Чужое наследство. Приключения и фантастика

Мечты, мечты, где ваша сладость?

Александр Пушкин. Пробуждение

Пролог

В джунглях властвовала темная непроглядная ночь. Влажный воздух был насыщен сладковатыми ароматами растений. На спрятанной в непроходимых дебрях поляне ночную тьму разгонял огонь выложенных по кругу костров. Где-то вдалеке глухо били барабаны. В центре огненного круга был установлен металлический обруч, усыпанный драгоценными камнями. Рядом с ним в странном танце извивалась маленькая змейка. Ее чешуя загадочно блестела и переливалась в свете костров, а движения гибкого тела завораживали своей грациозностью. За линией костров угадывались темные фигуры каких-то существ. Они пристально наблюдали за действом. Вот змейка в последний раз изогнулась и вдруг юркнула сквозь обруч. После чего превратилась в симпатичную черноволосую девушку. Обряд благополучно завершился.

1

Мой дальний родственник служил священником в маленьком селе. Перед своей кончиной он завещал мне дом со всем его содержимым. Получив известие о внезапно свалившемся на голову наследстве, я немедленно отправился в путь. Не так много мне посылала подарков судьба, чтобы от них отказываться. Хочу заметить, что я легок на подъем. Вот только случаев подтвердить это, давненько не представлялось. Да, и не считайте меня жадным крохобором. Смею уверить вас, в этом вы глубоко ошибаетесь. Я вообще стараюсь не привязываться к вещам, за исключением тех, от которых зависит мое существование. Но об этом рассказ еще впереди.

Вечером я сел в почтовый дилижанс, надеясь уже к утру оказаться в нужном месте. Экипаж судорожно трясся и подпрыгивал на дорожных ухабах. День у меня выдался хлопотным. Пришлось побегать, оформляя документы на наследство, а потому, не обращая внимания на тесноту и тряску, я провалился в сон. В моем сновидении за дилижансом кто-то гнался, хохоча и подвывая на разные лады. К счастью, неизвестное существо так и не смогло догнать карету. Когда я проснулся утром, то с трудом ворочал затекшей шеей, но тем не менее, несмотря на приснившийся кошмар, отлично выспался и чувствовал себя превосходно. Думаю, причиной тому была перемена мест. С раннего детства я любил путешествовать, но последние несколько лет мне не везло – приходилось безвылазно жить в одном городе.

Сидевший на козлах кучер что-то крикнул, и я выглянул в окошко. Мы прибыли в пункт назначения. Дилижанс замедлил ход и остановился. Пора было выходить. Подхватив кожаный саквояж, я кивнул на прощание спутникам и спрыгнул с подножки кареты. Дилижанс тут же тронулся с места и, поскрипывая рессорами, скрылся за поворотом дороги. Задумчиво потирая шею, я огляделся по сторонам.

Кучер высадил меня на окраине села. С невысокого холма вся округа была как на ладони.

Светало. Утреннее солнце куталось в одеяло серых туч. В воздухе чувствовалось дыхание ранней весны. Снег уже сошел с полей, оставив на черной земле редкие белые пятна. В низинах плавали клочья тумана, а деревья на опушке дальнего леса топорщились голыми ветками. Дышалось легко и свободно. Свежий ветерок так и норовил забраться под одежду, вызывая озноб. Подняв воротник пальто и поправив на голове шляпу, я отправился навстречу приключениям. В руке у меня был дорожный саквояж со сменой белья и парой книг.

Как я и предполагал, цель моей поездки – село Боровиково оказалось небольшим. Всего несколько десятков домов, подступавших вплотную к опушке леса. За ночь подморозило, и сельская дорога представляла из себя замерзшую скользкими бугорками грязь. Стоило мне сойти с тракта, как прогулка превратилась в настоящее испытание. Я скользил по грязи, как на коньках, и уже вскоре основательно выпачкал ботинки и низ брюк.

Примерно через полчаса я добрался до центра селения. Посреди мощенной булыжником площади возвышалась маленькая каменная церквушка. Ее крышу венчал потемневший от времени крест. Странно было видеть столь прекрасное строение в этой глуши. В полукруглых арках и плавных линиях кладки чувствовалась рука настоящего мастера. Входная дверь оказалась закрыта на замок. Обойдя церковь по кругу, я обнаружил подсобное помещение. Оно почти вплотную примыкало к храму. Сквозь щели между ставнями пробивался слабый свет, а над крытой черепицей крышей вился сизый дымок. «Внутри определенно кто-то есть», – решил я и постучал тяжелым железным кольцом в дверь. Раздался такой грохот, что впору было мертвому восстать из могилы.

Какое-то время изнутри не доносилось ни звука. Я уже собирался уходить, как дверь резко распахнулась. Возникшая в дверном проеме фигура заставила меня отступить на шаг назад. Любой бы на моем месте испугался. Хмурый детина с перебитым носом и густой черной бородой сжимал в руках топор.

– Чего надобно? – грубым голосом спросил он, бросая по сторонам настороженные взгляды.

– А вы, простите, кто?

– Я Герасим – церковный сторож.

– Видите ли, Герасим, я приехал вступить в наследство умершего настоятеля храма…

– Так ступайте в управу, господин хороший! – перебил меня сторож. – Староста вам все покажет.

– Скажите, я могу потом посетить церковь?

– Храм закрыт до приезда нового настоятеля!

– А когда…

Не дослушав мой вопрос, сторож с силой захлопнул дверь. Весьма невежливо с его стороны.

Но делать было нечего. Я отправился к сельской управе. Благо она располагалась прямо напротив церкви.

Староста оказался на месте. Небольшого росточка мужичок с мелкими чертами и хитрой улыбкой на лице, одетый в теплый кожушок и добротные сапоги сидел в тесном кабинете за старым письменным столом. Перед ним на платке лежал скудный завтрак – краюха хлеба с кружкой молока. Тусклый свет попадал сюда сквозь засиженное мухами окно. На узких лавках вдоль стен и на столе пылились толстые гроссбухи. В покосившемся шкафу была приоткрыта дверца. Там виднелся чем-то набитый мешок.

Стоило мне войти в кабинет, как староста живо подпрыгнул со стула и бросился мне навстречу. По дороге он ловко прикрыл дверцу шкафа ногой.

– Доброе утречко, господин! Каким ветром вас к нам занесло? Меня зовут Семен Приходько, и я староста этого села.

Мужичок частил скороговоркой, цепким взглядом ощупывая мое лицо и одежду. Я представился и протянул главе селения документы на наследство. Шевеля губами, Приходько долго читал бумаги, а изучив их до последней запятой, с довольным видом закивал головой.

– Рады, очень рады, что объявился законный, так сказать, наследник…

После чего вызвался проводить меня к дому священника.

Покойного родственника при жизни я никогда не видел. Лишь мама пару раз мельком упоминала о нем, как об позоре рода. Отец Никодим – такое церковное имя принял родич – по молодости ввязался в какую-то темную историю. Но потом нашел в себе силы порвать с преступным миром и обратился к Богу. Никодим долгое время прислуживал в сельском храме, а потом по протекции прихожан стал в нем священником.

После смерти родителей я и думать не думал, что на всем белом свете у меня еще осталась родня. История семьи Самородков была печальной. Отец погиб на шахте во время обвала породы двадцать лет назад. А мать унесла эпидемия холеры, свирепствовавшая в этих краях в прошлом году. Последнее событие явилось для меня тяжелым ударом, и я сильно упал духом. Жизнь разом утратила все свои краски. К тому же работа клерком в отделении банка небольшого городка в северо-восточной части страны не располагала к радужным мечтам и надеждам. Я только стал привыкать к своему серому существованию, когда получил извещение о наследстве.

Село, где жил и был похоронен отец Никодим, находилось в двух десятках верст от моего города. Я решил не откладывать дело в долгий ящик и отправился туда в ближайшие выходные. В планах у меня было по-быстрому уладить дело с наследством и к утру понедельника вернуться на работу в банк. Не знаю, насколько богат был мой родственник, но при скромном окладе банковского клерка даже незначительная денежная сумма мне бы не помешала. Я планировал продать доставшийся в наследство дом, а на вырученные деньги выкупить квартиру в городе, поближе к работе. Жены у меня пока нет. Но имея собственное, а не съемное жилье, надеялся в скором времени исправить это положение. К тому же я всегда был мечтателем, а вдруг среди вещей священника найдется что-то действительно ценное? Тогда моя жизнь изменится коренным образом…

Мы со старостой вышли из управы. На улице распогодилось. Свежий ветерок разогнал тучи на небе, и солнце ласково пригревало стосковавшуюся по теплу землю. Увы, это не могло не сказаться на качестве дорожного покрытия. С трудом вытаскивая обувь из раскисшей грязи, мы с Приходько добрались до дома священника. По пути староста пытался занять меня разговором, но я не любил много болтать и отделывался короткими фразами. Жилище отца Никодима меня приятно удивило – оно оказалось сделанным из камня. Это выделяло его, как лебедя в стае уток, среди домов односельчан. Последние представляли собой деревянные избы с крытыми дранкой крышами. У отца Никодима было крепкое хозяйство. Рядом с каменным домом располагались хозяйственные постройки, фруктовый сад и огород, а все подворье было обнесено невысоким забором.

Стоило нам на ступить во двор, как навстречу бросилась лохматая собачонка. Заливаясь громким лаем, она так и норовила попробовать на зуб сапоги шедшего первым старосты. Приходько принялся ругаться на чем свет стоит. На шум из дома выглянула, вытирая руки фартуком, статная женщина, одетая в простую крестьянскую одежду. Она отозвала собаку и посадила ее на цепь, после чего выжидательно уставилась на нас.

– Кузьминична, встречай гостя! – оживленным голосом произнес староста. – Это сродственник покойного отца Никодима. Приехал вступать в наследство.

И, обернувшись ко мне, добавил:

– Прошу любить и жаловать Марья Кузьминична – домоправительница отца Никодима. Она заправляет всем хозяйством.

В голосе старосты мне послышались заискивающие нотки. Женщина окинула гостей внимательным взглядом и, не произнеся ни слова, ушла в дом.

– Андрей Васильевич, вы на нее не серчайте, – зачастил староста. – Кузьминична только на вид строга, а на самом деле добрейшая душа. До последнего обиходила отца Никодима. Она почитай три года у него в услужении. Я ее самолично пригласил. Чтоб вы знали, Кузьминична – свекровь нашего мельника. А Спиридон Митрофанович на селе уважаемый человек. Один из первых богатеев волости. Дипломантия! Понимать надо!

Приходько улыбнулся мне довольной улыбкой совершившего выгодную сделку торговца подержанным товаром. Сельский глава оказался щербатым, и я вдруг понял, что он еще совсем молодой человек. Может, быть немного старше меня. Ну что ж, это многое объясняло в его поведении.

Мы со старостой поднялись на крыльцо и вошли в дом. Внутреннее убранство жилища священника оказалось небогатым, даже аскетичным, но все здесь сияло чистотой. На стенах висели старинные иконы, а в святом углу горела неугасимая лампада. Застекленные окна давали достаточно света. Большую часть горницы занимала печь, которую недавно топили. Мебель была резной и тяжеловесной. Длинный стол, пара табуретов, массивный буфет в стенной нише, большой кованый сундук, лавки под окнами. На дощатом полу лежали тканые дорожки.

Переступив порог горницы, староста перекрестился, и я последовал его примеру. Ступая по скрипучему полу, мы направились в обход дома. Приходько шел впереди, а я старался от него не отставать. Следующей комнатой оказалась спальня. Здесь у окна стояла железная кровать с пышной периной и пузатый комод. Стену напротив кровати занимала картина церковного содержания. Если не ошибаюсь, кающаяся Мария Магдалина.

– Глядите хорошенько, Андрей Васильевич, – наставительно произнес староста. – Теперь это ваш дом.

Я с сомнением взглянул на Приходько. Мне показалось, или на лице у него действительно промелькнула усмешка? В углу комнаты обнаружилась лестница с высокими ступенями, ведущая в мансарду. Там находилась крохотная комнатушка, где едва умещались кровать, шкаф для одежды и прикроватный столик.

2

Ночь выдалась ветренной. За окном сгустилась непроглядная тьма. Ветви деревьев, словно когтями, царапали по крыше дома. Вот так же на душе у меня скребли кошки и было весьма неспокойно. Может не стоило сюда приезжать? Да нет же, успокаивал я сам себя, все сделано правильно. Эти переживания оттого, что я слишком долго жил спокойной, размеренной жизнью, а стоило только забрезжить исполнению давней мечты, как сразу разволновался…

Первые шаги сегодня уже были сделаны. Корову и курей выкупил староста. Неспроста он вызвался показывать мне дорогу. Я совсем не торговался и, судя по довольному виду Приходько и насупленным бровям Кузьминичны, явно продешевил. Но мне было важно поскорее перевести имущество в наличность. Живность тут же свели со двора. Староста собирался ковать железо, пока горячо, и сходу предложил цену за дом и хозяйство. Но я решил не гнать лошадей и перенес торги на завтра. Кузьминична пообещала привести своего покупателя. Судя по всему, это будет мельник. Понятно, что Приходько это не обрадовало.

Огонь в печи погас, и в доме стало прохладно. На мансарде приятно пахло деревом и сушеными яблоками. Мне показалось, что правильнее будет заночевать здесь, а не в спальне покойника. Горевшая на прикроватном столике свеча давала мало света. Я улегся на узкую кровать и какое-то время пытался читать, но глаза быстро устали от тусклого освещения. Книгу пришлось отложить. Я еще немного полежал, просто глядя в потолок. В мансарде он был наклонный и низкий – до досок можно было дотронуться рукой, не вставая с постели. Решив, что утро вечера мудренее, я погасил свечу. В голове хороводом крутились обрывки мыслей и фраз, всплывали разрозненные картины прошедшего дня. Спать совсем не хотелось. Из-за туч выглянула щербатая луна, и тени веток деревьев заплясали на стенах и потолке мансарды.

Вдруг мое ухо уловило чьи-то легкие шаги и тихий скрип половиц. Звуки доносились с первого этажа. Очень странно. Я был уверен, что в доме кроме меня никого нет. Кузьминична еще засветло ушла домой. Я сам закрыл за ней дверь на засов. Вор? Но что здесь можно украсть? Возможно, в доме имеется что-то ценное, о чем я не ведаю…

Новый скрип и звук шагов. Мне категорически не нравилось, что кто-то бродит по теперь уже моему домовладению. Я сел на кровати и накинул на плечи халат священника. Очень удобная и практичная вещь. Надеюсь, покойный на меня не обидится. Халат вместе с постельным бельем мне оставила Кузьминична перед уходом. Это был подарок одного из прихожан. Кстати, отец Никодим так ни разу его и не одел, предпочитая носить дома простую полотняную рубаху и штаны. Стараясь двигаться неслышно, я вытащил из-под кровати саквояж и пошарил внутри. Найдя нужную вещь, я переложил ее в карман халата. Лучше быть готовым ко всяким неожиданностям.

Сунув ноги в мягкие тапочки, я зажег свечу и, взяв в руку бронзовый подсвечник, начал спускаться по лестнице на первый этаж. Кому-то скоро не поздоровится! В одном приключенческом романе я вычитал, как передвигаться на лестнице без скрипа. Для этого нужно ставить ногу ближе к правому или левому краю ступени. Пока у меня это получалось. Я сам себе казался неслышной тенью… Или даже неотвратимым возмездием ночному татю!

На первом этаже мерцал огонь свечи. Там кто-то активно шебуршал. Не иначе вор занят поисками ценностей. Тихонько подкрадемся…

Я достиг низа лестницы и осторожно выглянул из-за угла. В спальне рядом с кроватью был открыт лаз в подпол. На комоде горела свеча, а из-под кровати торчали чьи-то ноги в сапогах. Неизвестный залез весьма глубоко и увлеченно возился там, ничего не видя и не слыша вокруг. Я на цыпочках подкрался к кровати. И увидел маленький плоский пистолет со взведенным курком. Оружие лежало на полу рядом с открытым подполом. Стараясь двигаться бесшумно, я поставил подсвечник на комод, взял в руку пистолет и стукнул ногой по чужому сапогу.

– А ну-ка вылезай, негодник! Ты попался!

Ноги быстро втянулись под кровать и послышалась шумная возня.

– Не балуй! У меня твой пистолет!

– Не стреляйте, дяденька! – раздался снизу приглушенный голос. – Я все могу объяснить…

Из-под кровати сначала показались тонкие руки, а потом появился и сам вор. Худощавый паренек в холщовых штанах, заправленных в сапоги, рубахе навыпуск и картузе. Его лицо и одежда были сильно испачканы в пыли. Поникшие плечи, опущенная вниз голова и виноватый вид незадачливого воришки вызывали невольную жалость.

Я с усмешкой опустил пистолет. И тут вор кинул мне в лицо картуз. А пока я уворачивался, он смахнул на пол свечи и в потемках рванул к выходу. Перед моими глазами мелькнули локоны цвета вороньего крыла. Я бросился за вором, но споткнулся о порог комнаты и со всего маху грохнулся на пол. Хлопнула входная дверь. Когда я наконец поднялся и, прихрамывая на ушибленную ногу, выбежал во двор, то беглеца уже простыл и след.

Вернувшись в дом, я сначала осмотрел место, где рылся воришка. Под кроватью я ничего не нашел, за исключением маленького ключа с затейливой бородкой. Сунув находку в карман халата, я полез в подпол. В нос мне ударил запах земли и сырости. Большую часть хозяйского погреба занимали бочки, корзины и кадушки с соленьями. В дальнем углу доски были отодраны от стены и в темноту вел подземный ход. Лаз был узким. Взрослый человек туда бы вряд ли протиснулся. Решив, что на сегодня приключений достаточно, я поднялся наверх. Надвинул на люк подпола тяжелый комод, проверил запор на входной двери и отправился спать. Я заснул сразу, как только моя голова коснулась подушки.

3

Утром меня разбудил громкий стук в дверь.

– Хозяин! Открывайте!

– Сейчас! – крикнул я. – Дайте одеться!

Стояло раннее утро. За окном мансарды уже начало светать. Слышно было, как где-то голосисто запел петух. Ему тут же ответил собрат с другого конца села.

Хорошенькое пробуждение! Пока я одевался, то пытался угадать, кто мог нагрянуть ко мне в гости в столь ранний час. Может, пришли покупатели на дом и хозяйство? Но мы договаривались на время ближе к обеду. На всякий случай я вооружился вчерашним способом и проверил карманы пальто. Все вещи были на месте. Если судить по прошедшей ночи, то сегодня нужно быть готовым ко всяким неожиданностям. После чего сбежал вниз по лестнице.

Когда я открыл дверь, то оказался лицом к лицу с разношерстной компанией. Въездные ворота были распахнуты настежь, а возле них стояла карета, богато украшенная и с гербом на дверце. Видимо, из-за своих размеров она не смогла заехать во двор. На козлах кареты сидел дородный кучер в кафтане.

Лохматая собачка лежала в луже крови. Рядом с убитым животным стояли староста Приходько и домоправительница Кузьминична. Они прижимались друг к другу и выглядели испуганными. По двору расхаживали рослые мужчины, одетые в полицейскую форму. Один из них в мундире урядника с ярко-рыжими усами стоял передо мной на крыльце, мерзко ухмыляясь и держа руку на эфесе шашки.

– Что здесь происходит? – спросил я сорвавшимся голосом. – По какому праву вы убили собаку?

– Господин Самородок? – не спрашивал, а скорее утверждал урядник. – Насчет песика, не извольте волноваться. Пустое дело! Сам виноват, нечего было под ноги бросаться.

Не спорю, фамилия у меня необычная, но бывают и похуже. Мое горло словно сжала невидимая рука, и я просто кивнул. Утреннее вторжение основательно вывело меня из себя, и я с трудом сдерживал эмоции. Каким нужно быть бездушным человеком, чтобы так спокойно убить собаку?!

– Урядник Быстров. Прошу вас следовать за мной! С вами хочет побеседовать важная особа.

Только этого мне еще не хватало. Что за вельможа пожаловал в эту глухомань? Но делать нечего. С представителем закона, хоть и превышающим свои полномочия, сильно не поспоришь.

Я поплелся вслед за рыжим урядником, важно шагавшем впереди. Было заметно, что полицейский упивается ощущением собственной власти. Что ж в человеческом роду он не являлся исключением. На ходу Быстров придерживал висевшую на боку шашку, прозванную в народе «селедкой». Та билась ему о ноги, мешая идти. Ремень портупеи был плохо подогнан. Он елозил по спине полицейского, и пятно, которое он поначалу скрывал, привлекло мое внимание. Я присмотрелся внимательнее. То, что открылось моему взору, заставило меня похолодеть от ужаса. Ноги подкосились, и я чуть не упал. Но, слава Богу, удержался на ногах, сделав вид, что споткнулся. Быстров оглянулся с недовольным видом.

– Вы не могли бы двигаться поживее!

– Извольте не кричать, господин урядник! – возмутился я. – Подняли ни свет ни заря, да еще повышаете голос.

– Идемте уже!

Быстров хотел что-то добавить, но сдержался. Закусив ус, он развернулся и вновь зашагал к карете.

Потирая ногу, я незаметно оглядел двор, пытаясь сосчитать полицейских стражников. Всего их оказалось пятеро, включая урядника. Трое стражей стояли у сарая, что-то весело обсуждая, а четвертый сидел на чурбаке рядом с привязанными к ограде лошадьми.

Неожиданно староста, стоявший до этого в ступоре, вдруг сорвался с места и бросился к задней калитке.

– Кривой, Тесак, держите его! – крикнул обернувшийся урядник.

Двое полицейских бросились в погоню. Как же так? Ведь у стражей не может быть бандитских кличек! До кареты оставалось пройти всего несколько шагов. С кривой ухмылкой урядник посмотрел на меня. Я сунул руку в карман пальто и сжал вспотевшей ладонью нужный предмет.

Тут словно что-то щелкнуло, и время вокруг меня замедлилось. Секунды превратились в бесконечно тянущиеся минуты. Я увидел, как за спиной урядника стала медленно открываться дверца кареты. На подножку ступила нога, обутая в щегольский, сшитый на заказ сапожок без каблука. В этот момент я бросил в лицо Быстрову горсть жгучего перца и бросился к открытым воротам. Выскочив на улицу, я побежал к центру села. Время рывком вернулось в обычный ритм. Вслед мне понеслись крики и ругательства.

– Ай, ай, как жжется! Мои глаза!

– Ловите его! Седлай коней!

Все вопли перекрыл чей-то повелительный голос:

– Не дайте уйти наследнику!

От коней по прямой далеко не убежишь. Поэтому я нырнул в первый же боковой проход между соседними заборами. Лошадь здесь не разгонится, и можно выиграть время, чтобы оторваться от преследователей. Общее направление я по-прежнему держал на центр села. На людях меня не решатся похитить. По крайней мере, я на это надеялся. Ориентироваться было нетрудно. С стороны площади доносились зазывные крики и звуки музыки. Наверняка, там открылась субботняя ярмарка.

Погоня приотстала. Я мысленно поблагодарил небеса за погоду. Земля за прошедшую ночь подмерзла и бежалось легко. Главное было не споткнуться о комки застывшей грязи. Только я об этом подумал, как поскользнулся и со всего размаху рухнул на землю. В этот момент откуда-то сзади раздался выстрел. Пуля с противным жужжанием пролетела у меня над головой.

Все было намного серьезнее, чем я предполагал. Меня только что пытались подстрелить! И кто, полицейские стражники! Хотя в том, что это никакие не полицейские, я уже не сомневался. Бандиты, вот кто это! Под ремнем портупеи Быстрова находилась дырка от удара ножом и следы крови его прежнего владельца – настоящего полицейского урядника.

Я вскочил на ноги и помчался с новыми силами, только теперь пригибаясь и петляя из стороны в сторону, чтобы сбить прицел преследователям.

Мне снова повезло. В конце проулка между заборами показалась сельская площадь. Я был прав – по случаю выходных здесь развернулась большая ярмарка. В селе встают рано, и между торговыми рядами уже прохаживались первые покупатели. На краю площади возвышался разноцветный шатер бродячего цирка. Оттуда доносилась крики зазывал и бравурная музыка. Эти звуки помогли мне сориентировался при побеге.

Поначалу у меня была мысль привлечь к случившемуся со мной внимание как можно большего количества людей. Поэтому, собственно, я и побежал в центр села. Но теперь планы изменились. Бродячий цирк! Кто помог мне один раз, сможет сделать это еще. Уж не знаю, почему я так решил, наверное, сработала внутренняя интуиция. Резко выдохнув, я со всех ног бросился к цирковому шатру. У его входа двое глашатаев в пестрых костюмах, сбиваясь и фальшивя, играли на трубе и барабане, успевая при этом зазывать зрителей на представление: