Прелести жизни книга первая мера жизни том-6

– Подполковник Карпухин! Выйти из строя! – скомандовал Министр обороны СССР Гречко Андрей Анатольевич.

Толстопузый подполковник Карпухин, пытаясь не упасть со страху, чеканным шагом вышел из строя.

– Это вы досрочно нарисовали орден Красного Знамени? – удивлённо, спросил Министр обороны СССР.

– Никак нет, товарищ Министр бороны! Маршал Советского Союза Гречко Андрей Антонович! – заикаясь, рапортовал подполковник Карпухин. – Художник рядовой Александр Черевков нарисовал орден боевого красного знамени.

– Рядовой Александр Черевков! Выйти из строя! – громко, командовал в микрофон, Министр обороны СССР.

Как только услышал на плацу свою фамилию, так у меня тут же сразу затряслись колени. От страха завибрировало всё моё тело. Понял, что мне пришёл конец.

Теперь мне грозит дисциплинарный батальон лет на пять. Мне сразу стало как-то не по себе. Нарушая все правила выхода из строя. Рванул строевым шагом между офицерами в парадном строю.

Едва не свалившись без сознания перед парадным строем на армейском плацу штаба округа.

– Виноват! Товарищ Министр обороны СССР! – стал выкручиваться подполковник Карпухин, когда увидел меня в сержантской форме. – За отличную службу в армии рядовой Черевков совсем недавно повышен в звании сержанта.

– Округ! Смирно! – громко, отдал команду Министр обороны СССР, едва сдерживая улыбку. – Рядовому, тире, сержанту Александру Черевкову! За отличную службу в рядах Советской армии! Объявляю сорок пять суток отпуска домой. – Министр обороны СССР, сделал паузу, немного подумал, затем добавил. – Так же шесть суток на дорогу.

– Служу Советскому Союзу! – громко, как дикарь, проорал без микрофона, на весь армейский плац округа.

– Вольно! Солдат! Стань в строй! – улыбаясь, сказал мне, Министр обороны СССР, маршал Гречко Андрей Антонович.

Резко развернулся в обратную сторону. Едва не свалившись, направился к своему месту в строю, пытаясь соблюдать правило возвращения в строй между перепуганными из-за меня офицерами, которые едва не были сбиты мной при моём выходе из строя.

В этот раз не развалил парадный строй, но и стоять в парадном строю не хотел. Все мои мысли были в поездке домой.

От Тбилиси до Орджоникидзе, на автобусе через Крестовый перевал всего шесть часов езды.

Если к сорока пяти суткам отпуска домой прибавить шесть суток дороги, то дома могу быть полтора месяца. Но только домой мне нужно спешить. Сейчас резко похолодало. В любое время могут закрыть Крестовый перевал до весны.

Тогда мне придётся домой добираться поездом с пересадками вокруг всего Большого Кавказа в Армавиром или в Бакинском направлении. Так получиться в общей сложности почти столько суток затрачу на поездку поездом, сколько мне дал Министр обороны на дорогу. Лучше эти дни мне побывать дома.

– Ты, какого черта, напялил на себя сержантскую форму? – орал на меня, подполковник Карпухин после того, как закончился парад встречи Министра обороны СССР, на армейском плацу. – Чуть от позора не упал в обморок перед министром обороны.

– Если бы вышел перед Министром обороны в своей военной форме, то вы точно упали бы без сознания, – ответил подполковнику Карпухину. – Вы сами отправили мои вещи в Батуми с нашими автомобилями. У меня новой формы с собой не было, а старая форма испачкана художественной краской вовремя работы с плакатом ордена боевого красного знамени.

– Вот, что, в таком виде тебя домой не отпущу. – серьёзно, сказал подполковник Карпухин. – Поедешь сегодня в Батуми в нашу военную часть. Там наведёшь порядок со своей формой, а дальше подумаю, как поступать с тобой. Может быть, отпущу тебя домой на десять суток или посажу на десять суток за твои проделки на полигоне? Понял меня?

– Никак нет! Товарищ подполковник! Вы нарушаете армейский устав. – заявил с серьёзным лицом. – По армейскому уставу вы не имеете право отменять приказ высшего командования. К тому же из Тбилиси мне ехать домой на автобусе всего шесть часов, а с Батуми вокруг всего Большого Кавказа езды до моего дома несколько суток. Думаю, что из Тбилиси отправить меня домой будет проще. В этом случае не будет нарушения уставного порядка.

– Какой был болван, когда не отправил тебя служить в Ахалкалаки. – вспомнил подполковник Карпухин историю годовой давности. – У меня не было бы с тобой головной боли в настоящее время. Угораздило мне оставить тебя служить в нашей воинской части.

– Тогда бы у вас была головная боль с наглядной агитацией в вашей воинской части и в батумском гарнизоне в целом, – напомнил, события годовой давности. – Вы вспомните, как почти с нуля начинал свою работу в гарнизоне с наглядной агитацией.

– На всё у тебя имеется ответ. – задумчиво, сказал подполковник Карпухин. – Ну, что мне с тобой делать?

– Вы напомните замполиту штаба закавказского военного округа, что по его милости вымазался в художественную краску. – подсказал, подполковнику Карпухину. – Не может быть, чтобы в штабе округа не нашлось одной чистой формы.

– Ты правильно мыслишь. – согласился со мной, подполковник Карпухин. – Сейчас в штабе округа напомню, что, выполняя приказ командования закавказского военного округа, ты вымазал свою форму в художественную масляную краску.

В свою очередь, поэтому не могу выполнить приказ Министра обороны СССР, чтобы отпустить тебя в отпуск домой.

Подполковник Карпухин сдержал своё слово. После обеда в новенькой форме. С необходимыми документами на отпуск домой рейсовым автобусом направлялся из Тбилиси в Орджоникидзе через Крестовый перевал.

На Крестовом перевале всюду лежал снег, это не помешало мне к ночи прибыть на рейсовом автобусе в Орджоникидзе. Последним пригородным поездом приехал домой к маме в Беслан. Меня дома не ждали.

– Ты, что, с армии сбежал что ли? – удивлённо, спросила меня, мама, открывая мне ночью дверь в квартиру. – Без вещей и без подарков из Батуми. Ты в этом году вроде два или три раза был в отпуске дома?

– Если тебе не нравиться, что часто бываю дома, – сказал, маме, – то прямо сейчас могу вернуться.

– Мне нравиться, что ты часто бываешь дома. – закрывая за мной двери, ответила мама. – Но Беслан маленький город и все тебя постоянно видят дома в военной форме. Родители твоих друзей постоянно спрашивают меня. Почему, это ты так часто бываешь дома? В то время как их дети за всю свою службу ни разу не приехали на побывку домой.

– Отпуск домой в советской армии дают лишь за отличную службу. – ответил. – Как солдат служит, так и получает вознаграждения отпуском на побывку домой. Мама! Ты должна гордиться своим сыном. Стараюсь служить.

Мои доводы насчёт очередного отпуска домой из армии не убедили мою маму. Она плохо спала до утра.

Утром после завтрака мама сказала, что сегодня у неё работа на Бесланском шпальном заводе во вторую смену.

Поэтому она пойдёт вместе со мной в военкомат становиться на учёт на время моего очередного отпуска домой из армии. Ей просто как матери старшего сына хочется узнать у военкома, не отразится ли плохо на службе её сына такие частые отпуска домой из армии.

Мало ли что бывает в армии вовремя службы. Потом приходиться матерям всю свою жизнь ругать себя за то, что не усмотрела за своим сыном вовремя службы в армии. Матери честь сына, прежде всего.

– Мария! Ты зря волнуешься, – рассматривая мои документы на отпуск домой из советской армии, сказал моей мамы, военком Гаврилюк. – Должна гордиться своим сыном. За тридцать шесть лет службы в советской армии ни разу не видел в глаза Министра обороны СССР и ни разу не получал такие огромные отпуска за службу в советской армии. Такое на службе в армии можно считать наградой.

– Так что же хорошего мой старший сын натворил вовремя службы в советской армии? За что ему дают отпуск домой, больше, чем военкому? – не унималась, моя мама. – Наши соседи и знакомые постоянно задают мне эти вопросы.

– Мария! Ну, ты какая неугомонная! – удивлённо, сказал военком Гаврилюк. – Тебе не первый раз говорю, что твоему старшему сыну дают отпуска домой за отличную службу в советской армии. За что именно, ты спроси у него сама. Так просто за красивые глазки отпуска не дают. К тому же он мужчина, который может достойно служить своей Родине.

– Последний отпуск мне дали за время военного учения стран Варшавского договора, где участвовал, – стал отвечать, не дожидаясь вопросов от своей беспокойной мамы. – Вдобавок к этому, Министр обороны СССР дал мне отпуск за то, что нарисовал орден боевого Красного Знамени раньше, чем награду вручили Закавказскому военному округу в штабе округа в Тбилиси. Прямо из Тбилиси вчера ночью приехал через Крестовый перевал.

На этом моя мама успокоилась. За то через день, весь Беслан знал о том, что старшего сына Марии, в отпуск отправил Министр обороны СССР. Маршал Советского Союза, дважды герой Советского Союза Гречко Андрей Антонович. С этого дня стал героем маленького города.

Знакомые и друзья ни давали мне прохода со своими бесконечными вопросами. Тогда понял, как тяжело быть известным даже в нашем маленьком городке. Поэтому весь свой отпуск ходил в гражданской одежде и целыми днями скрывался в Орджоникидзе от любопытных глаз.

Часть-4. Моя целина.

1. Ставрополь.

Награда за наглядную агитацию в юбилейные праздники с отпуском на родину закончилась, как все мои отпуска на родину, так же быстро, что не заметил, как был загружён в армии предновогодней работой 1968 года.

Мне предстояло подготовить украшение нескольких новогодних ёлок. В зале Дома офицеров дивизии. В штабе дивизии и в воинских частях дивизии.

– За такой адский труд на службе в армии тебя пора представить к государственной награде или отправить домой в очередной отпуск. – сказал мне замполит дивизии в канун нового года. – Но! Увы! Пока из этого ничего не будет. Пришёл приказ из генштаба закавказского военного округа. Приготовить на базе нашей дивизии автомобильный батальон на уборку урожая.

– Причём моя личность? – прервав речь замполита, удивлённо, поинтересовался. – Вообще-то перед вами художник, а не водитель. Даже не имею водительских прав. Из-за того, что не могу ориентироваться на скорость, то мне в военкомате, запретили садиться за руль автомобиля.

– Когда ты научишься выслушивать своего командира!? – заорал на меня замполит. – Как раз именно от тебя зависит вся агитационная работа подготовки автомобильного батальона на уборку урожая с весны и до осени 1968 года.

Параллельно с обычной работой по наглядной агитации будешь готовить наглядную агитацию автомобильного батальона здесь и в полевых условиях. После майских праздников едешь на уборку урожая в Ставропольский край.

На этом моя прекрасная служба в армии закончилась. Сразу после новогодних праздников приступил к выполнению наглядной агитации на очередные праздники в 1968 году включительно до майских праздников.

В это же время готовил плакаты и лозунги на уборку урожая 1968 года. Все мои работы по наглядной агитации на целину были под контролем замполита.

– Завтра, то есть, первого июня, переходишь в полное распоряжение старшего лейтенанта Семёна Шувалова. – сказал мне, подполковник Карпухин в своём кабинете, во время знакомства меня с долговязым офицером. – На время работы в полевых условиях будешь выполнять все его поручения, как мои. Сегодня до конца дня приготовишь к погрузке весь свой инвентарь.

Замполит подполковник Карпухин, на четырёх страницах печатных листов, подготовил мне список того, что должен был взять с собой на время моей поездки на целину.

По моему представлению большую часть инвентаря по наглядной агитации можно было купить на месте и там же приготовить наглядную агитацию согласно предписанию командования из штаба дивизии.

Приказ высшего командира не обсуждается. Последний день мая месяца превратил мою художественную мастерскую в склад художественных принадлежностей по наглядной агитации.

Коробки с гуашью и с тюбиками масляной художественной краски стояли стопкой у двери. Растворители пенен и сиккатив, две фляги, под пломбой стояли отдельно от всего инвентаря.

В моём распоряжении были четыре солдата, которые должны были выполнять мои поручения по передвижению и погрузки наглядной агитации в вагон к отправке на целину.

Так как солдаты ничего не понимали в наглядной агитации, то мне приходилось контролировать всю их работу у меня в художественной мастерской. В конце дня всё было готово к погрузке в вагон на целину.

– Вагон под номером четыре в центре поезда наш штаб на время поездки на целину. – сказал мне, старший лейтенант Семён Шувалов, сразу после завтрака. – Купе у туалета под наглядную агитацию. Грузовой автомобиль и четыре солдата в твоём распоряжении. Начинай погрузку.

Во время погрузки моего инвентаря на грузовой автомобиль говорил солдатам о порядке выполнения работы согласно предписанию по документам из штаба дивизии.

Так как нашу работу могут проверить в любой момент высшее командование. В данный момент мы находимся на территории штаба дивизии. Должны строго соблюдать все указания замполита дивизии.

На погрузку машин из штаба дивизии отправилась рота солдат-водителей, которых сформировали из воинских частей батумского гарнизона. Большинство солдат сборной роты водителей друг друга не знали.

Командир сборной роты и замполит познакомились во время формирования роты водителей на уборку урожая. Им предстояло знакомится друг с другом в пути. Поезд на целину стоял под погрузку на станции сортировочной.

Семнадцать платформ с грузовыми машина и четыре пассажирских вагона в центре поезда готовы к отправке на целину. Оставалось только выгрузить инвентарь по наглядной агитации в указанный мне вагон и ждать дальнейших указаний от старшего лейтенанта Шувалов, который стал моим командиром.

– Сейчас отправляйся со своими солдатами в столовую обедать. – сказал командир после погрузки в вагон всего инвентаря. – После обеда получишь сухой паёк на три дня и документы.

У меня было такое предчувствие, что это мой последний день на службе в армии в штабе дивизии на территории Батуми. Как только вышел из-под контроля своего нового командира, то сразу отправился на кухню в столовую, где шеф поваром был мой друг сержант Лёва Амборян.

Мы с ним дружили с первого дня службы в армии и вместе отмечали все события своей жизни.

– Ну, что, Лёва, давай отметим мой отъезд на целину. – сказал другу, показывая на чекушку водки, которую тайком принёс в кабинет шеф повара. – Может быть, мы больше не встретимся?

– Почему только твой отъезд? Мой отъезд тоже. – удивлённо, сказал Лёва Амборян. – Прощаться с тобой не буду. Меня тоже включили в список отъезжающих на целину на всё лето.

– Вот паразит! До этого момента мне ничего не говорил. – с возмущением, воскликнул.

– Мне самому о поездке на целину сообщили утром. – ответил Лёва. – Шеф поваром на целину должен был ехать кто-то другой. Но его почему-то отстранили. Назначили меня на целину.

– Ну, поэтому поводу, на радостях, мы должны отметиться в двойне. – сказал своему другу.

Лёва ни стал возражать против моего предложения. Он тут же пошёл на кухню, откуда принёс два куска жареного мяса на закуску и графин фруктового напитка, чтобы заглушит запах водки.

Вдруг заглянет какой-то офицер, а мы подстрахуемся фруктовым напитком. Словно шеф повар утоляет жажду своего друга прохладительным напитком в жару после изнурительной работы.

– Поздравляю Нас с поездкой на целину! – сказал торжественно короткий тост. – Встретимся в вагоне. Постараюсь найти удобный повод, чтобы нас с тобой поселили в отдельное купе.

– Эти заботы на твоей совести. – поддержал меня, Лёва Амборян. – У меня другие дела. Надо срочно передать свою кухню другому шеф повару, с которым мы пока ещё не знакомы.

Вернувшись в вагон с сухим пайком на трое суток и с документами на целину, договорился с командиром автомобильного батальона, капитаном Уваровом, что солдаты управления будут ехать вместе в отдельном купе в вагоне с офицерами.

Так будет удобно командиру автомобильного батальона и другим офицерам давать указания своим подчинённым за время поездки. Капитан Уваров согласился с моим предложением. Сразу решил выполнять моё желание рядом с купе по наглядной агитации появилось купе солдат управления.

Вместе со мной и с шеф поваром Лёвой Амборян в купе поселили связного сержанта Ивана Захарова и моего помощника рядового Сергея Пешкова. Мы были знакомы по совместной службе в штабе дивизии. Так что проблем у нас не было.

– Давайте сразу договоримся, что все события будем отмечать в полевых условиях по месту прибытия. – сразу взял на себя инициативу на время нашей поездки в поезде на целину. – Иначе у нас могут быть большие проблемы. Лично мне не хочется портить свою репутацию.

Все согласились с моим предложением. До отправки поезда, вместе с другими солдатами, мы украшали поезд плакатами и лозунгами, которые готовил на целину в течении четырёх месяцев.

К вечеру наш поезд выглядел как в документальном фильме о поезде, отправленном на целину, когда советские граждане осваивали целинные земли казахских и оренбургских степей.

Мы так вкалывали весь день с подготовкой отъезда на целину, что, не дождавшись ужина завалились спать в своём купе. Мы даже не почувствовали, как наш поезд покинул батумскую платформу.

Позже, сквозь сон, мне казалось, что наш поезд подолгу стоит или подолгу движется, монотонно постукивая на стыках рельсов. Иногда мимо нас проносились встречные поезда.

Проснулся во второй половине нового дня. Мои попутчики продолжали спать. Выглянул в окно. Наш поезд стоял где-то в тупике на полустанке. Пышная зелень цитрусовых и виноградников подсказывали мне, что мы находимся в Сухуми.

Точнее на полустанке вблизи Сухуми. До службы в армии и в служебных командировках во время службы в армии часто был здесь.

– Мы что уже приехали? – проснувшись, не уверенно, спросил меня рядовой Сергея Пешков.

– Ага! Уже в Ставрополе, где пальмы стали расти. – сказал Лёва Амборян, поглядывая в окно.

– Мы где-то в Абхазии. Возле Сухуми. – уверенно, уточнил. – Сейчас поедем в обезьянник.

– С голоду скоро сам стану обезьяной объедать зелень на деревьях. – сказал Иван Захаров.

– Вам повезло, что еду с вами в купе. – сказал шеф повар, поднимая крышку нижней полки.

Всё пространство ящика под нижней полкой было заполнено коробками с мясными продуктами быстрого приготовления. Там же были в упаковках хлеб, сахар, чай, сало, селёдка и фруктовые напитки разного вида.

Вполне возможно, что среди этого изобилия продуктов и напитков были спиртные напитки? Но! Мы дали слово, что будем отмечать события в полевых условиях.

– Когда ты всё это успел притащить? – с удивлением, поинтересовался, разглядывая коробки.

– Пока вы украшали поезд своими лозунгами и плакатами, – усмехаясь, ответил шеф повар. – Позаботился о завтрашнем дне, то есть, о ваших желудках. Здесь хватит продуктов на всех.

– Ты имеешь в виду личный состав нашего батальона? – поинтересовался сержант Захаров.

– Нет! У всего личного состава имеется сухой паёк на три дня. – ответил Лёва Амборян. – Имел в виду тех, кто едет в нашем вагоне, то есть, весь командный состав штаба авто батальона.

– Всё понятно! Не подмажешь – не поедешь. – ехидно с юмором, уточнил. – Иди! Подхалим! Корми комсостав. Мы терпеливо подождём твоего возвращения. Без тебя с голоду не помрём.

Пока шеф повар кормил офицеров, мы закипятили в чайнике воду к чаю. Затем внимательно проследили как он приготавливает пищу комсоставу и тоже самое приготовили себе на стол на четырёх человек.

К приходу шеф повара к нам за стол сервированный стол не нуждался в его работе. Мы как художники скопировали его произведение в сервировке стола к обеду.

– Ну! Вы просто молодцы! – радостно, сказал Лёва Амборян, усаживаясь за наш стол. – В полевых условиях обязательно воспользуюсь вашим опытом. Вы будете хорошими помощниками.

– В полевых условиях без сто грамм боевых мы работать не будем. – напомнил сержант Захаров традицию времён войны с фашистами. – Без кайфа на полевую кухню мы лезть не будем…

– Да! Конечно! Мы ни танки! – почти в один голос, поддержали мы сержанта. – Без сто грамм.

– В полевых условиях будет вам сто грамм и шашлык. – подтвердил шеф-повар. – Сейчас обойдёмся чаем и тем, что на столе. В купе у нас нет стаканов под водку и мангала под шашлыки.

Пока мы обедали мимо нас промчался встречный пассажирский поезд. Вскоре отправился с тупика наш поезд.

Дальше мы ехали с частыми продолжительными остановками ровно трое суток с расчётом на трое суток выданного сухого пайка на весь личный состав автомобильного батальона. Конечно, без учёта тех продуктов, которые припас с для нас шеф повар Амборян.

Прибыли мы на товарную станцию Ставрополя под утро четвёртого дня. С цветами и с музыкой нас никто не встречал.

Пришёл к нам дежурный механик по товарной станции. Поговорил о чём-то с командиром батальона. После чего к нашему составу прицепился сортировочный тепловоз и с этого момента начал растаскивать вагоны в разные стороны к разным платформам.

Четыре пассажирских вагона поставили ближе к зданию конторы станции сортировочной. Все водители отправились выгружать свои автомобили с товарных платформ.

Лёва Амборян тоже ушёл с водителями, чтобы проследить как будут выгружать его полевую кухню. Вскоре купе покинул связной сержант Иван Захаров. Его вызвал к себе командир батальон капитан Уваров.

– Кто здесь художник Александр Черевков? – заглядывая в купе, спросил мужчина средних лет.

– Чем могу быть полезен? – поинтересовался, вставая с насиженного места за трое суток.

– Вам подали машину под погрузку наглядной агитации. – сказал мужчина, очевидно водитель.

Меня и моего помощника рядового Сергея Пешкова на платформе рядом с грузовым автомобилем ожидали двое парней в штатском с четырьмя солдатами. При таком количестве помощников мне таскать ничего не надо.

Открыл купе с наглядной агитацией и тут же стал объяснять своим помощникам в какой очерёдности что брать и как грузить инвентарь в машину. Как только загрузили всё в автомобиль, мои помощники забрались в кузов машины. Сел в кабину рядом с водителем.

Мы поехали куда-то в центр города. В это время по городу суетился общественный транспорт.

Было начало рабочего дня. Все спешили на работу. Никто не обращал никакого внимания на приезд к административному зданию грузовой машины с солдатами.

– В этом здании будет штаб по уборке урожая вашими солдатами. – стал объяснять мне водитель машины, паркуя машину задом к разгрузке наглядной агитации. – На первом этаже имеется небольшой зал и там же кабинет. Всё это в вашем распоряжении на время уборки урожая.

– Где находится та воинская часть, в которой буду жить и питаться? – спросил у водителя.

– Какая воинская часть!? – удивлённо воскликнул водитель. – Вы на гражданке! Жить будете в общежитии пединститута, а питаться в столовой городского общепита, куда вас поставили на довольствие. Вам в рабочее время всё объяснит второй секретарь Ставропольского крайкома КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв. Он отвечает за уборку урожая в нашем крае в этом году.

Административным зданием оказался Дом культура ленинского района в центре города.

Здесь же рядом в центре города общежитие пединститута и столовой городского общепита, куда меня поставили на довольствие.

На первый взгляд меня всё устраивало. Вот только где будет проходить уборка урожая, это мне неизвестно. Ставропольский край очень большой.

– Сторож Дом культуры даст вам ключи от ваших апартаментов. – сказал мне водитель, когда весь мой инвентарь занесли в Дом культуры. – Мне надо ехать. У меня есть работа на станции.

Автомобиль вместе с моими помощниками уехал обратно на сортировочную станцию. Остался у двери моих апартаментов с кучей инвентаря по наглядной агитации.

Сторож Дом культуры с моими ключами где-то задерживался. Вообще-то мне спешить некуда. Погода прекрасная. Можно подождать сколько угодно. Хоть до конца уборки урожая. Только кушать охота.

– Солдат! Ты, наверно, меня дожидаешься? – услышал старческий голос. – Меня зовут Степан.

– Очень приятно! – сказал, пожимая руку старику. – Рад познакомиться. Меня зовут Александр.

– Сейчас сюда придут рабочие. – сказал дед Степан, открывая дверь в Дом культуры. – Ты покажешь куда разместить твои художественные принадлежности. Запасные ключи будут у меня.

Дед отстегнул от связки ключей два ключа от актового зала и от кабинета в этом зале. Не успел разобраться с ключами, как в актовый зал вошли трое рабочих.

Видимо они работали здесь постоянно, так как вели себя как у себя дома. Спросили меня куда что поставить и через десять минут оставили меня одного в кабинете забитым инвентарём наглядной агитации.