солнечном краю. Возвратись, любимый, в милые края. Песней заклинаю тебя. Голос одиночества – отныне голос мой. Он летит над грустною землёй. Ты – дорога дальняя, молодость моя. Ты – звезда печальная, светлая моя. Ты – любовь прощальная, вечная моя. Ты – заря святая моя. Без тебя нет солнышка в солнечном краю. Я тебя, как прежде, люблю. Возврати судьбе нашей добрую зарю. Без тебя нет солнышка в солнечном краю. Возвратись, любимый, в милые края. Песней заклинаю тебя. Где искать душе отраду, если вся земля нежности училась у тебя? Солнце возвращается в милые края. Звезды возвращаются в синие поля. Реки возвращаются к жизни по весне. Возвратись, родной, ты ко мне…»
Невдалеке подъехала чёрная Волга, из машины вышел Ильшат и мужчина-незнакомец. Мужчина выпрямился, выгнув назад спину, сунул руки в карманы брюк, это была любимая поза Гранта и Борис незаметно для себя перенял со временем любимую позу друга.
– Борис, вы хотите поговорить с Людмилой?
– Это моё огромное желание, я уже не могу терпеть.
– Она, увидев вашу фотографию, в прошлый раз у меня дома, сразу погрустнела.
Борис внимательно задумчиво посмотрел на Ильшата, потом тихо произнес: «Но прошло больше десяти лет…»
– Что мне ей сказать?
– Так и скажи, что старый знакомый Борис приехал и очень хочет увидеться и поговорить с ней.
– Хорошо, – Ильшат направился к отелю.
Борис медленно пошёл по берегу моря в сторону отеля… народу было совсем мало, напротив отеля на берегу сидела молодая женщина, обняв колени, смотрела вдаль моря, приглядевшись, он остановился и узнал Милу… сердце заволновалось, воспоминания нахлынули на него:
Мила лежала на берегу и читала книгу. Все парни с девушками играли в волейбол. Мяч отскочил и приземлился рядом с ней. Мила вздрогнула, посмотрела в сторону. Борис быстро подскочил за мячом, немного присел на одну ногу, поморщился, посмотрел на Милу, взгляды встретились.
Борис отбил мяч и крикнул: «Все, я больше не играю, ногу подвернул, – приземлился рядом с Милой. – Люда, ты как? Хорошо поспала?»
Мила улыбнулась: «Да, так быстро уснула».
– Это море, воздух так действуют. Ты загорела… тебе идет загар, – посмотрел ей на спину, слегка коснулся ее плеч, – только смотри не сгори, – засмеялся Борис.
– Да я вроде стараюсь, – скосила взгляд на свои плечи, – я хочу загореть, вот как вы.
– У тебя другая кожа, очень нежная. Загоришь постепенно, не переживай, приедешь домой шоколадкой.
