Позволь узнать, куда…
МАКСИМ
В Санкт-Петербург.
НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ
Но Настенька должна вот-вот
приехать со дня на день… Что я скажу ей?..
Максим ничего не отвечает, застывает на одно мгновение, но затем снова продолжает укладывать свои вещи в дорогу.
А… как же маменька…
(значительная пауза)
Ведь я же обещал ей, Максимушка…
МАКСИМ
Батя, ну нет Насти, может и письмо
не дошло, может, и не думает она
вовсе ехать, а может, жених у нее
есть другой, что же мне, весь отпуск
в деревне торчать…
(понял, что сказал лишнее)
НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ
(опускает голову, расстроенно)
Да, в столицах, может, и вправду
веселее, а по мне и тут дел хватает…
МАКСИМ
Да, я подожду еще денек-другой…
Ты мне еще лисьи тропы не показал.
НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ
Так-то лучше, сынок…
МАКСИМ
Батя… прости.
Обнимает отца, ведь и с отцом побыть надо, может, в последний раз, ведь опять на войну возвращаться надо будет потом, а баб везде хватает, по заграницам тоже полно русских барышень проживает. Они оба понимают это.
НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ
Вы всё маленькие были, с матушкой
и с няньками, а я думал, не моё это дело – сопливые носы вытирать. Вот когда
вырастите, я с вами на охоту ходить буду… Вас ещё в отрочестве на службу забрали. Так я с вами и не был, всё только маменька… Прости меня, Максимушка… Вот моя неделя отцовская и кончилась… Алёшка-то и похоронен где не знаю…
МАКСИМ
Да полноте, батя…
НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ
Нет-нет, Максимушка…
Если бы мне время вернуть сейчас,
Я бы за вами горшки носил, ночами у кроваток сидел, когда бы вы болели… Я бы сам сопли все ваши вытирал, никому бы не доверил…
МАКСИМ
Да что ж ты, батя…
(пауза, обнимаются)
А помнишь, как ты нас с Алёшкой
верхом ездить учил?
НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ
(сквозь слезы улыбается)
А маменька потом ворчала,
салдафон эдакий, пошто младенцев
к седлу привязал?
Сцена 39. Экстерьер
