Убийца со счастливым лицом. История маньяка Кита Джесперсона

1

Блокпост

Спустя месяц после того, как я узнал, что двоих невинных людей посадили в тюрьму за мое убийство, мы с моей девушкой Пегги ехали на восток в Иллинойс с грузом древесины. В Айове мы попали в снежную бурю, и на крыше трейлера остался снег. На пункте весового контроля на Рок-Айленде мне зажгли красный свет и велели съехать на парковку. Служащая сказала, что я должен заплатить восемьдесят четыре доллара штрафа за перевес и счистить снег. В противном случае мы не сможем ехать дальше.

Я сказал:

– Ничего я не буду платить. Это ваш снег, из Айовы.

А сам подумал: Черт побери, каждый раз, когда я попадаю в неприятности, причина в женщинах.

Она сказала подождать, а сама зашла в свой домик что-то проверить. Она ввела мои данные в компьютер и увидела там ордер на арест из округа Шаста, Калифорния. Она арестовала меня по обвинению в изнасиловании.

Пегги стала кричать, что это ошибка. Я взглядом велел ей заткнуться. Она сердилась в первую очередь потому, что знала – теперь ей придется самой доставлять груз и уговаривать кого-то заняться разгрузкой.

Служащая велела мне счистить снег, чтобы Пегги смогла ехать дальше. Мы с ней на несколько минут заперлись в кабине, и я сказал, что могу отсутствовать довольно долго. В своей паранойе я сделал ошибку и рассказал ей, что пока она каталась с другим парнем в Теннесси, я убил девушку в Портленде, и меня могут задержать еще и за это. Я не сказал ей, кого именно убил. Я объяснил, что решился на это, чтобы потренироваться и все-таки убить ее бывшего мужа, как она просила.

Сначала она мне не поверила, но когда правда наконец дошла до нее, она вскинулась, стала меня обзывать, а потом разрыдалась, как ребенок. Я не знал, что сказать, чтобы ее успокоить. Прежде чем меня увезли в машине шерифа, я отдал Пег все мои деньги. Она все еще всхлипывала, когда отъезжала с нашим грузом древесины.

В два часа ночи меня доставили в окружную тюрьму. Восемь часов спустя мне подтвердили обвинение в сексуальном нападении первой степени и сообщили, что экстрадируют в Калифорнию.

Я заявил судье, что не буду опротестовывать ордер. Я сказал:

– Я невиновен, ваша честь, и хочу вернуться и доказать это. Но я прошу вас отменить штраф в восемьдесят четыре доллара. Его мне выписали ни за что.

Я очень не любил, когда меня шлепают по заднице, – слишком часто испытывал это ребенком. Судья отменил штраф.

Меня посадили в изолятор с еще шестнадцатью парнями. Это был мой первый реальный опыт с уголовниками. Я хотел переключить канал на телевизоре, и здоровенный черный громила сказал:

– Сначала попробуй одолей меня в армрестлинге.

Я сразу его уложил. Он сказал:

– Я был не готов.

– А теперь готов?

Я уложил его снова. Он сказал:

– У меня рука соскользнула.

Я сказал:

– Соскользнула, да? Давай тогда еще раз.

Он у меня чуть не перелетел через стол. Я встал и сказал:

– Это мой телик, засранец.

Теперь я был там главным.

После нескольких суток в изоляторе на Рок-Айленде детективы сказали мне, что ордер из Калифорнии слишком незначительный – оказывается, обвинение сменили с изнасилования на приставания. Это не оправдывало стоимость экстрадиции. Он сказал, что в следующий раз, когда я буду в Калифорнии, мне надо заехать в суд в Айреке и обвинение снимут. Ничего особенного. Я и так знал, что главная минетчица округа Шаста не станет свидетельствовать против меня и рассказывать про ночь, которую провела со мной и своим ребенком, – уж точно не из-за обвинения в сексуальных приставаниях.

Меня выпустили из изолятора, и я отправился на стоянку грузовиков на шоссе I-80, чтобы позвонить в свой офис в Спокане. Оттуда мне прислали двести долларов, чтобы я мог на автобусе вернуться домой. Сидя в автобусе, я размышлял: Мертвые не лгут, и в следующий раз, если женщина станет сопротивляться, как Джин, она, мать ее, точно сдохнет. Больше я подобного дерьма не допущу.

Долгая поездка на автобусе дала мне время подумать, и я надумал кое-что. Возможно, это была простая удача, но я убил девушку в Портленде, и двое невинных людей сели за это в тюрьму. Я напал на женщину в Калифорнии, и полицейские отпустили меня. Меня арестовали на Рок-Айленде, но я снова смог выпутаться.

Я радовался, что всех перехитрил, но в то же время меня немного злило, что никто ничего не знает. У меня были смешанные чувства: недовольства и тайной власти, превосходства. Наконец-то я стал как мой отец – умнее всех остальных. Я совершил убийство и остался безнаказанным.

Я не мог удержаться, чтобы снова не попытать удачу. Сидя на толчке на остановке автобуса в Ливингстоне, штат Монтана, я вытащил из кармана ручку. Кто вообще читает все эти надписи в туалетах? Я написал: «Я убил Танью Беннет 21 января 1990 года в Портленде, Орегон. Я забил ее до смерти, изнасиловал ее, и мне понравилось. Да, я больной, но мне это нравится. Других сажают, а меня – нет».

Тут отразились все мои чувства – гнев, гордость, превосходство. Почему бы не подразнить немного копов? Я был в таком хорошем настроении, что подписал свое граффити одним из этих дурацких смайликов. Я был счастлив от того, что снова оказался на свободе.

Но за тем граффити ничего не последовало – никаких сообщений в прессе, по телику или по радио. Я ждал два месяца, прежде чем в следующем рейсе написать в туалете в Уматилле, Орегон: «Убил Танью Беннетт в Портленде. За убийство посадили других, мне можно убивать снова. (Доказательство – отрезанные пуговицы с джинсов.)». Посмотрим, проигнорируют ли меня опять.

Так и вышло. Почему эти тупые полицейские не могли сообразить, что засадили не тех?

2

Легкий зуд

Психопат никогда не рассматривает ситуацию с позиций будущего.

Он просто бросается в нее с головой…

Он нуждается в постоянной эскалации, чтобы ощущать удовольствие от жизни.

Мой босс в компании грузоперевозок в Спокане уволил меня, когда узнал про арест в Шасте, и Пегги тоже уволилась в знак протеста. В феврале 1991-го я поехал на Аляску работать на судне, где перерабатывали рыбу, «Оушен Прайд», в Датч-Харбор. Я поработал там месяц и поставил новый рекорд – сто тридцать шесть ящиков в час, когда старый был всего сорок. Но работа оказалась скучновата на мой вкус. Океан не подходил для мальчишки, привыкшего рыбачить на реках и ручьях.

Я полетел обратно в Портленд, к Пегги. Брался за временные подработки, а потом устроился в компанию грузоперевозок в Якиме, Вашингтон. Пег с детьми остались дома в Портленде, а я жил в грузовике, чтобы подкопить денег и снять дом с ней вместе.

Я продолжал фантазировать про Танью и про то, что надо было оставить ее в живых и использовать как сексуальную рабыню. Я старался отвлекаться, поддерживать хорошую физическую форму и быть здоровым. В холодильном ящике в моей кабине всегда был запас диетического напитка «Слим Фаст». В дальних поездках я мог неделю существовать на стодолларовом запасе «Слим Фаста». Я старался избегать сытной еды, от которой хотелось спать. Я мог разбавить порцию «Слим Фаста» квартой грейпфрутового сока, проглотить пригоршню таблеток «Ноу-Доуз»[8] и ехать три-четыре дня без сна. Мне неоднократно случалось проехать от одного побережья до другого, останавливаясь только для заправок.

Я не думал, что моя диета может мне навредить, но начал замечать, что периодически испытываю что-то вроде зуда. Бывало, я съезжал на обочину, вылезал из кабины и бегал туда-сюда, пока не успокоятся нервы. Как-то ночью я припарковался на шоссе 97 возле Лава-Бьютт к югу от Бенда, Орегон. Там был серпантин, который вел к сторожевой башне. Обычно в башне никого не было. Я добежал до верха несколько раз и один раз поговорил с дежурной, сидевшей в башне. Я узнал, что у нее есть переносной телевизор и радио. Просто ради развлечения я решил их украсть.

Я достал из ящика с инструментами монтировку и снова побежал наверх. Когда я уже почти добрался до башни, то увидел внизу машину. Тут мне пришло в голову, что башня не просто охраняется – дежурная-то женщина! Я начал думать об изнасиловании.

Я чувствовал себя уверенным и сильным. Я был весь потный, разгоряченный. Я фантазировал о том, как проскальзываю женщине между ног, без всяких прелюдий, и проникаю внутрь, хочет она или нет. Моя бывшая жена Роуз всегда говорила, что ненавидит секс, потому что я принуждаю ее к нему. Сейчас у меня был шанс принудить к сексу незнакомку. Это случится сегодня, сестричка, прямо сейчас! И никаких разговоров! Мысли о сексе по принуждению возбудили меня еще больше.

Но, подбираясь к башне, я начал сомневаться. Я понял, что могу сильно подставиться. Стоит ли ночной визит в сторожевую башню риска снова оказаться в той же ситуации, что и в Шасте? Пострадать за не такое уж и большое удовольствие? Пожалуй, нет. Я решил просто добежать до конца тропы, чтобы избавиться от фантазий.

Оказавшись на смотровой площадке, я поглядел вниз на Бенд. Собрался отлить, но тут увидел внизу какое-то движение. Машина подъехала к моему грузовику.

Это наверняка был полицейский, поэтому я выкинул монтировку и побежал вниз. Там я стал как сумасшедший носиться туда-сюда, чтобы сбросить напряжение. Когда я закончил, полицейский уже уехал.

Когда я вернулся в офис своей компании, босс спросил меня, с какой стати я лазал на Лава-Бьютт среди ночи. Я ответил, что просто совершал пробежку – я всегда так делаю. Он ответил, что шериф Бенда звонил и велел мне держаться подальше от Лава-Бьютт. Босс сказал мне больше не приближаться к тому серпантину или он меня уволит.

Две недели спустя я все-таки поднялся на Лава-Бьютт и поговорил с дежурной при свете дня. Я сказал, что прошу прощения, если напугал ее. Дежурная призналась, что это она на меня донесла. Я сказал, что теперь буду бегать здесь только днем. Она ответила, что скажет своим сменщицам, что я завсегдатай. Мне показалось, я ей понравился. На этом закончилась еще одна моя неудачная попытка.

В результате того инцидента я принял решение: если уж принуждать кого-то к сексу, то лучше проституток. Они вряд ли побегут в полицию. В конце концов, они этого заслуживают. Большинство из них еще и наркоманки. Я попробовал с двумя или тремя – не бил их, но издевался, занимался жестким сексом, в общем, заставлял отработать свои деньги.

Однажды я выполнял рейс для компании «Смит-Фуд» из Феникса и ночью подсадил к себе проститутку с хорошими сиськами и торчащими сосками. Когда она залезла ко мне в спальное отделение, я навалился на нее и сказал помалкивать, если она хочет остаться в живых. Она запаниковала и согласилась на все, так что я часа полтора делал с ней что хотел, а потом сказал убираться на все четыре стороны.

– Как насчет моих денег? – закричала она, когда вылезла из кабины.

Я сказал:

– Мне не понравилось тебя трахать. Так что проваливай отсюда.

Она запрыгнула на подножку и брызнула мне в лицо перечным спреем. Мои легкие вспыхнули огнем, я закашлялся, меня чуть не вырвало. Единственное, что спасло мне глаза, – мои очки.

Я поехал вперед, высунув голову в окно, чтобы эта дрянь выветрилась. Теперь я был не только убийцей, но и насильником. Что дальше? Я был возбужден и немного напуган. Вместо перечного спрея у нее мог оказаться пистолет.

Я решил проверять, что проститутки проносят ко мне в кабину. После Таньи прошло полтора года, но мысли о том, чтобы взять женщину силой, преследовали меня постоянно. Да поможет Господь той несчастной, которая в следующий раз попытается доставить мне неприятности.

3

Фиолетово-синий

Шел 1992 год; моя бывшая жена с детьми продолжали жить в Спокане, моя девушка Пегги была в доме своей матери в Портленде, а я кочевал в своем грузовике, № 22 компании A&G. Это был «Петербилт-379» 1989 года, с шестиметровой колесной базой, низкопрофильными шинами и пятнадцатискоростной трансмиссией. Мотор на четыреста лошадей «Катерпиллер ATAC» тащил груженую шестнадцатиметровую фуру как игрушечный вагончик – без малейшего усилия. Мой грузовик приковывал все взгляды – фиолетово-синий, сверкающий, с двойной хромированной решеткой, отполированными алюминиевыми дисками и дополнительным хромированным обвесом, на который расщедрилась компания. Под лобовым стеклом я повесил новогоднюю гирлянду, а на крышу установил обтекатель, снижавший сопротивление воздуха. Я обожал этот грузовик. Старался мыть и его, и себя через день, если не каждый день. Такая машина стоила дополнительных расходов.

Нелегко было постоянно находиться в дороге, вдалеке от Пег и моих детей, но я старался извлекать из этого выгоду. У меня было просторное спальное отделение с двумя встроенными шкафчиками и большим матрасом – на двадцать сантиметров длинней моего роста. По ночам я лежал в постели, читал или слушал, как другие фуры въезжают на стоянку и устраиваются на ночлег: водители переговариваются, ходят туда-сюда, заигрывают с проститутками. В моем спальном отделении я чувствовал себя королем дорог.

У меня была стандартная рация «Юниден» с сорока каналами, но я практически не выходил в эфир. Избегал обычных перекличек вроде «кто тут поблизости», когда водители обмениваются шутками или предупреждают остальных, где притаился патруль. Вместо этого я просто слушал. Моя рация передавала сигналы за сорок миль. Я ловил все сплетни и слухи.

У дальнобойщиков никогда нет недостатка в сексе, но я все еще немного волновался насчет того, чтобы остаться наедине с женщиной после случая с перечным спреем. Но тут мне представился новый шанс попасть в старые неприятности, и глупо было бы сказать «нет».

4

Убивая снова

Потом, когда он начал убивать женщин, он делал некоторым искусственное дыхание, потому что они теряли сознание слишком быстро. Он говорил: «Я не собирался лишать себя удовольствия. Я хотел видеть в ее глазах, что она знает, что вот-вот умрет и что это я заберу ее жизнь».

Был жаркий летний день 1992 года, и я припарковался на пункте проверки тормозов на шоссе I-15, прежде чем спуститься с холма в Сан-Бернардино, Калифорния. На мне был комбинезон, и я лежал под грузовиком, регулируя тормоза на случай, если их подвергнут инспекции.

Я уже заканчивал, когда услышал женский голос:

– Эй, ты меня не подбросишь?

Я выглянул из-за колеса – рядом стояла девушка в обтягивающих вареных джинсах, широком белом топе, с большими сиськами. Не красавица, но довольно симпатичная. Ветер дул в мою сторону, и от нее приятно пахло. Она спросила еще раз, и я ответил:

– Конечно. Куда ты едешь?

Она сказала:

– Ну, в Эл-Эй. Или… да куда угодно.

Я сказал:

– Кто ты такая и откуда тут взялась?

Она хихикнула и ответила:

– Я просто свободная женщина. Люблю прокатиться – то с одним, то с другим.

Я увидел припаркованный поблизости грузовик продуктовой фирмы «Альбертсон». Им не разрешалось подсаживать попутчиков. Вот почему водитель высадил ее перед весовым контролем.

Я сказал:

– Погоди минутку.

Я вылез из-под машины и спросил, куда ей надо на самом деле. Я вступал в такие беседы сотни раз.

Она ответила:

– В Феникс.

– У тебя там кто-то есть?

– Нет. Просто кажется, это неплохое местечко.

Я стащил с себя грязный комбинезон. Был разгар дня, и солнце пекло, как горелка сварщика в этой чертовой пустыне. Она помахала шоферу «Альбертсона» на прощание и забралась ко мне в кабину. Я подумал: Боже, это та самая.

Она сказала, что ее зовут Клаудиа. Она выглядела опрятной, но при ней не было никакого багажа – плохой знак. Это означало, что она может быть бездомной, бродягой, живущей за счет дальнобойщиков. Или наркоманкой в поисках дозы.

Она откинулась на спинку сиденья и закурила, а я пошел в кафе купить нам на дорогу холодного чая. Мы поехали на восток, к пункту контроля веса в Бэннинге, а оттуда в «Бернс Бразерс» в Коучелле. После ланча мы прошлись по магазину, и мне показалось, она рассчитывает, что я куплю ей одежду. Я пообещал, что мы приоденем ее в торговом центре в Фениксе, и мы вернулись в мой грузовик, где залезли в спальное отделение с кондиционером.

Я поцеловал ее, но она не ответила на поцелуй. Она сказала:

– Если хочешь секса, спроси, и я назову тебе цену.

Я ответил:

– Я не плачу за секс.

Я попытался поцеловать ее еще раз, но она крепко сжала губы. Я начал стаскивать с нее одежду. Когда она оказалась голой, я тоже разделся и залез на нее. Я силой раздвинул ей ноги и вошел в нее. Это было так приятно, что я быстро кончил.

Мне не хотелось останавливаться на этом, и я подождал, пока у меня снова встанет. Я думал: Эта сучка моя. Я могу сделать с ней что пожелаю.

Мы еще занимались сексом, и она делала вид, что ей нравится. Я знал, о чем она думает. Если она убедит меня, что мы с ней друзья, я не причиню ей вреда. Я поддерживал ее игру.

Мы притормозили на следующей остановке, поели и приняли душ. Я не понимал, почему она просто не уйдет, но когда я купил ей сигареты, стало ясно, что ей нужно. Она попросила у меня «чуток дури», а когда я сказал, что не имею дела с наркотиками, сильно разволновалась. Она схватила микрофон моей рации и спросила весь чертов эфир, нет ли у кого дури.

Я вырвал микрофон у нее из рук и сказал, что в моем грузовике никакой дури не будет и пусть она держится подальше от моей рации. Я прикрикнул на нее:

– Ну-ка успокойся! С голоду со мной ты точно не умрешь. Я о тебе позабочусь, но – никакой наркоты. Даже думать забудь.

Она сказала:

– Тогда как насчет денег на расходы?

Она взяла у меня двадцатидолларовую купюру и закричала:

– Это все?

Она стала говорить, что занималась со мной сексом, а это стоит гораздо больше двадцати долларов. Я напомнил ей, что не плачу за секс.

Она сказала:

– Я видела деньги у тебя в кошельке. Давай их мне, или я натравлю на тебя копов.

Я спросил:

– За что?

Она ответила:

– Давай деньги, и я уйду. Никаких вопросов. Или я нажалуюсь вон тому охраннику, что ты меня изнасиловал.

У меня чуть ноги не подкосились. Я спросил:

– Ты что, сумасшедшая?

Она сказала:

– Так что ты выбираешь? Деньги или тюрьма?

Я протянул руку и запер дверцу. Я сказал:

– Ни то ни другое, сука.

Я вытащил из-под подушки моток скотча и связал ей руки спереди. Потом связал еще и щиколотки.

Я выглянул на парковку и увидел, что там пусто. Я сжал ее шею рукой, как сделал с Таньей, и она вырубилась. Все произошло очень быстро.

Я еще решал, что с ней делать, когда она опять открыла рот и сказала:

– Что за дерьмо! Ты не можешь меня убить!

Я примотал ее руки к поручню, чтобы она не свалилась с кровати. А сам оделся и сказал ей заткнуться. Теперь, собираясь совершить второе убийство, я понимал, что однажды встречусь с дьяволом и, если собираюсь произвести на него впечатление, должен справиться с убийством получше. Морально мне тоже было легче, потому что Бог тут был ни при чем. Не было ни добра, ни зла. Остались только я и дьявол, делавший свою работу. Теперь я мог сосредоточиться на убийстве.

Я снова трахал ее в спальном отделении, когда услышал, как две машины подъехали и притормозили в тени моей фуры. Копы! Один был из К-9, и при нем была собака. Они использовали мою тень, чтобы не оставлять пса на солнце, пока сами пошли обедать.

Я решил, что легко отделался, и вырулил обратно на I-10. Когда мы добрались до Индио, она сумела освободиться от скотча и пыталась одеться. Я отдернул занавеску – она была готова вырваться и бежать. Ждала только, когда я остановлюсь.

Я подвел моего фиолетового «Пита» к большой площадке, засыпанной гравием, и поставил на стояночный тормоз. Стащил ее вниз, снова замотал скотчем – на этот раз крепко. Она все время повторяла: «Я устала от этого дерьма, я устала от этого дерьма». А кто не устал?

На следующей остановке я трахал ее, пока не выбился из сил. Это было великолепно – полное удовлетворение! Я тут хозяин, сука! Ты полностью моя!

Я начал забавляться с ней, как с игрушкой. Придушил ее, подождал, пока она очнется, придушил снова и снова дал прийти в себя. Именно так мне следовало тогда позабавиться с Таньей.