В горящем золотом саду
Елени и Флора еще будут заняты, располагая гостей в дальнем крыле, но Реа способна справиться, не прибегая к помощи служанок. Она подобрала юбки и вышла из кладовой, стараясь не задевать паутину.
Очутившись в спальне, девушка направилась к шкафу и распахнула дверцы. У нее уже отложено несколько нарядов, предназначенных исключительно для Тиспиры. Порой Рее казалось, что выбранные платья садятся по фигуре лишь в те дни, когда она играет титулованную роль и не имеет права быть собой. В другие их лучше не мерить. Швы врезаются в кожу, кружево некрасиво свисает.
А вот сегодня Реа воплощала собою Тиспиру и легко влезла в насыщенно-синее платье с открытой спиной. Девушка дополнила наряд изящными бриллиантовыми цепочками, надев их на шею так, чтобы они аккуратно лежали на голой коже. Все-таки сейчас она являлась зимней Тиспирой, сотканной из глубокой ночи и снега.
«Может, было бы проще, если бы Тиспира сильнее отличалась от меня», – подумала Реа и посмотрелась в зеркало.
Реа и Тиспира… Они одинаково лаконичные, кокетливые, любят играть с добычей. Платье и заимствованные у Хризанти краски помогали отрешиться от настоящей себя, но иногда Реа все равно прислушивалась к своему сердцу даже в облике Тиспиры. За восемьдесят лет они так срослись, что уже не могли разделиться.
Скоро подоспели Елени и Флора и немедленно принялись завивать густые кудри хозяйки в аккуратные кольца. Пришла и Хризанти в ярко-желтом наряде с водопадом рюшей.
– Ты уже целую вечность собираешься, – пожаловалась она, драматично рухнув на кровать, но тут же поднялась. Лежать с голыми руками на колючей шерстяной подушке, служившей матрасом, было невыносимо.
– Не спеши, – с раздражением ответила Реа и повернулась, подставляя Елени пока незавитые пряди.
– Ты их видела? Кавалеров?
– Да. Пожалуй, сгодятся.
Хризанти смахнула с юбки невидимые пылинки и нахмурилась.
– Жалко, что теперь присылают скучных парней. Не так весело.
Реа рассмеялась.
– Приходится чем-то жертвовать.
– Тяжелая у нас жизнь, – пошутила Хризанти и щелкнула сестру по спине.
Реа взвизгнула, и Хризанти нежно поцеловала старшую сестру в щеку.
– Удачи сегодня, душа моя.
Она ушла, и служанки последовали за ней. Изогнувшись, Реа посмотрелась в зеркало. Елени высоко заколола ее кудри на затылке, чтобы те не прикрывали спину. И Хризанти хорошо поработала: нанесла яркий румянец на щеки, затемнила брови. Девушка не узнавала себя в отражении. Это не она, а Тиспира спустится встречать гостей и обведет каждого вокруг пальца, чтобы юноши наперебой вызывались выразить преданность ее отцу.
Реа расправила плечи, ощущая прохладу бриллиантов на коже, и ехидно приподняла уголки губ. Тиспира всегда улыбалась.
Кавалеры собрались на веранде за домом, и Хризанти, вероятно, уже их развлекала, заказывая у музыкантов танцевальные мелодии. Ницос, скорее всего, стоял в тени и ворчал себе под нос, недовольный, что его оторвали от дел в мастерской.
Лексос ждал сестру у подножия лестницы, готовый подать руку. Реа замешкалась на секунду и сощурилась, ища в его взгляде тайные намерения. Она вполне обойдется без многозначительных напутствий.
Однако брат, похоже, лишь хотел сопроводить виновницу торжества на веранду, и потому она приняла его руку.
– Прекрасно выглядишь, – пробормотал Лексос, как всегда неловко, когда он был вынужден отзываться о внешности сестер.
Реа возвела глаза к потолку.
– Спасибо.
– Я дал тебе время все обдумать, – сказал Лексос, пока они шагали по центральному коридору, проходившему через дом. – Мое мнение ты знаешь. О том, каким должен быть вечер.
Реа вздохнула.
– Фтама, Лексос. Ты ясно дал понять, чего от меня ждешь.
– Не то чтобы я тебе не доверял… – начал было он.
Реа перебила брата.
– Надо же, – хмыкнула она. – В таком случае ты бы ничего и не говорил. Давай сейчас не будем об этом?
Они добрались до конца темного коридора. Сюда из дверного проема, за которым располагалась небольшая лестница, проникало мерцание сотни свечей, озаряющих огромную заднюю веранду.
– Выбор я принимаю не сегодня, – уточнила Реа.
– Конечно.
– И пока рассчитываю на то, что у Васы все схвачено.
Лексос мрачно улыбнулся.
– Наблюдай за ним. И кое-что увидишь. Судьба семьи лежит на наших плечах.
Воздух на веранде был свежий, бодрящий, а небо еще украшали оранжевые и красные полосы заката, хотя солнце уже пропало за горизонтом. Днем прошел дождь, и каменные плиты переливались от влаги, пропитывая сыростью мягкие туфельки Реи. Снаружи горели факелы, а вдали, за перилами веранды, блестела темная поверхность моря.
В прошлые года на церемонию приезжало множество претендентов со всех концов страны, и вокруг бассейна, встроенного в центр веранды, красовались четыре банкетных стола.
Теперь же гости помещались за одним, освободившееся пространство слуги декорировали кипарисами в горшках и роскошным плющом, а Хризанти покрыла растения яркими красками, чтобы казалось, будто на них сияют свечи.
К близнецам подскочил слуга с бокалами вина. Лексос покачал головой: юноша не пил алкоголь во время важных событий.
А вот Реа взяла в привычку в течение вечера, проведенного с кавалерами, не расставаться с бокалом. Она отпила немного, когда какой-то претендент заметил ее и направился к девушке, покинув мужскую компанию.
– Желаю тебе отлично провести время, – прошептал Лексос и отошел в сторону.
Реа проследила за ним взглядом и вздрогнула. Васа с мрачным видом сидел во главе стола, сгорбившись над пустой тарелкой. Девушка решила справиться о его самочувствии, но к ней уже приблизился юноша с поднятым для тоста бокалом.
– Кересмата, кириа Тиспира, – торжественно поздоровался он слегка дрогнувшим голосом. Смельчаком оказался младший из приехавших на церемонию братьев, и, судя по нервному выражению лица, претендент надеялся, что его даже не будут рассматривать как вариант.
В их регионе подобная жертва считалась величайшей честью, но это вовсе не означало, что подходящие по возрасту обитатели Тизакоса стремились умереть молодыми.
Реа подняла руку, и стекло бокалов тихонько звякнуло. Юноша заранее снял вуаль, как и его старший брат, обнажив лицо.
– Как тебя зовут, корос? – спросила Реа, шагнув ближе.
– Димос.
– Очаровательно, – она вновь пригубила вина и слизнула алую каплю с губ. – А мое имя тебе уже известно.
Он сглотнул.
– Да, Тиспира.
Каллистос поглядывал на них, склонившись над перилами веранды. В воздухе клубилась синяя дымка, поднимавшая от морских вод, и за головой юноши появилось нечто вроде нимба: он походил на икону стратагиози, как на потолке главного зала. В другой вечер можно было бы еще побеседовать с Димосом, но сейчас Реа передала претенденту свой бокал и направилась к Каллистосу.
Заметив, что к нему идет Тиспира, он выпрямил спину и поправил воротник. В Рокере носили легкие одежды, открывая тело солнцу, но для холодной Стратафомы юноша подготовил зимний наряд. Узкие, но не плотно прилегающие брюки, рубашка и строгое пальто, доходившее до пола и сшитое из темно-фиолетовой парчи, цвета рода Сперосов.
Семья много веков развивала свой город от небольшого поселения на окраине до богатейшего центра страны, представителям рода явно нравилось кичиться богатством.
– Еще вина? – предложила Реа. – Поможет согреться.
– Благодарю, но я уже выпил достаточно на сегодня.
Приглашенные гости и Аргиросы заняли свои места, Васа так и продолжал сидеть во главе стола. Ницос плюхнулся на стул последним, недовольный тем, что он где-то в середине, а рядом нет никого из членов семьи.
После того как Ницос перестал ерзать на стуле, Васа встал и поднял бокал. Все затихли.
– Спасибо, что пришли, – сказал он, глядя прямо на Каллистоса. – Добро пожаловать на зимнюю церемонию Тиспиры. Прошу, наслаждайтесь ужином.
Слуги внесли закуски: соленый сыр, политый оливковым маслом, и свежие овощи. На веранде зазвучали голоса. Димос и его брат разговаривали с акцентом, привыкнуть к которому было несложно. Они увлеклись беседой с Михали, который вел себя удивительно дружелюбно. Вероятно, враждебность юноши распространялась только на Рею.
Васа правильно поступил, что усадил Каллистоса рядом с Тиспирой. Юноша ничуть не сердился на то, что Реа резко удалилась, и вернулся к предыдущей теме обсуждения, не дожидаясь, пока девушка к нему обратится.
Некоторое время спустя Реа откинулась на спинку стула, подставляя взгляду собеседника свою изящную фигуру, и расплылась в ленивой улыбке. Такой супруг не доставит никаких хлопот, это сразу видно. Его легко завоевать и столь же легко убить, когда наступит назначенный час.
К тому моменту, как подали десерт, Реа заметила, что за столом как-то неспокойно. Что-то происходило с противоположной стороны, но другие гости, кажется, еще не ощутили неловкой атмосферы. Васа ворочался на сиденье, а Лексос настолько сильно сжимал челюсти, что на скулах забугрились желваки. Реа встала и отмахнулась от Димоса, который так спешил подняться одновременно с девушкой, что ножки его стула проехались по полу, и громкий скрип встревожил воробьев на перилах.
– Я отвлеку тебя на минуту? – спросила Реа, подойдя к сестре, и положила ладонь ей на плечо.
Хризанти поднялась, натянутая вежливая улыбка сменилась выражением облегчения. Она вцепилась в руку Реи и быстро повела ее в дом.
Они выбрались в главный коридор через двойные двери, и Хризанти нырнула в альков за углом. К девушкам приблизились слуги с миниатюрными пиалами на подносах. Они предлагали гостям и хозяевам дома мятные листья между сменой блюд, чтобы вкус разных деликатесов не смешивался друг с другом. Хризанти взяла горстку, а Реа отрицательно качнула головой.
– Хризанти, – начала она, когда слуги вышли на веранду, – что случилось?
Хризанти принялась загибать пальцы.
– Лексос хочет, чтобы ты общалась и с другими кавалерами, Васа жаждет поговорить с Каллистосом, Ницос не желает ни с кем вести разговор, а помидоры пересолены.
– Прекрасно, – вздохнула Реа. – К счастью, ужин почти закончился. После трапезы я подведу Каллистоса к Васе, чтобы они поговорили.
– А теперь что делать?
– Прошу прощения, кириа.
Девушки обернулись на Елени, которая стояла поодаль, потупившись.
– Да? В чем дело? – спросила Реа.
– Ваш отец… Думаю, вам лучше вернуться на веранду.
Глава 9
Реа
Сначала Рее показалось, что на веранде все спокойно. Каллистос сидел за столом с напускным безразличием на лице, Ницос складывал птицу из салфетки… А затем взор девушки упал на пустые стулья Васы и Лексоса, что слегка ее встревожило.
Они разговаривали по другую сторону бассейна. Лексос почти не шевелился, а Васа активно жестикулировал. С порога не было слышно ни слова, но отголоски напряженной беседы вполне могли доноситься до гостей. Реа грациозно спустилась по лестнице, старательно делая вид, будто никуда не торопится, медленно обогнула стол и направилась к брату с отцом. Кавалеры проводили ее взглядами и шепотками.
– Превосходно, – проворчал Лексос. – Нам как раз не хватало еще одного участника.
– Я не заслужила подобного отношения, – тихо заметила Реа. – Да и о чем вы думали? Как вы себя ведете на глазах у гостей?
– Что не так с моим поведением? – грозно проронил Васа, и по спине девушки пробежал холодок.
– Я всего лишь хочу предупредить о том, что вам следует обсуждать возникшие разногласия наедине.
– Это мой дом, – отрезал Васа, повышая голос. – Хотя, судя по нахальству твоего брата, такого и не скажешь, – отец шагнул ближе к Лексосу. – Ты поступил глупо. Необдуманно. Подло. И…
– И что?… – с вызовом спросил Лексос, вскинув подбородок.
Реа замерла, чувствуя на себе взгляды претендентов, продолжая слышать их шепотки. Время для спора было самое неподходящее.
– И неблагодарно, – закончил Васа.
Лексос даже не вздрогнул, и Реа ощутила невольный прилив гордости за брата.
– Мы еще об это поговорим, и я поставлю тебя на место, – Васа протиснулся между близнецами и сильно задел Рею плечом.
Девушка покачнулась и едва не упала в бассейн, но Лексос вовремя схватил сестру за локоть.
– Дело в Ласкарисе? – спросила она, и Лексос кивнул. – Ох, не понимаю, зачем устраивать сцену прямо здесь, при гостях.
– А разве у меня есть выбор? – съязвил Лексос и замешкался на секунду, прежде чем добавить: – Васа разозлился сильнее, чем я предполагал. Вероятно, боится, что ты сделаешь выбор вопреки его рекомендациям.
– С чего бы? Я целый вечер провела в компании Каллистоса.
– Видимо, для него этого недостаточно, – огрызнулся Лексос, и Реа отшатнулась.
Она ожидала, что брат извинится за неподобающий тон, но Лексос только сжал ее руку и кивнул, указывая на стол.
– Смотри.
Васа стоял подле своего места, подняв полный бокал. Претенденты молчали.
– Предлагаю тост, – громко начал Васа, – за всех наших гостей, а главное – за мою дочь Рею.
– Мала! – ахнул Лексос, и присутствующие сразу же уставились на Тиспиру.
У Реи захолонуло сердце. Никто, кроме членов семьи, не должен знать ее настоящего имени. Это было едва ли не святотатство, если можно так выразиться.
– Разве она не красавица? Из нее выйдет чудесная невеста, – продолжал Васа.
Реа встретилась взглядом с Хризанти, и младшая сестра торопливо поднялась из-за стола.
– Пожалуй, самое время для танцев, – проговорила Хризанти дрожащим голосом и махнула музыкантам, которые отдыхали во время ужина. – Прошу вас…
Попытка была достойная: Хризанти удалось отвлечь Димоса, который тотчас вскочил на ноги, но на других кавалеров это никак не повлияло. Мнение большинства претендентов значило для семьи намного больше, чем энтузиазм одиночки.
– Ступай, – прошипела Реа брату.
Ницос попытался забрать бокал у Васы и увести отца в сторону. Вскоре Лексос подоспел Ницосу на помощь и встал между стратагиози и гостями. Юноше удалось разрядить напряженную атмосферу, и за столом вновь возобновились разговоры, но теперь гости обсуждали то, что произошло у бассейна.
Реа перевела взгляд на другой конец стола и обнаружила, что Каллистос поднимается. Он встретился с ней взглядом и сразу же отвернулся. Неужели собирается уйти? Это разрушит репутацию стратагиози.
Реа отбросила чопорные манеры и кинулась к претенденту, чтобы уговорить остаться еще до того момента, как другие гости что-либо заметят.
– Сэр, – выпалила она, взяла с подноса проходящего мимо слуги два бокала вина и сунула один Каллистосу. – Вы уже хотите ложиться? Так рано?
– Вообще-то… – начал было Каллистос, но Реа перебила его с настойчивой улыбкой.
– Прошу, не покидайте нас. Потанцуйте. Музыка звучит столь заманчиво, а вальсировать всегда приятнее с умелым партнером, верно?
Каллистос сощурился.
– Пожалуй.
Реа расслабилась. По крайней мере, он пока ей не отказал. Наверное, еще есть шанс исправить ситуацию.
– Да и вопрос о подходящем партнере сейчас особенно актуален, не правда ли?
– Это еще как посмотреть, – пробормотал Каллистос. Он сделал глоток вина и направился в самое уединенное место, увлекая девушку за собой. – Думаю, мы можем все обсуждать напрямую, как ты считаешь?
– Конечно, – кивнула Реа и поняла, что приняла решение. И похоже, уже давно, судя по тому, как легко ей дался ответ. Она всегда будет верна отцу. Она дочь Васы и предана ему.
И пусть Лексос смирится с тем, что она не готова к иному выбору.
– Ты будешь моим зимним спутником. Завтра я отошлю претендентов и сделаю тебе предложение. Надеюсь, – добавила Реа, глядя в непроницаемое лицо юноши, – что ты согласишься, – она еще никому не говорила ничего подобного.
Кандидаты не имели права отказать Тиспире после того, как уже изъявили желание участвовать в церемонии, прибыв в Стратафому, несмотря на то, что один из них в итоге взваливал на плечи непосильный груз.
– Боюсь, при нынешних условиях я не дам согласия, – сказал Каллистос. – Награда не соответствует ожиданиям. Я имею в виду жертву.
– Не соответствует? – возмутилась Реа. Гордость, унаследованная от отца, была задета. – Твой город получит щедрый урожай, богатство – и все в обмен…
– Ага, – Каллистос подался ближе к девушке. – В обмен на что?
Реа промолчала. Все знали, что спутника Тиспиры ждет смерть, но говорить о таком вслух – дурной тон.
– Я слышал о тех, кто продолжал жить после окончания сезона, – заметил Каллистос. – О тех, кто заслужил расположение Тиспиры и не заплатил страшную цену. Я желал бы присоединиться к числу спасшихся.
Разумеется, он ошибался. Новый сезон не мог начаться, пока не умрет избранный супруг. Однако Реа, как и все прежние Тиспиры, позволяла распространяться домыслам о том, что уцелевшие спутники обитают в тайном замке, где всегда царит одно и то же время года.
Наверное, они поддерживали слухи именно по этой причине?
– Если мы договоримся, ты примешь мое предложение завтра? – спросила Реа.
Каллистос вскинул брови. Похоже, никто не был готов что-либо твердо обещать.
– Что ж, – сказала Реа, – будем считать, что мы ничего не обсуждали. Но давай запечатаем сделку.
Каллистос рассмеялся и потянулся ее поцеловать. Реа не сопротивлялась. Сегодня уже нарушено много правил, очередное несоблюдение этикета ничего не изменит.
Тиспира и ее спутник вернулись к гостям и танцевали до поздней ночи, но даже после того, как Реа легла в постель, девушка не могла уснуть. Всего один вечер – а они уже вышли за рамки приличий. Произнесли слова, которые никогда не должны были прозвучать в Стратафоме. Завтра ей придется в открытую выбрать того, кого она пообещала оставить в живых.
Получится ли нарушить обещание в конце сезона? Или Васа еще сильнее упадет в глазах наместников? Вряд ли Каллистос будет держать уговор в тайне.
Реа вздохнула и поднялась с кровати, закуталась в шаль и вышла из комнаты. Запутанные коридоры привели ее к балкону над атриумом, откуда открывался вид на небо. На нем появлялись звезды – по мере того, как Лексос вышивал их на ткани, – на несколько часов позже, чем обычно.
Реа рассчитывала испытать облегчение, когда определится с выбором. Атмосфера тихого ожидания угнетала на девушку в дни перед церемонией. Может, теперь они с Лексосом оставят дискуссии и вернутся к привычным отношениям брата и сестры. Но грудь словно сдавило обручем, и в голове как будто вращались миниатюрные шестеренки. У Реи не получалось обрести покой – она места себе не находила.
Реа знала, что брата очень расстроит ее решение.
Постепенно веки начали смыкаться, и она побрела обратно в комнату, выбрав длинный маршрут, чтобы не проходить мимо покоев Васы. Реа уже спускалась по лестнице к спальням, когда заметила свет в коридоре.
Наверное, Лексос увидел, что ее дверь приотворена, а кровать пуста, и вышел искать сестру. Да и в коридоре ей не должен был встретиться никто, кроме членов семьи.
Реа завернула за угол и едва не врезалась – нет, не в Лексоса, а в юношу в темных одеждах с мехом на плечах. Свет фонарей падал на бледную, едва ли не прозрачную кожу, и подчеркивал впалые щеки. Михали!
– Почему ты здесь? – спросила Реа неожиданно громко, и голос отдался эхом от каменных стен.
Михали выглядел не менее удивленным. Он опустил руку, в которой держал фонарь, и лицо юноши погрузилось во тьму. Реа буквально почувствовала, как он отступает назад.
– Извини, – прошептал он. – Боюсь, я потерялся, когда возвращался в гостевую комнату.
Реа не стала задавать очевидный вопрос: откуда, интересно знать, он возвращался? Ей не хотелось слушать подробности ночного похода в туалет.
– Твоя комната в той стороне, – ответила Реа, махнув рукой в противоположном направлении. – А тут спальни членов семьи.
– О-о-о, – протянул Михали. – Прошу прощения.
– Я тебя отведу.
Юноша снова поднял фонарь. Слабое пламя дрожало на легком ветру между атриумом и комнатой Лексоса, которая находилась дальше по коридору. В полной тишине молодые люди миновали двери гостевых ванных, отделанные скромной плиткой без замысловатых узоров.
Реа нахмурилась. Зачем Михали выбирался в атриум? Не мог ведь он потеряться между ванными комнатами и спальнями? И нужно ли ему было идти в ванную, если он мог воспользоваться ночным горшком?
Вероятно, он заигрывал со служанкой и крался в гостевую комнату после тайной встречи? Обычно претенденты не позволяли себе подобной наглости, но, став свидетельницей поведения Васы за ужином, Реа уже ничему не удивилась бы.
Наконец они вышли на каменную террасу со множеством арок, ведущих к разным гостевым покоям.
Реа кивнула Михали.
– Прошу.
– Спасибо. И я правда…
Реа покачала головой.
– Не стоит. Я слишком устала для любезностей.
Ночной воздух сохранял холод осени, и к этому позднему часу кожу пощипывало от мороза. Реа поежилась и повернулась, но Михали шагнул за ней.
– Кириа Тиспира, – позвал юноша, чтобы Реа взглянула на него, и мерцание луны осветило улыбку Михали. – Ты говорила, что ни разу не была в Ксигоре.
– Так и есть.
– Не знаю, допускаешь ли ты такую мысль или нет, но я думаю, тебе у нас понравится, – сказал Михали, пожимая плечами: дескать, понятно, что эта поездка вряд ли воплотится в реальность.
Минуту они молча смотрели друг на друга. Реа не представляла, что ответить.
– Хорошо, – наконец бросила она и снова развернулась. К счастью, на сей раз Михали ее не окликнул.
Реа улеглась в постель. Скоро наступит рассвет, она нарядится для церемонии и подтвердит то, что уже известно: выбор падет на Каллистоса. Рано или поздно ей придется рассказать отцу об уговоре. Сначала он рассердится, но затем согласится, что это отличная возможность укрепить отношения с Рокерой. И возможно, придумает, как сделать так, чтобы смена нынешнего сезона на следующий произошла без убийства, пускай и потратит на это толику усилий.
Однако Рею тревожила встреча с Михали в семейном крыле в столь поздний час. Вдруг он пытался разведать что-то для Схорицы? Наверное, следовало всерьез подумать над его намерениями, но сейчас девушку больше интересовало странное слово. Что оно означало на древнем языке святых? Пожалуй, оно являлось существительным…
Современный тизакский происходил от этого архаичного языка, и вряд ли грамматика сильно различалась, но Реа не узнавала корень и не могла догадаться о смысле слова.
Может, Лексос и знал ответ, но Реа не могла его спросить. Она понимала, что любой разговор с братом перейдет в монолог юноши о том, как Тиспира должна поступить, мол, ей надо смотреть правде в лицо и анализировать то, как Васа вел себя за ужином.
Вероятно, Лексос прав, и теперь нельзя во всем полагаться на отца. И судьба семьи в их руках. Впрочем, неважно. Реа сделала выбор. Уже поздно отступать.
Глава 10
Александрос
Лексос проснулся на рассвете, когда на востоке расцветали полосы бледно-розового света. Море бурлило, от залива дул сильный ветер.
Юноша поморщился, вспоминая, как разводил течения накануне, не задумываясь над тем, что на противоположной стороне залива, в Трефацио, один из детей Тарро плетет нити облаков. Давным-давно семьи стратагиози занимали разные сферы: одна отвечала за море, другая за небо – и так далее. С тех пор все запуталось, теперь каждому роду доставался причудливый набор задач, не связанных между собой. Поэтому Лексос должен был внимательно следить за небом и подстраиваться под других, насколько это возможно. Вчера он выполнил работу небрежно, а сегодня из-за него зарождалась буря.
Он быстро оделся в рубашку и брюки с потайным карманом, который Хризанти вшила во все штаны старшего брата. Сейчас там хранился кинжал Аргиросов. Лексос не сомневался, что Реа захочет с ним поговорить, и нервничал. Надо бы аккуратно подчеркнуть, что вчерашний вечерний прием доказал его правоту. Юноша уже подходил к двери, даже не обувшись и натягивая пиджак, вполне возможно, наизнанку, но внезапно резко остановился.
А если сестра рассердится? Подумает, что Лексос на нее давит? Конечно, все обстоит по-другому. Он лишь помогает ей принять верное решение. Но как знать? Может, Реа не готова его выслушать. Значит, надо поступить умнее.
Лексос прошел по коридору и постучал в дверь Хризанти. Ему ответил приглушенный голос, и он отворил дверь. Младшая сестра сидела в своей постели на подоконнике, скрестив ноги, и держала в руках кисть. Волосы прикрывали ее лицо.
– Что делаешь? – спросил Лексос.
Хризанти убрала густые пряди.
– Рисую. Доброе утро, Лексос, – девушка окунула кисть в горшочек золотой краски, который балансировал на ее колене, и осторожными мазками принялась наносить краску на локоны, добавляя им яркости и блеска.
– Разве так можно? – удивился Лексос.